В тени Отчизны. Имя Первое

– Ошибаешься, я могу нервничать. Просто стараюсь не показывать.

– А сейчас нервничаешь? – сразу спросила она прямо.

Андрей на мгновение растерялся.

– Сейчас – нет. Со мной рядом прекрасная девушка, вокруг любимый город – чего нервничать?

– Ловко уходишь от ответа.

– Может, я вообще мастер скрывать эмоции, – хихикнул он полушутя.

– О, это я успела заметить, – протянула она с ноткой кокетства.

Они продолжили путь. Пройдя по Каменному мосту, перешли к парку у памятника князю Владимиру. Тёмная бронзовая фигура крестителя Руси возвышалась на холме, сияя под прожекторами. Анна остановилась, глядя на монумент снизу вверх:

– Какая же это мощь. Прямо дух захватывает.

Андрей тоже посмотрел на величественный профиль князя с крестом в руке. В его памяти всплыли слова отца: «Памятники мы ставим не идолам, а себе – чтобы помнить». Он негромко поддакнул:

– Символ нашей истории.

Анна согласилась:

– Верно. Идёшь мимо – и чувствуешь связь времён.

От памятника они спустились в Александровский сад. Здесь было темнее: кроны старых клёнов почти скрывали небо. Дорожки заливал тусклый фонарный свет. Людей почти не было видно – только дальняя пара силуэтов скользнула между деревьев.

Андрей вдруг осознал, что впервые за много месяцев идёт вот так – поздно вечером, по тихому парку, да ещё с девушкой. Обычная жизнь, которой он, по сути, пока лишён. Захотелось остановить мгновение. Чтобы никуда не спешить, ни о чём не думать – просто шагать рядом с Анной и знать, что завтра ему не надо будет притворяться.

– Знаешь, спасибо тебе, Лёша. Мне правда хорошо сегодня.

Он посмотрел на неё. Она шла, опустив голову, следя за тем, куда ступают каблучки.

– И мне хорошо, Аня, – мягко ответил он.

Она засмеялась:

– Кстати, так меня давно никто из мужчин не называл. Только ты недавно, пару раз.

– Аня? – Андрей вспомнил: да, все называют её официально, Анной.

– Угу. Привыкла: всё Анна, да Анна… – она передразнила строгий тон. – Будто мне за тридцать уже.

– Нет уж, – Андрей мотнул головой. – Тебе идёт Аня.

Она блеснула глазами:

– Тогда называй меня так.

Ему захотелось взять её за руку, но он боялся слишком рано переходить эту грань. Они уже и так предельно близко, да, но подобное касание… Хотя пару раз за вечер их пальцы встречались – за столом или когда подавал руку при выходе из ресторана. Она не отдёрнула тогда, даже задержалась на секунду. Сейчас внутри него шла отчаянная борьба: слушать сердце или разум?

Сердце требовало – возьми её ладонь, почувствуй этот трепет снова.

Разум шептал – не торопись, иначе всё испортишь. И вообще – «помни кто ты на самом деле».

Так, молча, они прошли сад и вышли к Манежной площади. Тут было уже ярко и шумно: сиял огнями роскошный отель Four Seasons, на противоположной стороне красновато подсвечивались стены Исторического музея.

Анна остановилась, оглядывая местность. Отсюда один путь вёл к метро, другой – к Лубянской площади.

Андрей не удержался:

– Хочешь, вызовем такси отсюда?

Он взглянул на часы: без пятнадцати двенадцать.

Анна не ответила сразу. Её глаза смотрели куда-то вдаль, на светящиеся буквы «Детский мир» за перекрёстком. Потом она глубоко вдохнула и робко проговорила:

– Знаешь… я же одна живу.

Она повернула к нему голову, и Андрей сразу понял: вот-вот произойдёт что-то важное.

Анна продолжила быстро, словно боялась передумать:

– Можем поехать ко мне. Ну, если хочешь. Вместе проведём выходные.

