- -
- 100%
- +
– Да-да, как только вашего гнома вижу – теряю голову, – лишь посмеялась на всё это Алиция. – Отправлю Янека к брату. Вислав-чародей – как раз подмастерье нашего Дазлея. Чтобы не ходить по морозу, пусть сам сюда явится лучше со склянкой на официальное прошение пана. Янек! Янек, ну, где тебя носит?!
– Здесь, ваша милость, – по лестнице с другого конца холла бегом спустился чернобровый юноша с чёлкой на глаз.
– Вы здесь? Мне казалось… И зря вернули причёску, – отметила Шанти, а тот лишь мельком взглянул на неё, проходя мимо.
– У вас поручение? – обратился он к рыжей даме.
– И она здесь главный казначей? – тихо проговорил Берн цыганке, косясь на Алицию, разговаривавшую с юным поручиком.
– Присматривай за нашим гномом, сейчас некогда по девкам шастать, – хмыкнула женщина-кошка.
– Когда Вилли в беде, уже не до девок и барышень! – первым выбежал Аргон в прихожую, но тут же снял шляпу и поклонился перед вошедшей молоденькой девушкой в соболиных мехах и косо сидящей шляпке с опускающейся вуалью. – Сударыня.
– Пан у себя? – поинтересовалась у гнома она.
– Должен быть, к нему направилась Ирна, – ответил тот.
– Благодарю, надо принести свои соболезнования, – снимала гостья гладкие кожаные перчатки. – Сына моего случайно… Янек! – завидела она, похоже, того вдали у лестницы с Алицией. – Мальчик мой! Ты как тут? В доме, где такое убийство! – явно переживала она за сына-поручика.
Аргон и поспешившие за ним Берн, Мари и Шанти вышли на улицу. Метель к этому времени уже стихла, но мелкий снег всё равно плавно опускался на улочки Зайнца и его бревенчатые избы, источавшие густой дым из печных труб. Все, кто находился внутри, грелись как только могли.
Но и снаружи было полно людей. Весть о чудовищной гибели Лидии разлеталась как ласточки по весне. Тут и там судачили старушки, спешно тараторили молодые девчонки между собой небольшими компаниями. Вдали при этом высился огромный колосс из соломы, приобретавший всё больше женственные черты.
Чучело Мары-зимы сооружали полным ходом мужики-работяги, возобновившие поутру свою работу. Слышали ли они уже печальную весть или та донесётся до них, лишь когда разойдутся на обед, было не ясно, да и не важно. Им-то как раз требовалось поменьше меж собой болтать, что-либо обсуждая, и поскорее заканчивать статую.
– А? Как вам! – хвалилась одна женщина меховыми штанами перед подругами. – Взяла у мужа. К нам одна гостья нагрянула к пану, в воинском мундире и брюках.
– Сразу бы так, чтобы ноги в этих юбках не мёрзли, – самая возрастная из компании дам заявила трескучим немолодым голоском и уверенной походкой направилась, судя по всему, домой, взять тоже пару вещей у супруга.
– Ассоль теперь законодательница местной моды, смотри, – усмехнулся рыжий усач. – И вон там девица в штанах. И вон там девчонка на горке с мальчишкой. Мать её в штанишки брата одела. Как пить дать.
– Даже не думай, – на последнюю фразу фыркнула Шанти, тоже наблюдая за следом, оставленным дочкой друида, испарившейся без вести, правда, самой. – И ты тоже! – резко потянула цыганка под локоток Мари от прилавка со сладкими слойками. – Вильгельм в беде! Лидия умерла! Ассоль запропастилась, а тебе всерьёз всё до сладостей?
– Ну, почему все лучшие вещи в мире всегда под запретом… – едва не спотыкаясь, спешно в своих сапожках поспевала за цыганкой Мари, оглядываясь на прилавок с милой морщинистой бабушкой в зелёной косынке с вышивкой в форме птицы.
– Я вон от валерьянки отказалась, душечка! Кому из фелинов расскажи – не поверят! Ни дать, ни взять! Но помочь друзьям сейчас самое главное! Где тут это здание с решётками? Все дороги ведут только к рюмочной, – ворчала Шанти.
– Алиция вышла, кажись, – лишь по зелёной юбке, видневшейся из-под запаха норковой шубы, смог опознать её из сестёр-близнецов Берн.
