Храм на холме

– Вкусно! Я смотрю, ты здесь все секреты знаешь, как настоящий сельский житель!

– Конечно, я уж почти сорок лет как здесь живу и, в отличие от местных, не пью горькую. Так, чуть-чуть для вкуса жизни. Как мой НИИ развалился, я этот домик и купил. Кстати, вздрогнем! – дядя поднял стаканчик. – Если бы не ты, я бы сегодня не управился с планом, а так, глядишь, завтра и закончим с посадкой. В деревне без картошки не прожить!

Крякнув, дядя вытер рот рукавом и внимательно посмотрел на Савву: «Вроде обживается парень. Может и правда останется, как собирался. А то какой-то… как выгоревший изнутри показался. Другой, не узнать. Кого и картошка лечит… Посмотрим-посмотрим. Пока досажаем картошку, может, и совсем оклемается».

– Ты, молодец, по плану живешь! – слегка заплетающимся голосом после четвертого стаканчика сказал Савва, как-то странно, не то раздраженно, не то с вызовом глядя на дядю.

– Давай уже ложиться! Я на печку полезу, кости погреть. Вещи с печки убирай, высохли, небось… Завтра ты посуду моешь, – подмигнул дядя, складывая грязные миски в большой тазик с водой и ставя его на загнет печи, там вода к утру станет потеплее.

Почему-то сон не шел. Уже больше часа Савва слушал заливистый храп дяди. Казалось, что только он начинает затихать и будет можно заснуть в тишине, как слышался громкий взрыв храпа с новой силой и постепенно сходил на нет, а потом опять и опять…

Под одеялом стало очень жарко, и Савелий тихо встал, сетка громко зазвенела ему в след, мстя за то, что он ее покинул. Подошел к окну, из которого было видно всю округу, залитую лунным светом, было видно каждую травинку, как днем. Полнолуние! Вот почему не спится! Рука нащупала полупустую бутылку самогона на подоконнике, Савелий, привычным движением горниста, жадно отпил из горлышка несколько больших глотков самогона. Тихо обшарив сени, подсвечивая мобильным телефоном, нашел пачку каких-то незнакомых папирос и большой хозяйственный коробок спичек. Спустившись с крыльца в огород, он закурил, глубоко затягиваясь и всматриваясь в гребенку леса на горизонте, смял сырую папиросу и вернулся в душную темноту избы. Согревшись под одеялом, Савелий мгновенно заснул.

И снова этот надоевший сон – узкий длинный кирпичный переход, по которому его ведут, гулкая железная лестница и снова мрачный коридор с закрытыми дверьми. Впереди виден свет, появляется надежда, но воздух становится вязким и шаг становится все медленней, идти все труднее… И вот он – выход! Выйдя в замкнутый двор, напоминающий глухой кирпичный стакан, он понял, что это не свобода, а ловушка. Серые зыбкие, как будто в тумане, фигуры шли мимо него по кругу узкого двора. И вдруг к нему резко приблизилось чье-то лицо с открытым ртом. А это он сам!

«Опять!» – проснувшись весь в поту, Савелий увидел, что солнце уже высоко, и дядя копается в огороде. Не дождался его. Помыв миски, он опрокинул их на полотенце, оделся и, достав бумажник из своей сумки подошел к деду.

– Доброе утро! Бог в помощь! Хочу съездить в магазин, а потом к тебе присоединюсь. Надоело жить нахлебником, и мне тоже кое-что нужно купить. Не знаешь, можно ли кого-то подрядить меня отвести? А то, кроме Ивана, я никого с машиной не знаю, да и не найду его в этом хуторе, – спросил Савелий, озираясь по сторонам.

– Доброе-доброе! Не стыдно так говорить – «нахлебник»! Видел, во дворе справа ворота, на сеновал? Там у меня мотоцикл стоит, недавно я его заправил и еще канистра бензина рядом, в запас. Автолавка у нас, недалеко, но там мало что есть – хлеб, да спички, а большой магазин километрах в девяти, в соседней деревне, – довольно толково дядя объяснил, как добраться. – Я с тобой не поеду, не обидишься?

