Вместо пролога
Выписка из архива №3659 от 5 июня 2657 г.
Полное имя при рождении: Кайя Сюзанна Коллинз.
Имя, зарегистрированное в 2648 г.: Кайя Вейбер.
Идентификационный номер: E57783496577815918773.
Дата рождения: 25.03.2630 г. (27 лет).
Место рождения: г. Ромеро, Новый Рим.
Образование: Новоримский центральный университет.
Профессия: журналист.
Место работы: «5 канал», Новый Рим (с 2649 г. по настоящее время).
Прозвище, данное коллегами: Пиранья.
Награды: «Новые лица Галактики» (2652 г.), «Голос Н. Рима» (2655 г.), «Лучшая программа года» (2656 г).
Семья:
– отец: Виктор Д. Коллинз (д.р.09.09.2600 г.). Владелец сети отелей «Империя» (Новый Рим, Лондор, Альфа Крит, Карамедана, Земля). 150 место в списке самых состоятельных людей Вселенной (по версии журнала «Прямой поток», октябрь 2654 г.), 3 место в списке самых состоятельных и влиятельных людей Нового Рима (по версии издания «Говори», февраль 2655 г.). Вдовец.
– мать: Мария Л. Коллинз (Вейбер) (01.03.2607 – 30.05.2643 гг). Журналист. Автор серии скандальных программ «За стеной», посвященной планете Аквилон. Погибла в 2643 г. во время взрыва на заводе «Звезда», Аквилон.
– брат: Шон П. Коллинз (д.р.25.09.2636 г.). Музыкант. Основатель рок-группы «Пьяные бесы». Настоящее местоположение неизвестно. Согласно неофициальной информации, проходит курс лечения от наркотической зависимости.
Выписка из архива №4854 от 6 июня 2657 г.
Полное имя: Неизвестно.
Известный список имен: Джек Рассел, Джонатан Риллоу, Джейкоб Рид, Джейсон Рестон (список имен пополняется).
Идентификационный номер: неизвестно.
Дата рождения: предположительно 2629г. (28 лет) – точная дата рождения неизвестна.
Место рождения: неизвестно, предположительно – Альфа Крит.
Образование: нет данных.
Профессия: наемник (связь с иностранными спецслужбами и другими структурами не установлена).
Родители: Нет данных.
Глава 1
Апрель 2657 г.
Гомон, толкотня, запах пластика и металла. Обожаю космопорты, тут своя, особая атмосфера – драйв. И мне это нравится.
Альфа Крит только не люблю.
Планета, где куда ни плюнь – всюду наткнешься на лозунг вроде: «У нас самый низкий уровень преступности во Вселенной!», «Наши парки самые зеленые!», «Наш воздух самый чистый!». Их послушать, так местные и в туалет ходят не иначе как розами.
Все здесь улыбчивые, гостеприимные, везде проводят, все покажут и расскажут, транспорт бесплатный, дороги бесплатные, все максимально автоматизировано, при этом роботы не отняли у людей рабочие места, а только облегчили им жизнь. Не планета – рай.
Прямо-таки идеальное общество.
Пока не заглянешь под коврик, под который заметают неугодных.
Выйдешь из дома в комендантский час – штраф и тюрьма. Не предоставишь документы по первому требованию полиции – рудники. Нагрубишь тем же копам – смертная казнь.
По статистике, к смертной казни на Альфа Крите приговаривают каждого третьего преступника. Штраф тут – манна небесная, и это если есть кому тебя отмазать. А попасть на рудники на пару лет – так это вообще за здравствуй. Не там чихнул – получи год-другой каторжных работ. Все на благо родины, не так ли?
Быстро иду сквозь толпу, звонко цокая каблуками по плиточному полу. Он тут разноцветный, в оранжево-синюю клетку. Люди, двигающиеся навстречу, улыбаются, уступают дорогу, расшаркиваются. С первого взгляда можно понять, кто местный житель, а кто турист: инопланетяне прут вперед, как я, не больно озадачиваясь тем, кого толкнут своим чемоданом на гравиподушке.
