Человек на скамейке

Весной Ноока опять встретилась с воином и они счастливо бродили взявшись под руки по предутренней степи сбивая босыми ногами густую росу с просыпающихся цветов. Однажды Ноока исчезла и исчезла навсегда. На любимом месте встреч воин нашёл коробку аккуратно, словно из бумаги сложенную из листьев кувшинки и украшенную золотыми украшениями. Рядом стоял сундук, доверху наполненный тяжёлыми золотыми монетами. На сундуке лежал конверт. Вдруг воин услышал голоса, вдоль реки вереницей шли на работу в поля люди, но они совершенно не замечали воина и его богатство, а один, словно мираж, прошёл сквозь его тело, словно его и не было вовсе. Из коробки раздался детский плачь, воин поднял лист и увидел младенца, девочку, чьи белокурые длинные волосы обняли тельце и не давали ему замёрзнуть.

Речная царица оставила письмо и деньги, в письме, строки которого потекли из-за слёз, капавших на чернила любимая рассказала, что раз в тысячу лет Царица может просить одно желание, но время когда оно длится может лежать в пределах от мига до вечности и нам боги отвели несколько месяцев. Она не знала, когда опять окажется затворена в своём царстве и использовала последние минуты своего людского бытия, что бы обеспечить безбедную жизнь любимого и их дочери.

Однако было условие, дочь как дитя человека и стихии могла переходить из одного состояния в другое, т.е. стать более человечной в атмосфере любви или перейти в мир воды, если вокруг будет царить тоска и печаль.

Воин понял, что уже прожил лучшее время своей жизни и поднял на руки своё сокровище, не то, что лежало в сундуке, но то, что попискивая тянуло к нему свои крохотные ручонки. Воин прижал дочь к широкой груди, другой рукой взял сундук и побрёл домой. По реке пошла рябь и лёгкий дождь оросил словно слезами пустое место былых встреч. Речная Царица плакала, провожая взглядом из-под воды любимого и дочь.

о«Зима слушал и думал, насколько сильно повредился умом старый дурень, совсем или чуть-чуть, совсем не внимая сути истории, которую ему поведал отец Милины. Потом решил, что лучше поддакивать и в конце клятвенно заверил, что Милина будет счастлива и их совместный ковчег минует бури житейских стихий.

В дверь настойчиво стучали, из столицы примчался курьер с потрясающей новостью, народ прослышав о подвигах сына Лимпика выбрал царём о’Зиму.

Милана безучастно отнеслась к сватовству и сообщению, что теперь она автоматически становится венценосной государыней, как отец решил так и будет. о’Зима был озадачен – желанная невеста, большое богатое приданное и тут ещё царская корона на его голову, слишком много для непритязательного простого воина.

Жизнь берёт своё, царская жизнь быстро упаковала простоту о’Зимы в парчовые одежды и в нём проснулся Царь, дремавший в сумрачной стороне его души. Старый дряхлый Царь давно уже управлялся свитой и не поддавшись на уговоры по важному вопросу был отравлен. о’Зима, слушая советы умной жены быстро отдалил от себя лжецов-сладкословов и льстецов-лизоблюдов и окружил поначалу трон достойными людьми. Царство-государство окрепло настолько, что войны вообще прекратились, населения стало больше. Однако чиновники, удалённые из дворца решили вернуть себе утраченную власть, понимая, что свергнуть царя, подбив народ на переворот не получится, жизнь наладилась, никто не захочет что-то менять. Тогда чиновники обратились к ненасытному змию беспредельного удовольствия – стали приглашать царя на охоту, пиры, где сотни прекрасных невольниц услаждали взор царь о’Зимы, а стол прогибался под весом изысканейших блюд и напитков, ум закручивали волшебные ароматы, струившиеся из отверстий в полу. Но ничего не происходило, жизнь государства текла в прежнем русле, Милина управляла страной, исправляя ошибки царя о’Зимы.

