Адский огород и вирус Компвида

Блеск молний. Грохот. Тяжелое сотрясение земли, будто десантировали с воздуха без парашюта стадо слонов. Все с такой тщательностью выстроенные оборонительные линии лопались и расползались, как гнилая ткань. Нашествие было не остановить.

Хрясь – с треском вылетела тяжелая дубовая дверь дома. И под надоевшую до зубовного скрежета музыку алчущий крови и потрохов враг ворвался в помещение.

От удара палицей развалился тяжелый стол. С полок посыпалась посуда. Жилище за считанные секунды приходило в состояние разора и разрухи.

Чапай отступал к стене, понимая, что все его телодвижения бесполезны. Прорвавшийся в дом враг означал, что хорошие варианты кончились.

К нему на коротеньких кривых ножках бодро устремился «зомбарик» – самый маленький и хлипкий, но вместе с тем и самый быстрый из противников. С довольным урчанием, как подсвинок, тянущийся к корыту со жратвой, он стремительно сокращал расстояние. Глаза его были огромные, как блюдца, красные и жадные. Язык свисал изо рта меж двух выступающих острых здоровенных зубов, похожих на бивни мамонта. Вид он имел возбужденно целеустремленный, прямо как почуявший вирус санитарный инспектор, влепивший два года назад Чапаю трехмесячную строгую домашнюю изоляцию по подозрению в недобросовестности и тщании в вопросах личной профилактики.

Не доходя до Чапая пару шагов, «зомбарик» издал победный клич и прыгнул вперед. Ростом он был человеку по пояс.

«Сейчас рубанет своими бивнями по бедру», – вогнал холодный ужас в голову Чапая страшную мысль. И человек съежился в ожидании боли и треска своей разрываемой плоти.

Но «зомбарик» не стал размениваться на мелочи. Он взмыл вверх, как прыгун в высоту на Всемирной олимпиаде трансгендеров. И впился гнилыми зубами в горло Чапая.

Дикая боль пронзила тело человека. А потом пришла смерть… В который уже раз…

***

Все началось неделю назад. Или месяц. Или год. Или пару часов. Кто же это знает. Еще старик Эйнштейн утверждал, что время – штука условная и относительная. И отношения у времени с человеческим сознанием, пребывающем в экстремальных условиях, часто запутанные.

Василь Иваныч, по старой традиции прозванный воинственно Чапаем, на деле был человеком мирным и в свои тридцать годочков шашкой махал только на форумах и в играх. В жизни больше всего он любил свой диван и себя любимого на этом диване. И сейчас, в теплый майский день, наслаждался этой гармонией, развалившись на мягких подушках.

В углу его кабинета-студии завис в воздухе двухметровый провал стереоэкрана. В его глубинах бесновалась беспощадная реклама. Рыжая Белка Джуди по мановению волшебной палочки окутывалась в туман, превращавшийся тут же в серебристый, с цветочками, скафандр, и оптимистично верещала:

– Без моей милой «Пушной Скорлупки» теперь никуда ни ногой! Самый надежный, стильный и модный биозащитный модуль для вечерних прогулок! Сертифицирован для эпидемзон класса «А» и «Б»!

Белка покрутилась в прогулочном пушистом костюме, на котором менялся узор – цветочки, линии, какие-то граффити. Откинула забрало шлема и еще более радостно возвестила:

– Любой расцветки на любой вкус! Покупайте! И вы свободны! «Пушная скорлупка» за пятьдесят пять тысяч рублей – и весь огромный мир перед вами!

Потом белка запела оперным голосом:

«Моя «Пушная скорлупка»

И мои родные зубки

Вирус страшный разгрызут

И свободу нам дадут!»

Чапай болезненно скривился. Не то, чтобы он считал себя большим эстетом, но дурновкусие, пошлость и безграмотность вызывали у зубовный скрежет. Какой вирус эта чертова рекламная белка, достававшая его с экрана уже лет десять, разгрызет, если назначение и ее, и костюма как раз скрыться от вируса?

Так, ладно, прочь рекламу.

– ТВ отключить. Свежие сообщения, – велел Чапай.

