Дух мщения

Глава 1

Фонарь за окном погас. Дверь на балкон больше не искрилась потоками света, который каждую ночь настырно прорывался в комнату сквозь лёгкую, прозрачную занавеску. Лил дождь, молнии всполохами нещадно прорезали ночное небо. От них болели глаза, но звук дождя успокаивал. В нём было что-то такое, что заставляло не думать. Просто отбросить все мысли в стороны и погрузиться в это мерное журчание воды по асфальту.

Ненависть уходит, когда приходит дождь. В такие бессонные ночи как эта я молюсь, чтобы он не заканчивался, ведь только в этом хаотичном стуке, пении водных капель по стеклу, я могу не думать. Мой мозг – горнило безумств. Едва ли я способен контролировать его, но дождь, о… пусть он идёт вечно.

Тишина угнетает, она действует на разум, как атомная бомба. Она вредит мне, так как мало кто ещё способен. Впрочем, худший мой враг – это я сам. Я не вижу света в тьме, окружающей мой разум, и даже сейчас я словно падаю, тону в этом чёрном обволакивающем пудинге, с одним желанием забыться и не видеть снов… боже, никогда больше не видеть снов…

Я не хотел бы быть самим собой, но и никем другим мне уже не стать. О, нет, я люблю себя, но то, что я делал со своей жизнью, едва ли добавит мне лишних очков, когда я окажусь по ту сторону. Если на той стороне что-то вообще есть. Никто ведь не знает, что ждёт нас после смерти, и это наше великое счастье, по крайней мере, для меня ещё есть надежда упасть в вечность и просто раствориться в пустоте. Быть там, где не будет ничего, где я смогу слиться с той, без которой моя жизнь ничто. Той, ради которой я ещё не свёл счёты и не закончил своё существование, ведь я верю, как бы это глупо не звучало, верю, что смогу найти её, вновь соединиться с ней и уже не расставаться никогда, больше никогда…

Ноябрь. Промозглый. Чёрствый. Гнетущий. Если бы мог, я вычеркнул бы его из календаря. В конце концов, это не сложно сделать. Это как оборвать чью-то жизнь, особенно если она не имеет смысла для тебя. Нужно лишь сконцентрироваться, обездвижить тело, и дело сделано.

Я встретил ноябрь потерянным и лишённым цели, он, в свою очередь, не отнёсся ко мне благосклонно. Старый, мерзкий, он лишь ворчал мне в ухо своими ветрами, так, будто пытался выдуть из моей головы все мозги. Слабый, ничтожный, он, как и многое другое в моей жизни, хотел сломить меня, и так и не понял, что лишь сделал меня сильнее.

Как же иронично, что именно в ноябре я вновь смог обрести покой. Судьба подкинула мне шанс, она дала мне надежду, спустившись с неба потоками прозрачной жидкости. Она омыла меня водами благословения. А ведь я, дурак, готов был взорваться от злости, когда какой-то придурок, проехав мимо, окатил меня водой, скопившейся в сливах. Вероятно, он куда-то спешил, ехал так быстро, что даже не обратил на это внимание. Вечно они так, эти напыщенные торопыги, всё спешат и спешат куда-то, несутся сквозь время и расстояния, совершенно забывая, что нужно успевать жить.

Впрочем, я бы не стоял на обочине по пояс обляпанный грязью, если бы в то утро остался дома. Соблазн был велик, но я не мог этого сделать, ответственность и обещания данные мной матери довлели надо мной, как червь они вгрызались в мой разум и сверлили его изнутри. Поэтому я вышел в то промозглое утро из дома, а чуть позже оказался на тротуаре, где моё пальто встретилось с грязной водой. Хотя всё могло повернуться иначе, если бы я вздумал поехать на машине, но я решил что не стану пачкать её корпус этой грязью, да и не хотел лишний раз показывать её на улицах.

О том чтобы идти в офис в таком виде не могло быть и речи, и я принял единственное верное решение – повернул голову влево и вперился в вывеску книжного магазина. Тусклая, неброская, с выцветшими буквами – она была именно такой, какой и должна быть. Того что я увидел было достаточно. Покуда холод ещё не заставил мои брюки задеревенеть, я соскользнул с тротуара, и, коснувшись расшатанной временем и излишне сильными рукопожатиями дверной ручки, вошёл внутрь.

