- -
- 100%
- +
Но Женька не пришла в отчаяние от неудачи, как можно было бы предположить. В глубине души она понимала, что детство кончилось, кончилось внезапно и бесповоротно, она стала другой, и эта другая Женька обязана быть сильной. Ради погибших родителей, ради себя самой. Это осознание заставляло Женьку горько рыдать ночами и стискивать зубы на тренировках. Как только её окончательно утвердили в отряд добровольцев, она с маниакальным упорством набросилась на тренажёры, которых в пансионате нашлось в изобилии, каждое утро начинала с кросса, потом долго плавала в бассейне, накручивая километр за километром. И каждое утро, просыпаясь и чувствуя боль в перегруженных мышцах, Женька радовалась, что стала чуть-чуть сильнее. Она забыла обо всём, кроме новой цели: найти виновника смерти родителей, и никакие трудности не могли заставить её остановиться.
Между тем, фанатизм девушки не встречал понимания в кругу её новых товарищей. Да и товарищами этих людей можно было считать лишь формально. Они были чужими ей. Чужими во всём – в целях, в устремлениях, в отношении к делу. Они были чужими и по возрасту.
В отряде добровольцев Женька оказалась самой юной. Никто, кроме медиков, а те молчали, не подозревал, что этой ослепительно красивой девушке с горящими глазами ещё вчера было всего двенадцать лет. Остальные члены группы были значительно старше. Пасечник Егор из Жмуринки уже давно был на пенсии. Его новые фасеточные глаза были сродни глазам пчёл, которых Егор любил, как собственных детей, но при этом видели в том же привычном спектре, что и глаза обычного человека. Бабка Оксана была действительно бабкой, лишь на пару лет младше Егора. Она всю жизнь провозилась с домашней скотиной и Искажение, словно в насмешку, подарило ей длинный коровий хвост, которым было так удобно отмахиваться от слепней на пастбище, но который оказался совершенно бесполезным нормальному человеку. В отличии от Оксаны, Альбина была молодой женщиной в самом соку – ей было чуть за тридцать. Весёлая хохотушка и исполнительница матерных частушек она обзавелась третьим глазом, который подозрительно и хмуро взирал на всех с середины лба, в то время как два обычных глаза, казалось, всегда весело смеялись. Ещё один житель Жмуринки, Антон, оказался щуплым мужичком лет двадцати пяти, раскосым и каким-то ехидным, в прошлом большой любитель поддать, он получил от Искажения волшебную для него способность производить внутри себя спирт в любых объёмах, а потому всегда ходил навеселе, матерился через каждое слово и пытался заигрывать с Женькой, которая в силу возраста не понимала этих заигрываний, относясь к ним, как к странным причудам взрослого дяди.
Два оставшихся добровольца были не местными. Именно они оказались теми, кто, по словам Павлова, смог самостоятельно выбраться из зоны Искажения. Игорь и Анна были любителями дайвинга. В составе группы из пяти таких же как они молодых энтузиастов, они отправились в Золотую долину, чтобы погружаться в воды Глубокого озера и попутно исследовать его тайны. К сожалению для ребят, время для похода они выбрали крайне неудачное. Искажение застало Игоря и Аню как раз во время очередного погружения. Вынырнув, молодые люди не сразу поняли, что произошло. Лодка, с которой они ныряли оказалась пустой, никого не было видно и в лагере на берегу. Но потом они увидели алый свет в небе, нашли три скелета, в которых по одежде опознали своих друзей, и эмоционально поплыли. Первое время они провели возле озера, каждую минуту ожидая прихода помощи, а потом, не дождавшись спасателей, решили выбираться из ставшей проклятой Долины самостоятельно. Как ни странно, им это удалось. Искажение почти не тронуло ребят, ограничившись жабрами, которые выросли у них над ключицами. Игорю было двадцать два, Анне – столько же, прежде они учились в одном университете, да и теперь постоянно держались вместе, проводя почти всё свободное время на дне бассейна. Поэтому Женька видела ребят лишь проплывая над ними во время очередного изнуряющего заплыва. Они показались девушке добрыми, улыбались и махали ей руками, как сказочные русалки, но Женька стеснялась своего нового тела, всё ещё считая себя двенадцатилетней девочкой и не шла на контакт с людьми-амфибиями.
