- -
- 100%
- +
– Нет, ну это уже слишком. Ты что-то подобное нёс ещё тогда, весь этот бред! Ах, граница? Что же ты пограничников не вызвал? Ты не алкоголик? Или беглец из психушки? А то пришли бы умелые люди в белых халатах…
– Пожалуйста… – умоляюще, тихо, но твёрдо сказал молодой человек.
– Ладно.
– И вдруг из вечерней мглы вышел какой-то человек в коричневом балахоне и с факелом в левой руке. Он подошёл к этой невидимой границе, с удивлением посмотрел на меня, на мои попытки. Потом он правой рукой вытащил большой блестящий меч, что-то произнёс и затем этим мечом сделал движение, похожее на то, как вырезают дверь в картоне. Потом, толкнув факелом невидимую преграду, он прошёл и, обойдя тебя, скрылся в домах за сквером.
– Я никого не видела!
Потом он правой рукой вытащил большой блестящий меч…
– Это странно, потому что он вернулся, затем ещё два раза пересекал этот сквер и каждый раз так преодолевал эту границу.
– И как же тебе удалось подойти ко мне?
– Знаешь, если бы мне ма не рассказала про того Человека на скамейке, я бы просто ушёл, решив, что явно переутомился на фоне несбывшегося желания, и всё. Но я услышал, что этот человек бормотал, и запомнил. И запомнил его имя. Потом я нашёл в кармане складной ножичек и зажигалку. Я этим ножичком сделал то же движение, пробормотал те же слова, огнём зажигалки как бы толкнул вырезанную дверь и прошёл.
– А, ясно. И как зовут этого странного человека? И как ты узнал?
– У него странное имя. Когда я прошёл, он подошёл ко мне и сказал странные слова: «Пройдя сквозь стену, человек получает подарок. Если придёт время, когда острые зубы будут пытаться найти твою шею, кусай в ответ. Другого решения не будет…» Я спросил, кто он. Тогда он ответил, что его зовут Варгок.
– Хорошая выдумка. Долго сочинял? Ты подошёл ко мне на проспекте, вокруг были люди, двигался транспорт.
– Какие люди, какой транспорт, это был тихий сквер!
– Хорошо, пошли, покажешь свой сквер.
Они пошли к месту их первой встречи. Спустя сорок семь минут они оказались на проспекте Кирова, рядом на площади стоял гранитный Ленин, гуляли люди и шумел транспорт.
– Ну что? Это, по-твоему, сквер?
– Я не знаю. Сквер был. И ты была. И сейчас есть. Желанная и любимая. Мне больше никто не нужен. И это правда.
Они стояли друг напротив друга, они смотрели друг другу в глаза. Звуки города смолкли. Истекали последние минуты дня. Он аккуратно обнял её и немного привлёк к себе, она подалась, и он нежно поцеловал её в губы. Они уже стояли посреди тихого сквера, освещённого старинными фонарями, в вечерней мгле где-то шёл по своим делам в коричневом балахоне загадочный Варгок.
– Кстати, ты чей телефон искала в смартфоне?
– Это неважно.
– Я тебе всё рассказал!
– Это было красивое наваждение, и сквер очень красивый, ты гипнотизёр? Ты гипнозом влюбил меня в себя?
– Чей телефон?
– Пашин! Ну, это парень, ну, который раньше… был… неважно.
– И кто тут временная заплата на проблеме?
– Я стёрла его телефон из телефонной книги и номер заблокировала. Я не хочу вспоминать об этом. Ты – мой парень!
* * *
Симферополь. Вечер. Принесённые южным ветром из парков Большой Ялты несколько певчих цикад выводили свои необычные трели, радуя последних редких посетителей Воронцовского парка. Два уже знакомых нам вампира притаились в тени большого дерева, обозначавшего край полузаброшенной парковой зоны. Это было одно из любимых мест для засады. Мимо дерева шла тропинка к ограде, где отсутствовало несколько металлических прутьев. И поздно вечером всё равно кто-нибудь отважится сильно сократить себе путь, не обходя парк по внешнему контуру, а просто пройдя по этой тропе и выбравшись через дыру в ограде.