– Душечка! – метнулась к ней тут же цыганка. – Подскажите, как нам найти данжеон?
– Понимаете… Как таковой, темницы у нас нет, – ответила рыжая женщина. – Есть место заключения до суда, после которого по приговору преступника ждёт либо казнь, либо конвоирование на исправительные работы.
– Ха, либо одно, либо другое, – криво усмехнулся Берн, погладив усы.
– Нет, как таковых, камер или подвалов для заточения. Так что вам к тёмной избе, единственная из ореховой древесины здесь, чтобы отличалась. Даже если крыша вся снегом занесена, не перепутаете. Вот туда до самой окраины по прямой, – указала им Аля. – А я к башне звездочёта на возвышенности, со мной не хотите, господин гном? Расскажете хоть, где бывали, что видели. Споёте-расскажете.
– Рад был бы, сударыня, да не могу пока. Друг в беде, сами видите, – поклонился тот.
– По возвращении, скорее всего, в усадьбе тогда увидимся, верно ведь? – улыбнулась рыжая дама.
– Хоть вы-то верите, что это не Вильгельм был? Учёная женщина, местная, наверняка что-то знающая о волках… – проговорил Берн.
– Тому, кто говорит, что Лидию волки загрызли, я в ответ сказать могу только одно: закусывать надо! – ответила та и поспешила по своим делам.
Компания же спешно ринулась искать данжеон. Особого труда это не составило. Но было неловко от того, что все теперь странно глядят на них, прерывая свои беседы или работу. Плотники, семейные пары, рубящий дрова крепкий мужик и двое его ребятишек, игравших в снежки поодаль с другой стороны дома, чтобы никакая чурка и щепка вдруг в них не влетела. Барышни, старики, все, кто попадался на пути слева и справа, только и косились да разглядывали группу путешественников.
Крепкий, но довольно-таки морщинистый и пожилой уже ключник с длинной седой бородой и вязаной шапкой в темницу их пропустил. Закованный в цепи Вильгельм там сидел за столом, Айнэ расхаживал напротив, по всей видимости, ведя допрос, по углам комнаты стояли в бордовых тулупах постовые с топорами на поясе, секирой в руках и луком, видневшимся из-за плеча. А вот Ассоль нигде не было вовсе.
– Душечка! – обрадовалась, увидев Вильгельма, цыганка.
– Господа! Господа! Наконец-то! – привстал, показывая сцепленные кандалами руки, анимаг. – Они тут все словно с ума посходили!
– Кто дозволял впускать посторонних? – с недовольным видом Айнэ оглянулся на ключника и компанию вошедших.
– Вот вы тоже охотник с опытом же, не глупец, я надеюсь, какие, к чёртовой бабушке, волки? – сразу же спросил его Берн.
– Несмотря на то, что это – темница, сюда тоже нечего кликать чертей! – хлопнула его сзади чуть ниже шеи разгневанная Мари.
– Он сразился с вожаком, победил и возглавил стаю! Привёл их сюда! Он вестник не Велеса Велеяра, а самой Мары! Или того хуже – Выя! – сверкая взором своих миндалевидных глаз, заявил Айнэ.
– Какие волки такое учудят? Её там словно стая крыс обглодала или пираньи, если вы о таких слышали! – заявила цыганка. – Нашу Ассоль здесь не видели, случаем? Она по животным специалист, могла что-нибудь подсказать. Вразумить как-то вас.
– У всех есть свидетели, где они были ночью. Кроме него! – заявил следопыт в чёрных одеждах.
– Волки бы разодрали тушу на части. Рука обглоданная – там, нога – здесь. Я из стражи Далкастра! – заявил Бернхард. – Там тоже леса, тоже бывали нападения на заблудившихся ягодников, грибников, путешественников.
– Из стражников? Что-то не вижу я ваш жетон, – хмыкнул Айнэ, опустив одну бровь и скривив свои губы.
– Как же вы все меня бесите! – закатил Берн глаза.
– Мы столько выпили, столько съели… Я отлучился от своих дам совсем ненадолго! – воскликнул Вильгельм. – А он и слушать не хочет.