Где-то над головой пронзительно звякнули колокольчики. Их звон заставил меня улыбнуться, он напомнил о детстве. Но воспоминания испарились, едва я увидел её. Она стояла за прилавком и была погружена в книгу. Поначалу мне показалось, что глаза меня подводят, ведь она была так сильно похожа на Лекси. Словно одно лицо, то самое которое я искал уже почти двенадцать лет, лицо которое всегда ускользало от меня, казалось мнимым и нереальным. Сейчас я смотрел в него, живое и яркое, и как раньше, безумно красивое.

Услышав звон, она явно нехотя оторвалась от книги и посмотрела в мою сторону. Застыв у порога, с облитыми по пояс грязью штанами и глуповатой улыбкой на лице, я выглядел, мягко говоря, плохо. Естественно она удивилась моему внешнему виду, и в тот момент, я проклял всех богов, за то, что они позволили мне предстать пред ней именно в таком состоянии. Так мы простояли несколько минут, а затем она открыла свой милый ротик, и я утонул в блаженстве выливающихся из него звуков:

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

Конечно, она могла бы мне помочь, она могла бы всё исправить, она могла бы вернуть меня к жизни, вытащить из этого вечно серого никчёмного существования, закончить череду… Впрочем, она спрашивала не об этом, да, её смутил мой внешний вид, и этот вопрос был простым проявлением вежливости.

Прежде чем ответить ей, я долго подбирал слова, но, в конце концов, когда решил, наконец, прервать это неловкое молчание так и не нашёл их.

– Да… я… мне нужно какое-нибудь… полотенце или… салфетки.

Мозг просил, умолял мой рот заткнуться, он в панике носился из стороны в сторону по черепной коробке и мечтал о том, чтобы кто-нибудь застрелил его и положил конец этим страданиям.

Она ещё некоторое время смотрела на меня, а затем словно спохватилась, и начала что-то быстро искать под прилавком. Тем временем, я заставил свои каменные ступни как можно быстрее двигаться вперёд. К счастью, им удалось провернуть эту операцию и, когда она вновь поднялась вверх, держа в руках что-то наподобие небольшой чистой тряпочки, использующейся для того чтобы стирать пыль с книг, я уже стоял перед стойкой. Наши взгляды соприкоснулись, и я вновь отметил разительное сходство, на этот раз никакой ошибки быть не могло, передо мной стояла та, кто была нужна мне больше всего на этом свете, и я готов был взорваться от переполнявших моё тело эмоций.

– Вот возьмите, – её же лицо выражало лишь вежливую приветливость, ей же было продиктовано и движение, которым она протянула мне тряпку, – наверное, вам лучше будет пройти в уборную, там есть сушилка…

Такая милая, она заботилась о том, чтобы мне было хорошо. Давала совет, хотя вполне могла бы ограничиться и тем, что уже сделала. Она определённо была той, кто мне нужен. Но не сейчас, нет, сейчас я не должен был выглядеть как идиот, я не должен был светиться от счастья в брюках по пояс в грязи. Нет, первым делом нужно было привести их в порядок, а затем выпустить на волю весь свой шарм.

– Благодарю, – ответил я как можно более мягче, но голос всё равно дрогнул от плохо скрываемого волнения.

Эмоции всегда были моей слабой стороной, я не умел их подавлять и всегда шёл у них на поводу. Вероятно, если бы я мог сладить с ними, это лишило бы меня многих проблем, но, с другой стороны, тогда я бы никогда не оказался здесь, а это сейчас было самым главным.

С трудом опустив взгляд вниз, я принялся энергичными движениями тереть, уже начинавшую застывать грязь. Получалось посредственно, мои чёрные брюки быстро приобретали выразительный коричневый оттенок, что заставило мой мозг разнервничаться ещё сильнее. Конечно же, она видела мои бесполезные попытки, и, прокашлявшись, как бы невзначай привлекла моё внимание и, снисходительно улыбнувшись, сказала:

– Уборная находится прямо по коридору, белая дверь, вы точно её не пропустите.

Судорожно кивнув, я быстро проследовал указанным маршрутом и уже через пару минут закрылся в туалете.

Я чувствовал себя неважно. Всё тело дрожало, и, несмотря на то, что в уборной было холодно, на моём лбу выступили крупные капли пота. Я щёлкнул задвижку, и, запершись, попытался успокоиться. Эта встреча. Эта девушка. Я едва контролировал себя. Было страшно.