Только я не турист, и чемодана у меня нет.
– Кайя! – догоняет меня оператор с камерой на плече.
Можно, конечно, банально заснять все на коммуникатор, но любительская съемка – это не про нас. Мы же профессионалы – «Пятый канал», как-никак, нас смотрит вся Вселенная. Да и любительской съемки по этому расследованию мы сделали уже навалом – только нарезай и монтируй. А сейчас мне нужно личное интервью человека, который, как только понял, что запахло жареным, дал деру с родной планеты.
А если мне нужно интервью, я его получу. Так даже интереснее – будем брать на горячем.
В отпуск он слинял, видите ли. Скажите мне, кто в здравом уме летает на Альфа Крит в отпуск? Тут же только расслабишься, как окажешься в каталажке. Я знаю, о чем говорю, просидела тут в камере целые сутки, пока не пошла к отцу на поклон, и он меня не вытащил. Купила бутылку пива, понимаете ли. Мне было двадцать, и я тогда не знала, что тут это запрещено в таком возрасте. У нас – с восемнадцати. Так они же продали! Система супермаркета запросила документы, уточнила возраст и продала, автоматически вызвав полицию. Гениальная схема.
Вот и этот тут явно не в отпуск, а продолжать свои мутные делишки. Это простые люди здесь огребают по полной за любое нарушение правил, а те, у кого на банковском счете лежат суммы с кучей волшебных нулей, беспределят, как и везде.
Не люблю Альфа Крит, я уже говорила.
Резко торможу перед голографическим табло, высматривая нужный мне рейс. Несущийся за мной Стив едва не сносит меня с ног, равновесие сохраняет, но больно бьет камерой мне в затылок.
– Уй! – шиплю и хватаюсь за голову. Вот же черт, как назло, моя макушка точно на уровне смотрящей с его плеча вниз камеры. И это я на каблуках.
Санта, подари мне на Рождество еще двадцать сантиметров роста, ну что тебе стоит?
– Прости, Кайя! – пугается Стив, тянет руки к моей голове.
Бью его ладонью по наглой конечности. Я полчаса волосы укладывала, не надо их теперь трогать. Надеюсь, шишка из-под волос будет не слишком заметна.
– Как я выгляжу? – спрашиваю у подлетевшей к нам Линды.
Моя новая помощница не слишком расторопна, но кофе варит божественно, поэтому я готова простить ей многое.
– Отлично! – уверяет Линда и тут же проходится по моему носу уже приготовленной пуховкой. С ней в руках она, что ли, бежала?
– Прекрасно выглядишь, – пытается замолить грех за удар по голове оператор.
Адресую ему свирепый взгляд. Да не злюсь я, но подхалимничать не надо. Сама знаю, что похожа сейчас на загнанную лошадь. Пришлось лететь с бешеными пересадками, только за сегодня их было целых три – надо же было обогнать нашего беглеца. Это он отправился с Нового Рима на Альфа Крит прямым маршрутом на неповоротливом круизном лайнере. А нам пришлось «оседлать» крейсер-курьер, потом еще один и оставить половину годового бюджета в кармане капитана частного судна, который высадил нас уже непосредственно на орбите Альфа Крита. Крутой вояж получился. Но оно того стоило.
Все, можно выдыхать: пассажиры лайнера уже в катере, который вот-вот доставит их с орбиты.
– Стив, приготовься! – командую оператору.
Линда сует мне микрофон-наушник, цепляю на голову. Вообще, я предпочитаю держать микрофоны в руках. Так солиднее: сразу видно, кто тут репортер, а кто жертва допроса. Но с этим типом лучше не рисковать – вдруг придется ловить или руками начнет размахивать. Было у меня такое, синяк со щеки сходил две недели – микрофоном и прилетело. Издержки профессии, ага.
Ну давай, давай… Притопываю перед табло. Сейчас откроются вон те двустворчатые двери. Главное, не упустить момент и поймать мистера Дерро за… За горло, естественно. Результаты изысканий моей команды уже у полиции, его возьмут в ближайшее время – никуда не денется. Гораздо важнее запечатлеть на камеру момент, когда он поймет, что его песенка спета. Люди любят эмоции.