Грудь её часто вздымалась, хоть она и пыталась держаться непроницаемо. Андрея будто обухом ударило. Он ожидал развития симпатии, флирта – но такое прямое приглашение…

Он не сразу нашёлся, что сказать. Душа рванулась навстречу: да, соглашайся, проведи с ней ночь, день – столько, сколько позволит время! Ведь он тоже этого хочет. С каждой минутой всё сильнее.

Перед глазами встал образ: утро, солнце сквозь шторы, а она спит рядом, прижавшись к нему щекой… Голова закружилась.

Но в ту же секунду второй голос – здравомыслящий – окликнул его изнутри: «Стоп. Ты что творишь? Никаких связей! Разведчик не имеет права на привязанности в ходе операции, если это не предусмотрено легендой».

А может, как раз предусмотрено? – возразил внутренний соблазнитель. – Что может быть более естественным, чем роман на рабочем месте?

Андрей прикрыл глаза на миг. Нет. Принципов нарушать нельзя. Сейчас им обоим хорошо, но что будет потом? Когда через неделю легенда закончится вместе с его стажировкой? Ему придётся исчезнуть из её жизни. Или… или продолжать врать ей дальше. Он «снимет с себя» Рощина и снова станет… кстати, а кем он тогда для неё станет? Под какой фамилией? И как объяснит, что он уже не Рощин?! А он имеет право на правду? А как же она? Как воспримет, если вообще когда-то узнает всё о нём? Это не чужая страна, не сомнительная знакомая – это русская девушка, коллега, которая открыто доверилась ему. Обмануть такого человека для Андрея было невозможным.

Анна стояла, немного склонив голову набок. Кажется, она приняла его молчание за раздумье и сейчас буквально разрывалась между надеждой и страхом быть отвергнутой. Это длилось секунды, но тишина стала оглушительной.

Андрей глубоко вдохнул. Он понял: уступить чувствам сейчас – значило предать свои убеждения. Не её – себя. Он не готов к связи, построенной на лжи. Значит…

Андрей посмотрел на Анну самым нежным взглядом, на какой был способен.

– Анна.

Она вздрогнула, услышав официальное обращение вместо недавнего «Аня». Глаза её широко распахнулись.

Андрей продолжил, стараясь говорить уверенно, но ласково:

– Ты даже не представляешь, как мне этого хочется. Честно.

Он вытянул руку и нежно коснулся кончиками пальцев её щеки. Анна не отстранилась.

– Но… – он убрал руку и с усилием выдержал её взгляд. – Но я не могу. Не сегодня.

Она молчала, ресницы затрепетали. Андрей видел, как боль по капле поднимается в её глазах из самой глубины. Он почти дрогнул. Чтобы смягчить момент, заговорил, слегка улыбнувшись:

– Ты, наверное, решишь, что я старомоден… Может, так и есть. Меня воспитали – не торопиться в таких вещах.

Он опустил глаза:

– Всё должно происходить, когда оба готовы. А я не хочу рушить то, что… что между нами возникает, банальной поспешностью.

Последние слова дались тяжело. Он чувствовал себя полным идиотом. Может, можно было отшутиться? Но нет, он выбрал именно этот тон – серьёзный и уважительный.

Анна слушала. Краска со щёк схлынула, лицо стало бледным, только глаза горели. Когда он договорил, она коротко кивнула:

– Понятно. Прости, если…

Голос её дрогнул, но она тут же справилась.

– Ты прав. Поторопилась я.

Она старательно улыбнулась, но улыбка вышла болезненной. Андрей хотел что-то добавить, но слова застряли: «Прости меня» звучало бы сейчас жалкой милостью. Он лишь взял её руку и деликатно поцеловал пальцы. Тонкая золотистая кожа пахла её духами.

– Ты удивительный, – сказала Анна, глядя, как его губы касаются её руки. – В хорошем смысле.

Он хотел ответить, но не смог. Вместо этого отпустил её ладонь и предложил:

– Давай найдём такси. Уже поздно.

– Давай, – согласилась она покорно.

Через несколько минут они уже сидели в машине, лениво едущей по ночной столице. Анна смотрела в окно, и Андрей видел лишь отражение её профиля на стекле – сосредоточенного и отстранённого. Он тоже молчал, не зная, как продолжить разговор. Да и о чем говорить? Он сделал свой выбор, а ранил при этом её сердце.