Вторая студенческая смена в Крымском федеральном университете закончилась глубоким вечером. Парень встретил свою девушку, и они, привычно сокращая путь, пошли через парк по той самой тропе. За разговорами о предстоящих экзаменах, перетекающих в разговоры о жизни и о том призрачном сквере, где они познакомились, он и она не заметили, как изготовившиеся хищники уже навелись на них, словно дикие коты на сумку с колбасой, оставленную без присмотра.
Вампиры внезапно появились перед парой, надеясь воспользоваться смятением людей и минимальным сопротивлением, и, чтобы в очередной раз ввергнуть жертв в шок, синхронно разинув пасти, показали свои жёлтые длинные клыки. Однако парень, задвинув девушку за спину, сделал шаг вперёд и спокойно сказал:
– Пошли вон, а то пожалеете!
Парень помнил встречу с Варгоком и его слова: «Если придёт время, когда острые зубы будут пытаться найти твою шею, кусай в ответ. Другого решения не будет…»
Вампиры смутились.
Вампиры смутились.
– Может, сбежим, помнишь ту девушку? Люди какие-то странные по ночам попадаться стали, – неуверенно начал один, – эта его подружка очень на неё похожа!
– Сейчас посмотрим! – сказал другой и укусил парня за руку.
Парень в ответ сам укусил сперва одного, а затем другого вампира.
Вампиры упали на землю и, вопя, стали кататься, изгибаясь и теряя шерсть. Парень спокойно наблюдал, как будто проделывал это уже не один раз.
На земле лежали два голых человека, уже не вампиры – явно похожие на мужичков-выпивох.
Придя в себя, они сели и посмотрели друг на друга.
– Говорил тебе, идиот, сбежим! А ты пасть свою непутёвую разинул. И девка это та, лунатичка с крыши, ещё и парня привела, отомстила нам!
– Ладно, хлопцы, бывайте, нам пора! – сказал парень и, подхватив девушку под руку, повёл её к остановке. – Ты знакома с ними?
– Ты что, шутишь? Это вообще что было такое? Это ты своих дружков подговорил такой глупый маскарад устроить? – Девушка торопилась покинуть неуютное место.
– А почему они назвали тебя «той лунатичкой с крыши»?
– Прости, я тебе не всё рассказала. Когда мы были совсем вместе, той ночью… я боялась, что усну и испугаю тебя, ведь я сомнамбула!
– Кто? Тоже вампирка? Так это твои дружки?
– Ладно, нет… да, лунатичка, короче. И не дружки они мне, я не помню, может, встретила их где-нибудь на крыше.
– Лунатичка? Бывает. Ладно, проехали. Пошли готовиться, следующий экзамен скоро.
Бывшие вампиры смотрели им вслед. Потом один, который сомневался, размахнулся и врезал кулаком в лицо второму:
– Давно хотел это сделать!
Второй, немного откинувшись от удара, перетерпел, потом заговорил:
– Чё, вспомнил, кто тебя обратил? Ладно, пошли накатим, что ль. Возвращение в царство смертных надо отметить!
За время вампирирования они успели отвыкнуть от одежды, поэтому затеяли упорную драку с нарядом полиции, который вызвал бармен при виде ломящихся к нему в бар двух голых
мужиков. Психологическое возвращение к людскому облику шло туго.
В районом отделении полиции, куда привезли голую парочку, готовились к встрече высокого начальства и неформатные клиенты не должны были попадаться на глаза, потому, взяв личные данные дружков, их вывезли по ближайшему адресу регистрации и вытолкали из машины, тем более что буяны ничего не сломали и не украли.
Главный вампир нервничал. Голод. Он ощущал голод иначе. Это похоже на изматывающую и усиливающуюся зубную боль. Впрочем, голодом это назвать нельзя. Воля – это неподвижная гора. У всех разная высота этой горы. Боль голода – это вулкан, растущий вулкан. И какой бы высокой ни была гора-воля, пепел вулкана всё равно покроет её вершину… У каждого вампира есть свой клан из обращённых людей. Обращённые организмы лишь частично меняют свой генетический код, процессы метаболизма протекают не только на физическом уровне, но и на уровне полей, выживаемость обусловлена тем, что перетекание энергии существования при ранении одного члена клана поддерживают другие, потому и раны заживают, и даже оторванные части тела прирастают обратно. Клан вампиров – это распределённый в пространстве паразитический организм, и глава клана чувствовал, где находятся двое бездельников, обычно помогавших охотиться в вечернем городе, но не чувствовал основного, поддерживающего энергетического канала. Ему вообще не нравились последние события, особенно тот случай с девушкой на крыше.