– Вот спасибо! Только прав-то у меня с собой нет.

– Какие тут права в лесу! Считай, по заднему двору колесишь, – ухмыльнулся Дмитрич.

Савелий очень удивился, что кроме старого мотоцикла с коляской в огромном сарае стоял ржавый Жигуленок, запас канистр и ящик с инструментами. «Целый гараж!» – обрадовался Савва. С огромным трудом завел мотоцикл и, действительно, уже скоро Савелий наполнял мешки консервами, сигаретами, примерял довольно приличную куртку и сапоги.

Ближе к вечеру, когда Савелий успел уже наработаться с дядей в поле, вернувшись в избу, дядя увидел целый склад провизии на столе и недовольно заворчал.

– Неужели б я не прокормил тебя? Ты же вкалываешь на меня! – довольно хмыкнул дядя.

Завершить посадку картофеля опять не удалось, чему Савва был очень рад. Недооценил дядя размер участка. Эта спокойная ритмичная работа отвлекала его от всяких мыслей и делала обоснованным постоянное откладывание принятия важного решения. День ото дня становилось все теплее, и сегодня Савелий даже решился на огороде раздеться по пояс.

– С ума сошел! Сейчас же накинь что-нибудь! Еще успеешь загореть. Продует, будешь все лето болеть, а то и радикулит разобьет! Не мальчик уже, чай! – Савва послушно натянул тельняшку и испытал давно забытое чувство, теплоты от заботы близкого человека. Когда он чувствовал подобное? Вспомнить не удавалось.

Только собрались передохнуть, развалившись с сигаретами в сенях на лавке, застеленной старым плешивым ковриком, как послышался гулкий стук в ворота.

– Пойди, посмотри, кто там, – дяде уже было трудно вставать, наломался со своей картошкой. И зачем ему столько?

Савелий легко встал и, уверенной походкой, вошел в темную пустоту двора. Лампочку, которая зажигается из сеней, включить забыл. И тут его охватил дикий страх, паника, и те пять шагов в темноте до калитки в воротах показались ему очень длинными. Почему-то появился страх что, когда выйдет на свет, он окажется не здесь, а совершенно в другом месте.

Но чей-то настойчивый стук вернул его к реальности. Кто-то снова забарабанил в калитку, а и звонкий девичий голос на улице кричал нараспев:

– Дядь Дмитрич! Откроооооой! Меня мама послала.

– Ой! – когда Савелий решительно распахнул калитку, рослая девушка с распущенными рыжими волосами, отпрянула от неожиданности. – Вы кто?

– Я Савелий. Или, может, дядя Савелий. Хотя мне лично так не нравится, – усмехнулся Савва, приветливо глядя на девушку. – Заходи. Ты к дяде?

– Нет-нет. Заходить не буду. Меня мама ждет. И вас тоже! Гости уже пришли. Она стол накрыла, как договаривались. Праздник сегодня. Ждет, – и она резко повернулась и торопливо скрылась в темноте. Савва почувствовал, как сильно ему захотелось выпить. Общаться -нет, а выпить -да! Вид этой симпатичной девушки подействовал на него как допинг, появились силы идти, и загорелись глаза.

В сенях он столкнулся со взволнованным дядей.

– Кто там? Что нужно?

– Да, похоже, заходила дочка, той, вчерашней…Татьяны. Зовут нас, стол накрыли и соседей собрали, – Савва говорил торопливо, снимая тельняшку и надевая единственный приличный свитер, в котором он приехал.

– Я ненадолго схожу, устал. А ты на меня не смотри, молодые годы. Веселись! – дядя переобувался в приличные ботинки. Савва удивился, вчера дядя грозился, что вовсе не пойдет, а тут сменил гнев на милость. – Тебе интересно на народ посмотреть. Не много их осталось, но есть. С некоторыми ты еще в детстве куролесил.