Видя это чиновники потирали руки и наушничали царю на жену. Потом чиновники, заведовавшие военными заводами стали уговаривать царя начать войну с соседями, тогда они смогут много заработать на продаже оружия. Царь вспомнил, кем он был в молодости, вспоминается лучшее, как он с изрубленным знаменем стоял в лучах славы и не помнил о тех погибших, которые возвели его на этот пантеон, сократив своими жизнями число противостоящих врагов. Наушничанье и лесть делали своё дело, царь о’Зима стал приближать к себе льстивых и завистливых бездарностей и удалял, тех кто помог трону принести величие его стране. Зная, что царь может отменить планы военных действий, вняв мудрым, убедительным советам своей жены, чиновники оговорили Милину, приписав её измену мужу и измену государству. Разгневанный царь приказал переселить жену в отдалённый дворец и отстранил от всех дел. После этого объявил войну соседям. Когда жена садилась в паланкин царь о’Зима обратил внимание, что обычная милая улыбка исчезла с губ его некогда любимой жены, роскошные, белокурые волосы больше не вились в кольца, а она сама выглядела так, как будто сильно утомлена. Паланкин под охраной двинулся и невольный взгляд о’Зимы из-за минутного стыда коснулся пола и он с удивлением увидел цепочку мокрых следов, обрывавшихся там, где жена села в паланкин. Подошедший генерал прервал мысли царя докладом о боевом духе армии и первых победах.

Военная компания на первых порах продвигалась хорошо, армия внедрилась глубоко на территории соседей. Но соседи уяснив, какая опасность грозит от армии о’Зимы объединились и выступили совместно против общего врага. Армия стала нести потери, партизаны перерезали дороги по которым шло снабжение, рекруты призванные в армию из крестьян оставили поля незасеянные, а чиновники, возившие продовольствие из-за границы подняли цены.

В стране начались волнения и голодные бунты. Бунтовали и женщины, чьи мужья гибли на войне. На фоне этих событий царь о’Зима даже почти не обратил внимание на сообщение об исчезновении Милины при очень странных обстоятельствах, все двери в её помещениях были закрыты, лишь в зале, где любила проводить время Милина, занимаясь чтением книг был мокрый пол, как будто там лил дождь и мокрые следы, которые вели к камину, через трубу которого был виден крошечный кружок синего неба.

Тем временем враги, подкупив продажных чиновников стали разрушать царство о’Зима. Крах был близок, толпа, вооружённая кольями швыряла булыжники в его дворец. Тоскливо глядел на них издалека царь о’Зима сквозь стёкла своего кабинета, как вдруг неясная тень коснулась его уха и он увидел небольшое облачко, висевшее над висевшее над его головой и в его мозгу зазвучал голос его жены, просившей выгнать чиновников с продовольственной биржи и заключить мир с одним из соседей, уговорив стать того союзником. Царь оживился, тут же написал новый указ и сразу выслал министра по переговорам к тому соседу, с которым в общем и не хотел воевать, поскольку они были приятелями. Положение страны стало легче, чиновники, видя такую странную перемену собрали большие деньги и отправились к старой ведьме, которая раскрыла им секрет чудесного облачка, после этого обещала в дальней богатой стране устроить засуху и сказала как быть чиновникам дальше.

Тогда собрали совет чиновники и стали доказывать, что они дадут деньги на войну, в обмен на всю воду государства. Пожал плечами царь о’Зима, да и подписал указ, полагая, что воды всегда много. А чиновники взяли и продали всю воду богатому королевству и выехали сами туда. Облачко исчезло, ей негде было черпать силы, ведь облака пьют воду, без воды они таят.

Оставшийся без воды народ ворвался во дворец и вытащил царя о’Зиму во двор и… стал сильно его трясти и жечь факелами руку. Вдруг стыд прорезал сознание царя и вспомнил он печальный образ своей жены… Милина!!!! Прости… прошептали губы царя прежде чем здоровенный детина замахнулся дубиной, чтобы разбить голову некогда великого царя… смесь равнодушия к самому себе и стыд… смешались в самое неприятное чувство.

Царь о’Зима проснулся от того, что его любимый спаниель дёргал его за руку, прихватив пастью пальцы. В дверь стучался дежурный министр, напоминая царю, что через полчаса его подданные ждут выступление монарха с программной речью.

– Твоя речь, дорогой, в шкатулке с письмами, текст разверни на трибуне, женский почерк отличается от мужского, нечего посторонним туда заглядывать, – сонно произнесла красавица Милина, сладко позёвывая. о’Зима резко обернулся, рядом лежала та, чью фигуру даже под складками одеяла он узнал бы из миллиона.

Царь встал, обрывки неприятного сна улетучились. С одеяла с шорохом упало старое письмо, которое он наконец прочитал вечером. Это было послание речной Царицы отцу Милины.