Наконец, сумев успокоить свои эмоции, я огляделся. Туалет был чистым, именно таким, каким он и должен быть в новомодном книжном магазине. Я сразу понял, что сюда заходили редко. Это было мне на руку, позволило больше времени провести наедине с самим собой.

Глубоко выдохнув, я оттолкнулся от запертой двери и неспешно подошёл к зеркалу. Посмотрел в его глубокую блестящую гладь и встретился взглядом с льдистыми голубыми глазами того, кто был по ту сторону. Они были сосредоточены, и в то же время выказывали возбуждение. Над этим нужно было поработать. Глаза сразу выдают того, кто не умеет контролировать свои желания, мои же сейчас слишком явно выпирали наружу, и могли привести к плохим последствиям. Следовало действовать продуманно, поэтому я потратил не меньше пяти минут на то, чтобы очистить свой взгляд от таящихся внутри моей черепной коробки мыслей. После этого я осмотрел лицо и отметил, что моё самое сильное оружие по-прежнему со мной, только сейчас оно бесполезно, я не мог пустить его в ход – мешали проклятые облитые грязью штаны.

Взглянув на них, я опомнился – за всё время, проведённое в уборной, я почти не притронулся к ним. У всего есть разумные пределы и, скорее всего, она скоро постучит в запертую дверь и с тревогой в голосе спросит, не нужна ли мне помощь. О, она была мне очень нужна, и эта она определённо могла мне помочь, но вот только едва ли она поняла бы мою просьбу правильно и не сочла бы меня безумцем. Поэтому нужно было избежать этого стука, и, в конце концов, заняться тем, ради чего я заглянул в этот книжный магазин.

Я провернул вентиль, и из глянцевого крана струёй потекла вода. Холодная, она больно кольнула мои пальцы, но мне была приятна эта боль, она остужала разум, который сейчас работал как адская наковальня, выбивая всё новые и новые потоки безудержных мыслей. Их нужно было заглушить и это получилось сделать, погрузившись в методичное последовательное оттирание уже полностью застывших коричневых следов.

Дело к моему удивлению спорилось быстро, вода и тряпка, которую любезно дала мне она, словно слились воедино в желании помочь. Они определённо были на моей стороне, и это не могло не радовать. Прошло ещё каких-то десять минут, и проблема была устранена. Остались лишь мокрые пятна, которые в следующие мгновения я как мог, постарался ликвидировать, используя сушилку для рук. Она тоже знала своё дело и максимальная мощность, выставленная на её панели, вскоре помогла вернуть моему образу его первоначальный вид.

Закончив, я внимательно посмотрел на себя в зеркало и улыбнулся белоснежной улыбкой. Тот, кто был моим самым сильным оружием, которое теперь было заряжено и готово к бою, подмигнул мне с другой стороны. Нужно было добавить лишь пару штрихов. Я нырнул рукой за пазуху, достал небольшую складную расчёску и бережно пригладил несколько торчавших в стороны прядей волос. Теперь точно всё было готово, и я мог вернуться обратно к ней.

Аккуратно прикрыв за собой дверь, я расправил плечи и уверенной походкой двинулся обратно к прилавку. Нужные слова уже готовы были сорваться с моих губ, но, неожиданно…

– Простите милочка, а нет ли у вас чего-то из классики? Я бы хотела почитать что-нибудь из Диккенса или Фолкнера.

Загородив собой ту, к которой я так стремился, впереди стояла тучная женщина преклонных лет. Её появление в магазине не входило в мои планы, и весь мой былой настрой как ветром сдуло. Выполняя просьбу клиентки, она немедленно скрылась за книжными полками, перебирая подходящие варианты книг, на каждый из которых старуха недовольно отвечала:

– Ох, нет дорогуша, это я уже читала, может быть есть что-нибудь ещё?

Минуты тянулись как часы, ожидание затягивалось, и я с трудом мог сохранять спокойствие и контроль. Единственным моим желанием, которое всё настойчивее и настойчивее мигало красной лампочкой в мозгу, было обхватить эту женщину сзади руками, зажать ей рот и душить-душить, пока слова перестанут вытекать из её мерзкого рта. Но если бы я сделал это, всё было бы кончено. Поскольку на кону стояло слишком многое, приходилось держать это желание на коротком поводке. Я продолжал, собрав всю волю в кулак, делать это до тех пор, покуда колокольчик у двери снова не озарил магазин своим настойчивым звоном. Громко хлопнув дверью, вошли две девочки лет десяти-двенадцати и, сопровождавший их мужчина, который, вероятно, приходился им отцом. Едва оказавшись внутри, они сразу подняли жуткий гомон, наперебой требуя у мужчины купить им ту или иную книгу.