«Кайя Вейбер, «Пятый канал». Мистер Дерро, скажите, что вы…» – репетирую про себя.
Сейчас… сейчас…
И вдруг табло гаснет. Ошалело пялюсь в серую пластиковую стену, перед которой только что переливался разными цветами голоэкран. Что за?..
Кто-то кричит. Что-то бахает.
Выстрел? Серьезно?!
Автоматически приседаю на корточки. Стив так вообще падает на пол, закрыв голову руками. Зараза такая – камера вдребезги!
Линда, тоже на корточках, как и я, в полуприсяде отодвигается к стене, втянув голову в плечи. Вопли раздаются то там, то тут. Еще один выстрел.
Что это? Теракт? На Альфа Крите? В Центральном космопорте? Больше похоже на бред.
Или – на сенсацию!
Суета происходит у другого выхода. Кажется, это выход на посадку. Какая-то дамочка визжит так, что даже у меня закладывает уши, хотя мы вообще в другом конце зала.
К черту Дерро! Мне нужно туда!
Крик резко обрывается, будто истеричке заткнули рот или наконец вырубили ударом по голове чем-нибудь тяжелым. Нельзя же так визжать в общественном месте, в самом-то деле. Тут, между прочим, старики и дети имеются, незачем так пугать.
– Кайя! – хватает меня за рукав Стив.
Поняв, что обстрела в этой части помещения не предвидится, наш героический оператор привстает и пытается меня удержать.
– Ждите здесь, – шиплю на него, одновременно стаскивая с головы наушники, сую их Стиву в руки и вскакиваю на ноги.
Там что-то происходит. Что-то, что я должна видеть.
Шум только в той стороне. Тут у нас тишина, народ, как и моя команда, кто распластался по полу, кто врос в сиденья, кто просто сидит и боится лишний раз вздохнуть. Это, конечно, правильно, мы на Альфа Крите – кашлянешь не вовремя, скажут, что препятствовал правосудию. Но у меня международное журналистское удостоверение – максимум выпишут штраф и погрозят пальцем. Ну, или визу закроют. Переживу.
Сдергиваю с себя туфли и бегу босиком, чтобы не наделать шума. Туфли прижимаю к груди. Новые, дорогие – фигушки я их брошу.
Мой рост в кои-то веки играет мне на руку – была бы выше, пришлось бы ползти на четвереньках. А так – ничего, присела и бегу за рядом сидений с высокими спинками. Шанс заполучить внезапную сенсацию манит меня и придает сил.
Вот она, толпа. Тут никто не прячется – люди стоят полукругом, окружая какое-то пустое пространство.
Ничего себе – взятие в заложники! Улет!
Разворачиваю над запястьем голографический экран, врубаю запись и одновременно онлайн-трансляцию.
– Кайя Вейбер, «Пятый канал», – шепчу в микрофон комма, – для вас в прямом эфире с места событий.
В этом пространстве наверняка тоже полно наших подписчиков, дальше пустить придется попозже, но первенство у меня уже никто не отнимет.
Протискиваюсь между людьми к первому ряду оцепления. Там уже маячат ребята в форме службы безопасности космопорта, полиции еще нет, а, если не ошибаюсь, у местных нет с собой ничего круче парализаторов. Плохо дело.
– Девушка! – шипит на меня седовласая женщина, которой я случайно заезжаю локтем в бок – рука-то с коммуникатором приподнята, чтобы поймать картинку.
– Простите, – шепчу, по-идиотски улыбаясь и прокладывая себе путь вперед. – Ой… И вы простите…
Вид у меня сейчас, должно быть, тот еще. Девушка полтора метра ростом, в порванных на коленке колготках (это я каблуком зацепила, когда разувалась), прижимающая к груди туфли с гигантскими каблуками и ведущая запись происходящего на свой комм. Подозреваю, выражение лица у меня тоже соответствует образу – адреналин, азарт.
