- -
- 100%
- +
Пролог
– Женька! Ну что ты копаешься? Не отставай! – мама быстро поднималась по горной тропинке, ловко перепрыгивая с камня на камень и пытаясь не упустить из вида разноцветный рюкзак отца, маячивший далеко впереди. Отец уже почти скрылся за поворотом скалы, целеустремлённо двигаясь к вершине. Девочка на секунду замерла, любуясь точными и грациозными движениями матери, потом завистливо вздохнула – когда ещё она так научится! – и поспешила следом.
Женя очень любила эти семейные походы в горы, окружавшие Кислогорск, и ждала каждое новое лето с нетерпением во многом благодаря им. Если других девчонок её возраста больше привлекали сами каникулы, возможность поехать куда-нибудь на море, загореть до цвета мягкой копчёности, то Женька обожала горы и только горы. Что море! Подумаешь волны! Подумаешь песок! Горы – вот где настоящая красота и свобода! Она любила горы всем сердцем.
Первый раз она оказалась в горах ещё в колыбели, как любила вспоминать мама. Молодые туристы, её родители, взяли с собой ребёнка едва малышке исполнилось полгода. По их мнению, это был отличный способ закалить крошку, приучить её к прелестям походной жизни и они лишь беспечно отмахивались от знакомых и родственников, считавших, что тащить такую малышку в поход настоящее безумство. Тот, свой самый первый поход девочка, конечно, не запомнила, зато отлично помнила многие другие. Вместе с родителями она побывала на Алтае, Урале, Кавказе, Саянах, даже поднималась к огнедышащим вулканам Камчатки, но всё равно больше всего любила свои родные, до каждого камушка знакомые Кислые горы, у подножия которых и стоял городок Кислогорск, её малая родина.
Чтобы попасть на Кислицу, самую высокую точку этих гор, не надо было никуда лететь и никуда ехать. Достаточно было просто сесть на рейсовый автобус, который каждый день, утром и вечером, ходил до Жмуринки, потом пройтись пару часов по сосновому бору, вслушиваясь в стук дятлов и вспугивая сердитых бурундуков, и вот она – гора. Ещё три часа спокойного подъёма по извилистым тропам, которые папа почему-то прозывал козьими, хотя коз здесь Женя никогда не видела, и наконец вершина, с которой открывался чудесный вид на Золотую долину – заповедную зону, полную притягательных тайн и чудес.
Для покорения Кислицы не нужно было быть опытным альпинистом, да и сама гора для маститых Снежных барсов была лишь маленьким холмиком – какие-то восемьсот метров, в десять раз меньше знаменитого Эвереста, но для маленькой девочки каждый подъём к вершине казался захватывающим приключением, полным опасностей. А уж побывать в Долине вообще было верхом мечтаний немного наивной, но очень доброй и любознательной Женьки. Золотая долина манила Женьку как магнитом, но мама с папой почему-то раз за разом откладывали спуск туда, как ни упрашивала их взволнованная дочь.
Но всё когда-нибудь случается в первый раз. Очередной подъём к любимой вершине стал для Жени подарком на её тринадцатилетие от любящих родителей и ей, наконец-то!, пообещали спуститься в Долину, показать знаменитые каскадные водопады и бездонное озеро, по легенде образованное ударом метеорита ещё во времена динозавров. Именно поэтому этот поход обещал стать трёхдневным, вместо обычного однодневного, и папа загрузился дополнительной палаткой, да и маме пришлось наполнить рюкзак многими мелочами, обязательно нужными для ночёвки под открытым небом. Женькин рюкзак сегодня тоже был тяжелее обычного и больно давил на плечи, но упрямая девочка не жаловалась и шагала вперёд, стараясь не сильно отставать от быстроногих родителей.
– Эй! Женька! Ау! Где ты? Я не вижу тебя! – донесся до девочки весёлый крик мамы, в котором слышалось шутливая озабоченность.
Мама стояла на выступе в сотне метров впереди, махала рукой и, конечно, прекрасно видела немного отставшую дочь, но такова была их обычная игра, которая ужасно нравилась обеим и придавала восхождению особую прелесть.
– Иду! – тут же отозвалась Женька, прибавляя шаг. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть, вершина была уже близко. – Вот она я, мамочка!
Туристические ботинки на рифлёной подошве совсем не скользили, идти было легко, но лишний вес в рюкзаке давал о себе знать: Женька устала. Мама дождалась дочь на повороте и привычным жестом растрепала ей волосы.
