- -
- 100%
- +
– Добрый вам день… – почёсывая затылок, решил поздороваться и Бернхард, стоя чуть позади Вильгельма, словно здесь обо всех остальных спутниках аристократа просто забыли, игнорируя их присутствие.
– Прошу прощения, что не представился, – покашлял пан, вынув изо рта сигару. – Я Бронислав Селвиг, моя дочь Лидия, – представил он женщину с косой длинных волос и цепочкой-венком. – Просто такой галдёж с утра, настоящий базар! И ничего кругом не успевают…
– Вильгельм де ла Конте, – представился в ответ анимаг. – Мари, Берн, Аргон, Шанти, Ассоль, – оглядывался он на спутников, указывая вежливым жестом руки.
– Очень-очень почтены визитом такой особы, – кивнул ему пан. – Простите за весь шум-гам, что вокруг. Как на базаре, ей-боги.
– Так-так, метель вновь усиливается, – раздался низкий и жёсткий голос рыжей особы, взглянувшей в окно.
– Там Янек и остальные, кто был внизу, помогают нашим гостям разместиться, – пояснила насчёт раздававшегося шума дочь пана.
– Пусть помогают молча! – негодовал Бронислав.
– Когда такие гости, не до тишины, папа! – недовольно хмыкнула женщина.
– Так-так, Ассоль разве не женское имя? – поинтересовалась рыжая дама со строгим взором.
– Так она и есть девчонка, – усмехнулся Бернхард.
– В брюках?! – выразила женщина с бумагами в руках невероятное удивление. – Так-так, смотрю, столичная мода в наши дни резко испортилась.
– Что ж, всем в такой мороз юбки носить, душечка? Я б тоже от каких-нибудь меховых штанов бы не отказалась, – произнесла Шанти.
– Интересные у вас спутники, господин анимаг, – перевела рыжая дама взор на Вильгельма. – Хоть убедите нас, что все почести в вашу честь не голословны.
– Пап, я тоже хочу тёплые брюки, чтобы ноги не мёрзли, – заявила пану его дочурка.
– Лида, давай поговорим обо всём этом потом, устроила тут базар, сперва надо гостей разместить, узнать, кто же они, – поглядел тот на анимага. – Надеюсь, хотя бы эльфов среди вас нет?
– Насколько мне известно – нет, – ответил Вильгельм, оглядываясь. – Есть гном, что куда хуже. Да к тому же гном-бард! Горе в семье. Извечная головная боль.
– Гном-бард держал свой ломбард, – раздался голос Аргона. – А я – скальд! Давайте я вам сбацаю что-нибудь, сударыня? – предложил он Лидии, схватив гитару.
– «Сударыня»! Какой интересный у него говор! – усмехнулся с воодушевлением пан. – Обязательно вас послушаю. Но сперва я бы желал всё-таки убедиться в способностях анимага. Вы не замёрзли с дороги? Водки хотите? – с горящими азартом и эдакой гордостью широко раскрытыми глазами нагнулся он в своём кресле вперёд. – Без базара, крепчайшая огонь-вода во всём краю! Зуб даю! Натираемся, пьём, выпариваем, в супы, в соусы по рюмахе идёт! Жизнь хороша, если пьёшь не спеша!
– А вы мне сразу понравились, сударь, – заулыбался Аргон. – Давай, Вилли, уважь-ка пана, обернись зябликом, или каким птахам тут поклоняются, – потыкал анимага он локотком.
– Ласточками, – поправила его Лида. – И кукушки, птички Живы, в почёте. Вон даже механические часы на стене висят! Один заезжий торговец продавал работу-диковинку мастера Дедала. Выглядит как домик, и каждый час вылезала деревянная птичка, кукуя-насвистывая. Но что-то внутри поломалась, и они больше не работают… А умельцев, возящихся с шестерёнками, в Зайнце нет.
– Висели над камином старинные часы… – забренчал Аргон.