– Расскажи, этот дом ты сам построил?

– Нет, конечно. Ему больше сотни лет. Теперь таких и не строят. Закрытый двор, да сеновал для скотины. У прежних хозяев дома было две коровы. Старики решили в город податься, к сыну, а я, наоборот, из города сюда приехал. Денег подсобрал, этот дом и купил, – дядя складывал в мешок сало и консервы. Савва добавил из своей покупки бутылку водки и пару консервных банок, и они пошли.

Идти было недалеко. Деревня уже погружалась в темноту, только то тут, то там уютно горели окошки изб, обнажая уютный быт семей за маленькими ситцевыми занавесками. Дядя уверенно толкнул низкую скрипучую калитку, а Савва услышал звуки тихой музыки из окна дома.

– Что так долго, давно ждем! – с порога приветливо басил, видимо, хозяин избы, крупный мужик с окладистой бородой. Он нетвердо держался на ногах. – Идите, идите в хату. Я вышел подышать, да и покурить.

– Я с вами подымлю, если можно…

– А чего нельзя, если можно! Я вчера тетерева подстрелил. Попробуй, хозяйка его вкусно готовит, – Савву удивило, что он так странно назвал свою жену. – Ты охотник иль рыбак? Если ты надолго к дяде, как охота откроется пойдем с тобой на сохатого. А сейчас можно на тетерева, уток…

– Я еще не решил. Выгорел на работе. Надо мозги очистить… Я не охотник и не рыбак. Ну если уж выбирать, то я скорее – охотник, хотя в жизни бывало, становился и дичью.

– Это как, не понимаю? – сосед попытался внимательно посмотреть на собеседника и, отпустив поручень крыльца, чуть не упал, как моряк на корабле во время сильной качки. – Ой, перебрал слегка. Но сегодня можно – пятница! Пошли к столу! А звать-то тебя как? Я Сергей, Серега стало быть!

– А я Савелий, – они пожали руки и вместе вошли в полную народа избу.

В «зале» просторного пятистенка вдоль окон стоял длинный стол весь заполненный людьми. Хозяин посадил Савву рядом с дядей, а сам двинулся вдоль стола, похлопывая всех по плечам и подливая водку. Женщины группкой сидели ближе ко входу, чтобы было удобнее суетиться по хозяйству и приносить еду из сеней и от жаркой печки. Савве бросилась в глаза знакомая девушка, она разрумянилась и оживленно болтала со сверстницей, пышной брюнеткой с высокой прической. Видно было, что не все были «при параде», некоторые пришли в том же в чем работали на огороде. Савва еще в сенях заметил гору грязных сапог и галош, сваленных на самом ходу.

Старушки, которых за столом было большинство, сговорившись, затянули песню «Напилася я пьяна…не дойду я до домуууу». Музыка была выключена, к явному огорчению, молодежи. Молодежи здесь было совсем мало, кроме вышеупомянутых девушек еще были двое совсем маленьких ребят, школьников, которые, наспех перекусив из родительских тарелок, сели собирать пазлы на старом вытертом ковре. Еще был непонятного возраста долговязый городской парень сутулый и в очках и крепкий парень, которого уже можно было отнести к мужикам, в силу их катастрофической нехватки. Кроме хозяина, Саввы, Дмитрича и двух стариков, один из которых был совсем без зубов, что ему не мешало налегать на принесенный им же самим самогон, был еще тракторист Василий и лесник Степан. Вот и все.

Стол потрясал изобилием, центре стола стояло большое блюдо, на котором горой была навалена отварная, или тушеная птица, тарелки с салом, солеными огурцами, квашеной капустой. Картошка была в разных видах и томленая в печи с тушенкой, и жареная со шкварками. Женщины пили березовый сок и ярко красный компот из трехлитровой банки, не гнушаясь и сомнительных сладких вин с цветастыми этикетками. Мужчины пили водку и самогон. Хозяйке некогда было присесть, она то подливала березовый сок, то подрезала еще хлеба.