У подъезда её дома он настоял, чтобы выйти и проводить. Они поднялись по небольшому крыльцу к тяжёлой железной двери. Анна повернулась к нему, обхватив себя руками. Взгляд её был потухшим.

– Спасибо за вечер, Алексей.

Андрей почувствовал ледяной укол. Ещё час назад её глаза смеялись, а сейчас перед ним будто другой человек – остывший и чужой.

– Тебе спасибо, – отозвался он. – Мне было по-настоящему хорошо.

Она чуть кивнула. Хотела, кажется, что-то сказать ещё, но не стала.

– Спокойной ночи, Аня, – прошептал он, отстраняясь.

– До понедельника, – ответила девушка, как бы показывая, что на выходных встречи не будет. Затем открыла электронным ключом дверь подъезда и скрылась внутри.

Андрей стоял несколько секунд, глядя на закрывшуюся дверь, затем опустил плечи. Душу наполняла горькая пустота. Он спустился с крыльца и направился прочь. Мелкий тёплый дождик начал моросить из темноты и капли падали ему на лицо. Нет, он не будет сожалеть о своём решении. Так правильно.

Он брёл, не разбирая дороги. Мысли клубились. «Что ж, война так война», – горько подумал он, сам не зная, откуда и почему взявшейся цитатой. Да, теперь внутри него шла война между долгом и чувствами. И долг победил.

Дождь усиливался, но Андрей не спешил укрыться. Пусть вода смоет лишние эмоции. Он остановился и поднял лицо к небу, позволив каплям стекать по щекам. Буквально через час ему надо будет сесть за отчёт и спокойно изложить все события пятницы, включая и ужин с Анной (последнее он точно упомянет – как «неформальный контакт с сотрудницей, проверка легенды пройдена успешно»). Пока у него всё шло хорошо. Он выполнил задачу: «вжился» в министерство, заслужил доверие начальства, получил приглашение на должность, завязал полезные отношения с ключевыми руководителями и подошел к близким отношениям с сотрудником, через которого проходит вся информация проектного офиса. Сверх плана, можно сказать. Центр должен быть доволен. А он… Он всего лишь выполнил задачу стажировки.

«Лучшее признание нашей работы – то, о котором никогда не расскажешь», – всплыли в памяти слова инструктора. Правда, обычно они относились к боевым подвигам. Можно ли считать подвигом отказ от любви? Андрей помотал головой, отгоняя ненужную жалость к себе.

Впереди смутно виднелся перекрёсток с оживлённым проспектом. Андрей ускорил шаг. Скоро поймает такси и поедет домой. А может, поедет на автобусе: тут до дома ходит прямой маршрут. Но нужно сначала выпить кофе.

За дверью подъезда Анна застыла на несколько секунд, прижавшись спиной к прохладной стене. Сердце тяжело стучало. Она закрыла глаза, пытаясь унять бурю эмоций. Обида жгла её: еще миг назад она, фактически, раскрылась навстречу понравившемуся ей молодому человеку, а он… отказался. Её гордость была уязвлена, в голове пульсировала мысль: «Я такого ещё не видела. Какой уникальный экземпляр. Неужели я ему не интересна? Да непохоже!»

Но тут же неприятная догадка пронзила сознание. Анна открыла глаза.

«Или он настолько благороден… или он действительно здесь по какому-то заданию и боится рисковать из-за интрижки, а только использует меня», – пронеслось у неё в уме. Второй вариант звучал всё убедительнее. Вновь прокручивая детали последних дней, она видела теперь красноречивые знаки там, где раньше были лишь намёки. Нет, благородство благородством, но у него явно есть причина держать её на расстоянии. Причина профессиональная?

Лицо Анны застыло, глаза были сосредоточены. Всего минуту назад она была разочарованной девушкой, а теперь превратилась в собранного добермана. В голове уже выстраивался план. Она коротко выдохнула, как перед рывком, и бросилась вверх по лестнице.