– Мам, ну ты чего! – так же привычно возмутилась Женька, стараясь казаться взрослее и серьёзней. – А где папа?
– Думаю, уже на вершине, – улыбнулась мама, любуясь красавицей дочкой: вьющиеся чёрные волосы до плеч, зелёные глаза, слегка курносый нос и немного, совсем чуть-чуть, полноватые губы. Стройная, спортивная фигурка опытной туристки, без капли лишнего жира, длинные ноги и пока ещё очень тонкие ручки. Всё казалось матери таким дорогим и любимым. Девочка разгорячилась от долгого пути, раскраснелась и чуть тяжело дышала, но задорно улыбалась. – Это мы с тобой, копуши, отстали! Давай-ка догонять!
Они одинаковым движением поддёрнули рюкзаки и двинулись дальше. Последний рывок. Надо лишь завернуть за очередной выступ и вот она – вершина!
И в этот миг небо над их головами окрасилось нежно-алым цветом, пошло волнами, резкий порыв ветра сбросил с уступа несколько мелких камешков, послышался отдалённый, всё нарастающий гул.
– Мама, что это? – испуганно вскрикнула Женька, останавливаясь и задирая голову к небу.
– Не знаю, – растерянно ответила мать, тоже прислушиваясь. – Это со стороны Долины. Что там могло случиться? Ну-ка, поспешим!
Мать и дочь бросились вперёд, забыв про усталость, но не успели. Страшной силы удар сотряс скалу, заставив их упасть на колени. Сверху в опасной близости от головы мамы пролетел внушительного размера камень и проворно запрыгал вниз, подскакивая на выступах, и рассыпая вокруг шрапнель осколков. Алый свет уплотнился, стал ослепляюще-густым и залил всё вокруг колышущимся маревом. С вершины раздался отчаянный вскрик.
– Серёжка! – закричала в ответ мама, судорожно пытаясь подняться на ставшие тяжёлыми и непослушными ноги, а Женька просто лежала на рюкзаке и в каком-то оцепенении смотрела на кисть руки, которая показалась из-за дальнего выступа. Кисть уцепилась за камень, дёрнулась, такие знакомые пальцы на ней побелели от напряжения, и вдруг кожа стала сползать с руки пластами, обнажая розовое мясо, которое тут же начало оплывать, как воск свечи, и капать вниз, на залитые алым светом камни. Кисть в последний раз дёрнулась и замерла в неподвижности – совершенно голая кость, что только что была рукой человека.
Страшно и незнакомо закричала мама. Женька всё в том же в странном оцепенении смотрела, как её любимая мамочка вдруг начала уменьшаться, меняться совершенно незнакомым образом. Вот она уже стала моложе на десять лет и выглядела, как на свадебных фотографиях, которые так любила показывать гостям на семейных торжествах. Вот мама превратилась в юную девушку, вчерашнюю школьницу, а походная одежда обвисла на ней мешком. Вот она стала ровесницей самой Женьки, а потом… Женьке захотелось зажмурится, но она смотрела и смотрела, не в силах даже моргнуть.
Окружающие скалы заходили ходуном. Маленькую маму подбросило вверх, как пушинку, она попыталась ухватиться за куст, но не успела, а может ей просто не хватило длины уменьшившихся рук, и полетела в прямо разверзнувшуюся под ногами пропасть. Отчаянный крик замер на устах Женьки. Она сидела, прижавшись спиной к скале и стеклянным взглядом смотрела в пропасть, в которой только что исчезла её мама. Сидела, не обращая внимания на пролетающие мимо валуны и продолжавшиеся трястись скалы. Сидела, не замечая, что и сама меняется непостижимым, странным образом. И только кровь медленно капала с её сжатых до боли кулаков, из ладошек, насквозь проткнутых ногтями.
Спасатели нашли Женьку только на следующий день. Осунувшаяся и потемневшая лицом девушка лет двадцати, которую никто из местных не узнавал, сидела на краю образовавшегося при катастрофе провала и не мигая смотрела вниз. Она была совершенно голой, а под её ногами беспорядочной кучей лежала чья-то изорванная детская одежда: шорты, майка, крохотные ботинки, с торчащими из них гольфами, рядом валялся такой же маленький детский рюкзачок. Странная девушка не реагировала на появление других людей, не отвечала на вопросы и, казалось, вообще не понимала ничего происходящего вокруг. Она просто смотрела и смотрела куда-то вниз, а слёзы давно перестали течь из её сухих глаз. Только когда, какой-то спасатель рывком подхватил девушку под руки, чтобы отвести к лагерю, она словно очнулась и как фурия вцепилась в лицо мужчины короткими, но очень прочными ногтями, на которых застыли потёки от её собственной крови.