Сначала Савелий уж было решил, что стол накрыли в честь его приезда, как ему показалось из разговора с Татьяной, но оказалось, что сегодня был престольный праздник этой деревни, вспоминали какого-то святого, который оказывал покровительство этой деревне, в прошлом, селу. Селом она перестала быть, как разрушилась небольшая церковь, а рачительные односельчане растащили оставшиеся бревна и кирпичи от ее фундамента. Поэтому от церкви не осталось и следов.

– Помню, как мама водила меня еще малышкой в эту церковь, в пятидесятых, чисто там было светло, иконы, – рассказывала одна из старушек утирая глаза краем головного платка.

– Знакомьтесь, это Савелий, племянник Игоря Дмитриевича, – спохватилась Татьяна, представляя Савву.

– Да, помним мы его еще мальчишкой, – послышались приветливые голоса, некоторые молча смотрели на Савву, кое-кто улыбался, а старушки даже не прервали свой разговор в общем гомоне, который становился все громче и громче. И никто не заметил, как зарделась Татьяна, разглаживая двумя руками чистый передник на груди. Она весь вечер посматривала в сторону Савелия и как будто что-то хотела ему сказать.

– А мы с Савкой уже договорились, на охоту вместе пойдем, сейчас на тетерева, а осенью сохатого возьмем, да, Савк? – Сергей, уже сильно качаясь, встал, собираясь обнять Савелия, но Василий уверенно взял его под руку, и они опять пошли на воздух покурить.

Дядя, кивнув Савве тихо, по-английски, ушел домой, спать. День и так для него был очень нелегким. Потихоньку, и старушки собрались уходить, но Татьяна, широко раскинув руки, вернула их назад, к столу, и шумно и хлопотливо стала поить чаем с вафельным тортом с орешками.

Когда Савелий вышел на улицу, Сергей о чем-то запальчиво ругался со Степаном, спор быстро перешел в пьяную потасовку, а добряк Василий безуспешно пытался их разнять. Савелий застал только конец спора.

Разозленный Степан толкнул Василия и крикнул Сергею:

– Подожди, вспомнишь ты еще этот разговор, кровавыми слезами умоешься!

– Нет, сейчас я ему все-таки дам! – но Василию удалось удержать Сергея, и Степан зло развернулся и широкими нетвердыми шагами ушел в темноту.

Савелий в нерешительности курил в стороне.

– Ну что разошлись? Серега! На пустом месте распетушились!

– Не на пустом! – никак не мог остыть пьяный Серега и сверкая глазами посмотрел на Василия. – Деды наши охотились, отцы тоже… А он тут учить меня вздумал! Сволочь!

Сергей махнул рукой, опустился на ступени и стал раскуривать потухшую папиросу. Через минуту он уже громко захрапел, опершись на стенку крыльца.

– Да, одному мне его не дотащить, – Вася поскреб в затылке и громко икнул. – Пойду за Танькой.

– Я помогу, – предложил Савелий

Уже через минуту они вдвоем, Василий и Савелий, дотащили здоровяка Сергея до узкой кровати в бревенчатом прирубке. Татьяна еле успела с кровати стащить плюшевое покрывало в крупных розах, так и положили Серегу в безрукавке и галошах. Он ничего не чувствовал и посапывал как младенец, повернувшись на бок.

– Слава богу, что завтра не на работу. Так может и сутки проспать, ну и хорошо, пусть спит, зато не бузит! Спасибо вам, пошли к столу, улыбалась как ни в чем ни бывало фигуристая Татьяна.

– Да мне пора уже, – Савелий чувствовал себя опустошенным и хотел спать.