– В изголовье кровати, – посмеялась панночка, – а камин – напротив. Всё боюсь, что они однажды сорвутся и упадут папеньке прям на голову, и вправду перевесил бы уже на камин, – взглянула она на отца.
– Душечка, мы могли бы в столицу их отвезти, чтобы один механик часы посмотрел и починил по возможности. Если вы не против, чтобы мы с ними месяц-другой потаскались, это ж пока ещё сможем вернуть, – предложила и предупредила заранее Шанти.
– Финч же преступник! Скорее всего, – напомнил Берн.
– Но мы-то ему в лоб не сообщим о наших подозрениях по возвращении?! – хмыкнула цыганка. – Будем играть в театр, напялим маски-улыбки и станем делать вид, что ничего не случилось. Его надо с поличным поймать, когда будут все неоспоримые доказательства. А пока пусть и он играет ту же самую пьесу, притворяясь нашим другом и во всём помогая. Вот заодно починят часы с кукушкой для этой милой женщины и её отца.
– За ценой в благодарность не постоим! – одобрил пан. – Раз вы сами с часами не прочь потаскаться.
– А мы точно не прочь? – поинтересовался у своих гном.
– Бочонок огонь-воды авансом могу дать с собой, – предложил Бронислав.
– Огонь-вода не по нашей части, – схватила за локти Шанти оживившихся Берна и цверга. – Но Вильгельм мог бы и вправду показать свой талант и выпросить нам хорошие комнаты, – покосилась она на аристократа в камзоле. – Переночуем и с утра, забрав механические часы, дальше поедем.
– Не хочу выглядеть как артист бродячего театра… – жалобно произнёс тот.
– Душечка, чем больше вы капризничаете, тем дольше мы все мёрзнем с дороги, – положила руку на плечо Вильгельму цыганка. – Они и так кланяться вам готовы, зачем набивать ещё цену?
– Ох, ну, кем бы вы хотели? Кого бы желали увидеть? – растеряно, вытаращив глаза, качая головой и немного жестикулируя пальцами рук, спросил анимаг.
– Я бы хотела лебедя… У меня где-то брошь красивая была с этой изящной птицей. Но остальные явно предпочли бы что-то ещё, да? Пап, может, волка? – предложила Лида.
– Если можете, попробуйте обернуться быком, одним из символов Велеса, – попросил пан, поглядев на гостя-аристократа.
– Пространства бы надо побольше… – ответил тот, оглянувшись.
Его спутники посторонились к дверям, Лидия отвезла пана немного подальше, дав Вильгельму достаточно пространства вокруг. Тот сам вздохнул: ему было не по себе выполнять подобное на заказ, но для добрых отношений с градоначальником пришлось всё же выполнить просьбу. В мгновение ока в поместье Селвигов бил копытом настоящий бурый бычок с золотистым загривком.
– Потрясающе! – отбросив сигару, захлопал пан.
Лида тут же кинулась поднимать дымящийся окурок, затушив в каменной пепельнице на столе и оставив там. Вильгельм в это время вернулся назад в человеческий вид, а ещё не поднявшаяся женщина поправила клетчатый плед на коленях отца и приподняла кончики его пальцев поочерёдно.
– В порядок бы себя привёл, – достала она пилочку и начала обрабатывать ногти мужчине.
– Это было великолепно! – как мог в своём сидячем положении поклонился пан анимагу. – Вы ведь останетесь у нас ненадолго? Народ должен знать, какой избранник богов посетил Зайнц!
– На одну ночь, мы довольно спешим, – ответил Вильгельм.
– Базара нет. Лида, пусть прислуга подготовит им лучшие комнаты, – повелел дочери пан.
– Да, папа, – кивнула та, продолжая заниматься его ногтями. – Сейчас же всех размещу.
– Мне ведь перед горожанами не придётся снова устраивать показательные трансформации? – уточнил на всякий случай Вильгельм.
– Может, всего разочек. Медведем там, например, – предположила Лидия.
– Ох, – закатил анимаг глаза.