В один миг красочный золотой мир Женьки стал алым.
Часть первая. Женька
Глава 1. Обретение цели
– Вот её карта, – бросил на стол тонкую папку пожилой, но довольно крепкий на вид мужчина, главный врач аэромобильного госпиталя МЧС Чижиков. – Куликова Евгения. Фактический возраст тринадцать лет, полный биологический – двадцать лет.
– Шутите? – скривился как от оскомины Павлов. – Что двадцать лет, охотно верю, видел я вашу Куликову в палате, но почему двенадцать?
Чижиков прошёлся по небольшому боксу, ставшему его кабинетом на время устранения последствий Искажения.
– А что вы хотите? – усмехнулся он, разводя длинные, как у пловца, руки. – Аномальная зона! Искажение потому и названо искажением, что неузнаваемо меняет привычные вещи. Впрочем, это-то вам известно куда лучше, чем мне. У меня вашего допуска нет, а вы, как я понимаю, на самой границе копаетесь?
Павлов сделал неопределённый жест рукой, словно раскручивая невидимое лассо.
– Копались, – нехотя подтвердил он. – Но результатов ноль. Из зоны Искажения никто не возвращается, даже дроны и роботы, а дистанционные исследования дают каждый раз новые результаты, в корне противоречащие старым. Так что о местных чудесах я знаю лишь немногим больше вашего.
– Скромничаете, – усмехнулся Чижиков. – Понятно, секретность… Что касается нашей пациентки, то Куликову нашли на вершине Кислицы, на том, что от той вершины осталось. Из местных девушку никто не опознал, сама она ничего не говорила и вообще не реагировала на расспросы, впрочем, как и сейчас. Пришлось собирать сопутствующие материалы. Так и выяснилось, что это не девушка, а совсем даже девочка, которой в тот день исполнилось тринадцать лет. Но день рождения у девчушки вышел аховым: родители погибли, сама постарела лет на восемь. Так что, психологически это ребёнок, который пережил страшное горе, а физически – вполне сформировавшаяся взрослая женщина. Вот и что с ней такой делать?
– Вам – ничего не надо делать, – обронил Павлов, бегло просматривая папку. – Я её забираю.
Чижиков остановился и с большим неудовольствием посмотрел на собеседника.
– На эксперименты пустите? – брезгливо оттопырив губу, спросил он.
Павлов поднялся из-за стола, одёрнул пиджак и строго посмотрел на доктора.
– Мы не звери, – процедил он. – Принято решение собрать всех выживших в катастрофе и поместить в особый пансионат, для лечения и наблюдения, а не для экспериментов.
Несколько секунд два пожилых мужчины буравили друг друга взглядами, словно соревнуясь, потом Чижиков отвёл глаза.
– Ваше право, – нехотя сказал он. – Только много ли тех выживших! С гулькин нос! В Жмуринке из ста пятидесяти человек населения, в живых с десяток осталось, да с базы охотоведов из Золотой долины удалось двоих эвакуировать. И все с изменениями…
– У вас неполная информация, – Павлов постучал пальцами по папке. – Есть ещё выжившие. Но это не важно. Вашу Куликову я забираю, как уже и сказал. Подготовьте девочку.
– А родным её что скажете? – спросил Чижиков и тут же сам махнул рукой. – Что это я в самом деле! Секретность! Погибла при восхождении, обстоятельства выясняются.
– Ну вот, – улыбнулся Павлов. – Сами всё прекрасно понимаете! Так как быстро вы подготовите Куликову к перевозке?
– А что там готовить, – смирился Чижиков. – Вещей у неё своих нет, близких родственников, как выяснилось, тоже не имеется. Родители погибли… Пойдёмте, передам вам нашу Кошку.
– Почему Кошку? – удивился Павлов.