Как только группа добровольцев оказалась окончательно сформированной, их сразу отделили от остальных выживших, и чем занимались те, кто пока не решился стать новыми сталкерами, Женька не знала. Да не очень её это и заботило, хватало своих проблем. Горечь утраты родителей притупилась, но никуда не ушла. Лицо мамы постоянно стояло у девушки перед глазами, а ночами снилась страшная рука отца, с которой кусками отваливалось мясо. Днём она часто плакала, забившись в какой-нибудь угол, подальше от других людей, ночами с криками просыпалась и сидела, закутавшись в одеяло и смотря в окно на равнодушные звёзды. А тут ещё и собственное тело никак не хотело слушаться и подчиняться. Но привыкшая к строгой дисциплине Женька не сдавалась, гнала прочь тяжёлые мысли и шла тренироваться.
Каждый день у всей группы добровольцев начинался одинаково: с физических упражнений. Им предлагали пройти на стадион сразу после завтрака и держали там до обеда. Тренеров фактически не было, никто не заставлял взрослых уже людей что-то делать из-под палки. Подразумевалось, что они сами должны проявить сознательность, но как раз сознательности многим не хватало. Только Игорь с Аней тренировались активно, но большей частью в бассейне, а вот жители бывшей Жмуринки дружно положили на физкультуру, ссылаясь на разные причины: возраст, старые травмы, постоянное опьянение. И руководство пансионата смотрело на это безобразие сквозь пальцы, что сильно удивляло Женьку. Неужели они не понимают, что физически сильные люди имеют куда больше шансов успешно выполнить возложенную на них миссию? А если понимают, почему ничего не делают? Впрочем, самой Женьке палка не требовалась, она и так на тренировках отдавала себя всю без остатка и постепенно стала замечать, что становится сильнее, выносливее, быстрее. Воодушевлённая успехами девушка даже упросила Павлова выделить ей специального тренера, который стал учить её рукопашному бою и обращению с холодным оружием. Ну как учить… Так, дал несколько полезных советов и показал несколько простейших приёмов, которые Женька могла запомнить за столь короткое время.
После обеда начинались другие занятия, теоретические и практические. Добровольцев заставили наизусть заучить карту Золотой долины, запомнить основные ориентиры на местности, показали как добывать огонь, ловить рыбу, ставить ловушки на зверьё. Но при этом наставники не уставали повторять, что все эти знания могут оказаться бесполезными там, где не действуют привычные нам законы физики. Добровольцев учили брать пробы грунта и воздуха, пользоваться различными приборами, детекторами, зондами, впрочем, тут же предупреждая, что скорее всего в зоне Искажения приборы работать не будут. Складывалось впечатление, да так оно и было, что руководство исследовательского центра само не понимало, с чем могут столкнуться добровольцы в зоне, и чему их учить в первую очередь, а потому валили на них всю информацию, которой обладали – авось что-нибудь, да пригодится! Как любил повторять Павлов, приходя на занятия – сперва надо пощупать руками, думать головой будем потом.
После теории у добровольцев было личное время, часа три до ужина и отбоя, которое каждый мог тратить на своё усмотрение. Женька возвращалась на стадион, бегала и качалась, а вот остальные, даже Игорь и Аня, предпочитали отсиживаться в своих комнатах, как теперь стали именовать палаты. Чем они там занимались, чтобы не умереть от скуки – Женька не представляла. Интернета не было, мобильной связи тоже, только книги, а вместо телевидения – записи различных программ о выживании в дикой природе.
Женьке было не до книг и фильмов. Она нутром чуяла, что времени осталось совсем немного, а потому выжимала из себя все соки, чтобы к часу Х быть полностью готовой. В том, что их никто не собирается учить долго, она была уверена.
Потянулись долгие, однообразные дни. Хотя для кого потянулись, а для Женьки время летело. Не дававшая себе ни секунды отдыха девушка не замечала, как кончался один день и начинался другой. Даже страшные ночные кошмары сдались и отступили перед усталостью.
Ситуация кардинально изменилась во вторник. В тот злополучный день как обычно пьяный Антон зажал возвращающуюся с вечерней тренировки Женьку в пустом углу возле её комнаты и принялся жадно щупать, обдавая лицо девушки отвратительным запахом перегара и запуская руки в самые сокровенные места девичьего тела. Он тяжело дышал и скалился:
– Ну чё ты ломаешься, дура! Ты же сама меня хочешь! Да знаешь ли ты, что такое настоящая любовь деревенского мужика! Ты в своём городе такого даже не пробовала!