– Пан Бронислав, – зашла вдруг в комнату ещё одна рыжая женщина, полная копия той, что стояла с бумагами, явно сестра-близнец, только вместо красных узоров на её платье были тёмно-зелёные, а вот волосы точно так же собраны в два пучка. – О, какой у вас в гостях милый гном! – обошла она с милой улыбкой Аргона, разглядывая того, но всё же повернувшись вскоре вновь лицом к градоначальнику. – Ветер усиливается, сегодня не успеют возвести чучело, если метель не утихнет. Как бы вообще всё нам не разворошила.
– Ветра жестокой Зимы… Мара испытывает нашу волю к жизни! – возмутился седой усач в кресле-каталке, ударив по подлокотнику. – Чем мы так разгневали снежных духов?
– Сударыня, – в поклоне снял перед второй из сестёр-близнецов шапку с лысины гном.
– Так-так, сестрица, помогай-ка мне лучше найти накладные на лошадей, которых вчера дали Заржику, – попросила вошедшую рыжая особа возле окна. – Мне нужны полные описания, а то одолжил молодых жеребцов, а вернёт каких-нибудь старых кляч. Глаз да глаз нужен за этим пройдохой.
– Он хоть и хитёр, как лисица, зато хорошо торгует. Отсыпает в казну будь здоров, пусть молодых забирает, пану не жалко, верно ведь? – подходя к сестре, оглянулась вторая из женщин-близняшек.
– Какие лучезарные парные сударыни, а! – с улыбкой Берну нахваливал их Аргон. – Левая или правая?
– Да забирай обеих и айда в рюмочную под шумок, пока дамочки и королева-златовласка наша вещички свои разбирают, – тихо процедил тот в ответ.
– А почему здесь монахиня? Клир снова суёт нос в наш уклад жизни? – посмотрев на Мари, поинтересовалась первая из близнецов.
– Ах, простите, что заставляю вас волноваться, – сделав бровки домиком, проговорила та. – Я держу свой путь не сюда, а гораздо дальше. Клир послал отпевать погибших на южных каменоломнях. Мы здесь просто проездом на одну ночь.
– Проездом, значит, – гордо задрав подбородок, рыжая женщина с документами в руках продолжала глядеть на гостью в монашеском одеянии всё ещё с подозрением.
– Пойдёмте, отогреем вам ноги, – поднялась обратившаяся к Вильгельму Лидия, убирая пилочку в карман полушубка. – Остальные тоже могут отдохнуть, а я пока распоряжусь насчёт обеда. Господин анимаг желает что-то особенное? – порхая ресничками, она поинтересовалась у важного гостя.
– Индейку? – оживился Вильгельм.
– Ой… А у нас в хозяйстве лишь куры… Как же так! Как же так… Ох! Папа… Ох… Я пошлю Янека к соседним деревням на поиски индейки, он обязательно раздобудет! – заверила Лида.
– Не стоит тогда так утруждаться… – неловко ощущал себя анимаг.
– Нет-нет! – снова взяла его за руку трепещущая женщина. – Для такого гостя только всё самое лучшее! – повела она его вверх по ступенькам. – А может, – обратилась Лида к нему почти шёпотом, – всё-таки в комнате покажете лебедя?
Остальным оставалось лишь переглянуться. По крайней мере, самим большую часть припасов по комнатам не нужно было переносить, всё делали слуги. На втором этаже комнат хватило всем, но лишь анимаг пользовался повышенным вниманием.
Уже в скором времени, взбив эдакую пирамиду из подушек, Лидия усадила его туда спиной, чтобы он нежился и расслабился, принесла горячей воды и устроила мужчине массаж ног. Она была немногословна, не лезла с расспросами, но периодически интересовалась, хорошо ли гостю и чего ещё тот желает.
Чем дольше изящные женские пальчики скользили по влажной коже мужских ног, тем приятнее становилось Вильгельму. Изначальная неловкость постепенно улетучивалась. Такие ухаживания он с удовольствием принимал. Прямо в комнату ему несколько девушек принесли закуски, помогли избавиться от одежды, массируя ещё и плечи, обливая ароматными маслами, натирая целебными травами, ухаживая за пальцами, за лицом, сбривая поросль щетины, скопившейся за время путешествия, промывая волосы с нежным бальзамом и бережно их расчёсывая.