Менее чем через две минуты Анна снова выбежала из подъезда, притворив за собой дверь. От её нарядного платья не осталось и следа: теперь на ней были тёмные джинсы и спортивная куртка с накинутым капюшоном. Удобные кеды бесшумно скользили по мокрому асфальту.

На улице никого не было. Вдалеке, у перекрёстка, под оранжевым светом фонаря мелькала мужская фигура, уверенно шагающая прочь. Рощин. Анна двинулась следом, стараясь держаться в тени домов и деревьев. Дождик почти стих, только капли шуршали по листьям, заглушая её аккуратные шаги. Сердце перестало бешено колотиться – теперь внутри была лишь острая решимость довести расследование до конца.

Она знала местность отлично и ловко выбирала маршрут, чтобы оставаться незаметной. Если Рощин оглядывался, он видел лишь пустую улицу. Анна шла на достаточной дистанции, прячась за редкими припаркованными машинами и рекламными тумбами. Несколько раз он замедлял шаг, и тогда она останавливалась, делая вид, что рассматривает афиши на стенде или поправляет шнурки. Но Рощин был слишком погружён в себя, чтобы что-то углядеть.

Минут через пятнадцать он свернул на оживлённый проспект. Здесь светили витрины ночных магазинов, изредка проходили запоздалые прохожие. Анна уменьшила расстояние, смешавшись с группой шумных парней, выходивших из бара. Впереди она увидела, как Рощин остановился у круглосуточной кофейни с летней верандой. Он явно решил перевести дух.

Анна спряталась за деревьями на противоположной стороне улицы и наблюдала. Рощин выбрал столик с краю террасы, под самым навесом, сел лицом к проезжей части. Отсюда она хорошо его видела, а он её – нет, ведь фонари позади неё были выключены. Официант принёс ему кружку кофе, и вскоре Анна заметила слабый голубоватый отблеск: Рощин достал телефон. Он сосредоточенно склонился над экраном, пальцы быстро бегали по клавишам. Казалось, что-то увлечённо печатает.

Самый момент. Анна огляделась и стремительно пересекла улицу, держась позади припаркованных машин. Потом смело шагнула под навес и вошла внутрь через боковой проход, минуя открытую террасу, где за столиком сидел ничего не подозревающий Рощин, утопая взглядом в телефоне. Она сняла капюшон и придала лицу встревоженное выражение.

В тесном помещении у стойки дежурил молодой официант. Увидев симпатичную девушку, он улыбнулся:

– Доброй ночи, чем могу…

Анна порывисто подошла ближе и отчаянно зашептала, заглядывая ему в глаза:

– Пожалуйста, помогите мне. Видите вон того парня снаружи?

Она кивнула в сторону Рощина через стеклянную дверь. Официант растерянно и даже испуганно посмотрел и снова вернул взгляд на неё.

– Ну, вижу. А что…

Анна умоляюще сложила ладони:

– Это мой муж! Он мне изменяет! Представляете? Я за ним слежу… Он думает, что я дома сплю, а сам тайком пишет другой. Мне нужно доказательство, понимаете? Пара фотографий экрана, что он там пишет…

Она торопливо достала из кармана свой телефон и сунула официанту, продолжая горячо шептать:

– Пожалуйста. Я не могу сама – засечёт. А вы подойдите незаметно сзади и сделайте вид, что убираете там что-нибудь. Я хорошо заплачу.

Официант явно опешил от такого напора. Он посмотрел на протянутый телефон, затем на тысячную купюру, которую Анна мельком показала между пальцев второй руки. Глаза парня блеснули азартом:

– Ладно, попробую.

– Спасибо! – выдохнула Анна и спряталась за высокой вазой с декоративным деревцем в углу зала.

Официант, надев на лицо дежурно-безразличную мину, вышел на террасу с тряпкой в руке, делая вид, что протирает свободные столики. Анна наблюдала из укрытия, затаив дыхание. Сердце вновь ускорило бег.

Вот официант оказался прямо у спины Рощина, перегнувшись через перила, будто бы протереть доски пола. Рощину и дела не было – он по-прежнему был поглощён телефоном, экран которого светился в полутьме. Парень делал вид, что проверяет сообщения, но на самом деле направил камеру телефона Анны на его экран. Камера не щелкнула звуковой имитацией, Анна заранее выключила её. В следующую секунду официант уже шёл обратно внутрь, стараясь не торопиться. Он исчез за стойкой, и девушка вынырнула из укрытия.