Дайте мне сенсацию, я в ней очень нуждаюсь!
Я не ошиблась: это захват заложника. Какой-то верзила держит в сгибе локтя горло девочки-подростка (морщу нос: ребенка – вот гад) и вжимает ей в висок явно запрещенный законом ствол. Ни черта отсюда не вижу – кажется, это плазматический пистолет. Трижды гад. Зато ясно, чем так воняет – предупреждающий выстрел был сделан в потолок, и плазма оплавила обшивку.
Моя камера выхватывает лежащую чуть в отдалении женщину. Крови нет, подпалин тоже. Похоже, это она голосила и… что? Бухнулась в обморок? Или бандит, как и я, чуть не оглох и стукнул ее, чтобы помолчала. Что более вероятно. Дышит ровно – живая, и на том спасибо.
Однако я отвлеклась. Ей поможет «скорая», женщина без сознания мне сенсацию и новую награду не принесет. А вот тип со зверской рожей, держащий девочку, и его помощник, спрятавшийся у него за плечом, – очень даже может быть.
Оба мужчины одеты в комбинезоны без каких-либо опознавательных знаков. У нас на канале такие носят уборщики, только у них они цвета детской неожиданности, а у этих черные. Тот, кто наставил пушку на девочку, крупный, перекачанный даже, шея бычья, глаза навыкат, челюсть квадратная – хоть сейчас бери на роль в какой-нибудь криминальный фильм. Впрочем, он и есть криминальный элемент. Классический такой, как по учебнику.
А вот второй на бандита не похож. Молодой, лет двадцать пять, максимум тридцать. Среднего роста, спортивный, подтянутый, жилистый, форма на нем сидит как влитая.
Чуть веду рукой в сторону, меняя угол обзора камеры. Да, симпатичный у криминального элемента сообщник – вид в профиль просто великолепен: такими ягодицами можно любоваться вечно.
И на лицо очень даже: темноволосый и темноглазый, то ли загорелый, то ли смуглый от природы, впалые щеки с четко очерченными скулами покрыты темной по меньшей мере трехдневной щетиной. Запоминающийся мальчик, яркий, и если первого можно смело брать в криминальную драму, то этого в пор… В историю любви, я хотела сказать. Даже жаль, что преступник.
Эй, копы, где вы?
Кручу головой по сторонам, но полиции поблизости не наблюдается. Переговоры ведет сотрудник службы безопасности космопорта, предлагает отпустить ребенка. Бугай с бычьей шеей тычет стволом в детскую голову и, брызгая слюной, велит дать ему катер и выпустить. Ясно, сообщники подберут его на орбите.
Парень же с красивым… хм… профилем молчит, топчется за плечом этого орангутанга, сжав губы в прямую линию; выражение лица напряженное. Похоже, он тут ничего не решает.
– Немедленно! Или я ее пристрелю! – кричит бугай.
– Сейчас приедет полиция! – парирует местный страж порядка. – Ваше судно уже арестовано. Вам некуда лететь. Я не могу вас выпустить. Сдавайтесь!
Не может, согласна. Его самого на рудники и отправят в первую же очередь, если отпустит преступника. Это же Альфа Крит, они не ведут переговоров с террористами. Хотя какой это терроризм? Но раз на территории космопорта, то, скорее всего, его и припишут – для поднятия шумихи. Мол, обезвредили, не допустили теракт.
А у меня у первой видео с места событий – так-то. Пока они там записи с камер слежения дернут, я уже побывала в прямом эфире. Знай наших!
– Живо! Или ей не жить!
Упертый какой. Этак он девочке вдавит дуло прямо в мозг. Ребенок явно в шоке, почти не моргает, только слезы размером с горох катятся по щекам. Вот же сволочь. Где копы, я вас спрашиваю?
– Считаю до трех! – рычит «бычья шея».
У него паника чистой воды, тут и психологом быть не надо. В таком состоянии люди делают глупости.
