- -
- 100%
- +
Ритуал
К обеду вся команда вновь была в сборе. Анимаг-аристократ Вильгельм вернулся с почтовой голубятни, монахиня-воин Мари в своих синих доспехах – из Церкви Солнца. А в трактире их встретили все остальные: поджарый и крепкий бард-гном Аргон из племени цвергов, цыганка Шанти из рода людей-кошек, зеленовласая девчонка Ассоль в кителе корабельного юнги и плечистый рыжий усач Бернхард – бывший стражник, экс-капитан, а ныне одержимый местью за друга-наставника сильно пристрастившийся к бутылке мужчина.
Они рассказали своим, что Хайред Грэй, судя по всему, похитил Эрика, брата Ассоль, и в записке, которую они нашли в покинутой судьёй-некромантом комнате, им всем велено в полночь заявиться на поле, что на окраине города. Разумеется, все заверили дочку друида, что это явно какая-то ловушка. Та не унималась, считала, что обязана прийти в назначенное место к назначенному же часу. Так что спутники её решили помочь, прикрыть, но заявиться туда заранее, догадываясь о возможной ловушке, а пока скопить силы и немного перекусить.
Берн как раз пил пиво из большой деревянной кружки, разговорившись с хозяйкой заведения о житейских делах, и та по доброте душевной его угостила. Ассоль уплетала печёную картошку, нервозно поглядывая в окно. Гном подёргивал струны гитары, репетируя песню о попавшей в паутину бабочке, а цыганка подсказывала периодически ему слова или рифмы, взором же уткнувшись в расклад карт.
– Что нам судьба в этот раз уготовила? – поинтересовался скорее в шутку Вильгельм, сидя в тёмно-зелёном камзоле напротив неё.
– Как всегда, душечка, для тех, кто любит лезть не в свои дела, а мы с вами из таких, – ничего хорошего, – вздохнула цыганка в красно-чёрном лоскутном платье и с меховой лисьей накидкой поверх. – Но расклад вообще странный… – поморщила она свою кошачью мордочку, обнажив левый клык.
Её мяукающий протяжный голосок и вправду звучал взволнованно. Обычно женщина-кошка сохраняла хладнокровие даже в моменты сражений, вооружаясь не мечом, а какой-нибудь первой попавшейся под руку сковородкой из поклажи с припасами. А сейчас выглядела абсолютно растерянной. Жёлтые кошачьи глаза так и бегали с одной карты на другую, пока их хозяйка пыталась трактовать сочетание всех изображений в единую внятную цепочку событий.
– Мы в столице, хотите в Академии спросим специалиста по картам? – предложил манерным тоном аристократ. – Я ни в коем случае не желаю задеть и обидеть ваши способности, но раз уж всплыли какие-то затруднения…
– Колесница вот – всё с ней ясно. Дальний путь нас ждёт. Но почему над ней маг? Смущает меня и эта Смерть, и Страшный Суд, и затем Солнце. И при чём тут Дурак? Он не вписывается.
– Это карты тебя оскорбляют! Выбрось их или сожги, – хохотнул гном.
– Хватит паясничать, – бросила на него хмурый взор цыганка, но тут же вернула его вниз, на расклад. – Ещё и Луна вот сюда выскочила… Ни дать, ни взять… Сломанной башни не хватает для полного набора препятствий… Зато вот есть оборотень!
– А если превращается в бобра, то боборотень! – посмеялся Аргон.
– А полезное сделать что-нибудь не судьба? – покосилась на него Шанти.
– Так делаю! Век пива не видать! – возмутился гном, гордо вскинув бородатую голову с лысиной на макушке и густыми длинными кудрями на затылке, да задрал указательный палец вверх. – Самое полезное, что могу: не мешаю!
– Вот и молчал бы, – фыркнула Шанти.
– Не могу я молчать, я же скальд всё-таки! – удивился Аргон.