Никто этого не видел. Персонал где-то прятался, а выжившие отсиживались по комнатам. Осадить извращенца оказалось некому. Сперва Женька молча отбивалась, не совсем понимая, о чём ей талдычит этот противный безобразный мужик. Потом её осенило: она уже знала, что могут делать мужчина и женщина, оставаясь наедине, но сама мысль о том, что такое может ей предлагать это чудовище, привела девочку в ужас. Она хотела даже закричать, позвать на помощь, но связки предательски промолчали. Силы были не равны. Антон постепенно выходил из себя и начинал звереть. Сопротивление девушки только распаляло его. Он с силой рванул, разрывая ворот Женькиной футболки, грубой рукой сжал обнажившуюся грудь.
Боль и страх предали Женьке новые силы. Он толкнула Антона в живот так, что тот слегка согнулся и отшатнулся, а сама Женька сумела вырваться и отскочить. Вот только бежать было некуда – позади был тупик, единственный выход из которого перегораживал Антон.
– Что же ты творишь, сука! – зло прошипел мужик, не сводя глаз с упругой, слегка торчащей вверх груди. – Я же тебя сейчас прямо здесь разложу! Не хотела по-хорошему, будет по-плохому!
И Женька поняла – не врёт! Сейчас случится что-то страшное и непоправимое. Что-то такое, допускать которое никак нельзя. Что-то, что может оказаться хуже смерти. И Женька в отчаянии взмахнула наотмашь перед собой рукой, словно стремясь отгородиться от того чудовища, в которое превратился обычный деревенский алкоголик. И сама поразилась результату.
Четыре тонкие полосы перечеркнули грудь Антона слева направо сверху вниз, разрезая одежду и, как бумагу, пронзая рёбра. Разрезы тут же набухли от крови, а Антон схватился за грудь руками, неверяще разглядывая рану. Из-под ладоней хлынула кровь, вмиг пропитав одежду и образовав на полу всё увеличивающуюся лужу. Антон пошатнулся, попытался опереться о стену, но не удержался и стал сползать, опрокидываясь на спину. Выражение неописуемого удивления перекосило его морду.
– Ты как это? – прохрипел он. – Ты что это?
Женька смотрела на умирающего мужика огромными глазами и сама не понимала, что произошло. Она же даже не коснулась его! Так почему под её ногтями появились какие-то нитки и капельки крови? Откуда они взялись?! Она просто махнула рукой!
Антон окончательно сполз на пол, дёрнулся пару раз, что-то обиженно прохрипел и затих.
«Мёртв!» – поняла Женька. Она убила его! Но ведь она не хотела, не знала, что так получится! Что же теперь будет?! Что делать?! Она – преступница! Сейчас её схватят и посадят в тюрьму, а может быть даже расстреляют. Так всегда поступают с убийцами! А она – убийца! Нет! Не хочу! Антона ей было не жаль, она о нём уже и не думала, ей было жаль саму себя.
Дальше Женька действовала на автопилоте, порой сама не понимая, что делает и зачем, но вышло всё неожиданно хорошо. Она перепрыгнула недвижимое тело неудачливого насильника, добежала до своей комнаты и стала торопливо переодеваться в другой, более плотный спортивный костюм. Потом подхватила мусорный пакет, жалея, что с ней нет её верного рюкзака, стала судорожно набивать пакет всём, что подвернулось под руку, что могло ей пригодится в лесу. Пожалела мимоходом, что в комнате почти нет еды, но на нет и суда нет, обойдётся тем, что есть! Переодевшись и собравшись, Женька осторожно выглянула в коридор, никого не заметила, и быстрым шагом, почти срываясь на бег, направилась на стадион, к которому с одной стороны примыкал забор, отделявший пансионат от леса, росшего на окраине Искажения.
Подойдя к забору, девушка осмотрелась и опять никого не увидела. В этот вечерний час пансионат казался вымершим, что было странным, но Женьке некогда было задумываться о странностях, Она радовалась, что её пока не поймали и надеялась, что не поймают впредь. С сомнением взглянув на забор, Женька нерешительно взмахнула рукой, пытаясь повторить тот удар, спасший ей жизнь. Ничего. На заборе не появилось даже царапины.