И на его голову домовой анализатор обрушил поток сообщений, уведомлений, счетов и предупреждений о новом уровне угрозы и нестандартном распространении вируса. Эта нестандартность была настолько повторяемой, что уже сама стала стандартом. Каждый день вирус находил новые лазейки в казалось непробиваемой, выстроенный по всем правилам фортификационной науки, крепости современной цивилизации. Однако вирус был настолько изворотлив, что его поведение наталкивало на мысль о его едином негуманоидном разуме. Скорее всего, так и есть. «Компвид-29» – это жуткое и непостижимое порождение живой природы и растущей как на дрожжах виртуальной сферы, которая анакондой сжимала человечество, как пресловутую скорлупку. То ли еще будет.

А вот и долгожданное сообщение из контрольно-эпидемиологической инспекции.

«Вам разрешена совместная прогулка с гражданкой Павлиновой Н.А. с 14 до 16 часов 23 мая сего года. Вопрос о воссоединении семьи пока находится в стадии рассмотрения и оценки со стороны специалистов инспекции. Решения не вынесено до прояснения опасности новых эпидемиологических факторов. Ждите ответа».

– Бюрократы! – воскликнул Чапай.

Уже полгода они с женой проживали в разных концах города. Такие беды, как всегда, сваливаются неожиданно. По открытому маршруту Наташа добралась до своих родителей на другой конец Москвы, в Марьяново. И тут произошло то, чего боится каждый человек, выпуская своих родных из дома. Атака нового штамма. Оперативное перекрытие районов. Кордоны. Запреты. И они оказались как на разных планетах.

Правда, вот инспектора дали послабление. Разрешили прогуляться в скафандрах высокой защиты по парку культуры и отдыха имени Горького. И даже дали возможность покататься на американских горках, установленных там недавно. Уже счастье. Много ли человеку надо?

Так, теперь за работу. Чапай просмотрел кучу заявок. Безликие ники клиентов, счета, вопросы-ответы, возмущения, претензии. Все это всего лишь буквы в бездонном провале стереоэкрана. А ведь когда-то были времена, когда с клиентами общались с глазу на глаз. Чапай представил себе этот близкий контакт, и его пробрала нервная дрожь. С одной стороны, ужас – перед незнакомым человеком перед тобой, наполненным неизвестными тебе желаниями и вирусами, возможно, агрессивными. С другой – было в этом что-то азартное, будоражащее кровь. Был запах соперничества и сотрудничества – настоящего, без электронных посредников. Какая-то в этом ощущалась необузданная страсть прошлых веков, когда люди не боялись пожимать друг другу руки и махать саблями.

Ну что за мысли лезут? Прочь все постороннее из головы. Работать надо. Сегодня претензий посыпалось особенно густо.

«Он все еще не говорит. Почему?» – вопили буквы на экране.

«Наверное, не хочет. Будьте к нему добрее и внимательнее», – отвечал Чапай.

Уже который год он торгует аудиокурсами русского языка для больших попугаев. Оказывается, больших попугаев тьма. И большинство их хозяев хотят, чтобы их питомцы трепались по-русски и пели похабные частушки.

Попугаи дают Чапаю работу. И он гордится ею. Занять человека в новую технотронно-вирусную эру оказалось задачей практически неподъемной. Нет теперь ни водителей автобусов, ни рабочих на производстве, ни чиновников, несущих на себе груз управленческих забот. Есть роботы на производстве. Есть искусственный интеллект в управлении, который знает, что нужно людям лучше самих людей и хочет всем добра. Вокруг ИИ крутятся куча чиновников класса ВП – выгодно пристроившихся. А для основной части населения появилась масса новых необычных профессий, в основном гуманитарного плана. И их все равно не хватало на всех.

Однокурсники Чапая по Всеобщему факультету Всероссийского института всеобъятного маркетинга чем только после выпуска не занимались. Среди них были психоаналитики стрессоподверженных домашних животных. Толкователи и популяризаторы «ИдИ» – это сокращение от «идиотских идей», профессия, кстати, необычайно актуальная и доходная. Трансформаторы общественной морали. Художественные переводчики на нецензурный язык и обратно – такую работу никак не удавалось перепоручить электронным машинам, тем не хватало эмоций. Было немало Глашатаев ПН – пустяковых новостей. Штатные доносчики вирусологических инспекций. А некоторые полулегально трудились в области политических интимуслуг, формально запрещенной, но востребованной. Немало однокашников кормились в сети, подрабатывая сетевыми кукушками и виртуальными снеговиками. В общем, на фоне всего этого калейдоскопа обучать попугаев человеческому языку – это смотрелось даже почетно и благородно.

