Ключ от Бездны

– Как-как? Колотун? – посмеялся Аргон, проходя мимо.

– Колодан, устаревшая форма имени Клод, – занудным и жеманным тоном ответил, одарив гнома высокомерным взглядом своих голубых глаз, анимаг.

– Больше всего историй о кольце… Почти каждое магическое кольцо из легенд пытаются ассоциировать с Перстнем Эндимиона, – заявила Ассоль, сидя с краю стола, так как её остальные таскать тяжести в телегу не взяли. – Это теперь нам каждый эпос о кольцах перечитывать.

– Белунги, Ар-Карцеры, Дольневардейцы, при ком только не находилось волшебных колец… – вздохнула Шанти.

Бернхард снаружи уже готовился загружать мешки в кузов, поджидая всех остальных и запрягая Гейру. Те периодически просто выносили свои вещи, складывая неподалёку от входа. Парнишка-алхимик, который и привёз телегу, вернувшись с поставки товара, проверял колёса и оси, крепления бортов: всё ли цело, всё ли в порядке.

– Для вас есть поручение, Лотар, – вышел к нему прихрамывающий Финч.

– Надо же дочистить тут всё, – ударил чернобровый паренёк друг о друга крупными щётками.

– Герцогиня Мэвиллз сделала срочный заказ, – проговорил ему Мордред. – Нужны три одинаковых бутыли сидра, но чтобы градус в них весьма отличался по нарастающей. Не моё дело, но, похоже, она собралась кого-то спаивать из своих важных гостей. Надо, чтобы никто не отличил сильный напиток от слабого.

– Подсластители, выдержка окраса, сделаю в лучшем виде! – пообещал молодой человек, отложив щётки и сняв вязаную шапку с густых тёмных волос, направляясь внутрь лаборатории.

– Как вы здесь? – опираясь на трость, доковылял глава алхимиков к Бернхарду.

– Да мы с Гейрой, вроде, в порядке, – похлопал тот по спине лошадь и слез с облучка. – Будем загружать вещи.

– Доверяете вашей монахине? – поинтересовался Мордред. – У неё с вами, кажется, общая цель.

– Докопаться до истины, кто стоит за безликими, – кивнул Берн. – Видели мы этого парня, как он лихо призвал целое полчище из лесов, будто у них там могилы. Или норы какие-нибудь…

– Есть ли приметы? Понимаю, он в маске, но, может быть, жесты? Я вот – хромаю. А он чем запомнился? Здоров? Не сипит ли, не кашляет? Курит? – отошёл старший алхимик вбок от табачного дыма.

– У него синий плащ, как у вас, – проговорил экс-капитан. – Как у всех алхимиков в лаборатории. Присмотритесь к своим. Раз они здесь и живут наверху, то любой среди ночи может выбраться и взять вашу маску. Перенесли бы коллекцию в кабинет.

– Она там и была, пока не разрослась так, что девать стало некуда. Вывесил бы на стену, да они же быстро покроются пылью и копотью, брызгами, каплями, осадком всяких паров. В лаборатории чего только не происходит, – ответил Финч. – И на что я только трачу свою жизнь… А плащ – вот как раз на такие случаи. Он защищает от кислоты, от искр, от возгорания, потрогайте, – предложил он. – Просто невоспламеняющаяся парусина. Из таких, но потоньше, делают зонтики от дождя. В такой накидке могут и не только алхимики расхаживать, но у нас это обязательный инвентарь по технике безопасности.

– Маска сильно искажает голос. Сипит он там или что – не понятно. Лязгает и грохочет, – ощупывал накидку собеседника Бернхард в районе плеча. – Приглядывайте, вдруг кто-то из своих всё же. Если удастся схватить его к нашему возвращению, герб Финчей окажется среди Великих Домов, не иначе.

– Ну, смотрите, как любит говорит наш Сами Знаете Кто, в алхимической сейчас работа кипит, все на своих местах. Это точно не может быть кто-либо из сотрудников. Не так давно тем более один из них нас покинул, – припомнил Мордред, как пришёл затушить оставленные горелки и свечи, а обнаружил труп юноши с клинком в спине.