– Ну так как же, – почему-то злорадно усмехнулся Чижиков. – Когда её спасали, она Кудыкину лицо ногтями так располосовала, любо-дорого взглянуть! Как дикая кошка! Семнадцать швов пришлось наложить парню, а всё равно шрамы останутся. Вот и прозвали её наши Кошкой, имени-то её никто не знал.
Павлов покачал головой, но комментировать услышанное не стал.
***
Спасатели сперва доставили подобранную со скалы Женьку в аэромобильный госпиталь МЧС, в спешке развёрнутый недалеко от посёлка Жмуринка, в котором оказалось столько жертв, что в пору было называть его бывшим посёлком, но пробыла девочка среди отзывчивых медиков, пытавшихся как-то растормошить, привести ей в сознание, совсем немного. Уже скоро к ней заявились иные медики – в сверкающих костюмах полной биологической защиты, напоминавших космические скафандры – зачем-то надели на отрешённую и погружённую в себя Женьку смирительную рубашку, связав рукава за спиной, и увезли молчащую и ни на что не реагирующую девушку куда-то в другое место.
Так Женька оказалась в специальном пансионате, а точнее – в исследовательском центре, в котором с неизвестной пока целью собрали всех выживших в результате инцидента-катастрофы, которую впоследствии стали называть Искажением.
Пансионат этот больше напоминал режимное учреждение для содержания опасных преступников: высокий деревянный забор по периметру, два ряда колючей проволоки, контрольно-пропускной пункт со шлагбаумом на въезде, вышки с охранниками и патрули с собаками. Но это снаружи. Внутри всё было не так страшно: типовой модульный корпус, как в каком-то пионерлагере, стадион, бассейн, административный корпус с кабинетами, аудиториями и лабораториями, жилые домики сотрудников, роскошная столовая на сто мест, занималось из которых от силы треть. Пациентов в пансионате было немного, да и научный штат не раздут. Когда успели поставить такой центр на прежде совершенно пустом месте – непонятно, но успели, всего за два дня. Видимо, было очень нужно.
Выживших в Искажении поместили каждого в отдельную палату, их набралось шестнадцать человек, в первый же день у них взяли кучу разнообразных анализов, и на несколько дней оставили в покое. С потрясёнными катастрофой, потерей близких, и собственным состоянием людьми активно занимались психологи. Вот только Женька упрямо не реагировала ни на какие самые продвинутые методики, всё так же молчала и смотрела перед собой ничего не видящим взглядом. При этом она всё слышала и понимала, могла самостоятельно кушать и ходить в туалет, но разговаривать и идти на контакт отказывалась наотрез. Врачи рассчитывали, что это состояние пройдёт, но не давали прогнозов, сколько потребуется времени на восстановление.
А ещё через несколько дней шестнадцати выжившим принесли в палаты наушники и попросили надеть. Большинство надели наушники сами, но кому-то, как, например, ни на что не реагирующей Женьке, наушники надели принудительно. Через минуту в наушниках зазвучал уверенный и слегка усталый мужской голос.
– Прошу всех внимания! Меня зовут Иван Петрович Павлов, я начальник исследовательского центра, в котором вы находитесь. То, что я сейчас скажу, определит вашу дальнейшую жизнь, поэтому отнеситесь к сказанному серьёзно. Вы все пострадали во время инцидента, названного Искажением. Все несёте на себе отметки, оставленные этим Искажением. У кого-то эти отметки явные, у кого-то почти незаметные, но они есть у всех. Спаслись вы в тот день чудом, объяснить причины которого мы пока не в состоянии. Но спаслись, и это сейчас для вас главное. Вам предстоит принять себя, принять своё новое тело и научиться с ним жить. Мы постараемся в этом вам помочь, но рассчитываем, что и вы не будете сидеть сложа ручки. Жизнь продолжается, и если прошлое для вас погибло, найдите себе в ней новую цель!
Слушайте внимательно! Следующая информация является секретной, но вам дано разрешение с ней ознакомиться. Писать расписки не требуется, но болтать об услышанном не советую.
Прежде всего, об Искажении. Что это такое – мы не знаем. Пока не знаем. Точно установлено, что явление это не природное, а носит следы антропогенного воздействия, то есть произошло по воле или вине человека. Такой анализ выдало компьютерное моделирование, не доверять которому у нас нет оснований. События развивались следующим образом.