Разделавшись с заявками, Чапай решил отдохнуть. Он вывел на экран новости и протянул руку к ленте кухонного транспортера, на котором уже стояла чашка ароматного кофе. И устроился поудобнее на диване.

«Всемирная организация компьютерно-биологического здоровья требует увеличения численности ее войсковых подразделений минимум в два раза с приданием авиационных группировок и запасов специализированных напалмовых бомб для работы с населением пораженных районов четвертой степени»… «Количество блокированных территорий растет быстрее, чем разблокировка. Это говорит об очередной волне пандемии Компвида».

Чапай усмехнулся, подумав, что не так давно в компвид, ставший ныне такой же обыденностью, как восход солнца, счета за горячую воду и базовый безусловный денежный доход, могли бы поверить только фантасты, сказочники и сумасшедшие. Ну как такое может быть, чтобы компьютерные и биологические вирусы образовали симбиоз? Теорий по этому поводу было много, но что произошло на самом деле – никому не ведомо. Ясно было одно – биологический мир, которому миллиарды лет, и виртуальный, которому считанные десятилетия, на какой-то стадии развития сошлись, слились и сливаются все сильнее.

Заражение происходит просто. Сперва проявляются симптомы простуды. А дальше в зависимости от агрессивности вируса – в течение секунд, часов или дней сознание зараженного проваливается в ад виртуальных реальностей. Из которых один выход – смерть. Если только не будут предприняты неотложные меры компьютерной и медикаментозной терапии. Выживаемость годная – девяносто процентов. Но главное, засечь симптомы вовремя. Этому посвящена развернутая система контроля через домашнюю электронику. Искусственный интеллект медконтроля вовремя заметит признаки заболевания. И поможет.

Ох, не дай Бог, чтобы однажды эта помощь понадобилась. Чапая аж передернуло.

«Милый, ура! Мы встречаемся», – звякнуло в воздухе и открылось письмо от жены.

«Обязательно, дорогая! Это будет чудесная прогулка!» – ответил Чапай.

«Я надену свой самый модный скафандр! Ты меня в нем еще не видел!»

«Я счастлив, дорогая»…

Чапай мечтательно улыбнулся. При мыслях о жене по его телу растекалось тепло. Жену он любил, почти так же, как свой диван. А в наше время это большая роскошь – любить живого человека.

Прогулка. Воображение нарисовало Парк культуры. Фланирующие беззаботные парочки, которым выдали маршрутное разрешение. Светит весеннее солнце. Дуновение ветра, которое, правда, не ощущаешь через скафандр. Говорят, скоро поступят скафы с тактильным контактом – в них и будешь чувствовать это самое дуновение. Но стоить они поначалу будут, как электромобиль. Впрочем, кому нужны ныне мобили? Это такое же уходящее в прошлое понятие, как когда-то волы с телегами.

Прогулка. Солнце. Ветерок. Плещущиеся в водах рыбы. Шум дубравы… Чапай почувствовал, как его сознание, увлеченное этими картинками, поплыло куда-то вдаль. И вот он уже ощущает, как морская волна набегает на ноги. Как заходящее солнце ласковой радиоактивной ладонью касается кожи его лица. Как на него надвигается чарующие умиротворение от контакта с большим миром. Чарующее и страшное.

А потом он чихнул. Еще раз…

Мир пошел полосами. Запахло озоном. Потом опять возникли океан, лодка. Опять чих. Опять полосы.

И стало очень, очень страшно. Так страшно, что хотелось кричать. Но вот только кричать не было никакой возможности и сил.

Пытаясь вынырнуть из наваждения, Чапай собрал волю в кулак. Подать сигнал! Главное, не опоздать!..

Бабах. Входная дверь вылетела. И в комнату ворвались люди в серых биоскафандрах высшей защиты с красными крестами и знаками «@» на плечах.

– Санитарный контроль! Не двигаться! Не говорить! Вы будете подвергнуты виртуальной медикаментозной коррекции. При попытке побега открываем огонь на поражение!