«Что я делаю не так? – судорожно стала соображать Женька. – Я же точно так же махнула в тот раз и этого козла разрезало почти пополам!»
Она снова взмахнула рукой, потом ещё и ещё, постепенно входя в ярость. И вдруг, где-то на десятом взмахе забор перечеркнули четыре глубокие параллельные полосы. Женька обрадовалась и удвоила усилия. В несколько решительных взмахов прорезала в заборе небольшую дыру, в которую закинула пакет и с некоторым трудом пролезла сама. Выпрямилась, подобрала пакет и перекинула его через плечо. Потом, не оглядываясь, быстрым шагом опытной туристки направилась в лес. Она знала только одно место, где её не станут искать и где она могла оказаться в относительной безопасности – зона Искажения. До неё было около километра, но Женька точно знала, что дойдёт, успеет. А вот что будет дальше, она старалась пока не думать.
***
– Может быть следовало её остановить, Иван Петрович? – спросил дежурный у Павлова, которого по тревоге вызвали в пункт наблюдения.
Павлов в задумчивости забарабанил пальцами по краю стола.
– Да нет, Серёжа, всё правильно, – решил он. – Пусть уходит! Остановив её, мы ничего не добьёмся, а так у нас появился шанс, узнать, что же происходит в проклятой зоне.
– Но девочка ведь одна, – нерешительно возразил Серёжа. – Без приборов и связи. Она пропадёт там, погибнет без всякой пользы!
– Кто знает, Сергей, кто знает! – выдохнул Павлов, падая в кресло и погружаясь в раздумья: «Вот так Евгения, вот так Кошка! Не зря, ой не зря, тебе дали такое прозвище! Кто бы мог подумать, что у тебя, девочка, такие способности прорежутся! Ведь ни один анализ ничего не показал! Ни единый! Даже намёка на что-то необычное не было! И такой сюрприз! Но это значит… Так, надо срочно проверить остальных выживших. Теперь мы знаем, что у них можно найти, а потому больше таких промашек быть не должно».
Сергей проводил взглядом исчезающий среди деревьев силуэт стройной девушки, мысленно пожелал Кошке удачи, и доложил:
– Визуальный контроль за объектом потерян, товарищ генерал!
А товарищ генерал неожиданно с силой стукнул по ни в чём неповинному столу:
– Вот ведь чёрт!
До него только сейчас дошло, что проверить на новые экстраспособности придётся не только горстку выживших, но и всех спасателей, которые принимали участие в операции. Конечно, их уже проверяли медики после возвращения из зоны Искажения, но проверяли на обычные изменения и ничего не нашли. Но если изменения могут быть скрытыми, необычными, то где гарантия, что и у спасателей не прорежутся случайно когти, подобные тем, которые выпустила сегодня Кошка?
Глава 3. Собака, дятлы и бурундуки
Женька торопливо шла по сосновому лесу, постоянно оглядываясь и тревожно прислушиваясь. Пока она не слышала звуков погони, но почему-то не сомневалась, что погоня обязательно будет. Не могут её отпустить просто так. Никак не могут! Она – преступница, убившая человека и сбежавшая из пансионата, а значит за ней обязательно пойдут, и может быть даже с собаками. Женька помнила, какие это страшные звери, когда видела возвращающиеся в пансионат патрули: огромные, злобные, слушающиеся только своего кинолога. Эти собаки вызывали у неё инстинктивный страх ещё раньше, теперь же Женька боялась их появления до одури. Если от человека она сможет убежать, её новое тело достаточно окрепло после изнурительных тренировок, то убежать от собак нереально. И негде спрятаться.
Сосновый лес тем и хорош, что других деревьев в нём почти не встречается: высокие сосны душат любой посторонний молодняк, переплетаясь ветвями на такой высоте, куда не могут добраться ни вездесущие берёзки, ни осины, ни клёны, что там и говорить про низкорослые кустарники. Идти по такому лесу – одно удовольствие, но вот спрятаться в нём практически негде. Даже понизу сосновый лес просматривается на десятки метров. Поэтому Женька как могла торопилась убраться подальше.
На занятиях в пансионате им показывали карту зоны Искажения и окружающей её территории, Женька её внимательно изучила и теперь прекрасно помнила основные ориентиры, по которым можно было добраться до зоны, она знала, что до Границы от силы – километр. Быстрым шагом его можно было пройти за десять минут, бегом – ещё быстрее, но бежать не хотелось. Не зачем раньше времени выкладываться на полную и тратить силы, которые могут понадобиться в Зоне. Поэтому Женька хоть и торопилась, но на бег не переходила.