Уже не слишком заботясь о том, что снимает мой комм, встаю на цыпочки и вытягиваю шею – полиции нет. Да вы издеваетесь…
И тут стоящий рядом мужчина случайно толкает меня в бок. Вздрагиваю от неожиданности, и туфли, которые я все еще прижимаю к груди, с грохотом падают на пол. Злодей, угрожающий ребенку, нервно дергается. Словно в замедленной съемке вижу, как расширяются его зрачки, а пальцы на спусковом крючке напрягаются.
О черт.
А дальше время будто останавливается, и цепь последующих событий проплывает перед глазами быстро сменяющимися кадрами: парень с красивым профилем скользящим движением подается вперед, обхватывает запястье сообщника и уводит ствол в сторону буквально за долю секунды до выстрела; струя огненной плазмы бьет в стену; кто-то визжит; девочка-заложница (целехонька) кулем падает под ноги своему обидчику, а самого его отбрасывает в другую сторону, и у него – какая гадость! – нет лица. Вонь адская.
– Полиция! Полиция! Пропустите!
Все происходит точно в третьесортном боевике: полиция будто ждала за дверью, пока первый акт завершится. Мужчина, только что угробивший своего сообщника, еще не успевает толком опустить ствол, как к нему бросаются копы.
Тот сам отдает плазменный пистолет и медленно заводит руки за голову, показывая, что не станет сопротивляться. Тем не менее его все равно роняют лицом в пол. Морщусь, полагаю, это чертовски больно.
– Зачем? Он же спас ребенка! – не сдерживаюсь. – У меня есть запись! – Для достоверности размахиваю рукой, над запястьем которой по-прежнему висит голоэкран.
– И ее пакуем, – мрачно распоряжается глава прибывшего отряда.
Гордо вздергиваю нос: да я только с удовольствием, правда – наше все.
– Сама пойду! – Выдергиваю локоть из захвата. – Туфли только дайте забрать.
Глава 2
Туфель нет. Это фиаско.
Они стоили, как… Неважно, много они стоили. Обувь на высоченных каблуках вообще стоит немало, если ты хочешь в них ходить, а не ковылять, как хромая кобыла. Живая кобыла наверняка обошлась бы дешевле.
Но это же Альфа Крит, не забыли? Стоит мне вмешаться, как меня подхватывают под локоть и тащат с собой. А мои туфли – туфельки от Флер Лу-а! – остаются валяться у безголового трупа.
– Линда! Линда! Туфли! – кричу ассистентке, увидев в толпе ее белое как снег, испуганное лицо, и активно жестикулирую. – Там! Туфли!.. Уй!
Получаю между лопаток чем-то твердым (надеюсь, стволом парализатора, а не чего-то пострашнее) и послушно затыкаюсь. Сейчас у всех адреналин зашкаливает, пока не довезут до участка, не станут даже разбираться, кто есть кто. Так что лучше придержать свои возмущения до кого-то должностью повыше.
Погодите, ребята, дайте мне вашего шефа в мягком кресле тепленького кабинета, вот там я развернусь, и посмотрим, кто кого.
А в теплый кабинет хочется прямо сейчас – полы в этом космопорте холодные до ужаса. Видимо, проектировщики не планировали, что кто-то решит расхаживать тут босиком.
– Да иду я, иду! – Дергаюсь, снова получая тычок в спину.
Зараза такая – двухметровый, в наглухо застегнутой на все кнопки фиолетовой полицейской форме и в ботинках на толстой подошве. И я – дышу ему в пупок, да еще и босая. Где сочувствие, мать вашу?
Третий тычок.
Молча сжимаю челюсти. Ну все, двухметровый мальчик, жалоба тебе обеспечена.
***
Спустя два часа унижений, споров и тыканья международного журналистского удостоверения всем, кто выше меня как минимум на голову (в местную полицию, видимо, берут только от отметки метр восемьдесят и выше), я сижу в мягком удобном кресле, болтая ногой в воздухе, и жду, когда шеф участка принесет мне собственноручно сваренный им кофе. Он «по секрету» поделился со мной своим горем: его предыдущая секретарша ушла в декрет, а новая готовит напитки так, что проще умереть от жажды, чем взять что-то из ее рук.