– Держите, – он сунул ей телефон, мимоходом принимая банкноту. – Я сделал три снимка. Надеюсь, там видно.

– Спасибо огромное… Вы мой спаситель, – проговорила Анна, пряча телефон в карман.

Парень с улыбкой кивнул и отправился по своим делам, явно довольный приключением.

Анна надела капюшон и сразу юркнула обратно на улицу, не глядя в сторону Рощина. Она перешла дорогу и укрылась за деревьями. Сердце едва не выпрыгивало – от волнения и адреналина.

Убедившись, что на неё никто не смотрит, Анна достала телефон и открыла галерею. На фотографиях – тёмный фон вечерней террасы и чётко подсвеченный экран Рощина с набранным текстом. Она увеличила изображение. Текст заметки был отчасти обычным – цифры, буквы… Но некоторые фразы сразу показались странными: сочетания букв и цифр, напоминающие коды.

Анна пролистала снимки:

«…Хр предлож должн, ждет ответ…» – прочитала она.

Дальше шли строчки: «Вечер: встреча с АК, о личном. Легенда проверка – ок, контакт углубляется… прикрытие работает».

АК – это же её инициалы! «Легенда», «прикрытие»… Вот же гад!

Дальше мелькали обрывки: «АК… приглаш на вых… отказ – нельзя… подозрений нет…»

Анна оторвала взгляд от экрана, ощущая, будто ожог прошёл по всему телу. Это была вовсе не переписка или рабочие заметки. Это был своеобразный шифр, донесение. Такие слова, как «легенда», «прикрытие», да ещё с её инициалами – сомнений больше не осталось.

Она быстро выключила телефон и снова сфокусировалась на ситуации. Рощин допил свой кофе, убрал телефон в карман и поднялся. Анна сразу отвлеклась от добытых сведений и возобновила слежку. Теперь она двигалась еще осторожнее: после кафе Рощин мог стать внимательней. Но он, похоже, ни о чём не подозревал. Выйдя на проспект, он пошёл по нему в сторону центра.

Сначала они прошли несколько кварталов до остановки электробуса. Анна держалась позади, будто просто шла в том же направлении. Когда подошёл транспорт, она вошла в салон через другую дверь и устроилась у окна, подальше от него, прикрыв лицо капюшоном. Вечер был поздний, пассажиров – считанные люди, и спрятаться толком было негде. Рощин сидел неподвижно, глядя в окно. На нужной остановке он вышел, не оглянувшись. Анна дала ему немного форы и последовала следом.

 Он быстро зашагал по тёмной улице в сторону спального района, и Анна, отмечая номера домов, держалась на прежнем расстоянии.

Слежка длилась недолго, Рощин повернул у квартала старых восьмиэтажек. Анна наблюдала из темноты, как он прошёл во двор и свернул к одному из подъездов. Высокий дом с аркой показался ей смутно знакомым, хотя она не сразу поняла, почему. Она приблизилась и укрылась за стволом дерева. Послышался скрип двери: Рощин вошёл внутрь. Она быстро запомнила адрес.

Анна отошла подальше и только тогда опустила капюшон и позволила себе успокоиться, так как в груди всё клокотало от переполнявшей бури. С одной стороны, боль и разочарование: тот, кто ей нравился, явно скрывает что-то нечестное. С другой – торжество человека, раскрывшего обман. Теперь у неё были доказательства.

«Ну заяц, погоди у меня!», – подумала она с праведной злостью. Как ни крути, ей было жаль, что красивый вечер обернулся настоящей спецоперацией. А понравившийся ей парень – обманщиком.

Постояв в одиночестве под моросящим небом, Анна снова надела капюшон и быстрым шагом направилась к дороге вызывать такси. Она сделала своё дело. Её догадка превратилась в уверенность. Теперь Алексей Рощин для неё уже не приятный коллега или потенциальный друг. Теперь он – цель.