Вампир раскрыл кожистые крылья и, сильно взмахнув, взлетел. Его тело зажглось перемещающимися огоньками, подобными звёздному ночному небу, маскировка была отменная, ни один из зевак, взглянувших вверх, не увидел бы ничего.
Чувство клана привело его во двор, окружённый девятиэтажными панельными домами. Тут, на трубах теплотрассы, проходивших возле стены, он увидел двух дружков, крадущихся к светящемуся окну на первом этаже. Приблизившись, стараясь остаться незамеченным, вампир решил, что негодяи отправились на охоту без него, а потому своих обращённых нужно наказать и отнять добычу.
Двое заглядывали в окно. Там миловидная женщина накрывала стол, попутно оживлённо разговаривая с мужчиной.
– Ты посмотри, твоя хахаля завела, – комментировал один бывший вампир. – А как рыдала над тобой на кладбище: «На кого ты меня покинул, ненаглядный!»
– Твоя вообще возле тебя как столб стояла. Завидуй молча!
– А ты смотри, как хахаль разошёлся, у них явно что-то намечается! И она явно не против. Наклони башку, дай пощупаю!
– Что пощупаешь?
– Как что? Как рога у тебя расти начнут!
– Ну, сейчас я ей устрою!
Он громко постучал в окно. Женщина подошла к окну и, разглядев визитёра, молча рухнула на пол. Хахаль подскочил к ней и также посмотрел в окно и узнал виденного на фотографиях человека. Лицо мужика из красного стало зелёно-бледным, и он, издав пронзительный, полный ужаса вопль, резво покинул квартиру, захлопнув за собой дверь.
– В этой битве самцов ты показал, кто здесь альфа!
– Да, прыткость – это главное достоинство современного кавалера. Ладно, полезли, нам нужно перекусить и взять что-нибудь из одежды.
– Будем воровать?
– Ага, из своего шкафа буду воровать, надеюсь, бывшая не всё выкинула. И бутылку со стола прихвати, пригодится!
Закончив с одеждой, дружки направились к двери.
– Слушай, давай по старинке, как раньше?
– Раньше было легко, сейчас тяжеловато, хотя ладно, давай!
Дружки отошли от входной двери, вернулись в комнату и кряхтя вылезли в форточку.
– Теперь твою пугаем!
– Ага!
– Гы-гы-гы! – Парочка дружков спрыгнула с газовой магистрали в палисадник, зацепив штанинами штакетник цветника и сломав несколько досок. Из темноты на них надвинулся Хозяин. Он думал последовать за дружками в квартиру, но не успел, его снёс с ног какой-то орущий человек и, более того, протоптался по нему.
Людское тепло и запах свежей, живой крови, исходивший от обращённых, обескуражили его.
– Что за… – начал он.
Людское тепло и запах свежей …
– Бей! – «алконавты» не растерялись, дружно загнали подвернувшийся так кстати подручный материал в виде двух штакетин в грудь вампира и, свалив того на землю, прижали своим весом.
Вампир зарычал, попытался смахнуть с себя бывших сателлитов, однако привычного прихода сверхсилы не было.
– Не дёргайся, летун, штакетник из осины, самый распространённый тут после сосны материал, сам делал.
На втором этаже открылось окно, из окна высунулся лопоухий пацан и попытался что-то разглядеть в копошащейся темноте.
– Эй, пацан, помоги секретной ветеринарной службе больного пса упаковать. Слышишь, как рычит?
– А, сейчас. Ой, что надо?
– Скотч кинь!
– Ладно.
Спустя некоторое время в палисадник приземлился рулон скотча.
– Иди спать, пацан! Медаль по почте пришлём за содействие.
– Меня Лёша зовут.
– Иди спать, Лёша!
Один из подельников, доломав ограду, освободил кусок доски примерно в рост человека.
Спустя несколько минут вампир был примотан скотчем к доске. Дружки приступили к всестороннему планированию дальнейших действий.
– Дальше что делать будем? В речку Салгирку бросим, а утром солнышко проснётся, встанет и угольков из него наделает.
– Не-а! Пошли к Потапо, он сегодня кладбище охраняет, оформим тушку на постой.
– Зачем?