– На вот, братец, мне полную кружку нельзя, у нас важное дело под вечер, – угостил его Берн, после поправив свой жилет поверх тёплой рубахи.
– Вот уж чем любой скальд готов рот занять – это бражкой! – обрадовался гном. – Благодарствую, – прогудел он, пригубив уже кружку. Хорошее пиво варят тут, знатное! Во рту тает – в животе летает!
– Естественно тает, это ж жидкость, – фыркнула на это цыганка. – Ещё б оно поперёк горло встревало…
– Так у вас… с Бернхардом правда что-то было? – тихо поинтересовалась Ассоль у монахини.
– Да что за вопросы опять, – хлопнула ладошками та по столу, густо краснея и вскинув правую бровь. – Мала ещё, обсуждать подобные вещи.
– Просто хотела отвлечься от дурных мыслей, – обиженно отвернулась Ассоль. – Шейх вон один меня вполне видел своей невестой. Одной из множества… – хмыкнула она и вернулась к поеданию печёной картошки.
– Нам бы всем по доспеху от стрел арбалетных… Судья опасный и вспыльчивый человек, – напомнил Берн.
– Какие он может выдвинуть условия на освобождение Эрика? – призадумалась вслух зеленовласая дочка друида о судье.
– А ты не говори с полным ртом! Грешно! – задрал палец гном. – Доешь сначала, – повелел он девушке, послушно налёгшей вилкой на остатки картофелины, словно ту у неё отберут.
– Сдаться предложит, он ж там всё никак не дождётся, чтобы ты предстала перед судом, да и мы, как сообщники, – ответил трескучим густым баритоном усач. – Отца на каторгу сослали, и тебя жаждет сбагрить. Вот и брата схватил, хоть он не при чём. Надеюсь, у него есть хорошие свидетели из руководящего состава, что он был во время ритуала по приманиванию волков здесь в столице где-нибудь на дежурстве.
– Какие свидетели, если до нашего прихода в город они пили зомбирующее зелье, подчинявшее волю?! – напомнила Ассоль.
– Тяжко тогда будет общаться нам с Грэем… – вздохнул экс-капитан.
– Лошадь он свою, между прочим, вернул! – подметила на всякий случай дочка друида.
– Я б на твоём месте красиво сложил китель и отдал ему, он всё-таки его сыну принадлежал, а ты правда выкрала костюмчик из особняка, – вздохнул Берн.
– Чтобы голышом не сбегать на улицу, – хмыкнула девушка с негодованием. – И сейчас в чём идти тогда? В юбке мажоретки по такой погоде?
– Если мама пришлёт денег, можно будет посмотреть одежду, но не в столице. По пути там уже, местные цены меня ужасают. Кто, кстати, банкет оплачивает, господа? – уточнил анимаг.
– Кружку с картошкой? – рассмеялся Бернхард. – Это за счёт заведения. Не парься ты так, златовласка наша бережливая.
– А десерта задаром у такой доброй девушки не найдётся? – с надеждой оглянулась Мари, вскинув правую бровь.
– Медовым пряником могу угостить… – немного растерялась миловидная трактирщица с пышной косой.
– Ах, нет, не могу принять, мне нельзя… Вот, при всей любви к сладостям, на мёд аллергия, – опустила свой взор Мари. – Ну почему лучшие вещи в мире всегда под запретом?
– Не такие уж они и золотистые, – тем временем высокопарно хмыкнул Вильгельм, – всяко не как у императора и его сыновей, – прикоснулся к своим светлым прядям аристократ-анимаг.
Он отодвинул немного стул и, глядя в отражение окна, начал ощупывать небольшую щетину на подбородке. Достал элегантный платок, флакон, который хорошо встряхнул ради пены, нанося ту на нижнюю часть лица, после чего раскрыл складную бритву и с невероятной аккуратностью начал ею водить.