– «Не упущу своё счастье, даже у царей это очень хрупкое сокровище,» – подумал царь и погладил округлившийся животик своей жены, белокурые волосы которой завивались красивыми кольцами, – «особенно у царей». Царь одел самый великолепный костюм и подошёл к зеркалу, желая как обычно самому удостовериться, насколько представительно выглядит высшая власть. У зеркала лежало приглашение на охоту. Царь взял его в руки и прочёл, Милина, делая вид что спит, приоткрыв глаза, наблюдала за мужем. Царь о’Зима сразу решил порвать письмо, потом мельком глянув на жену взял перо и размашисто написал отказ и пожелание подобные письма ему не присылать. Милина улыбнулась – муж явно делает успехи на дипломатическом фронте.

Могучий царь о’Зима громовым голосом вещал со своего балкона, который был отлит из чистого золота, о делах государства, в величии которого никто не сомневался. Народ аплодировал и ликовал, мудрая речь вдохновляла людей и внушала оптимизм, люди радовались, что выбрали царём о’Зиму.

– Пусть я и не умею сочинять такие речи, зато их умеет складывать моё второе «я», моя любимая, и я знаю, что могу её защитить, – думал могучий царь о’Зима, глядя на волнующиеся людское море под своим балконом. Вдали простирались бескрайние поля его большой и мирной страны…

Не знал он, что царство его и речь не слышна сквозь толщину стенок камня, лежащего среди старых игрушек и фенечек на полке у красивой девушки, спящей сладким сном.

– А, ой, я задремала и мне снился сказочный сон! О стране, похожей на наш Крым, любви дочери русалки и могучего воина, – Евгения взяла из рук парня минерал и очень осторожно положила его обратно на полку: – вдруг мы так же где-то в какой-то бусинке со всей своей Вселенной находимся!

– Давай теперь хоть немного просмотрим экзаменационные вопросы.

– Скажи, кто был царём после о’Зимы?

– Не знаю, не дослушал, ты забрала минерал!

– Ладно, после экзаменов опять послушаем! – Евгения серьёзно посмотрела на своего парня.

Старинный аксессуар, или О неизменности положения в резко меняющихся обстоятельствах

«Обстоятельства заставляют людей делать выдающиеся вещи. Обычное неумение маскируется под слабость и уязвимость. Эта иллюзия чревата тем, что в экстремальной ситуации обычные люди быстро учатся и превосходят мастеров…»

«Эгоскриптум» Человека на скамейке

– У вас свободно? – Миловидная, стройная, смуглая, чуть раскосая женщина средних лет остановилась возле скамейки. Лёгкие порывы ветра игриво шевелили её роскошные чёрные волосы, и сквозь расступившиеся локоны пробивались солнечные зайчики, сбежавшие от вечернего солнца, заставляя Человека на скамейке прищуриваться.

– Да, присаживайтесь.

– Ремонтируют троллейбусную трассу, пришлось пройти несколько остановок. Немного утомительно. Я решила сократить путь через парк.

– Да, довольно редкий повод вот так пройтись по парку!

– Я не была тут уже несколько лет.

– Жизнь заставляет людей ходить обычными маршрутами, причём в строгом ритме. Тогда многие места, даже где вы бывали раньше, просто исчезают.

– Что? – Женщина задумалась. – Впрочем, наверное, вы правы! Если я не вспоминаю о подобных этому парку местах, значит, они перестали существовать, по крайней мере для меня. Ой, извините, я не хотела утомить вас своей болтовнёй. Я передохну немного и пойду дальше.

– Нет, сударыня, возможно, я вам и встретился, чтобы выслушать ваши слова.

Женщина с лёгким подозрением взглянула на незнакомца.

– Но я часто и сам что-нибудь рассказываю.

– Вот как? И о чём же вы рассказываете?

– То, о чём обычно не просят.

– Хм, а если попросят, то не расскажете?

– Редко просят, я обычно стараюсь не отказывать.

– Ладно, раз так. Я остановилась и присела, чтобы рассмотреть вашу редкую старинную вещь. Такое мало кто из дома выносит. Расскажите её историю!

– Как пожелаете. Итак…

Англоязычные согнали небольшое племя индейцев из племени отоми с дедовских земель. Люди, жившие здесь веками, решили уйти в горы. Эти плодородные земли теперь нужнее другим, тем, у кого есть сила и нет совести. Но просто так уйти – это привилегия. Так подумал один из англоязычных. Но кожаную Вещь это мало трогало, ведь она занимала самую высокую позицию, гораздо выше, чем все эти копошащиеся люди.

– Вы должны отдать нам своих женщин на два часа, а потом убирайтесь куда хотите! – внезапно заявил один из хозяев ситуации.

Индейцы перестали копошиться и застыли, не понимая, за что их так наказывают, ведь они добровольно подчинились.