– Ну, на посошок, – Татьяна схватила обоих под руку и, как бульдозер, потащила к столу, где уже почти никого не осталось. Все незаметно ушли, раннюю побудку даже в субботу в деревне никто не отменял. Дочь, Светлана с подругой, носила посуду в маленькую кухоньку у печки, а засидевшийся беззубый дед всхрапывал в углу, клюя носом.

Савелий был очень доволен, когда ему, наконец, удалось оторваться от разговорившегося Василия и выйти в темноту улицы, на свежий и холодный воздух. Ноги привычно понесли его к дому, голова слегка кружилась от крепкого хмеля. На небе низко висели крупные и очень яркие звезды, погасший свет в окнах больше не составлял им конкуренцию, и не лишал их магической силы. Когда Савва свернул в проулок, вдруг, кто-то отделился от стены сарая и шагнул ему навстречу. Он понял, что это Татьяна, когда она жарким полным телом прижала его к стене и стала жадно целовать его в губы.

– Помнишь наши ноченьки, дорогой мой, Савочка? Как давно это было, но как будто вчера…– ее торопливый бессвязный шепот, перемежался поцелуями в щеки, в лоб, в губы. Он замечал за столом ее кокетливые взгляды, заметил и особое внимание, которое она уделяла ему, но не придал этому значения.

Крепко схватив за руку, она потащила его к баньке, смутно видневшейся вдалеке, на берегу реки, уже тонущей в тумане. Из кустов щелкал и мелодично посвистывал квартет соловьев, сводя с ума весенней негой.

Ему показалось, что он даже что-то вспоминает, юность, любовь, и горячая волна подхватила его и понесла за ней в тумане. Алкоголь и кустодиевская красота Татьяны, распустившей свои черные волнистые волосы сделали свое дело, Савелий давно не чувствовал себя таким молодым и влюбленным. Ее податливое белое тело было в его руках как воск, в карих глазах стояли слезы счастья, а с губ не сходила счастливая улыбка.

– А где твоя большая родинка на плече? – встрепенулась Татьяна и с подозрением посмотрела на Савву. – Какой-то ты совсем другой, мой сладкий…

Она «рисовала его портрет», проводя пальцем по бровям, носу, губам, а он шутливо отвлекал ее, изображая, что кусает этот шаловливый палец, но слегка напрягся.

Они потеряли счет времени, и так и уснули на дощатом полу бани, подложив под себя найденный в сенях ватник.

Неожиданный крик петуха и свет в маленьком окошке, вернули его к реальности. Он не сразу понял, где находится. Терпкий запах бани смешивался с запахом дешевых духов. Тут он увидел сладко спящую на полу Татьяну, бережно прикрыл ее нарядной шерстяной шалью и тихо вышел на воздух, покурить. Как будто и не спал, хмель совсем не выветрился и было муторно на душе.

Другого берега реки не было видно. Все как будто тонуло в молоке тумана. Светало. «Уже петухи поют, часа четыре. Надо идти, неудобно перед дядей», – подумал он. Неуверенно прошел по шатким мосткам к реке, зачерпнул горсть ледяной воды жадно попил и обмыл горячий лоб. Сильно болела голова, вчера потерял бдительность и пил все подряд. Медленно, крадучись огородами, пошел к дому дяди. Оказалось, совсем близко, не заплутаешь.

Удалось тихо зайти, только сетка кровати предательски заскрипела железом, когда Савелий лег. Замер, прислушался – храп дяди не прервался. «Хороший сон у старика, так спят только дети и святые. Остальным грехи не дают», – подумал он и тут же заснул.

Показалось, что почти сразу он услышал возню дяди. Зашумел закипающий чайник и запахло яичницей. Тошнота подступила к горлу и, поборов ее, Савелий привстал с кровати.

– Пора? Встаю. Картошку идем сажать? – с деланной бодростью спросил Савва.