– Вот вы же меняете всё своё тело, превращаясь в кого-нибудь. Зачем тогда бриться? – доев картошку, поинтересовалась у бреющегося аристократа Ассоль. – Неужели не можете бороду просто не отращивать, контролируя волоски?
– Всё не так просто, юная леди. Я – анимаг, в людей не обращаюсь, лицо не меняю, возможности управлять бородой не имею. Так что сама растёт, а мне сводить приходится. Да и если б сумел вдруг, это ж сколько энергии на поддержание облика бы ушло? – изумился тот.
– Не вздумай тираннозавром каким-нибудь оборачиваться, если вдруг что. Они хладнокровные, на таком морозе быстро ледышкой станешь, – советовал гном. – Правильно я говорю?
– Точно! – кивнула Ассоль. – Как ящеры этого… кого-то там, кто вложился в эскорт на запряжённых динозаврах, а те замёрзли, – припоминала она званый вечер в имперском дворце.
– Верфильдское пастбище на то и «пастбище», – проговорила своим картавым и нежным голоском монахиня Мари. – Иными словами: это открытое большое пространство. За окном уже темнеет, не зря же вчера самый короткий день праздновали. Ещё немного, и можем пойти в обход, зайти со стороны леса и уже из тени наблюдать за пространством. Пастбище будет как на ладони.
– Хороший вариант, – согласился Берн. – Только чем-то горячительным запастись следует, там стоять на холоде до полуночи… Что? Что?! – глянул он на недовольные лица простонавших вокруг. – Нечего тут так смотреть да глаза закатывать. «Горячительное» – это не обязательно выпивка!
– Да ты что?! – вскинул брови, отвлёкшись от кружки, Аргон.
– Это и чай можно свежезаваренный во флягу налить, и горячий компот, и всё в таком духе! – пояснил рыжий усач.
Выбрались, как и планировали, когда достаточно стемнело на улице. Из-за рано зажжённых фонарей позади освещаемых зон, казалось, вообще непроглядная темень. Идеальная возможность так или иначе затаиться. Компания двигалась по заснеженной брусчатке в сторону Верфильдского моста на запад.
Дома некоторых горожан, как и день назад, были украшены хвоей и колокольчиками. Припорошенные снегом деревья периодически дополнялись яркими красками гроздьев рябины и красногрудых щебечущих снегирей. На прилавках продавали пряники в виде ёлочек, пирожки, карамель разных форм. Сладкоежка Мари так и не удержалась, взяв себе дракона на палочке, облизывая по пути со счастливым видом, словно малый ребёнок.
– Ох, смотри… Мама всегда говорила мне: не вздумай ничего лизать на морозе – язык прилипнет! – заметил ей Берн.
– А это хорошая идея, ни дать, ни взять, – подметила Шанти, повернувшись к низкорослику с гитарой, луком на плече и колчаном стрел. – Не желаешь чего полизать?
– Сударыня, мы на улице, а не в борделе! Держите себя в руках, – заявил тот.
– Каков пошляк всё-таки! – фыркнула женщина-кошка.
– Хей-хей, кисонька! Не я это предложил! – напоминал цверг, семеня короткими ножками.
– Кстати, следите за ним, чтоб и вправду в бордель не удрал, зря вы об этом напомнили, – позади произнёс Вильгельм.
– А что? Между прочим, хорошее заведение, вполне бы до полуночи скоротали там время! – развёл руками цверг-бородач. – А потом ещё разок уже после полуночи!
– Фейерверки! Красиво! – любовалась Ассоль розово-малиновой вспышкой справа вдали. – Жаль, так мало и так быстро таят огни в небе. Только звёздочки вечны, а они не цветные.
– Фейерверки? – с сомнением в своём протяжном жеманном голосе произнёс анимаг.
– Праздник же! – пожал плечами Аргон.
