Я даже не знаю, как это все получилось, это вышло само собой. Было самое обычное воскресенье самого обычного ноября, пасмурный день и никаких перспектив. Хотелось хотя бы выспаться, но моя неугомонная вторая половина разбудила меня ни свет, ни заря и буквально вытолкала на рынок для покупки всякой всячины. Если бы мы пошли вдвоем, то непременно всю дорогу ругались, вполне жизненная ситуация. И скорей всего, пришли бы домой вместе, изрядно потрепав друг другу нервы. Так ведь у всех бывает. Но только не в нашем случае. Тут я просто был вышвырнут из теплой постели, как старый кот, и направлен за покупками. Это бесило. Нет, это даже не бесило, я просто ненавидел эту стерву – свою женушку и готов был сбросить ее с шестнадцатого этажа нашего двадцатиэтажного общежития. Я медленно приходил в себя и просыпался. На рынке предстояло купить всякой снеди плюс несколько хозяйственных вещиц, в том числе грабли и совок. Ну что поделаешь, если такому красавчику, как я, приходится жить с обладательницей страшно невыносимого характера. Ну, захотелось ей кусочка частной собственности, и от неимения квартиры купили дачу. Да, пионы, гвоздики и тюльпаны – это конечно политес, но из-за недосыпов по выходным наличие дачи было не радостью, а источником вечных проблем, ну или геморроя, как выразились бы не столь интеллектуальные, как я, люди.
С такими мыслями я возвращался с колхозного рынка, дико ругаясь про себя на тучи, осень и мою когда-то любимую женщину. Я ругался также и на придурков – продавцов, старающихся выйти как можно раньше, спозаранку, явно намекая своим поведением, что правильные жители планеты просыпаются, как они, с первыми петухами.
Мы жили в студенческом городке, и только наличие идущих навстречу прекрасных первокурсниц останавливало меня от того, чтобы разразиться трехэтажным матом вслух по поводу моей неудавшейся жизни. Правда, девчонки абсолютно не реагировали на меня, видя лишь домашнего подкаблучника с граблями в руках. Я был просто взбешен. Дойдя почти до подъезда, я приостановился и закурил, наверх подниматься не хотелось. В центре микрорайона, между домами, я вдруг заметил подъехавший серебристый автобус и снующих возле него людей. Все еще размышляя о своем, я непроизвольно направился туда. Рядом с автобусом бегал коренастенький шатен лет двадцати пяти с крашеными концами волос и, размахивая руками, что-то кричал. Повинуясь инстинкту зеваки, я двинулся ближе, а шатен, перестав орать, подлетел ко мне и быстро затараторил:
–Умираю… спасите… проект горит , битый час ищу. Нужны негры и светловолосые… Позарез. Массовка в интеллектуальное шоу. Ненадолго, часа на два. Выручайте. Я заплачу.
Я был блондином, и я дико не желал идти домой. На «фазенду» мы собирались отправиться после обеда. Мне ничего не мешало поехать с этим крепышом. Ничего, кроме грабель.
Радуясь, что мне не скоро придется объясняться со своей женой, я воодушевленно полез в автобус. Там уже сидело с десяток студентов афроамериканского происхождения и парочка светловолосых «ботаников» в очках курса, эдак, с третьего. Удивляюсь, как их этот прохвост – продюсер изловил в воскресное утро, когда они по обыкновению, начинают учить лекции на понедельник. Что могло их выманить на улицу? Ни тебе истеричных жен, ни выгуливаемых собачек… Или вышли теорию относительности обсудить друг с другом с утречка в выходные?
Вскоре добавилось еще человек пять студентов, среди коих я обнаружил троих ярчайших блондинов и двух крашеных гламурных юнцов, и мы, наконец, тронулись в путь. Сумасшедший продюсер, которого, как оказалось, звали Евгением, метался по проходу в автобусе и записывал присутствующих для дальнейшего составления договора и расчетной ведомости. Нам полагалось по тридцать долларов по окончании мероприятия.
Ехали мы минут двадцать, и удивляло, как это нам удастся вернуться в течение двух часов, да ещё и в телесъемках поучаствовать. Дорогой я тайком рассматривал едущих. Африканцы весело болтали о своем, может, обсуждали наступающую зиму, а наши грустно взирали в окна, уж они-то знали, в каком дурацком климате нас угораздило родиться, и чем чреваты наступающие холода. Получался паритет – восемь темнокожих, среди которых две девушки, и восемь ребят явно славянского происхождения. Случайное ли это равенство, я обдумывал в продолжение всего пути. В конце концов, автобус остановился возле неоштукатуренного дома круглой формы на самой окраине города. Я частенько видал это здание, проезжая на нашу злополучную дачку. Оно строилось медленно, несколько лет, я даже подозревал, что у него неоднократно менялись хозяева. Женя подтвердил мои мысли и сказал, что съемки будут проходить здесь, в купленном им по случаю специально для проекта помещении, которое досталось за копейки от нерадивых хозяйственников.
Мы выбрались шумной толпою, зная, что процедура предстоит даже интересная и денежная, это ведь не военкоматовский автобус, да и мы не призывники. На удивление, внутри здания царил более-менее пристойный антураж, был огромный круглый стол и два десятка кресел. Особняком стоял фуршетный столик, заваленный множеством бутербродов, закусок и напитков. По-видимому, здание строилось по принципу маленького цирка или планетария, внутри был круглый зал, вокруг него – во всю длину круглый узкий коридор, а дальше – внешняя стена здания, граничащая с улицей. Стенка, отделявшая коридор от зала была выполнена из толстого железа с множеством мелких отверстий, ну прямо как барабан от современной стиральной машины.