В очередной раз оглянувшись, девушка услышала тот самый звук, которого боялась: отдалённый лай нескольких собак. За ней всё-таки пустили погоню. Женька не знала, что патруль получил строгое указание лишь вспугнуть беглянку, направить её в зону, но ни в коем случае не задерживать. Генерал Павлов придерживался выбранного плана.
Услышав звуки погони, девушка запаниковала. Она бросилась вперёд, не разбирая дороги, и могла легко заблудиться, но, к счастью, граница оказалась совсем рядом, мимо неё проскочить было невозможно при всём желании. И Женька не проскочила.
Выбежав к свободной от сосен полосе шириной метров десять, она резко остановилась. На расстоянии вытянутой руки от неё мерцала и подрагивала странная полупрозрачная пелена – та самая пресловутая граница, перейдя которую гибли люди и прекращала работать любая, самая совершенная техника. Пелена странно искажала и туманила лес за собой и Женьке вдруг стало не по себе. Она отчётливо представила, как продавливает эту невесомую и такую тонкую плёнку, проходит на ту сторону и кожа начинает сваливаться с неё пластами, как с руки отца, обнажая розовое мясо. Ощущение боли стало почти реальным и девушка заколебалась. На какой-то миг ей показалась соблазнительной мысль сдаться, не убегать, не рисковать своей жизнью, но оглушительный лай за спиной заставил её опомниться.
С решимостью отчаяния Женька бросилась вперёд, пробила плёнку Границы и… ничего не произошло. Она просто вышла на другую сторону, в лес, столь похожий, на оставленный за чертой. Женька сделала несколько неуверенных шагов и остановилась. Оглянулась. Огромный волкодав нёсся прямо на неё, оскалив пасть и не слушая окриков проводника. Огромными глазами Женька смотрела на неотвратимо приближающуюся смерть и не могла пошевелиться. Она застыла, понимая, что убежать уже не успевает.
А волкодав, не останавливаясь, прыгнул через пелену и приземлился к ногам Женьки кучей белых, совершенно чистых костей. Голый череп, подскакивая, подкатился к ногам девушки, словно пытаясь всё ещё дотянуться до неё страшными клыками. Уже в полёте с собаки сошла шкура и отвалилось мясо. Её смерть была почти мгновенной и безболезненной. Граница, свободно пропустившая Женьку, убила животное за долю секунды.
Капля крови, упавшая на лицо, привела Женьку в чувство. Мысленно закричав от ужаса, но на самом деле не произнеся ни звука, девушка развернулась и бросилась в глубь зоны, не разбирая дороги и не понимая, куда бежит. А кинолог с трудом отвёл от исчезающего среди деревьев смазанного силуэта девушки ствол пистолета. Он плакал от горя и страстно мечтал убить ту, из-за которой погиб его четвероногий друг, но не смел ослушаться приказа. Спонтанный побег завершился успехом.
Какая-то ветка больно хлестнула Женьку по лицу, и девушка опомнилась. Она остановилась и оглянулась, тяжело дыша. Граница давно скрылась за стволами деревьев, затих вдали и лай собак. Погоня осталась с той стороны. Женька упала на колени, прямо в хвою, и зарыдала. Она радовалась, что смогла убежать, радовалась, что осталась живой, но смерть собаки произвела на неё огромное впечатление. Женька жалела несчастное животное, вся вина которого была в том, что оно послушно исполняло приказы своего хозяина.
«Да будь оно всё проклято! – подумала Женька сквозь всхлипывания. – Будь прокляты те, кто это придумал! Я найду вас, слышите! И растерзаю! За маму, за папу, за собаку! За всех, кто погиб в этом проклятом Искажении!»
Понемногу Женька пришла в себя и успокоилась. Она заметила чуть в стороне вереницу спешащих куда-то вечно деловых муравьёв и что-то необычное в их облике привлекло её внимание. Рыжие муравьи были крупными, пожалуй даже слишком крупными, гораздо больше тех, что обычно сновали по лесу. И они казались неправильными. Женька пригляделась. Господи! Эти муравьи были покрыты шерстью! Тонкой, почти незаметной, но шерстью, характерного рыжего цвета! И их не миновало чёртово Искажение!