– Но, насколько я знаю столицу, там должно вообще-то быть кладбище, – подметил Вильгельм. – И вокруг больше никаких иных вспышек. В путь, господа, скорее в путь! – призывал он, приобняв Берна и Ассоль, встречая лицом ночной ветерок с видом настоящего, горящего глазами авантюриста, которому не терпелось окунуться уже в следующие приключения. – Что вам до фейерверков с кладбища? Видать, чтобы лучше видно было с каждой площади, устроились именно там. Боги мёртвых им будут судьями, а нас ждёт важное дело!
– Да там вспышка-то всего-ничего была, едва заметная, – прикусила губу Ассоль.
– Значит, некроманты там практикуются, – только и фыркнул на это гном с умным видом.
– На крупные праздники в фонари подсыпают металлические порошки, чтобы сменить цвет огня в них, – сообщила Мари, приподняв правую бровь.
– Между прочим, это цверги придумали по навету Фрейи! А люди уже подхватили! – заметил Аргон, задрав палец кверху. – Правильно я говорю? – покосился гном на Бернхарда.
– Но розовая вспышка… Обычно такого рода все малиновые оттенки – это показатель сильного колдовства. Иными словами: чья-то могучая магия. Мы просто обязаны разведать, что это может быть. Вдруг момент создания на кладбище очередного безликого под шумок! – перепугалась Мари сама от предположений, вытаращив глаза.
– Будем мимо проходить – посмотрим одним глазком, – заявила Шанти, ускорив шаг.
Ей тоже явно было любопытно, а вскоре небольшая вспышка и вправду повторилась. Сияя между зданиями закрытых сейчас складов, она быстро потухла, да и не была слишком уж яркой. Правда, на пламя костра или горящую свечу уж точно не походило.
Врата на кладбище были как раз по пути выхода на Верфильдский мост. Компания совсем чуть-чуть отклонилась от намеченного маршрута, аккуратно ступая по расчищенным кладбищенским дорожкам. День сегодня выдался без ветра, без снегопада, так что здешние тропинки не замело. Узкий серп жёлтого убывающего месяца как мог освещал ту часть столицы, где не было фонарей.
– Кому могло понадобиться проводить сейчас на кладбище ритуал, – нахмурил свои густые брови Бернхард.
– Стемнело, город отдыхает после празднования, кругом всё закрыто, квартал не жилой, – подмечал анимаг. – Не нравится мне это всё, господа. Да и запах не нравится здесь.
– Смелее, бобры! – махнул рукой гном. – Если что пусть Вилли обернётся кабанчиком и вывозит нас всех, как на саночках! Правильно я говорю?
– Просил же так не называть! – возмутился Вильгельм.
– Тише! Тише, пожалуйста! – просила их Шанти.
Неприятные ароматы шли от котелка, томящегося на звёздчатом костерке, который больше тлел, нежели показывал своё пламя. Туда периодически бросал какие-то вещички стоящий мужчина с густыми бакенбардами, в элегантном дорогом одеянии.
– Я знаю его! – прошептала Ассоль, прячась за припорошенной снегом крупной елью, пока остальные пригнулись за надгробными плитами. – Он был на вечере у Деукалиона. Это Артур Мэлоун из сената. Он прихватил тайком свитки, предназначавшиеся для Хаймлиха.
– Братик пообещал сделать и нам свои копии, – тихо сообщила Мари. – Там уже кто быстрее сообразит, как и что трактовать из написанного. Но этот тип здесь что затевает?
– Святую магию держи наготове, если мертвяки вдруг полезут, – достал саблю Берн, а при броске в котёл ещё одного реагента вновь в воздух выскочила короткая яркая вспышка.
– Он варит колдовское зелье, – смекнула цыганка. – Вон, то и дело бросает что-нибудь в котелок в определённой последовательности.
Колдовавший мужчина отбросил какой-то предмет за ненадобностью прочь. Тот полетел как раз на каменную дорожку близ засевших тайком наблюдателей, и те в тусклых бликах и лунном свете увидели, что это обычный деревянный гребень. Всё, что Мэлоуну больше было не нужно, он отбрасывал в разные стороны, словно не желал брать с собой никакие улики, и избавлялся от них здесь.