Тогда объявившаяся за его спиной Виола сообщила, что мальчишка был предателем и шпионом, пытался отправить шифровки, но она перехватила письмо и ликвидировала угрозу. Терять сейчас ещё кого-то, всё свалив на сотрудника, мужчина явно не желал: было очень много работы, а толковые мастера своего дела в такой час были на вес золота.

– У вас много клиентов, большие связи. Поспрашивайте деликатно о чём-нибудь, может, кто чего видел, – проговорил Берн, отбросив окурок на землю и затушив сапогом.

– Я и деликатность – вещи несовместимые, – сурово взглянул на него Финч. – Предпочитаю говорить прямо и чётко по делу. Мне сейчас нужно больше рук, а толковых людей сейчас трудно сыскать. Слушайте, если удастся вытащить того старика, я попробую вас прикрыть и разместить его здесь, пока Альберт утрясает нюансы по его официальному освобождению. Но делать это верховный канцлер будет не просто так, – напоминал он.

– Если б хотя бы знать, за какими реликвиями поехали Мэлоун и Грэй, – вздохнул рыжий усач, достав белёсую самокрутку. – Если они за одной и той же, мы бы выбрали из оставшихся. Если за разными, взяли бы на изучение ту, что осталась. Дабы поменьше пересекаться.

– У вас по пути город Зайнц, когда-то принадлежавший династии Дольневардейцев. Там есть местная легенда о змее с колечком на хвосте, – проговорил глава алхимической.

– Да, мы об этом читали, – кивнул Берн.

– А ещё у таскарских границ есть непроходимые джунгли Анкала-Тецли. У них есть поверья о золотой книге и жрецах Йига. Ну и в Форонг можно заглянуть. В конце концов, там, в горах, единственное святилище Хель, сохранившееся в Империи. Как я вообще это помню? Разок-другой где-то прочёл. Лучше б все расчёты с пропорциями держал в голове, когда зелья готовлю. Ох… И на что я только трачу свою жизнь?! В общем, если богиню заперли именно там… Где бы вы спрятали то, что жаждут заполучить все вокруг? – поинтересовался Финч.

– Где-нибудь у всех на виду. Там, где никто и не догадался бы вовсе искать. Как фонарь Люцифера в его же святилище. Пусть все думают, что ключ невероятно далеко, что сокровища разбросаны по миру. А на деле всё может оказаться куда прозаичнее, – ответил Бернхард.

– Просто лишний раз напомню, что последние дети вельмож, служивших поверенными при Эндимионе, утверждали, что Ключ – это не совсем «ключ», – проговорил ему Мордред. – Ищите нечто особенное.

– Понимаю, что-то эдакое, необычное, из ряда вон выходящее. Может, он колесцовый, а не с бороздками, может, двойной или даже тройной, четверной, похожий на звезду, кто его знает? Может, соединяющийся символ из нескольких частей… Тут уже или одно, или другое. Он либо всё-таки «ключ» так или иначе, либо это вообще некая метафора, – принялся Бернхард грузить поклажу в телегу.

– Удачи, – похлопал его Финч по плечу, оставив там маленького, поблёскивающего на зимнем солнышке паучка.

Бернхард, совсем не чувствуя вскарабкивавшееся механическое создание, глубже задвинул первые мешки, оглядывая пустой кузов. Провёл пальцами по не почищенным бортам, собирая на них остатки мелкого чёрного порошка и разглядывая его. Вскоре снаружи появились все остальные. Уже даже с Вильгельмом и Ассоль: похоже, что Финч, вернувшись в лабораторию, сообщил им, что уже всё готово, осталось забросить вещи и ехать.

А все торопились покинуть столицу как можно скорее. Во-первых, засветло, невесть почему, но все интуитивно считали, что так ехать проще. Хотя дни новолуния уже миновали, месяц озорной ухмылкой вновь появлялся в чистом и звёздном небе, если то не затягивали снежные тучи, но уже народившийся и растущий.

Луна, по словам Шанти, переходила в знак Козерога. Знак науки, скрупулёзности, дотошности к мелочам и разным деталям. Именно сейчас нельзя было рисковать и предполагать. Требовалось опираться на точные факты, а их задачей было копаться среди метафор и преувеличений в поисках истины среди красивых выдумок и преисполненных разного рода приукрашиваний историй.