Около трёх часов дня по местному времени в районе Золотой долины произошёл непонятный по своей природе выброс, мы до сих пор не установили был ли это выброс какого-то вещества, поля или энергии. Эпицентром выброса ориентировочно стало Глубокое озеро. За несколько секунд выброс симметрично распространился на территорию около семидесяти пяти квадратных километров, накрыв всю Золотую долину, окружающие её горные цепи и предгорья. На распространение выброса не повлияли ни роза ветров, ни рельеф местности, что является важным свидетельством его искусственной природы.
К счастью, места здесь глухие и поселений в зоне поражения почти не было. Кроме злополучной деревни Жмуринки. Злополучной потому, что выброс стал причиной смерти почти всех её жителей. До Искажения в Жмуринке проживало сто пятьдесят два человека, после мы спасли лишь одиннадцать. Мои соболезнования тем из её жителей, которые выжили и сейчас находятся с нами. Так же, спасательные группы успели спасти из зоны инцидента двух охотоведов с базы в Золотой долине и девушку, совершавшую с родственниками туристическое восхождение на гору Кислицу. Ещё два человека вышли из зоны поражения самостоятельно, но о них позже.
Вам важно знать другое. Через сутки после выброса зона поражения закрылась и оказалась полностью нам недоступна. Группа спасателей, на вертолёте отправившаяся на поиски выживших спустя двадцать пять часов после выброса, погибла в полном составе, едва пересекла границу зоны. Вертолёт разбился. Дроны наблюдения один за одним отказались работать и попадали в зоне. Робот-разведчик пересёк границу Искажения и застыл, превратившись в груду металла и пластика, вся его начинка спеклась. Даже с орбиты зона Искажения стала казаться слепым пятном, не отражая никакие лучи. А если тело ничего не отражает, оно невидимо для внешнего наблюдателя.
На данный момент исследования Искажения ведутся лишь косвенными методами с нашей станции и нескольких мобильных центров, а сама зона окружена карантинным кордоном. Таковы печальные факты.
Спросите, зачем, я вам это рассказываю? Поверьте, причина есть.
За эти дни все вы были подвергнуты самым тщательным исследованиям и врачи пришли к выводу, что физически вы вполне здоровы, хотя для каждого из вас Искажение не прошло бесследно. С вашими организмами произошли определённые изменения, впрочем, не угрожающие вашим жизням напрямую. Конечно, это первичные выводы, но они обнадёживают. Со временем вы сможете даже вернуться к нормальной жизни, большинство из вас. Но главный вывод, который мы смогли сделать в другом – по непонятной пока причине зона Искажения для вас оказывается безопасной, то есть, вы, в отличии от остальных людей, можете спокойно войти в зону и выйти обратно. И это очень важно.
Вы можете задать мне закономерный вопрос, почему мы так в этом уверены? Отвечу. Два дня назад из зоны, в которой моментально гибнет любой человек и разрушается самая защищённая техника, самостоятельно вышли два человека. Вышли своими ногами, и Искажение не остановило их. Эти люди провели в зоне четыре дня, но по оценкам наших специалистов, никакого негативного воздействия со стороны зоны, кроме первичного, на организмы этих людей отмечено не было. Да, они тоже несут на себе след Искажения, но он возник в момент первоначального выброса. В дальнейшим их пребывание в зоне искажения оценивается как комфортное. Поэтому был сделан вывод о том, что и на вас, также подвергнувшихся воздействию первичного выброса, аномальная зона негативно влиять не должна. То есть, её воздействие на организм человека носит единовременный характер, и если не убивает сразу, то даёт нечто вроде иммунитета к своему же воздействию.
Конечно, пока это только предположение, но проверить его мы обязаны. Поэтому все вы в ближайшие дни пройдёте краткий курс специальной подготовки, а потом отправитесь в зону Искажения. Та информация, которую вы сможете там добыть, может оказаться жизненно необходимой не только для нас, но для всего человечества, и поверьте мне, это не просто красивая фраза.
По полученным данным, причины выброса имеют искусственный характер, что говорит о постороннем вмешательстве. Кто эти люди или нелюди, организовавшие выброс, мы не знаем, но обязаны узнать в кратчайшие сроки. Мы должны понять, представляет ли Искажение угрозу для человечества, и если представляет, принять любые доступные нам меры, для устранения этой угрозы.