– Почему не в котёл? – не понимала Ассоль.
– Потому что туда идут лишь особые реагенты… – догадывалась Мари. – Розовые чары обычно означают иллюзии. Я слышала о зелье трансформации, но рецепт его значился утерянным… Там среди прочего нужен волос того, в кого собираешься превратиться, и тому подобные вещи. Иными словами, что-то в духе: обмакнуть в котёл бокал с отпечатком губ, из которого пила персона. Добыть кровь, ноготь… Вот и волос с расчёски.
– Превратиться? – ошарашенно повернулась к ней дочка друида.
– Смотри! Смотри! – похлопала её по плечу сзади Шанти, обращая внимание на то, что Артур поднял котелок.
Слегка вращая в руках, перемешивая и убрав от огня, поставив сперва на снег и дав тем самым возможность немного остыть, мужчина что-то нашёптывал прямо над горячей жижей. А когда текст заклятья закончился, он начал медленно пить, приподнимая округлый сосуд над собой. Судя по расходящемуся вокруг запаху, зелье точно было не из приятных, однако Мэлоун всё же шёл до конца, следуя неким правилам или инструкциям.
Внезапно он выронил котелок, вздрогнул, пуская пар изо рта в вечерний морозный воздух. Глаза его задёргались, начав менять цвет. Весь внешний облик преображался, за исключением одежды. Та, правда, стала господину немного мала. Он стал выше, толще, плечистей.
Костерок был маленьким, тусклым, и всё же его света хватало, чтобы даже с расстояния засевшей компании увидеть, как преображаются волосы и черты лица. Прямые волосы сменялись рыжими кудрями, усы становились пышнее, полукругом прорастала курчавая густая борода… И Шанти, и Мари оказались правы. Зелье трансформации дало свой эффект. Через краткий миг они смотрели уже на совершенно иного человека.
– И кто он теперь? – не понимала Ассоль.
– Могу ошибаться, но, по-моему, это граф Держинский, – скривила губы монахиня, приподняв правую бровь. – Большие глаза, одно веко вечно криво полуприкрыто, нос кривоват, нет одного зуба спереди и рыжие локоны растут такими лопухами, что причесать его нормально не представляется возможным. У него та ещё репутация, противоречивая весьма, скользкий тип. Много жертвует Клиру, но при этом содержит увеселительные дома и любит проводить время с куртизанками.
– Да все у тебя противоречивые, – махнул рукой Берн. – То гном наш, то Держинский, то Хаймлих…
– Без погибшего лорда теперь станет меньше поставок лекарств, а на дворе зима! Скольким заболевшим детям может помощь понадобиться? Тем более они на улице только и бегают: на санках, на горках, играют в снежки! Самое опасное время! – недовольным шёпотом расшумелась монахиня.
– Тс-с, тихо вы! – приложила Шанти палец к губам. – Была я как-то в Арьелле, два года жила, – прошептала она, – так там к зиме только и запасаются медовыми леденцами с мятой, солодкой, душицей… В общем, от кашля, от простуды…
– Медовыми? Леденцами?! – едва держала себя в руках запищавшая Мари. – М-м-м, вкуснотища, наверное! А мне нельзя, у меня аллергия… А нельзя мёд туда не добавлять?
– Тише-тише! – осадила её Шанти. – Чай с мёдом и малиной всегда был одним из лучших средств при простуде. Можно и без мёда, но эффективность… Вам их есть, что ли, хочется? – сообразила и нахмурилась обернувшаяся женщина-кошка. – Речь не про конфеты, а про лекарства!
Мэлоун же достал прямоугольное зеркальце, ослабив две верхние пуговицы у горла и совсем расстегнув застёжки жилета. В отличие от нелестного описания, озвученного монахиней, сам он проделанной работой казался доволен. Уж преобразовался так преобразовался, от прежнего облика не осталось и следа.