Оставалось смириться с таким вниманием и попросту им наслаждаться. Анимаг стал раскованнее и смелее. Его угостили местными ягодными настойками на шишках и хвое, помимо лежащих в основе смесей лесных ягод. Сладкие, терпкие, крепкие, уносящие сознание, подобно дурману.
Мужчину кормили с рук, угощая паштетом, маринованными огурчиками, перечными намазками на хлеб, пока для него разыскивали индейку. Вильгельм млел и улыбался, ощущая себя вновь поистине аристократом. Будь иное время года на дворе, его бы, небось, ублажали, предлагая спелые фрукты и ягоды, но сейчас в лучшем случае в Зайнце можно было найти их засахаренными или в виде варенья. Сладостями, однако же, Вильгельма не угощали, это могло перебить аппетит, а закуски как раз призывали его раззадорить.
На пиру
Когда уже стемнело, всех гостей пригласили к столу. В зале тоже убранство было в птичьей символике. Народу за вытянутым деревянным столом было много, отнюдь не только пан с дочерью, таки нацепившей брошку в форме лебедя на грудь, и две придворные близняшки-советницы с рыжими волосами. Не то друзей семьи, не то фавориток, не то различных помощников и чиновников, не считая прислуги, присутствовало человек двадцать. И всё их внимание было обращено в первую очередь на златовласого анимага.
– Вы позволите? – подле Ассоль появился, пододвигая ей стул, тот самый юноша с чёрной чёлкой на глаз.
Чуть выше неё, в кожаной клёпаной одежде, с застёжкой в форме волчьей головы на ремне, с плотным вязаным шарфом и высокими сапогами. Его карий взор был пронзительным и глубоким, так что смотреть подолгу ему в лицо девушка попросту не могла. Но и сам юноша явно нервничал, ощущал себя неловко, был не собран, растрёпан, немного даже рассеян. А ещё он по-страшному шепелявил, словно дважды прикусил язык с голодухи в ожидании ужина и теперь практически не мог разговаривать, зато хотел это делать, и ещё с огромной охотой.
– Спасибо, – поспешила усесться за стол дочка друида и весьма удивилась, что паренёк сам присел рядом с ней.
Не считая взгляда, он казался дочке друида невзрачным, неаккуратным, отталкивающим этой своей странноватой причёской, назойливостью, нагловатым поведением, словно они какие-то давние друзья. Это выбивало из колеи и сбивало с мыслей. Было неловко и неуютно.
– Что вам подать? – поинтересовался парень.
– Ничего, я сама, – растеряно ответила совсем не желавшая такого внимания девушка.
– А-а… понимаю… – кивнул тот, понурив голову, и выпрямился, усевшись подле своей тарелки.
– Янек, не докучай гостям! Устроил тут базар! – осадил его повышенное внимание к ней даже сам пан. – Это один из моих поручиков, – поглядел он на Ассоль, как бы представляя ей юношу.
– Что вы, пан Бронислав, и в мыслях не было никому докучать, просто ухаживаю за нашими почётными гостями, – прошепелявил тот молодым и тягучим голоском.
– Смотрю, у тебя ухажёр появился, – с ухмылкой отметила Шанти, сев от Ассоль с другой стороны.
– Избавь меня от него, – наклонившись к ней, шёпотом пробормотала та, широко раскрывая глаза, демонстрируя всё своё потрясение от такого нежеланного внимания.
– А вам – во главу стола! – аккуратно взяв Вильгельма за руку, Лидия повела его на почётное место под всеобщие аплодисменты.
Даже Берн и Аргон поддержали, дабы не выделяться и чтить местные традиции. Вильгельм выглядел уже не зажатым и скромным, а прошагал с важным видом, учтиво, с лёгкой улыбкой, с полуприкрытым взором кивая своим почитателям и усаживаясь за стол.