Женька торопливо встала и завертела головой, пытаясь определить направление. Она хотела добраться до Глубокого озера, которое наставники в пансионате называли эпицентром Искажения. Озеро было её целью и надеждой найти ответы на мучившие её вопросы. Девушка понимала, что эти ответы следует искать там, откуда всё началось. И там же искать следы тех, кто это устроил.
На карте Искажение представало почти идеальным кругом, в центре которого находилось озеро. До него от границы с любой точки было около пяти километров. Час хода по дороге и, может быть два-три по лесу и пересечённой местности. Но Женька понимала, что сегодня добраться до озера не успеет в любом случае – в лесу стремительно темнело. Она сбежала из пансионата около девяти вечера, сейчас время приближалось к десяти. Солнце заходит в это время года в районе одиннадцати, но уже сейчас его лучи с трудом пробивались сквозь густой лес, в котором начинал властвовать таинственный полумрак. Идти дальше было опасно и безрассудно. Женьке срочно надо было найти место для ночёвки.
Заметив справа несколько высоких елей, Женька решительно направилась в их сторону. Строить шалаш времени не было, но нижние ветки елей, опускавшиеся почти до земли, с успехом могли его заменить. Выбрав дерево поразвесистей, Женька отогнула ветку и на коленях проползла внутрь, оказавшись в небольшом, но уютном лесном домике возле могучего ствола. Здесь было сухо в любой самый сильный дождь и много старой хвои. Придирчиво осмотрев, а точнее ощупав своё убежище, Женька осталась довольна. Она вытащила из мусорного пакета тонкий плед, сам пакет бросила себе под голову и залегла, свернувшись калачиком и укрывшись пледом. Погода стояла тёплая, почти жаркая, но ночью становилось прохладней и можно было замёрзнуть, а простудиться сейчас хотелось Женьке меньше всего. Почти сразу вымотанная физически и эмоционально девушка уснула и опять всю ночь видела страшную кисть своего отца, заново переживая ужас от его гибели. Но на этот раз она не кричала, даже во сне Женька понимала, как опасно кричать в ночном лесу.
Разбудил Женьку близкий перестук дятла. Лесной доктор настойчиво долбил ствол какого-то дерева поблизости и этот знакомый с детства звук показался девушке лучшей музыкой, что она когда-либо слышала. Женька потянулась, хрустнула затёкшей шеей, быстро сунула плед обратно в мешок и полезла наружу.
Стояло раннее июльское утро. Лучи солнца весело пробивались сквозь ветки и Женька улыбнулась им, как самым близким друзьям. Она села на кочку возле ели и принялась разбирать мешок, надо было узнать, что у неё есть, ведь набивала она мешок в спешке, почти не думая о том, что в него складывает.
Первым делом девушка извлекла из мешка бутылку воды и сделала несколько жадных глотков. С сожалением посмотрев на остатки, Женька решила при случае обязательно наполнить бутылку в каком-нибудь роднике. Потом из пакета появились плед, занимавший почти весь объём мешка, чистая футболка и запасное нижнее бельё, два мини-багета и банка сгущёнки. Последней Женька очень возрадовалась, покушать хрустящий багет со сгущёнкой вечером перед сном было её маленькой слабостью, за которую её часто ругала мама, угрожая лишним весом. Но сейчас ругать девочку стало некому. При мысли об этом на глазах Женьки появились предательские слёзы, которые она поспешила сердито смахнуть рукой – не время сейчас расслабляться, она должна оставаться сильной. Потом из мешка были извлечены зажигалка (очень нужная в лесу вещь), пустой термос, упаковка китайской лапши и завёрнутый в полотенце кухонный нож, небольшой, но очень острый. Нож особенно обрадовал Женьку, хоть какое-никакое, а оружие. Правда она совсем не помнила, как укладывала его в пакет, да ещё и предусмотрительно оборачивала полотенцем, чтобы нож не порвал пластиковый мешок и не выскочил, но видимо кинула его на автопилоте. Ещё в пакете нашлись прорезиненные перчатки для хозяйственных работ и моток прочной бечёвки. Вот и всё сокровища, которыми обладала на данный момент Женька. Прямо скажем, негусто, но что есть, то есть. Счастье ещё, что это успела уложить и найти – собственных вещей у Женьки не было, брала то, что нашлось в комнате.