Движением ноги по снегу за бордюром от почищенной дорожки он резко затушил костёр и даже не забрал покатившийся, судя по звуку, котелок. Всё вокруг мгновенно ушло во тьму, однако сменивший облик мужчина прошёл не мимо наблюдавшей за ним компании, а направился куда-то ещё, к другому выходу с кладбища.
– За ним? – оглянулась Ассоль на своих.
– Погоди ты вечно лезть в неприятности, – схватил её за руку Берн.
– Он же уйдёт! Нас много, он один… – не понимала девчонка.
– Схватим мы его в новом облике, а он вести себя будет как этот Держинский. Голос, манеры, словечки… Уж наверняка он все повадки его изучил, раз именно в него решил превратиться, – процедил экс-капитан. – Кто поверит, что это Мэлоун?
– Подержат в темнице, пока зелье не закончит эффект! – воскликнула недовольная девушка.
– Кто продержит? Отпустят птицу такого полёта. Мы кто, чтобы нам верили? Доказательств нет, мы вообще тут никто, проходимцы разной степени беззакония. Кому нужны наши свидетельства? Всё было в слабом сиянии месяца. От нас с гномом так вообще пивом несёт, – покачал головой Берн.
– Это ваши уже проблемы! – сильнее хмурилась дочка друида. – Вот и что теперь делать?!
– Заглянуть в Академию, консулы быстро определят ритуал. Расскажем, что видели. Теперь нет смысла разыскивать Мэлоуна повсюду, – ответил Вильгельм.
– А если эффект будет недолгим? Продержится и сойдёт? Как тогда быть? – повернулась в его сторону Шанти. – Мы же не видели, что он использует в качестве катализатора. У зелья есть не только основной состав, но и переменные ингредиенты в зависимости от опыта и возможностей того, кто его варит, достать что-то эдакое.
– Создание зелья – это не совсем колдовство, любому под силу, хотя, судя по спектру силы, распознать здесь чары всё же получится. Эдакий ритуал с чтением заклинания, – пояснила Мари. – Вспышки сигналили, что он всё делает верно. Скрылся здесь подальше от чужих глаз, думал, сможет легко всё провернуть и теперь спокойно бродить по столице.
– Мэлоун сотрудничает с Алхимиком, помнишь? – проговорил Берн. – Видать, тот где-то в своих закромах сумел раздобыть рецепт для него.
– А если это повсеместно начнётся? Все под личиной другого. Докладываем мы кому-нибудь, а это не он! – перепугалась Ассоль. – Может, надо было за ним проследить? – предположила она.
– Сама друидическими чарами ищеек твори, мне нюх вчерашний перец отбил, не знаю, когда всё в норму придёт, – пожаловался анимаг, потрогав свой аккуратный прямой нос.
– Хорошо ещё я порезы смогла затянуть вам на лице от осколков, – пробормотала Мари.
– В книжках, что я читала, герои делают всю работу, минуют ловушки, добираются до какого-нибудь искомого тотема или сокровища, а потом бац – появляется главный злодей. Почему в жизни нельзя сделать наоборот? Пусть он найдёт артефакты, а мы проследим, нагрянем в удобный момент, отберём! – загорелась огоньком в своих малиновых глазах дочка друида.
– Ишь, сказочница. Думаешь, всё так просто? Слежка – это то ещё занятие. Попадёшься – и конец. Один раз что-нибудь заподозрят, так следы запутают или вообще залягут на дно. Мы сейчас на мели, чтобы экипаж нанимать для преследования, подкупать всех вокруг, добывая информацию и двигаясь по пятам… – скривился Бернхард. – К отцу своему, видимо, уже расхотела, да? У тебя не будет времени сгонять попутно в Эсхан, если увяжешься за этим типом. Думаешь, я не хотел бы пойти за ним сейчас? Да не безопасно всё это. Тут уже или одно, или другое: либо он там не один, либо почует «хвост» и затаится совсем. Шпионят по-одному, а нас вон сколько, так ещё один с гитарой вообще!