И ещё. Никто не будет вас заставлять идти в зону силой. Пользы от такого принуждения никакой. Пока мы рассчитываем на добровольцев. Надеюсь, в них недостатка не будет, ведь для вас разобраться с причинами катастрофы даже важнее, чем для меня. Каждый из вас потерял при Искажении своих близких, друзей, знакомых, потерял часть самого себя. Разве вам не хочется найти виновника того, что с вами произошло и, кхм, отомстить? Подумайте над этим!
Пока это всё. С завтрашнего дня начнётся подготовка тех, кто согласится стать добровольцем. Но и остальным просто так сидеть сложа руки мы не дадим. Надеюсь на ваше понимание и сознательность.
Эта краткая речь невидимого мужчины неожиданно произвела на Женьку впечатление. Большинство из сказанного Павловым девушка просто не поняла, но ухватилась за главное – она сможет отомстить за смерть родителей. Найти неведомого убийцу и покарать. Странное, ранее незнакомое чувство, охватило Женьку. Она должна это сделать! Смерть мамы и папы не может остаться безнаказанной. А значит она обязательно станет добровольцем, отправится в Золотую долину, как всегда мечтала, но не для того, чтобы полюбоваться её чудесами, а для того, чтобы вершить правосудие. И не важно, что придётся сделать для этого. Она готова ко всему. Она справится. Женька впервые с момента трагедии очнулась от странного сомнамбулического сна, в котором пребывала, но когда попыталась позвать сотрудников центра, чтобы объявить своё решение, обнаружила, что по-прежнему не может произнести ни слова. Связки отказывались ей служить. Пришлось воспользоваться планшетом, что висел сбоку от кровати.
Как оказалось, речь Павлова вдохновила немногих. Только шестеро, кроме Женьки, выразили желание стать добровольцами. Остальные выжившие решили не спешить и посмотреть, как пойдут дела у первопроходцев. Но Павлов был доволен и этому. Для начала семи человек было вполне достаточно, и если подтвердятся выводы учёных о том, что Искажение для этих людей теперь безопасно, дальше можно будет привлечь к работе и остальных. Тем более, что иного выбора несчастным выжившим никто давать не собирался. Для всего остального мира эти люди были уже мертвы, а родственники успели их оплакать и похоронить.
Павлов не сказал выжившим, о том, что случившееся вызвало самую настоящую панику в верхах, особенно когда стало понятно, что это не несчастный случай, не природная катастрофа, а следствие чей-то злой или безрассудной воли. Инциденту сразу был присвоен высший статус секретности, вся информация о нём и выживших засекречена и пропала из любых источников информации, а самих пострадавших приказано считать погибшими в инциденте. Когда зона аномалии закрылась, всерьёз рассматривалась идея атомного удара по эпицентру, но благоразумие победило и от этой авантюры отказались. Павлову дали самые высокие полномочия, но потребовали в кратчайшие сроки решить проблему – если не найти причины, то уничтожить. И он не собирался нарушать приказ.
Глава 2. Кошка выпускает когти
Придя в себя, Женька обнаружила, что перестала быть маленькой девочкой. Погружённая прежде в свои горестные мысли, она и не подозревала, как сильно изменилась в тот день. Неожиданное открытие её шокировало, а новое тело сперва испугало. Она с удивлением и неверием долго рассматривала себя в зеркале и что-то девушку отталкивало, а что-то неожиданно нравилось. В чертах своего нового лица Женька заметила большое сходство с мамой, особенно с той молодой мамой, которую она видела на старых фотографиях, и это было здорово. Стройные и длинные ноги, по-мальчишески тонкие бёдра и осиная талия ей тоже понравились. Появившаяся, хоть и не очень крупная грудь особо пришлась Женьке по душе, но вот физическое состояние тела разочаровало. Девушка привыкла всегда находиться в прекрасной физической форме, привыкла к тому, что она может легко подтягиваться, отжиматься, не уступая пацанам в классе, что на животе появляются кубики пресса. Что без устали карабкается по горным тропам и взбирается на самые отвесные скалы. А сейчас её тело оказалось телом молодой женщины, пусть красивым, но совершенно не приспособленным к физическим нагрузкам: слишком неуклюжее, слишком изнеженное, слишком слабое. Попытавшись в первый же день подтянуться на турнике, Женька поболталась с минуту сосиской, упала и горько расплакалась, вызвав недоумённые взгляды других добровольцев, которые относились к физическим упражнениям с изрядной ленцой. Что не так с этой красивой девчонкой, которая раз за разом упрямо лезет на перекладину? Зачем это ей?