Этого я уже выдержать не смог. Эти никчёмные людишки, нагло ворвавшиеся и разрушившие все мои планы, заставили меня в спешке покинуть магазин. Я вышел оттуда, даже не успев попрощаться с ней. Это печалило меня больше всего, ведь она могла подумать, что я невежлив, что я не обучен хорошим манерам, раз позволил себе просто уйти и даже не поблагодарить её. Я не мог позволить, чтобы она думала обо мне так, но и вернуться назад, по крайней мере, сейчас я тоже не мог. Момент был упущен, выстрел пролетел вхолостую, и в моей обойме закончились патроны. Для того чтобы вернуться нужно было перезарядиться, поэтому я бросил своё разгорячённое тело в лапы нещадного ноября и продолжил свой путь, так внезапно прерванный полчаса назад. Но, несмотря на свою неудачу, я чувствовал себя гораздо лучше, чем когда был дома и нежился в мягкой кровати. Теперь у меня снова была цель, и в этот раз я не мог её потерять. Это было недопустимо.

Я прибыл в офис с опозданием. Но, честно говоря, мне было совершенно плевать, что обо мне подумают эти толстосумы, в своих вычурных наляпистых кабинетах. Им бы только хапать да побольше, акулы бизнеса – как мелочны они в своих желаниях! Ведь деньги не могут дать тебе всё. Если ты не наделён свыше разумом, они лишь ухудшат твоё положение, сделают тебя насмешкой на теле нашего общества.

Я не был таким как они. Несмотря на то, что я с детства был богаче всех их вместе взятых, я умел правильно пользоваться своим положением, подчиняясь только одному человеку. Они же подчинялись всем без разбора, выпячивая направо и налево свои распухшие толстые языки. Несчастные, мне искренне было их жаль.

Совещание было скучным. Не скрою, они явно были разозлены из-за моего опоздания и то дело бросали в мою сторону гневные взгляды. Возможно, они просто завидовали, понимая, что у них нет такой возможности. Они не могут опоздать, потому что понимают, что за это можно получить наказание, я же был сам себе закон, и едва ли стал бы наказывать сам себя. В конце концов, я существо высшего порядка, пусть эти глупцы этого и не понимают, мне хватает уже и того, что они ясно осознают своё положение.

Вдобавок к этому, слушать их занудные речи, когда там, в городе, в неприметном книжном магазине ждала она, было просто невыносимо. Будь моя воля, я бы сорвался из офиса, и сразу же ринулся обратно, но положение обязывало и я, будучи его заложником, оставался на месте в душной комнате с невыносимыми людьми.

К счастью, по истечению следующего часа оковы пали, и я смог выбраться из своего плена. Как бы они не старались испортить мне настроение, сделать этого у них не получилось, уж слишком сильным был полученный мной утром импульс. Он довлел надо мной, и я не знаю, как бы пережил этот серый мрачный день если бы не получил его. Наверное, опять бы вернулся домой, и запер его на все замки, не впуская ноябрь на порог. Он не был желанным гостем, но сейчас я мог смириться с его существованием. Сейчас я даже был ему рад, он хорошо остужал голову. Именно благодаря этому охлаждению, я не стал, сломя голову ломиться обратно. Это было тяжело, но я решил сначала всё обдумать, а потом уже попытаться завладеть той, которая была мне так нужна, той, которую я потерял так много лет назад, и которая вновь ожила, чтобы на этот раз остаться со мной до конца, остаться навечно, не уйти, нет, а сделать меня счастливым. После стольких неудач я заслуживал, наконец, обрести счастье. Я заслуживал милосердия от этой проклятой старухи судьбы, она немало мне задолжала, и, вероятно, сейчас настал тот момент, чтобы взыскать с неё все долги.

Следующие несколько недель я провёл в томительном ожидании решения, которое должен был принять мой разум. Оно было важным, наверное, самым важным в моей нынешней жизни. Ведь от него собственно эта жизнь и зависела.