Вдруг один из индейцев, подскочив к затухающему костру, выхватил из кострища обгоревший обломок ствола и ловко метнул его в инициативного захватчика. Сей метательный предмет спустя секунду с небольшим точно пришёлся в центр цели, вызвав болевой шок у домогателя и последовавшее за ним замешательство. Индейцы бросились врассыпную и ловко растворились в окружающей растительности, а обидчик ещё и прихватив с собой лук со стрелами, взял самую красивую девушку за руку, быстро исчез с ней из виду.

– А, брось! – сказал другой из захватчиков, видя, как пострадавший от воздействия куска обгоревшего дерева явно вознамерился использовать преимущества верховой езды, дабы восстановить своё реноме в глазах банды.

– Э, нет! С этого я сдеру шкуру со скальпом, а та, что убежала с ним… Не в ту сторону они убежали, там отвесная красная стена песчаника!

Индейцы стремительно бежали через невысокий лес из кривоватых деревьев, там, под жиденькими кронами пешему было гораздо легче перемещаться, чем конному.

Вдруг индеец остановился и сняв с себя лук и вытащил крепкую стрелу из мешочка.

– Не надо! – девушка взяла парня за руку, – они рядом, будут его искать, найдут здесь и будут мстить. Наши люди ещё недалеко ушли.

– Ладно, уведём его подальше, – парень вернул стрелу на место и закинув лук на плечо увлёк девушку за собой.

Лес внезапно закончился, перед беглецами предстала высокая, почти отвесная стена красного песчаника. Тектонический сдвиг когда-то давно разорвал плоскость равнины и поднял словно кусок торта часть территории, превратив в небольшое плоскогорье с обрывом с одной стороны и с плавным подъёмом с другой.

Девушка подбежала к стене и в смятении взмахнула руками, дальше дороги не было.

Индеец достал стрелу и подойдя к препятствию, чиркнул по песчанику, оставив глубокую борозду.

– Ты хочешь сделать в камне ступени? Этим? – девушка в отчаянии сложила руки на груди.

– Да. Именно ступени! – парень с силой вогнал стрелу в мягкую породу.

– Стрела не выдержит, сломается! – девушка с сомнением посмотрела на спутника.

– Там где не сделает один, сделают двое или трое! – индеец рядом с первой стрелой вогнал вторую.

– Попробуй!

Девушка стала на первую ступеньку из двух стрел и, держась за красную стену, оказалась на полметра выше.

– Теперь я, взбирайся за мной! – индеец вытаскивал из мешочка по две стрелы и вонзал их в мягкий песчаник, по ним пара карабкалась вверх. И они почти поднялись, когда, словно хищник, конный преследователь очутился у подножия.

– Ты посмотри, какая хитрая сво..чь! – рука всадника потянулась сперва к длинному новому чехлу, но затем он ловко выхватил из кобуры револьвер и, прицелившись, выстрелил несколько раз.

– Далековато, но как минимум один раз попал, – ухмыльнулся он. – Сейчас объеду, надо поторопиться, а то бунтарёк истечёт, как прохудившаяся фляга, а с дохляка снимать шкуру не интересно! Заеду со стороны солнца, так целиться удобней.

Беглец был ранен. Свинцовая пуля попала в предплечье. Его суженая быстро наложила повязку, но индеец уже не владел этой рукой. В мешочке осталось всего две стрелы.

Вдали, в статичной рыжей картинке плоскогорья появилась движущаяся точка.

Индеец морщась от боли снял со спины лук и передал девушке. Оставалось лишь несколько минут, чтобы опытный воин изложил теорию боевой стрельбы из лука хрупкой девушке, впервые взявшей в руки это метательное оружие.

Чёрный исполинский конь, словно символ мщения, настигал пару индейцев.

– Как хорошо, – думала кожаная Вещь, обдуваемая потоками рассекаемого конской грудью ветра.

Всадник одной рукой вытащил из чехла автоматическую винтовку, радуясь поводу испытать новейшее изобретение Запада…

Всадник одной рукой вытащил из чехла автоматическую винтовку, радуясь поводу испытать новейшее изобретение Запада. Кожаная Вещь поморщилась, горячие стреляные гильзы иногда её царапали.

Девушка вложила последнюю стрелу…

Вот она – цель, уже хорошо различима, две фигурки, одна с бессильно обвисшей рукой и вторая, неуклюже пытающаяся натянуть лук. Наконец девушка справилось с тетивой, но стрела ушла далеко в сторону, слишком яркое солнце светило в глаза, слишком мало опыта у стрелка.