Кошусь на стеклянную стену с поднятыми жалюзи, за которой грустит за своим столом та самая секретарша. Миловидная, блондинистая, тощая, но грудь при ней – пластика, скорее всего. Что же ты меня обманываешь, капитан Маккинзи? Ты же взял ее на эту должность точно не ради кофе.
Вручив мне горячую чашку с эмблемой полиции на боку, капитан участка, подтянутый мужчина лет сорока с плюсом, с уже явно седыми, но крашеными волосами, обходит стол и занимает свое место. Улыбается. Натянуто так, фальшиво – пятерка за старания.
Улыбаюсь в ответ одной из своих самых акульих улыбок и, уперев руку в подлокотник, пробую кофе. Хм, не соврал – не знаю, как варит напиток та блондиночка, но капитан в этом деле мастер.
Пью мелкими глотками и по-прежнему улыбаюсь, смотрю в упор, не моргая и при этом продолжая покачивать ногой. Да, знаю, чертовски нервирует.
Минута, вторая… Кэп ослабляет галстук под своим горлом. Тут почти все в фиолетовом, только шеф и его секретарь одеты в гражданское. Ну и я. Только я еще и босиком для полного контраста с местными. Но это ничего, кабинет у капитана Маккинзи и правда оказался теплым.
– Мисс Вейбер… – первым не выдерживает коп.
Делаю свою улыбку поощряющей. Давай, давай, любитель юных секретарш, извинись передо мной еще разок, пока я не запустила свою жалобу выше.
– Мисс Вейбер, – повторяет капитан, – ваш арест – чистой воды недоразумение. И я хотел бы извиниться перед вами от лица всего нашего участка…
Да! Четвертый раз! Бинго.
– Если я могу что-то сделать, чтобы сгладить неловкость…
А я сразу поняла, что он молодец – хорошо соображает. Быстро дошло, что юристы нашего канала мигом сделают из него патрульного, если будет жестить. А кто же захочет лишаться такого чудесного кабинета? Тут даже есть цветок в горшке на подоконнике и коврик у входа – я бы тоже поостереглась нарываться.
Выдерживаю драматическую паузу, допивая кофе, а затем тянусь и ставлю чашку на стол. Стол этот, надо сказать, натерт до блеска – в пластик можно смотреться, как в зеркало. С особым удовольствием наблюдаю, как капля конденсата ползет по боку оставленной мною чашки и скатывается на блестящую поверхность столешницы – плюх.
Маккинзи тоже следит за путешествием капли, и у него красноречиво играют желваки, когда она наконец растекается по столу. Что-то подсказывает мне, что, будь на моем месте кто-то из его подчиненных, их за такое уже отправили бы в помощь роботам-уборщикам драить туалеты. Однако мне капитан не говорит ни одного лишнего слова, продолжая натянуто улыбаться.
Ну все, теперь можно и побеседовать.
– Видите ли, капитан… – Откидываюсь на спинку кресла, соединяю пальцы рук домиком и не перестаю хищно улыбаться. С такими дашь слабину – закатают в асфальт. Спасибо, я ученая. – Я уже озвучила свои… хм… пожелания вашим людям.
Маккинзи кивает, бросает взгляд на лежащий на его столе планшет с включенным экраном.
– Насчет того парня… – Пробегает взглядом по данным. – Джека Рассела.
Тупо моргаю, выходя из образа железной леди.
– Что, правда? Как собаку?
Вертикальная морщинка между бровей полицейского становится глубже.
– Какую собаку? – теряется коп.
Ясно, это же Альфа Крит, тут нельзя держать у себя домашних питомцев – антисанитария. Вся живность размещена в специализированных парках и имеет кучу справок о своей чистоте и безопасности.
Я же не то чтобы кинолог, но о наличии породы «джек-рассел-терьер» слышала и не раз. Это из тех классических пород, которые не выходят из моды и пользуются популярностью уже не одно столетие.
А еще я в жизни не поверю, что кто-то с фамилией Рассел назвал бы своего сына Джек. Хотя… Может, у них специфическое чувство юмора?