Дружно сложив свои вещи, путешественники и сами разместились в телеге. С Финчем вышедшие наружу попрощались ещё на выходе из лаборатории. Берн занял место на облучке, управляя Гейрой, и компания в скором времени уже покинула столицу, минуя широкую реку по большому каменному мосту со статуями белых грифонов и отправляясь на юг.

После ситуации с пустынниками, да и бандой гноллов, которые напали на караван первыми, решили до самого конца пути к таскарским границам не приближаться. Это уже сам Эсхан с ними граничил, а попасть туда можно было, просто придерживаясь имперских дорог.

Лошадь никто не торопил, телега слегка поскрипывала, особенно на всяких колдобинах, а путешествие из столицы к южному побережью сулило многообразие красивых видов вокруг. Снежные пейзажи должны были вот-вот смениться степями, а там и зонами с мягким и тёплым климатом, где всегда растут тростники да папоротники.

Но пока первой остановкой должен был стать город Зайнц. Именно его старинные легенды в телеге путники и обсуждали, пытаясь найти хоть какие-то точки соприкосновения с заметками летописцев о сокровищах Эндимиона. Но вся проблема была в том, что записи уж очень разнились.

– Вы там только учитывайте, что мы будем очень подозрительно смотреться, заявившись такой разномастной компанией и всех вокруг расспрашивая о сокровищах. У нас ни официального поручения, ни статуса, ни учёной степени на какие-то изыскания и раскопки. У меня даже жетона стражника нет, – обернулся на своих в кузов Берн.

– Да ты что!? – иронично усмехнулся Аргон, намазывая что-то там на взятый в дорогу тост белого хлеба.

– Слова-то какие знает, «изыскания»… Ты ж смотри! – с ухмылкой отметила Мари, приподняв правую бровь. – Здесь вот сказано, что кольцо делало обладателя невидимым. Здесь – что давало защиту. Тут – вообще, что управляло поднятием каменных глыб. Иными словами: сюжеты всех сказок похожи, но возможности у реликвии разные. Каждый сочинял кто во что горазд, – сетовала Мари, в кузове телеги перебирая свиток за свитком.

– И кто прав? – бросил ей назад Берн, чуть оглядываясь.

– Господа, надо подумать всё-таки не только о местных легендах, но и о лично своей, – заявил сидевший у задней створки Вильгельм. – Например, мы сопровождаем монахиню, а про артефакты интересуется Клир. Лезть в дела духовенства никто не захочет.

– Можем ещё и вас якобы сопровождать, – предложила Шанти.

– Но тогда все будут интересоваться мной и моим родом. С чего это вдруг Де ла Конте охотятся за сокровищами? Я могу, конечно, соврать, но вдруг выдуманный мной род для прикрытия окажется тоже реально вполне существующим? Я не писатель и не фантазёр, чтобы выдумать что-нибудь эдакое, редкое и уникальное. Ещё и обосновать как-то связь с кольцом, причину интереса к нему… Уж лучше пусть на Клир думают.

– Ладно-шоколадно, – согласилась Мари. – Меня так меня. И ведите себя, что ли, как подобает сопровождающим. Грудь – вперёд, усы – в стороны! – усмехнулась она, глядя на Берна.

– Мы в городе будем просто проездом, переночевать и двинуться дальше. Надо знать, кого, о чём и как расспросить. Мол, слышали мы легенду… Может, вообще не говорить о кольце? Будто нас больше интересует что-то другое. Та змея, на которой оно было надето. Что там вокруг да около него вертелось? – у монахини поинтересовалась цыганка.

– В этих записях, в целом, один сюжет. Пан Дольневардейц, осматривая свои владения, загулял в лес. Так или иначе, спас змею. Услышал, что женский голос помощи просит. Там уж от коршуна, от барсука, не суть важно… – ответила Мари.

– Ничего себе «не суть»! – возмутился гном. – Из коршуна даже похлёбки не сваришь, кто ж коршунов ест. А барсук – это и мясо, и жир на свечи или вот в холод отогреваться, так ещё и потрясающая новая шапка!

– Слышал? – толкнула локотком Шанти Вильгельма. – Не вздумай никогда барсуком оборачиваться.