– Вот учитесь, как с анимагами обращаться следует, – произнёс аристократ приятелям, взглянув, в частности, на Аргона.
– Славься вестник Велеса Велеяра! Живу мани, зиму прогони! – восклицали мужики и женщины на застолье, поднимая свои рюмки.
Бокалов и кубков здесь не было, как и не наблюдалось совсем чашек и стаканов, не считая подставок для салфеток. Царило засилье маленьких стеклянных изделий. Одни сосуды расширялись к краям, другие имели тонкую длинную ножку с чашевидным, словно бутон цветка, навершием. Некоторые и вовсе имели уникальную форму, например, сапога. А с учётом многообразия напитков, каждый мог выбрать, что и куда из своего набора налить по желанию.
Подавали к столу обилие блюд из крольчатины, суп журек с грибами да копчёностями, наваристый фляки из говяжьих рубцов, а также мясные зразы, множество видов колбасок, бигос с черносливом и кислыми яблоками, тушёную капусту. Мари, например, сразу же налегала на фаворки – «хворост» из теста с ромом, посыпанный сахарной пудрой, и на творожник с черникой и мятой, да так, что, пока остальные добирались до десертов, многих сладких блюд уже попросту не оставалось.
– Напоминает кухню Арьеллы. Пару лет там жила. Ещё бы борщ или капустняк какой да чернину во главе стола, – отметила Шанти. – Вильгельм теперь отсюда ещё и уезжать не захочет, – потянулась она в сторону сидящего почти напротив Бернхарда.
– Кто ж захочет, когда тут рюмочная вместо трактира! – усмехнулся усач.
– Хватит паясничать, – недовольно фыркнула цыганка, прикрыв глаза. – О важных вещах надо думать.
– В Арьелле жила? Кисонька, там ж фоморы! – изумился Аргон. – Никогда не доверяйте фоморам! – задрав палец, заявил он всем за столом.
– Это псоглацвам никогда не доверяйте свою жизнь и ценности, обведут вокруг пальца похлеще цыган, – произнесла Шанти.
– Виски, вино, местный эль? – между Берном и монахиней наклонился веснушчатый молодой виночерпий из прислуги пана вокруг стола.
– Ему вообще ничего нельзя наливать! – фыркнула Мари. – Лучше стойте над ним, как тюремщик, и следите, чтобы сегодня не пил.
– Праздник же, госпожа, – продолжал улыбаться мужчина, – да и по традиции не положено. В доме Бронислава не пить – не уважать хозяина.
– Тогда водой хоть разбавьте, – недовольно хмыкнула монахиня. – Плесните чего-то полегче и послабее, сейчас же пойдут тост за тостом! А мне нельзя допустить, чтобы этот тип напивался! За ним глаз да глаз нужен, за разбойником эдаким.
– Вы так мило картавите, – наливая в бокал Берна вино, заметил монашке слуга.
– А вы так очаровательно подхалимствуете, продолжайте, – порхая ресничками, с иронией в голосе ответила ему Мари.
– И долго ты будешь флиртовать с виночерпием? – проворчал экс-капитан
– Сколько потребуется, сладкий мой, – жёстко ответила монахиня. – Милый и приятный улыбающийся парнишка ведь. Оп-ля! Кстати, налейте-ка мне вот вашего самого сладкого вина, раз уж без алкоголя у вас никуда.
– Конечно-конечно, чем слаще вино, тем слабее в нём градус. Но я не уверен, – ответил ей виночерпий. – Я в конце концов просто слуга здесь, а не сомелье.
– Вот и царица стола! Без базара! Водка – огонь-вода, – поставил крупную бутыль на стол пан. – А вон и брусничная, можжевеловая, земляничная наливки, угощайтесь, кто во что горазд!
– О! Царица стола, как говорит кисонька: ни дать, ни взять! – оживился гном да хлопнул в ладоши. – Как там это… Сколько, водочка, ни лейся, а польёшься прямо в рот!