– Ну, сейчас погуляем, а как старпёрами станем, то что делать будем? Откопаем зубатого, и вот он, второй шанс вечной жизни!
– О, как стратегично! Ага, давай. Бери его за уши, я за ласты, и понесли.
Потапо спокойно, куря сигарету, рассматривал обмотанного скотчем вампира.
Потом внимательно посмотрел на дружков.
– Вы же вроде как покойники? Чего по ночам шляетесь, а? А ну марш по местам, что государство на вас выделило!
– Ты, Потапо, что-то путаешь! Обидно даже. Мы теперь спецветеринары по особым поручениям. Секретные. Последствия опытов ликвидируем.
– А, значит, там пусто! – В мозгу Потапо мгновенно заработал бизнес-калькулятор и телефонная книжка. Он удовлетворённо кивнул, принимая ответ дружков.
– Чё за порода? Первый раз вижу собаку с ластами вместо задних лап. А это что за отросток? – Потапо потянулся за выбившейся из-под слоя скотча кожистой складкой крыла.
– Не трожь. То он такой кожистый. Скрестят нормального пса с тюленем, а потом просят отбраковать. И ещё очень сильный и агрессивный, кидается!
– Хорошо зафиксировали? Мне тут, на кладбище происшествий не надо!
– Очень надёжно! Видишь, даже дрыгаться не может.
– Ладно, пузырь принесли?
– Да! Вот.
Экс-вампиры одарили Потапо бутылкой водки.
– Там есть пару ямок приготовленных… Лопаты в сторожке.
Потапо начал рыться в своём столе в поисках стакана, пара дружков с их делом его уже не интересовала.
Спустя некоторое время довольные дружки принесли лопаты обратно.
– Ты слышал, как он забавно бормотал, что отомстит?
– Ага, отомстит. Если развяжется.
– Гы-гы-гы…!
Срок разложения скотча – от нескольких месяцев до нескольких лет, в зависимости от условий внешней среды…
* * *
– Давай не будем сегодня говорить о том, что произошло в парке, о том, что там было маскарад или что-то ещё, а то я не усну ночью и мне страшно, даже сейчас, – Евгения привела гостя в свою комнату.
– Хорошо. Будем готовится к экзамену?
– Нет пока, я так перенервничала. Жуткие типы и ты жуткий. Кусака!
– Ладно, посмотрим мои фотки, расскажешь, какая я красивая!
Евгения достала dwd-диск и включила ноутбук.
– Это мы с мамой, мы тогда только отдыхать приехали. Угадай, где это волшебное место?
– Легко, у вас за спиной бронзовая русалка с ребёнком, это Мисхор!
– А на этой фотке я участвую в психологической игре «Поиск далёких миров», родители пытались избавить меня от… ты теперь знаешь.
– И что вы нашли? Нашли миры?
– Это самокопание, кому-то помогает, кому-то нет, для меня это, видимо, слишком далеко.
– Находясь в поиске далёких миров, твои руки не раз касаются их, но ты об этом никогда не узнаешь, то, что кажется таким далёким, может находиться слишком буднично близко, так близко, что порой нечаянного взгляда бывает достаточно, чтобы увидеть другой, неземной мир, вот я вижу! – парень взял с полки заинтересовавший его немного искрящийся в свете комнатного освещения минерал.
– Это подарок папы! Возможно там и есть нераскрытый секрет, – Евгения улыбнулась: – секрет может быть, далёких миров там, внутри, нет! Точно!
– Расскажи о своём отце, тогда возможно мы откроем секрет минерала!
– Запомни, моего папу зовут Александр Васильевич, сейчас он работает в Крымской астрофизической обсерватории, помимо основной работы он занимался поисками метеоритов. Сюда мы переехали из Украины. Нечасто исследователи находили метеориты в своих экспедициях, камни пролетевшие миллионы световых лет из космической бездны пылились без толку на полке в лаборатории, будучи невостребованными Центральным институтом в Киеве, занятым своими проблемами выживания в условиях хронического недофинансирования и начальству было недосуг вообще заниматься делами далёкой окраинной лаборатории, особенно после «Майдана». Потом и срок аренды помещения подошёл к концу, лабораторию упразднили и камни оказались в домашних коллекциях бывших научных сотрудников.
Один из камней-метеоритов папа подарил мне, где, как ты видишь, на полке среди игрушек, дисков, плееров, наушников и прочих фенечек тот занял постоянное место.