– Вспугнём – и хорошо. Чем медленнее он действует, тем больше времени у нас разгадать тайны Трёх Сокровищ Эндимиона, – проговорила Мари, вскинув правую бровь.
– Ритуал не прервали, Мэлоуна упустили. Сидим сложа руки, а он пустится на их поиск! – нахмурилась дочка друида.
– В любом случае, их найти не так просто… – заверил Бернхард. – Иначе давно бы уже вместо нас и учёные, работающие с расшифровкой и трактовкой древних текстов, всё обнаружили, и разные наёмники, и искатели приключений.
– Об этих сокровищах многие уже и не помнят, – неспешно произнесла монахиня. – Воспринимают больше как сказку, как метафору о самых давних временах, когда зародилась Империя, раскинувшись во все концы континента. Мало кто воспринимает сейчас это всерьёз.
– Что, господа? Поскорей в Академию? – поинтересовался Вильгельм, похлопав Бернхарда по плечу.
– Нет-нет-нет! А мой брат? Надо сперва Эрика спасти от судьи! – воскликнула с перепугу Ассоль.
– Тогда надо к мосту и на пастбище, ближе к еловому бору, чтобы нас не заметили. До полуночи ещё время есть, и немало, – произнёс Берн. – Будем надеяться, что там ещё нет никого.
Замёрзшую реку переходить пришлось в совершенно другом месте, поодаль, дабы сразу же пройти в бор и, уже держась опушки, поглядывать в сторону пастбища. Занесённое белым снегом пространство казалось пустынным. Ни костра, ни связанного Эрика где-то по центру. Вообще ни души. Будто никто их не ждал.
Изредка над головами пролетала какая-нибудь птица да шелестели ветви вздымающихся вечнозелёных елей не то от белок, не то от куниц, кто мог лазать там в вышине. Это могло означать, что не зря они вышли пораньше и теперь могут засесть здесь, став вновь наблюдателями из темноты. Оценить, сколько придёт человек или даже нелюдей, самим их окружить, не позволив застать себя врасплох.
– Вот, пирожки, – угостила всех Шанти. – С чем – не знаю, но ещё тёплые.
– Стащила с прилавков по пути к кладбищу! – дивился Бернхард.
– Грешно! – задрал палец гном.
– Грешно было бы прямо с кладбища, с поминальных помостов. Ничего не тащила, это само происходит, я не специально. Ещё блюдце нашла вот. Надо будет занести той трактирщице и вернуть… – проговорила цыганка.
– А сладенького ничего не стащила? – с надеждой в своих бордово-карих глазах посмотрела на Шанти монахиня. – Стоять и мёрзнуть тут – явно не сахар…
Ждать среди деревьев пришлось весьма долго. Лишь за полчаса до полуночи компания заметила длинные тени, ложащиеся под сиянием месяца с краю пастбища, по тропе к которому шло несколько фигур. Постепенно те собирались всё ближе к центру. Ни разглядеть их, ни что-то расслышать со стороны леса не было ни малейшей возможности.
– Где судья? Почему их так много? – не понимала дочка друида, растеряно вглядываясь в шагавшие фигуры.
– Едва выйдем отсюда, как потеряем элемент внезапности, – процедил Берн. – А нам надо понять, у кого её брат, связан он или нет, как вызволить… Нужен хороший план.
– Вот план, – присела Ассоль, запустив кончики тонких пальцев в промёрзшую землю и прикрыв глаза.
Сосредоточившись на колдовстве, дочка друида заставила показаться перед деревьями стебли новых кустарников, медленно поднимавшихся и непроглядно сгущавшихся за счёт своих переплетений. Это стало настоящей изгородью, заслоном, за которым можно было спрятаться. И так, перебираясь за кусты на новое место, девушка повторяла снова и снова.