– Нет, спи еще, рано. Сегодня не будем сажать. Да там и совсем немного осталось. У меня другое дело – еду на рынок, поросенка покупать. В этом году впервые решился. Дай, думаю, сам себе выращу на тушенку и на сало! А вчера дед Степан надоумил, что время я упускаю, скоро выбора не будет! Вот я и решил сегодня съездить, посмотреть.

– Может помощь нужна? С тобой съездить? – так и не встав с кровати, полулежа, спросил племянник.

– А ты в поросятах разбираешься? Поможешь выбрать? – хитро ухмыльнулся старик.

– Нет-нет, совсем не разбираюсь.

– Вот и спи. Ты же отдохнуть приехал! Хорошо вчера посидели? Как тебе соседи?

– Хорошо, допоздна. Серега вчера слегка бузил, так его пораньше уложили.

– Он почти всегда пьяный задирается, а трезвый тихий, скромный, работящий. Повезло Таньке.

Савелий не почувствовал укола совести, а ощутил сладостную негу, пытаясь вспомнить вчерашнее. Но вспоминалось смутно, помнит, как они разговаривали, как она все вспоминала юность, сердилась на него, что он ничего не помнил. Искала какую-то родинку у него на плече… Сердилась, а потом снова жадно целовала. «Баба она всю жизнь девчонка!» – думал он. Нет, не зря он сюда приехал!

И уже падая в глубокую яму сна, услышал треск отъезжающего мотоцикла дяди.

Когда проснулся, впору было обедать, или даже ужинать. Сладко потянулся. Голова прошла, почувствовал себя необыкновенно бодрым и энергичным. Дяди еще не было. Не знал, как поступать с плитой и, увидев на столе допотопную электроплитку со спиралью, быстро приготовил на ней яичницу с картошкой и открыл банку мясных консервов. Аппетит был волчий!

Вымыв посуду, вышел на улицу, покурить и осмотреться и услышал шум мотоцикла. Дядя развернулся, деловито открыл ворота и только заехав во двор спросил:

– Проснулся? Как дела?

– А поросенок-то как? Купил? – с детским нетерпением спросил Савелий.

– Купил-купил. Вот в коляске мешок, тащи его в избу.

– Он там будет жить?

– Пока – да. А стойло построю, ночи потеплеют и будет он жить в загоне.

Савелий взял холщевый мешок из коляски мотоцикла, который было нелегко нести, потому что там брыкался и хрюкал поросенок, и выпустил его на крашенные доски пола. Вопреки ожиданиям, поросенок оказался не розовый, а желто-коричневый со спиной, покрытой рыжей, колючей щетиной. Он толкался розовым пятачком и норовил удрать куда-то под кровать, стуча маленькими копытцами. Савва еле его удерживал. В сенях раздался грохот – это дядя нес большую оцинкованную шайку, куда временно посадили нового жильца.

Весь остаток дня они в старом хлеву проводили расчистку и перестановку, сооружая загон для поросенка.

– Зачем такой большой загон? – неразборчиво спрашивал Савелий с гвоздями во рту. – Столько хороших, толстых досок ушло!

– Не жалей, еще и укреплять придется! Знаешь как они, эти поросята? Все грызут, пол копают. У соседей я видел, как дыру в стене проели. А она бревенчатая, из сосны!

Уже поздним вечером поросенок был выселен из избы в новый хлев. И это было очень вовремя, такой беспорядок и вонь он произвел в доме! Пришлось долго проветривать, держа дверь открытой.

– Хорошо, не топили сегодня! – сказал дядя.

Поужинали молча, так устали, что даже говорить сил не было. Консервы ели прямо из банок. Но оба были очень довольны. Как-то необычно – их стало трое! Спать не хотелось, Савелий выспался за день, поэтому пошел покурить и немного прогуляться. Он и себе бы не признался, что ждет Татьяну. Вдруг придет? Но прогуляв полчаса, так и не дождался.