– А безалкогольное что-то у них есть? – наклонилась снова к Шанти Ассоль.
– Душечка, мне-то откуда знать, – постреляла та глазками повсюду в поисках других напитков. – Спроси своего ухажёра.
Преодолевая смущение, дочка друида повернулась к Янеку, робко интересуясь, какие ещё у них есть напитки. Тот, встрепенувшись, гордо задрав голову, задевая уйму расставленных бокалов, потянулся к тёмно-синему кувшину, предложив гостье ягодный пунш. Та согласилась и напиваться совсем не планировала. А вот гном с экс-капитаном сразу же решили продегустировать то, что покрепче.
– А вы прям из столицы, да? – постоянно отвлекаясь от трапезы, со стороны своей тарелки поворачивался и засыпал Янек вопросами свою зеленовласую соседку. – Прям там живёте? – дивился он, глядя на Ассоль, как все остальные местные на Вильгельма: словно на заявившуюся средь смертных богиню.
– Ну, сейчас из столицы, там брат мой старший, – ответила девушка в надежде, что наличие такого заступника как-то хоть отпугнёт настойчивого паренька.
– А… понятно… И у меня брат есть. Как много у нас общего, правда? – обрадовался тот, едва не обняв её за шею, благо дочка друида дёрнулась к Шанти от первого же движения левой руки юноши.
– Блин блинский… – процедила Ассоль. – А у меня папа из магов! – блеснула она тогда этим козырём, уж точно не рассчитывая и здесь соприкоснуться со своим собеседником.
– Ух ты! Вот это да! И мой папа был чародеем, возглавлял орден Хранителей Весны местный, – воскликнул Янек.
– Ёж-поварёш… – закрылась дочка друида ладошками.
– Сложно поверить, да? Мне дар на охоте помогает зверей чуять, метко стрелять. А братец Вислав уже с мёртвой живностью водится. Найдёт труп косули или оленя – сразу определит, кто загрыз, куда ушёл, какие падальщики приходили. Лис и куниц отлично выслеживает, находя кости кроликов. И волков выследить помогает. Охота на волков для благополучия Зайнца очень важна.
– Посмотрим, как тут ваши перегонные кубы работают, – посмеялся цверг.
– Сахар с нашей свёклы во все концы доставляют! – заявил пан. – Так что всегда достаточно сырья есть на перегонку.
– Ух, хороша холодненькая! – встрепенулся Аргон.
– В такую погоду другой и не бывает, дорогой гость, – усмехнулась одна из рыжих женщин-близнецов, что была в зелёном. – Верно ведь? – переглянулась она с сестрицей.
– Лесорубов снарядить надо в две телеги и охотников с ними послать, – ответила та. – Привезти дров побольше да раздать всем вязанки.
– Ирна Паледи, моя первая помощница, – представил Бронислав ту, что в его комнате возилась недавно с накладными на лошадей. – Всё всегда знает, где что творится, где что лежит, кто кому за что заплатил. Золотце, а не человек! Базару ноль!
– Ещё б муж понимал, – хмыкнула та. – Задерживаешься допоздна, приходишь домой, а там вместо заботы – ругань и недовольство. Я ему слово – он мне десять. Сидим и спорим, чья работа важнее.
– Сестрица её – Аля – наш казначей, все финансовые вопросы решает. Кто должен нам, кому мы, все долговые расписки, сделки, налоги – это всё к ней. Тоже замечательная женщина! – продолжил пан.
– Уж взыскать должки Алиция не забудет, ага, – причитал какой-то тучный бородач с длинными седыми космами из дальнего угла стола, от смеха позвякивая фигуркой волчьей головы на цепочке, что висела на шее или, скорее, красовалась посреди его густой серой бороды.
– А кто не платит, она ко мне обращается, – пробасил крепкий здоровяк-бородач в алом кафтане с булавой на поясе, как раз демонстративно привстав и как бы поправляя тот под своим немного округлым животом.