– Я знаю секрет этого камня! – парень поднёс минерал к уху, как подносят раковину рапан, желая услышать шум моря.
– Это же не ракушка! Что ты делаешь?
– Тише, тише. А то я не услышу!
– Что не услышишь!
– Звуки страны, спрятанной в камне и голоса людей, живущих в этой стране.
– И что говорят люди, живущие в стране, спрятанной в камне?
– Это голоса жителей царства Циремеи, где правил властный и могучий повелитель, царь о’Зима.
Царей Циремеи избирал народ, царь правил государством пожизненно и выбрав плохого царя народ обрекал себя на разные неприятности, голод разруху, войны, а вот если царь был хорош, то люди жили спокойной комфортной и сытой жизнью.
Царь о’Зима был выбран народом в честь его отца, Лимпика, мудреца и советника, внешне неказистого, но очень мудрого человека, фактически на советах которого держалось благополучие государства. К тому же, в те редкие войны, которые проходили по воле ненасытных соседей, воин о’Зима проявил свою недюжинную силу и волю, особенно во время схватки за пограничный пост Тир, когда он перехватил выпадающее из слабеющих рук раненного командира знамя, сбил древком с ног нескольких подбежавших солдат противника, а затем громовым голосом остановил горстку своих сослуживцев и увлёк их за собой в атаку на практически уже утерянные позиции. Враг, видя этого гиганта, размахивающего пробитым знаменем, низвергающего набегающих супостатов на землю, а также воодушевлённых его примером солдат, опрокидывающих наступающие шеренги зазубренным от долгой битвы оружием, кинулся наутёк, в свои пределы и больше не рисковал нападать на Тир, пока там показывался о’Зима и львиной величавой походкой проходил вдоль границы. Из Тира герой привез себе молодую жену, там все девушки неравнодушно смотрели в сторону бронзовой от загара, идеально сложенной атлетической фигуры о’Зимы и лишь одна, Милина, не разделяла вкуса своих подруг. Милина была развита не по годам и пребывая ещё в юном возрасте могла по красоте соперничать с первыми в Царстве, а по уму ей равных вообще не было в те времена. Милина представляла из себя идеал северной красавицы, белая словно ночной снег в свете ясного, морозного утра кожа, ясные как студеные ключи, небесно синие глазки светились мудрость, нежно розовые губки словно неувядающие нежные розовые лепестки не отпускали чуть видимую улыбку. Фигура Милины была верхом природного совершенства, потому и походка красавицы была легка и грациозна и свела с ума не одного кандидата в мужья. Отец Милины, старый драчун и пьяница был одним из военных, нёсших службу в Тире и местные жители знали, что с военными лучше вообще не связываться, а особенно с этим старым пьяницей, который души не чаял в своей дочери и мог запросто изрубить своим ужасным мечом любого, кто покусится на его дочь.
о«Зима давно заприметил Милину, ему ленивому уже от лёгких побед на сердечном фронте было жутко неприятно от того, что его присутствие в её обществе не вызывает восторженных взглядов и вздохов Милины, в то время как подружки едва не дрались из-за ласкового взгляда о’Зимы.
Прошло некоторое время и о’Зима стал чувствовать сперва время от времени, потом часто, а затем и постоянно приступ неведомой тоски, которая исчезала с появлением в компании Милины, превращаясь в блаженное чувство облегчения и тепла. Могучий воин о’Зима влюбился как зелёный мальчишка в одноклассницу и теперь старался появляться в обществе Милины чаще. Милина по прежнему не показывала никакого интереса к существованию о’Зимы. Не то, что бы он ей не нравился, но что-то было ей совершенно чуждое прятавшееся в теневой стороне его души, которая есть у каждого человека и потому старалась избегать влюблённого воина.
Хотя о’Зима и не блистал выдающимся умом, всё же решил, что за свою любовь нужно бороться и отправился в столицу к своему отцу за мудрым советом. Лимпик поначалу удивился вопросам сына, потом обрадовался, что ему на старости лет удастся попестовать внуков. Лимпик задал несколько коротких вопросов об окружении и семье Милины и дал сыну совет, что дорога признанию красавицы лежит через её отца, наказ которого Милина примет. Передав о’Зиме несколько тягловых животных, навьюченных ящиками с амфорами лучшего хмельного, Лимпик на прощанье с любовью и гордостью похлопал сына по спине – вырос уже удалец. о’Зима видел отца в последний раз, через месяц Лимпик умер, как умер и царь государства, они пали жертвами заговора. Заговорщиков поймали но уже было поздно – страна осталась без царя во главе и без советника при голове.