Всё дело состояло в том, что, наконец, найдя то, что было мне нужно, я очень боялся потерять его, лишиться, даже не попробовав. Да, это сильно пугало меня. Поэтому я решил изменить подход к делу. Моё оружие, моя красота, ушло на второй план. Я знал, что мог бы попытаться очаровать её, захватить её сердце, но это не было тем, что мне нужно. Устав обжигаться и нести за эти ожоги ответственность, я хотел ворваться к ней в душу, поселиться там, разбить сад и взращивать плоды, которые в дальнейшем можно будет назвать чарующим словом «любовь». Но для этого она должна была понять меня, она должна была проникнуться мной, и влезть в мою шкуру. Этого бы не получилось добиться, позови я её на свидание. Пробыв со мной немного, она наверняка просто бы сбежала, как хотели и те остальные… но об этом сейчас думать не надо.

Поэтому я не собирался звать её на свидание, не собирался, как тупоголовый романтик таскаться к ней в магазин с цветами, и обсуждать сопливые истории по типу «Великого Гэтсби» или «Унесённых ветром». У меня не было на это времени, и я не мог позволить ей выбирать: принимать мои ухаживания или нет. Также, я не мог позволить ей сказать, что у неё кто-то есть. Это могло бы мне ох, как сильно помешать.

Подумав об этом, я прервал поток своих мыслей и решил, что прежде чем начинать действие которому я уже готов был дать зелёный свет, нужно всё же разведать обстановку, и понять, смогу ли я свершить то, что планирую.

Следить за ней было сущим удовольствием. Высокая, светловолосая в своём чёрном драповом пальто, она захватывала меня, и с каждым разом я боялся не удержаться и ринуться к ней, остановиться посреди улицы, сказать первое попавшееся, что пришло бы в голову, а затем схватить её за руку и убежать прочь. Я с трудом сдерживал эти порывы внутри себя, и упорно продолжал свои наблюдения.

Ноябрь сменился декабрём, а я уже знал, где она живёт, во сколько встаёт, когда возвращается и где любит проводить свой досуг. Она была открытой книгой, которую я читал и которой не переставал восхищаться. Мне нравилась ей правильность. Она не ходила в клубы, проводила много времени дома, за чтением книг. Её квартира, которую она снимала недалеко от колледжа Бейтса, была маленькой, но уютной. К моему счастью, она не любила задёргивать шторы, что заметно облегчило моё наблюдение, и позволило ещё больше укрепиться в мысли, что она именно та, кто мне нужен.

Я был уверен в том, что она смогла бы меня понять. Засыпая в одиночестве, в своём большом доме, я мечтал о том, как буду гладить её волосы и рассказывать ей, как мне было плохо, покуда она не появилась в моей жизни. Спустя столько времени я, наконец, снова смог бы ощутить рядом с собой тепло женского тела и закончил бы эту бесконечную погоню. Эта мечта могла стать реальностью, но для этого нужно было постараться. Что ж я был готов замарать руки.

Время ценный союзник и самый главный враг, оно шло, и я изнывал от того, что являюсь лишь сторонним наблюдателем. Мне хотелось стать кем-то большим, стать сразу всем, и поэтому хоть и медленно, но методично я обдумывал план действий. Он был радикальным, но единственно верным, таким, который дал бы мне возможность сделать на этот раз всё на своих условиях. Не дать ей никакого шанса не стать той, кого мне так не хватало.

Внезапно пришёл новый год. Я встретил его с твёрдой уверенностью, что он станет поворотным моментом в моей жизни. Жизни, которая была полна ошибок, разочарований и пустых надежд. Встретив полночь дома в одиночестве, с бокалом изысканного вина позапрошлого столетия, я дал себе клятву, наконец, обрести своё счастье.

Правда, путь к нему оказался не так прост, как мне бы хотелось. Весь январь я подбирал лучшее время, таился как зверь готовый к прыжку, но никак не решался свершить его. То, что я хотел сделать, было для меня в новинку и оттого требовало полной концентрации и сосредоточенности, поэтому любая помеха могла оказаться роковой, ибо могла всё испортить раз и навсегда. Я не готов был так распорядиться подарком судьбы, и поэтому выжидал.