Или оно вообще просто шикарное у парня, назвавшегося так намеренно, зная, что летит на Альфа Крит, где шутку никто не поймет.
– Да так, – отмахиваюсь, цепляя на лицо прежнюю маску спокойствия с примесью превосходства, – у моего дедушки собаку так звали – Джек. Ну, знаете, «Джек, Джек, к ноге, дружок».
Полицейский мученически морщится и даже неосознанно подается от меня назад – вдруг упомянутое мною животное было заразно и я прямо сейчас принесла в участок какой-нибудь зловредный микроб. Смешной.
Продолжаю улыбаться, будто ничего не заметила.
– Итак, Джек Рассел, – перехожу на деловой тон. – Вы знаете, кто я. А также вам известно, что видео о том, что случилось в космопорте, отправилось гулять по сети. Пресса уже на ногах, но я их опередила и хочу оставаться первой и впредь. Вы мне – информацию. Я вам – благодарственный отзыв за отличную службу. В прямом эфире и в записи. Если хотите – на официальной странице вашего участка.
Ну а что? От меня не убудет, а парням премия и повышение – все в плюсе. Моя отбитая лопатка только в минусе, но ради хорошего материала я согласна даже на перелом.
Несмотря на приклеенную к лицу капитана улыбку, его взглядом можно было бы крошить кирпичные стены.
– Какого рода информация вас интересует? – уточняет сквозь зубы.
Невинно взмахиваю ресницами. О меню в ресторанчике напротив, конечно же.
– О том, что произошло в космопорте, разумеется, – отвечаю с милейшей улыбкой.
Я упустила Дерро, и теперь шеф порвет меня на ленточки, если не привезу достойный материал. Так что нет, схватив жертву за горло, зубы я не разожму.
– Мы пока сами не владеем полной информацией, – пытается отмазаться Маккинзи. Давлю на него взглядом. «Пятый канал», помнишь? Юристы у нас отменные. – Все, что нам пока известно, – ожидаемо сдается капитан, и я с удовольствием врубаю аудиозапись на своем коммуникаторе, – это то, что крейсер «Козерог», зарегистрированный на Поллаке и занимающийся частными грузоперевозками, прибыл на орбиту планеты за несколько часов до случившегося. При выгрузке обнаружилось несоответствие в документах. Часть команды, те, кто не успел спуститься, сразу же была изолирована на судне. Часть – арестована в зоне досмотра. Знакомые вам некто Уоллес Додж и Джек Рассел, числящиеся на «Козероге» механиком и вторым пилотом, оба не являющиеся гражданами Альфа Крита, успели выйти до того, как началась вся эта шумиха вокруг их груза. Охране космопорта отправили на них ориентировку. Их должны были задержать и препроводить к остальной команде до выяснения обстоятельств с грузом и документами. Но они каким-то образом узнали о произошедшем и… – Капитан разводит холеными руками. – Запаниковали.
То есть кто-то был настолько беспечен, что не отобрал у задержанных средства связи, и те предупредили своих? Как-то по-дилетантски для параноиков альфакритян.
– А что за груз? – уточняю. – Липовые документы? Контрабанда?
На лице копа снова играют желваки.
– Вероятно, – выдает чуть ли не через силу.
Уже интересно. Значит, все-таки не просто перегруз или неправильно составленная накладная, а то с местных станется арестовать судно и за такие мелкие нарушения.
– А что именно? – вцепляюсь в него, точно джек-рассел в косточку. – Оружие? – перечисляю. Нет реакции. – Техника? – Нет реакции. – Наркотики? – Легкий прищур. Так и знала!
Однако капитан Маккинзи качает головой.
– Пока ведется расследование, эта информация не подлежит распространению.
– Конечно, конечно, – соглашаюсь охотно. Я уже узнала ответ на свой вопрос. Название химиката не сделает мне погоды. Стало бы приятным бонусом, но не критично. – А как долго мистер Додж, – припоминаю имя покойника, – летал на «Козероге»?