Пока народ решал, кто будет следующим царём, о’Зима в точности выполнял то, что ему сказал сделать отец. Он подружился с отцом Милины, они стали собутыльниками и горланили вечерами старые военные песни, о’Зима сам почти не пил, всё больше подливал. И, однажды, решив, что достаточно дружен с семьёй пришёл с подарками и сватами свататься к Милине.
Отец Милины, видя дары посерьёзнел и лицо его стало мрачным. Отстранив сватов от о’Зимы, старик жестом пригласил его одного в дом, выбрал уединённую комнату и убедившись, что их никто не сможет подслушать взял слово с друга, что тот будет хранить в тайне то, что услышит и лишь тогда решит быть свадьбе или нет. Давно, когда крепостная стена Тира была новой и гладкой и на ней не было трещин, где могли бы прятаться ящерки от полуденного зноя, крепкий статный воин нёс дозор, обходя широкую степь вдоль крепостных стен. Патрулирование входило в обязанности самых зелёных воинов, которым полагалось хорошо ознакомиться с местностью, прежде чем приступать к настоящей службе и боевой подготовке. Неподалёку протекала река и когда девушки Тира пели звонкими голосами на её берегах, то из воды поднималась лёгкая водяная дымка, ласково погружала в себя компанию, неся красавицам лёгкую прохладу. Опять Царица реки из воды вышла шутили они, играясь с завитками дымки.
Часть маршрут воина в патруле пролегал вдоль берега, когда он появлялся, река затихала и знакомая дымка начинала виться у его ног и неизменно появлялась даже в сырых низинках далеко от воды. Парень не замечал эти совпадения и не думал об этом, светило солнце, шумела степь невидимой жизнью, миражи показывали дальние караваны, которые, казалось парили над степью, ведомые кочевниками. Жизнь воина переменилась, когда он встретил на берегу реки чудную худенькую зеленовласую девушку с зелёными глазами, напевавшую грустную песенку на неведомом языке. Заворожённый чудным голосом, он остановился и стал как вкопанный не в силах пошевелится. Не то, что кто-то или что-то обездвижило его, нет, он чувствовал всю хрупкость ситуации, ему казалось, что сделай он хоть ещё один шаг и видение исчезнет и он останется самым несчастным человеком на этом берегу. Торопливый топот и лязг железа вооружённого наряда, посланного из-за задержки патрульного заставил воина обернуться, суровые лица товарищей, поднятых по тревоге не предвещали ничего хорошего, но это была мелочь по сравнению с тем, что он видел. Воин возвратил свой взор в то место, где он видел девушку, но на том месте никого не было, лишь несколько лёгких маленьких волн набежали на речной бережок.
Воина наказали, поместив в тюремную камеру на самом верху, где жаркое солнце нагревало крышу и на нестерпимой жаре лопались губы и даже ночью веяло горячим воздухом от неостывших стен. Кружку тёплой воды на день узнику не хватало и ночью, облизывая потрескавшиеся губы, вдруг почувствовал дуновение освежающего ветерка, донёсшего к нему несколько прохладных капель драгоценной влаги. Воин подошёл к узкому, зарешеченному окошку и подставил разгорячённое лицо ласковым порывам. Речная прохлада остудила его тело, дождь утолил его жажду, а губы перестали кровоточить. Каждую ночь воин ждал своего ветерка, в его лёгких порывах ему казалось, что чьи-то девичьи руки нежно гладят его лицо, играют с его русыми кудрями, а влага на его губах казалось оставалась то ли от нежных поцелуев, то ли от утреннего тумана.
Когда наказание сняли, воин бегом побежал на то место, где видел девушку, уговаривая себя что это был мираж и не надеясь её увидеть. Но он её увидел. Зеленоглазая Ноока сидела как ни в чём не бывало на старом месте, словно поджидая его… Череда встреч сократило лето и осень для воина линию времени в один миг. Глубокой осенью Ноока сказала, что уезжает до весны и чтобы он не искал с ней встреч. На следующий день река покрылась льдом.