– Змея подарила кольцо за спасение. Кто пишет, что призывало оно работников. Кто – что невидимым или неуязвимым делало… Пять сотен лет назад дело было примерно. Имени не названо, род Дольневардейцев сгинул века полтора назад, на их гербе как раз змея с короной и кольцом была, – сообщила монахиня всем.

– Может, от того-то и сгинул, что кто-то охотился за реликвией… – хмуро проворчал Берн. – Только кольцо вообще могли спрятать или уже давно нашли да увезли прочь.

– Про это тут ни слова нигде, – перебирала Мари бумаги и свитки.

– Вы их скоро уже наизусть все выучите, – недовольно проворчал Аргон. – Вот бутерброды для вас. С ветчиной для нормальных людей и нелюдей, а с ореховой пастой для сударынь со странными вкусами, – протянул он поджаристый хлеб Мари и Ассоль.

– Спасибо, – благодарно кивнула ему дочка друида, с аппетитом похрустывая угощением.

– Слушай, а если каждый источник по-своему прав? – снова оглянулся Берн. – Я как-то видел сложный перстень у одного господина. Так и эдак вращать можно было кольца в навершии, там тебе и компас, и какие-то астрологические знаки с сопоставлениями. То ли день по звёздам определять, то ли лунную фазу, а то всё и сразу.

– Ты гляди! В рифму! Надо взять на заметку, – роняя крошки на бороду, воскликнул Аргон с набитым ртом.

– Если это и вправду перстень Эндимиона, то могучая реликвия должна была иметь целый ряд функций. Совпадает тот факт, что император строил при помощи кольца города, а ты читала про транспортировку каменных глыб по воздуху. Защитный купол и невидимость в том или ином виде – тоже вполне себе могли быть дополнительными возможностями, – продолжил рыжий усач. – Например, стоя за работниками, владелец как бы становился недосягаем. И защита, и невидимость в одном лице.

– Иногда мне даже кажется, что не такой уж ты и безмозглый, – вздохнула Мари. – А потом я возвращаюсь к реальности.

– Он хорош, когда трезв, ни дать, ни взять, – подметила Шанти.

– Он прав в том, что сосредоточение силы можно использовать по-разному. Есть же, к примеру, божества, которые покровительствуют довольно разным аспектам вокруг. Может, и реликвия сочетает в себе немало вариантов использования, – проговорила монахиня.

– Дядя вот говорил, что доброй и злой магии не бывает, всё зависит, как и куда направляет чародей свою силу, – подал голос Вильгельм.

– Что нам это даёт? – призадумалась вслух Мари. – То, что нет в этих записях правых и заблуждавшихся. Иными словами: все свидетельства верны. Что дальше?

– А то, что уже на месте в местных летописях и библиотеке Зайнца могут быть какие-то подробности о реликвии. Её могли захоронить вместе с правителем, тогда придётся нам с вами стать расхитителями гробниц. Понимаете теперь, почему им нужны такие, как мы? Крэшнеру и прочим защитникам короны. Героев типа Хорлена и Зика не пошлёшь грабить усыпальницу другого значимого персонажа нашей истории. А вот алкаша с аферистом и женщиной-кошкой – милое дело! – посмеялся Бернхард.

– Рада слышать, что ты способен в самоиронию, – полуприкрыв глаза, отметила сестра милосердия.

– Ты ведь тоже не просто монахиня. Ты, так сказать, агент церкви, – напомнил ей Берн. – Боевая наёмница на её службе. Преданная, верующая…

– Ой, расхвалил, оставь свои зеленоглазые чары охмурять другую подвыпившую дурочку, – чуть розовея щеками, прервала его Мари.

– А кто сказал, что мне нужна другая пьяная дурочка? – усмехнулся усач.

– Эй, она не слишком ли молода для тебя? А? – нахмурила брови Ассоль. – Или она начала знакомство словами: привет, я Мари, мне три сотни лет, не хочешь пойти в койку?

– Вообще-то что-то типа того она, перебравшая кагора, сладкого церковного вина, в дороге и заявила, повиснув у порога на моей шее и вспоминая вслух, что мы уже виделись, – ответил Бернхард. – Ещё сказала, ей нравятся мужчины с усами и бородой.