– Может, блинчиков желаете? – уточнял у Ассоль Янек. – Положить? – потянулся он к центру стола. – Столь много начинок на пир сготовили наши кухарки.
– Нет, а картошки печёной нет у вас тут? – поинтересовалась девушка.
– Картошки? А! Картошки… понятно… Нет, простите… Только из закатанных банок все овощи: чеснок, огурцы, красный лук, томаты, редиска, патиссоны, – кивнул юноша на вазы с соленьями. – Зразы любят готовить у нас, но сейчас только из мясного фарша вон.
– Жаль, – вздохнула Ассоль.
– А попробуйте нашу вишню! У моей семьи во дворе её много растёт, мы с братом собирали на пару, – схватив за зелёный хвостик засахаренную ягоду, протянул ту почти что к губам дочки друида Янек.
– Как-то не хочется, извини, – опешила та, явно не желая ничего вот так есть с рук малознакомого и явно не располагавшего её к себе парня.
– Просто попробуйте, она не кислая, – упрашивал тот.
– Душечка, вы же не влюблённая парочка, кормить её вот так ягодами, ещё и при честном народе, – наклонилась назад на спинке своего стула Шанти, спасая подругу от назойливого внимания.
– А… понимаю… Простите, да… – прикусил губу парень. – Может быть, ещё морса? – опрокидывая несколько пустых рюмок и подставку для салфеток, неаккуратно потянулся он вновь к кувшину.
– Просто дайте мне спокойно поесть, – попросила перепуганная, смущённая и даже немного разозлённая уже от всех этих его выходок Ассоль, а парнишка аж вздрогнул от её резкого голоса, лишь сильнее нервничая от того, что явно что-то делал не так в своих этих ухаживаниях.
– Что вы отказываетесь? Отличные закуски! – негодовал, глядя на них, Аргон. – Всё во рту тает – в животе летает! – уплетал он и блины, и жаркое, и вишню в ликёре.
– Так-так, смотрю, монахиня-то не ест ничего мясного, – своим жёстким тембром произнесла Ирна. – Вы же не некромант? Монахиня-некромант, где сие видано! Аля, слышала? Не стоит брезговать дарами Живы и Велеса. Свинина у нас, например, всегда должной степени готовности, не отравитесь.
– Ах, смиренно прошу прощения, – склонила Мари голову, коснувшись ладонью груди. – Я не ем не потому, что невкусно или боюсь отравиться. Я просто не хочу ощущать себя соучастницей убийства.
Бернхард аж подавился, услышав такое. Чуть брага носом не пошла, а мясо с откушенным хлебом не полезли вдыхательное горло. Припоминая, как лихо эта дамочка орудует свитыми мечами, как отбивалась от Тринадцатой и сколь энергично разила безликих, заслышать, что убийства ей чужды было известием напрочь идущим в разрез с её образом.
– Водочку пьём, водочку льём, водочкой просто живём! – пьяный цверг наигрывал на гитаре, чувствуя себя согревшимся и счастливым, то и дело подмигивая то одной, то другой близняшке, сохранявшими статный и важный вид.
– Если пиво – пища для живота, а вино – для ума, то водочка – это услада души! – во всю ширь лица улыбался пан.
– Вот вы сказали, сахар всем поставляете, – уперев локоть на стол и наклонившись вперёд, полюбопытствовал у пана Аргон. – А всё вот это добро согревающее? Жидкий алмаз, как зовём его мы, и огонь-вода, как зовут эльфы. На экспорт идёт хоть?
– Ещё не хватало! – возмутился Бронислав, широко раскрыв глаза и аж отпрянув назад, вжавшись в кресло: от привычной довольной улыбки не осталось и следа. – Такое добро и самим пригодится! Что у нас тут? Базар какой, продавать все напитки? Зимы с каждым годом всё холоднее, нынешняя совсем, как собака озверевшая, только и кусает! У охотников щёки вон обморожены, в такую погоду кто ж за дичью в лес выйдет! – кивнул он на мужчину с вытянутым, гладко выбритым лицом в чёрной плотной накидке.