***

Ну, вот и случилось, чего он всегда с ужасом боялся. И чего всегда подсознательно ждал. Всего лишь один миг – и вечный ужас висящей над головой угрозы будущего переходит в обжигающие отчаянье и безысходность настоящего. Вот так приходит конец.

Хотя это как поглядеть. В конце концов, все еще не кончилось. Все только начинается.

Самая большая опасность, что под воздействием компвидвирусов человек проваливался в хаотичную виртуальную реальность, перемалывающую сначала его сознание, а потом и тело. Ео «Я», то, что является человеческой душой, носится по информационным потокам, закуткам, тупикам и трассам. И разваливался на части.

Лечение было таким же ирреальным, как и сама болезнь. Тело человека помещали в капсулу, которую привозила с собой медицинская бригада быстрого реагирования. Капсула обеспечивала тело всем необходимым, вкалывала питательные вещества, лекарства и противостояла деструкции внутренних органов. А заодно погружала после недолгого анализа сознание человека в виртуальную реальность – в какую-то наиболее подходящую по показаниям психики компьютерную игру.

Все эти мысли стремительно проносились в голове Чапая. А сам он в это время он ощущал себя зависшим в пустоте. И со всех сторон на него давил, как пресс, рокочущий голос:

«В терапевтических целях вы будете помещены в игру класса АР-441. Будьте готовы к активному взаимодействию с программой игры. Только при этом условии возможно излечение. Играйте и выигрывайте. Приближая конец игры, вы приближаетесь к выходу из болезни в благословенный мир здоровья и радости!»

Ну что же. Игра так игра. Игра – это надежда. Медики прибыли вовремя, когда пациент еще не успел полностью провалиться хаос виртуала. Иначе все было бы уже кончено. А так, поиграет. Выиграет. Выйдет, пусть и с осложнениями. Такое случается с людьми постоянно.

Да и, если взглянуть непредвзято, ничего плохого в игре нет. Ну, будет строить процветающие империи или бороздить космос на пиратском корабле. Незабываемые ощущения всесилия и азарта. Неплохо почувствовать себя Богом, которому подчиняются целые миры. Многие добровольно ушли в эту виртуальность навсегда. А для него это всего лишь путь возвращения в жизнь.

«Иудина радость». «Пьяный кордебалет». «Пушистое откровение». «Гриль из роботов». «Вся жизнь – бульба». Сколько же интересных игр есть, где тебе счастье и почет.

«Переход в игру. Десять, девять…» – рокочущий голос отсчитывал оставшиеся мгновения до погружения.

«Три. Два. Один. Запуск»…

«Поехали!», – как говорил когда-то первый космонавт Земли.

Потом тьма пропала. И вокруг Чапая яркими красками вспыхнул мир. Человек стоял на упругой влажной грядке. Светило доброе солнце. Вокруг колыхались лопухи.

И прямо на него перла шеренга унылых, но вполне целеустремленных зомби. Долговязые фигуры в лохмотьях брели, шаркая ботинками, неестественно выворачивая конечности. Из рук торчали переломанные кости. Головы сворочены. Глаза навыкате. На головах у некоторых были нацеплены оранжевые колпаки, которые ставят на аварийных участках дороги. И над всем висело голодное урчание с потусторонней музыкой.

– Ух ты, черт! – прошипел, как ошпаренный, Чапай. – Это же «Адский огород»!

***

Эта иронически ерническая и непрезентабельная игра появилась десятки лет назад и сразу стала хитом. Суть ее проста. Фермер живет в доме и окучивает свой огород. Происходит зобми-апокалипсис. И зомбаки, желающие вкусить сладкой человеческой плоти, атакуют этот огород, чтобы добраться до его хозяина. Им противостоят взращенные на грядках боевые растения. Горох пуляет в зомби горошины. Цветы распыляют убийственные споры. Зомби дохнут. На их место встают новые.

Отличительной чертой игры всегда служила простенькая графика. Не нужны тут никогда были эстетические изыски. Нечего отвлекать на них внимание пользователя. Гораздо лучше воспринимаются примитивно нарисованные фигурки, которые не мозолят глаз и дают сосредоточиться на главном – покупать растения, выстраивать их в линии обороны так хитро, чтобы их невозможно было пройти. И отражать атаку за атакой.