– Ну, хватит! – краснела теперь скорее уже от стыда белокурая женщина. – В телеге из всего «сладкого» было только вино! Я хлебнула чуть-чуть, просто потому что сильно тосковала без сладостей! – смутилась и возмутилась Мари. – Потом, видимо, ещё чуть-чуть… Почему все самые вкусные вещи нам всегда недоступны? В ближайшем трактире и думала хотя бы хлеб с вареньем взять. Иными словами: не такая уж и пьяная была, на ногах стояла, всё помнила. И это не я в постели уснула, кстати говоря!

– Достаточно пьяная, раз уж Берна в койку потащила, – пробубнила Ассоль.

– Люблю посиделки в трактирах, муж поначалу только и водил куда-то, – с улыбкой припомнила Шанти. – Аж неловко мне было. Я ему говорю: чего деньги-то тратишь такие? Завтрак – в таверне, обед в таверне, давай я сама чего-нибудь дома сготовлю… И всё, на последующие годы только издали эти таверны и видела. Максимум – проходила мимо. Сводил он меня куда ещё раз, ага, как же, ни дать, ни взять. Даже на годовщины обойдётся цветами или подарочками, ни таверн, ни ресторанов, ни сам дома ничего не сготовит, он и не умеет. Его даже просить помочь смысла нет. То палец порежет, то не перевернёт вовремя, всё сожжёт, то вместо нормальной нарезки натяпает брусками один кривее другого, получится не картошка, а театр ужасов! О! А я не рассказывала, как уговорила его вечером сводить себя хотя бы в театр? Надеялась на романтику, а там какие-то кошмары на сцене!

– Рассказывала, да, – припоминала Ассоль.

– Хорошо хоть сейчас у нас гном готовит, – доев поджаристый хлеб с ветчиной, поглядела цыганка на цверга.

– Рад стараться, сударыня, – снял тот шляпу.

В этот момент он заметил спускавшееся по спине Берна создание со множеством лапок, плавно перебирающееся вниз на телегу. Дыхание гнома перехватило, глаза вытаращились, руки похолодели, а побледневший вместе с лицом лоб, наоборот, вмиг покрылся испариной.

– Паук! Паук, век пива не видать! А-а-а! – заголосил он, вскочив в кузове на ноги, отчего телега зашаталась из стороны в сторону.

Обернулся Бернхард, прижалась к дальнему борту спиной Ассоль, тоже глядя, как быстро перебирает своими лапками поблёскивающее небольшое создание, опустившееся теперь на пол. Одна из паучьих лап была сломана, он слегка ковылял при всей своей прыткости. Тут ещё и гном начал активно давить его, однако создание упорно не желало превращаться в лепёшку.

Всем стало очевидно, что паук механический. Из него даже что-то сыпалось теперь повсюду из-за полученных повреждений. Из-за тряски и паники повскакивали остальные. Паук заискрил, добравшись до центра кузова, периодически в нём что-то щёлкало.

– Прочь из телеги! – громко крикнул Берн, потянувшись в попытке ухватить Мари.

Вильгельм, как последний, сидевший позади, ловко на ходу выпрыгнул первым, подавая руку цыганке, чтобы и та вылезла тоже. Шанти обернулась к Ассоль, но перепуганная пауком девчонка только вжималась в борт, стараясь держаться подальше от членистоногого. Аргон первым делом спасал свой инструмент, сначала высунув наружу гитару.

– Давай руку, душечка! – требовательным тоном обращалась женщина-кошка к дочке друида.

Раздался взрыв, отбросивший в разные стороны и поклажу, и всех, кто был внутри телеги. На мгновение вспыхнуло пламя. Паук был наполнен порохом, который с него и сыпался, заодно воспламенились и стыки бортов, где ещё Берн, водружая вещи, обнаружил крупицы чёрного порошка.

От механического паука, как и от самой телеги, остались только обломки, валявшиеся теперь всюду. Вожжи сломались, колёса покатились вдаль по дороге, некоторые мешки и сумки были обожжены, какие-то вовсе рассыпали содержимое, рухнув набок либо порвавшись. Гейра помчалась прочь, Берн в попытках её угомонить упал и распластался на дороге, анимаг от грохота покрепче прижал к себе Шанти, прикрывая спиной от огненной вспышки. Кувыркаясь в полёте среди засверкавших чар, в сугробы за колею отлетела Ассоль, а в другую сторону отбросило окровавленное тело Мари.