Механик он, ну-ну, с такими-то габаритами да в машинном отделении.
– Три года.
Делаю себе мысленную пометку, это важный момент, надо не забыть. Комм, конечно, пишет, но нет у меня доверия к технике, даже если она создана «ТайлерКорп» (а ничем другим, кроме марки «ТК», я не пользуюсь). Дуракоустойчивых конструкций еще не придумали. Камера у Стива тоже выглядела надежной.
– А Рассел?
– Три недели, – сверяется с данными капитан. Кстати, планшет у него тоже от «ТК» – знает толк в технике и в кофе. Пожалуй, это все, что мне в нем нравится. – Это его первый рейс на «Козероге».
– Хм, – произношу многозначительно. Полицейский приподнимает брови. – Так что же это получается? – рассуждаю вслух. – У нас два члена экипажа «Козерога», только один преступник, а второй… герой? Новенький член экипажа, попавший в гущу событий…
Да-да-да, если подать материал так, да еще и взять интервью у этого Джека Рассела – с его-то мордашкой и телом! – зрители будут в восторге. И мой шеф тоже.
– Один преступник, убивший второго преступника, – поправляют меня, вырывая из грез о премии и похвале за очередной блестящий материал.
Нет, так не пойдет.
– У Рассела тоже было запрещенное оружие? – спрашиваю.
Маккинзи качает головой.
– Как они вообще протащили плазму на планету?
Полицейский скрипит зубами от моей дотошности. Тем не менее отвечает:
– Не проносили, достали где-то здесь.
– Тем более, – подхватываю. Отлично, история встает на уже придуманные мною рельсы – все как по маслу. – Оружие было только у одного из двоих, он же и угрожал им ни в чем не повинным людям. А второй, только-только влившийся в команду и не знающий о коварстве новых коллег, его обезвредил. Это ли не героизм?
Рассел, я сделаю тебя героем, а ты обеспечишь мне славу!
– Они действовали вместе, – отрезает зловредный коп, снова руша мои мечты о скачке в карьере. Зараза такая. – Ему грозит смертная казнь, как только мы закончим допрашивать остальных членов экипажа.
– Он же спас девочку!
– Невинный человек не смог бы так метко выстрелить, – отрезает Маккинзи. – И не владел бы оружием подобного класса вовсе.
Ну да, сдаю назад, и его не звали бы Джеком Расселом, чего уж тут, дело полицейский говорит. Вот только это повод для расследования, а не для смертного приговора.
На минуту даже забываю о своих грандиозных планах. Мне просто по-человечески кажется несправедливым такой скоротечный и однозначный вердикт.
– То есть не будет даже суда? – уточняю.
– Разумеется, будет.
Только на Альфа Крите нет такого понятия, как презумпция невиновности, и обвиняемый тут должен доказать свою непричастность, а не прокурор вину, как это происходит у нас. Попал ты, парень.
– А адвокат?
– Конечно же, мистеру Расселу выделят защитника.
Плохо дело.
Резко встаю с кресла в полный рост. А так как рост у меня тот еще, Маккинзи достаточно перевести взгляд чуть выше и даже нет необходимости задирать голову.
– Я хочу поговорить с мистером Расселом, – заявляю безапелляционно.
– Это невозможно. Визиты разрешены только родственникам или адвокату.
Напугал ежа кактусом.
– Значит, пишите, что я его жена, – отмахиваюсь.
Они в журналиста с Нового Рима тыкали пушкой и оставили синяки на спине – я с них шкуру спущу по всем правилам, если запротоколирую побои. Подумаешь, прошу о встрече. Я же не требую отпустить возможного преступника на все четыре стороны.
– Черт с тобой, – едва слышно шипит Маккинзи.
Надо же, как быстро сдали у него нервы. А еще капитан.
– Что, простите? – Невинно хлопаю ресницами.
– Ничего, – огрызается полицейский и откатывается от стола на своем стуле, встает. – Идемте.
Ура! Наша взяла!
Ну, то есть я, конечно, не сомневалась в победе, но сам себя не похвалишь…