Однако в виртуальной коме все было иначе. Никаких тебе условностей и грубых пикселей. Все выглядело абсолютно реально, даже ярче и объемнее, чем в реальном реале. И здесь были уже забытые и пугающие открытые пространства со светящим солнышком. И политая из шланга, жирная черноземная земля, полная жизни. И огромные листья гигантских растений-защитников. И совсем уж гиперреальными были завывание зомби, свист гороховых пуль, взрывы мин.

Почва дрожала. Уши закладывало. Скорострельный горох сшиб первую линию зомби. Легко, как мишени в тире. Противники падали с тупым выражением на лицах, из последних сил тянулись к человеку у дома. И замирали. Один глубоко и горестно вздохнул перед тем, как окончательно испустить дух. И на миг Чапаю даже стало его жалко.

Следующая волна нахлынула через пару минут. Из-за густого кустарника появились новые зомби. Их было куда больше, но оборонительные линии и сейчас выдержали.

Это было только начало. Следующая волна была еще больше и напористее. Но хорошо, что напор вырастал постепенно. И Чапай успевал сообразить и даже немножко подучиться, как управлять своим укрепрайоном.

Он когда-то играл в эту игру и знал, что растения просто так не растут. На них нужны монеты. Их разбрасывают подсолнухи. Так что нужно успевать их сажать. А также не упускать из виду светящиеся в небесах цифры счета. Стреляющий горох стоит сто монет. Мина – двадцать пять.

Вскоре Чапай уже наизусть выучил расценки и достаточно споро отдавал приказы: списать деньги, купить очередное оружие и поставить его на «танкоопасном» направлении.

Только он перекрыл одну линию наступления, как на другой враг почти прорвался. Чапай видел уже совсем близко оскаленные пасти зомбей, горящую красным огнем плотоядную алчность в их глазах. И сейчас в них не было ничего от милых компьютерных персонажей. Эти зомби были настоящие. И ужас был настоящим. И боль, когда их зубы сомкнуться на шее, будет очень даже настоящей. Это были не какие-то забавные мультяшные покемоны, какими они видятся на дисплее, а настоящие, страшные, матерые и кровавые исчадия тьмы.

Новая волна казалось неодолимой. Счет в небесах почти исчерпался. Зомбики перли и перли, давя огневые точки, пожирая растений-защитников и денежные подсолнухи. И уже не было средств на новое вооружение. А зомби все не кончались. Их поток казался бесконечным.

Чапай чертыхался про себя, сейчас уже понимая, какие ошибки он совершил с самого начала при расстановке огневых точек, где не надо было жалеть денег на дополнительную защиту в виде огромных орехов. И сейчас, казалось, ничто не может остановить наступление противника.

Зомби иссякали. Защитники тоже. Но зомби пробьются, Чапай в этом не сомневался. А дальше эти твари набросятся на него.

Пот ел Чапаю глаза. Дыхание срывалась, и в крови бурлил адреналин. Сил почти не осталось – битва забирала их очень много. Еще несколько минут, и ноги перестанут держать. А позиция все больше становилась безнадежной.

А, была не была. Последние сто монет можно потратить на взрывающуюся вишню, которая сразу прихлопнет трех оставшихся зомби, если только удастся их накрыть. Последний шанс. Если из кустов вылезет хотя бы один вражина, то это все!

Почву тряхнуло. Вишня взорвалась, разметав ошметки зомбиков. Чапай напрягся, ожидая, как нечистая сила снова полезет из густых кустов.

Но на этот мир обрушилась тишина. Чапай огляделся, глядя на усеянный остатками зомби и перемолотыми растениями «огород боя». Ноги ослабели, и человек уселся на обгрызенную защитную картофелину – последнее, что у него осталось.

И такое на него снизошло счастье и удовлетворение, что он неожиданно возблагодарил вирус, который дал ему возможность жить полноценной жизнью а не гнить в студии, обучая говорить больших какаду и жако.

Передышка! Это как раз то, в чем он нуждался. Музыка боя стихла. Это означало, что атак пока не будет. И Чапай отправился в дом.

Там были большие запасы провизии. Имелись даже несколько сортов чая и кофе. Электрическая плита работала, свет горел.

Странно, но вкус Чапай ощущал прекрасно. Как и боль, и усталость. И ему казалось даже, что испытывает их куда сильнее чем там, за стеклянной стеной, из-за которой он прибыл. И тогда возникал интересный вопрос – а может здесь и есть реальная реальность, а там, где диван и карантин – лишь компьютерная игра?