Почти всё своё время (за исключением тех ночей, когда я предавался беспокойному сну и редким дневным походам в офис) я стал проводить вместе с ней. Я был незримой тенью, что всегда скользит где-то рядом, готовой в любой момент наброситься, но, понимающей, что нужный момент ещё не настал. А мешало мне одно простое обстоятельство – человеческий фактор.

Дело в том, что она почти всегда находилась в окружении людей, и нет, они не были её знакомыми, они были простыми прохожими. Как будто подозревая что-то, она ходила только людными улочками, не важно шла на работу или обратно, она не сворачивала в тёмные проулки, даже магазин закрывала в то время, когда люди как раз возвращались с работы домой. Ох, как бы я хотел очистить от них улицы своего города, но не мог этого сделать, и был вынужден в бессилии давиться своей яростью. Цель была близка, но одновременно и так далека, что я не мог до неё добраться. Тем не менее, я надеялся, что рано или поздно фортуна вновь повернётся ко мне. Так оно и вышло.

В тот день февраль достиг своей середины. Погода ради разнообразия перестала издеваться надо мной и подарила совершенно ясный яркий денёк. Я проснулся в прекрасном расположении духа, со смутной, необъяснимой надеждой, что всё скоро свершится. Прожив столько лет, наедине со своими мыслями, я научился доверять таким предчувствиям, и поэтому первым делом после плотного завтрака спустился вниз в гараж.

Просторный, он мог бы быть моей гордостью, если бы я хоть немного интересовался машинами. Таящаяся под чехлом тёмно-синяя «BMW F22», вызывала у меня нечто наподобие грусти, это была прекрасная машина ездить на которой, после того случая в городе, я опасался. Что ж, возможно, я чересчур перестраховывался, но, как было, так было.

Вздохнув, я перевёл свой взгляд на стоявшего в другом углу «Форда» серии «F» седьмого поколения. Я купил его несколько месяцев назад с рук, в первую очередь, основываясь на том, что «Форды» этой серии были самыми популярными машинами в Америке. Их продажи зашкаливали, а количество этих машин на дорогах с каждым годом всё увеличивалось и увеличивалось. Вот я и подумал, что может быть лучше для задуманного мной дела как не самая неприметная распространённая всюду машина?

После «BMW» она казалось неуклюжей и очень неудобной. Мои пробные поездки на ней, не вызывали ничего кроме дискомфорта, но вскоре я к ней привык, и мы, как это говорится, смогли найти общий язык.

Открыв гараж, я неспешно выехал на улицу, сухо кивнул соседу, вышедшему забрать утреннюю газету из своего почтового ящика, и покатил в сторону выезда из города.

Подчиняясь своему предчувствию, я решил быть полностью готовым к появлению своей гостьи, а это значило, что мне нужно проверить место, в котором она должна была вскоре оказаться.

Почти в то же время когда я купил машину, я присмотрел и приобрёл небольшой старый дом на самой окраине города. У него уже давненько не было хозяина, а нынешнему владельцу мне пришлось звонить аж в Нью-Джерси. Он был рад, наконец, избавиться от дома своей горячо любимой, но уже давно умершей бабули. На радостях он даже предложил мне скинуть цену, на что я великодушно отказал. Когда у тебя есть деньги, ты можешь их потратить с пользой ради великой цели, этот дом был её частью, поэтому я заплатил за него полную стоимость.

Доехав, я остановился возле покосившейся калитки. Оглянувшись, я в очередной раз отметил полное отсутствие поблизости других людей, и, отомкнув ключом её замок, вошёл в запущенный, заброшенный сад. Вероятно, когда-то он был ухоженным, но сейчас представлял собой печальное зрелище. Жаль, что цветы меня не интересовали, но, возможно, они были интересны ей, а это значит, что при определённых обстоятельствах это место может заиграть новыми красками, но пока что оно будет серым и унылым. Таким же был и сам дом – облезлая гостиная, старая облупившаяся ванная, кухня, пережившая многие блюда удачные и не очень, и две невзрачные одинаковые спальни на втором этаже. Вот и вся обстановка, не считая конечно самого главного – широкого вместительного подвала, притаившегося за крепкой дверью недалеко от лестницы на второй этаж. В основном именно из-за него я и приобрёл этот дом. Подвал в моём случае был отличным гарантом тишины и спокойствия, он бы помог мне мирно спать по ночам, ничего не опасаясь. К тому же, он должен был стать сценой для нашей романтической постановки.