Чапаю удалось подремать. Ему снились сны – тревожные, тягучие, от которых сердце бешено билось.

А ночью зазвенела тревожная музыка. И началась очередная атака.

Ночью зомби были все те же, но растения и правила немного другие.

Чапай уже ощущал себя умудренным опытом бойцом и более-менее толково выстраивал оборонительные линии. Теперь он знал, что волна зомби – это не несокрушимая сила. Ее вполне можно остановить. И это не так страшно и ужасно, как кажется с самого начала.

Теперь в нем кипел азарт опытного игрока. И он счастливо улыбался, когда разбивалась очередная волна зомби.

Вон, прет их еще больше. Смяли первую линию обороны. Не страшно. Используем замораживающий амулет. Зомби застывают на месте, и растения их расстреливают безнаказанно почти в упор.

Следующая волна. Этих возьмем гранатой.

Чапай так провалился в азарт боя, что упустил одну важную деталь. Когда он против очередного отряда зомби хотел использовать ядерный гриб, выяснилось, что у него недостаточно денег. Ночью подсолнухи не работали, потому что нет солнечного света. Их заменяли серебряные грибы, перерабатывающие в монеты свет Луны. Но они давали монет куда меньше. И он заметить не успел, как запас средств истощился. И ему не на что было выстроить новую линию обороны взамен смятой.

«Мы съедим твои мозги!» – послышался радостный стон-обещание.

И оборона посыпалась.

Страшная боль от клыков на шее. Жутковатый скрип разрываемой твоей плоти. Ужас от того, что проигрыш может быть и окончательный. Темнота. Смерть…

Пробуждение на грядке в солнечный день. И опять музыка игры. Уровень придется начинать сначала.

Сколько их еще будет, этих уровней. И этих смертей. Неизвестно. Но игру нужно пройти до конца. Только такой и никакой иначе путь лежит к исцелению. И к большому миру. Ибо мир настоящий все же там…. Наверное, там…

***

Сражения тянулись бесконечной чередой. Битва за битвой. Смерть за смертью. И Чапай постигал, что такое эмоциональный запал настоящей войны. А что она настоящая – у него сомнений не было. Игры такими не бывают.

В его душе бурлил неповторимый огненный коктейль чувств и ощущение сакрального смысла бытия. Он на губах ощущал горечь, когда враг теснил его. Его пробирало электрическим восторгом, когда удавалось остановить казалось бы неостановимый напор противника. Как на крыльях его душа взлетала вверх от азарта горячей сшибки. И вкус победы был слаще любой амброзии. Наверное, то же самое чувствовал герой Гражданской войны, в честь которого менеджер по продаже попугайских разговорников Василий Иванович получил свое прозвище, а заодно и ник.

Он выигрывал отдельные битвы. Проигрывал кампании. Откатывался на прежние уровни и начинал все сначала. Крепко вжился в свою роль и стал опытным командиром, тактиком, даже стратегом. Сам в схватку не лез – да у него и не получилось бы. Но успевал делать массу вещей. Умело расставлял подсолнухи и оружие. Контролировал время, теперь зная, как и куда оно течет и как связано с ходом схватки. Следил за боем, вовремя высаживая растения на критических направлениях. Он научился перекрывать прорывы, давить противника и биться до конца. Даже научился хитрить. И понял, что у зомби есть свои хитрости.

Он бился на грядках и на черепичных крышах домов. Расставлял в пруду кувшинки и лилии для борьбы с водяными зомби, еще более резкими и опасными. Он катал орехи, сбивая как в боулинге зомбаков и зарабатывая золотые монеты, позволявшие покупать на распродаже артефактов мощные орудия, без которых дальнейшие уровни пройти не представлялось возможным.

Единственно, к чему не удавалось привыкнуть – это к боли и смерти. Боль, когда тебе зомби перегрызает горло, была ужасна. А ощущение смерти связано было еще и с холодным ужасом от мысли, что ты просто не включишься в очередной раз.

Текли дни за днями, или секунды за секундами. Кто знает, как соотносится время пространства игры с внешним временем. Может, ему удастся добить кампанию, и он еще успеет выбраться в поход с женой в Парк Культуры и отдыха. А может статься и так, что он перескочит через десятилетия.