– От волков бы остались следы. Не кровавые на месте их трапезы, так на снегу, на подходе к крыльцу, что туда, что обратно! – прорычал экс-капитан.
– Вот только это обстоятельство и не даёт мне право казнить его сразу же! Не пойму, где следы! – заявил Айнэ, задумавшись и метаясь мимо стола из стороны в сторону в своих меховых сапогах. – Как он так всё провернул? И какой мотив?
– Лидия была с нами добра и никому зла не делала, – заявила Мари.
– Лидия – единственная наследница старого пана! Это удар по нему! По Селвигам! Где он найдёт жену, чтобы завести новых детей? Всем понятно, что Лидия – добрая душа, никому зла не хотела и стала невинной жертвой. Мотив явно глубже! – заявил следопыт.
– Но кому это надо? – не понимала Мари, задрав правую бровь.
– Ему виднее, он – аристократ, – кивнул на Вильгельма Айнэ. – И он говорил что-то там про работу из тени.
– Моя деятельность никак не связана с убийствами! – возмутился, хлопнув обеими ладонями по столу, анимаг.
– Да при чём тут Вильгельм?! У вас сахарная вата в ушах или что? Он работает на верховного канцлера, между прочим! И мы вообще через город проездом, мы путь далеко держим, иными словами: ничего ни ему, ни нам в Зайнце не надо. Разве что легенды местные почитать, – заявила Мари.
– Вы же понимаете, что я могу в любой момент обернуться каким-нибудь мамонтом, носорогом, эти кандалы просто треснут! – позвенел пленник цепями. – И стены не выдержат. Захотел бы сбежать – уж сбежал бы! Почему ещё в форме волка не скрылся со стаей, если нападение было бы правдой?
– Чтобы, будто ничего не случилось, вернуться к девчонкам. Но я каждую проверил на показания. Вы отлучались посреди ночи, – кривил губы охотник.
– А вы нет?! Столько съесть, столько выпить… Или здесь у вас принято спать, как сурок, до утра, не отлучаясь ни по какой нужде?! – возмущался аристократ.
– Если я вас отпущу, пан меня самого сожжёт вместе с чучелом в жертву Маре. Есть хотя бы подозреваемый. Столичный консул приедет – отпустит. Даст официальное заключение о невиновности. Хотите, чтобы меня с отрядом охотников по вашему следу послали с приказом «взять живым или мёртвым»? Это можно устроить, – выхватил Айнэ у бородача из рук связку ключей и погремел ими, словно ритуальным бубном, перед лицом арестанта. – Вас некоторые придворные пана сами готовы на части порвать. Вы здесь ради вашей же безопасности. А то уже не меня, а вас решат сжечь на Велесец до приезда консула!
– Но ведь праздник через месяц или даже через полтора… – не понял Бернхард.
– Приказ есть приказ. Пан желает справить его пораньше, чтобы прогнать зиму. Люди уходят за дровами и либо замерзают насмерть, либо на них нападает стая волков. Леса нынче небезопасны. Зима суровая, звери голодные! – заявил Айнэ.
– Вот даже вы понимаете, что он невиновен, – хмыкнул усач.
– Но сделать ничего не могу. Той же тропой размышлений, как я, идут и другие охотники. Лучше держать вашего приятеля здесь, вдали от самосуда и под охраной, – заявил глава следопытов, вернув ключнику связку.
– Стало быть, господа, мы тут задержимся, – вздохнул и с жалобным видом на своих посмотрел анимаг.
– Небольшая охрана, – подметила Шанти.
– Зато лучшие воины из молодых, не такие рохли, как Янек какой-нибудь, – имел в виду Айнэ хорошую подготовку расставленных по углам вооружённых стражников.
– А девушка с зелёными волосами сюда заходила? – уточнила у него цыганка. – Мы не можем найти Ассоль, – пояснила она Вильгельму, переведя взор на него.
– Вы – первые его посетители, – суровым тоном ответил охотник.
– Где её ч… – осеклась цыганка, завидев, как Мари нахмурилась, – ветры носят… – вздохнула она.
Покинув данжеон, компания зашагала обратно. Люди снова прервали свои дела и беседы, останавливались, если куда-то шли, и смотрели на гостей города, как на весьма нежеланных визитёров. Тем становилось не по себе от мысли, что придётся пробыть в такой обстановке ещё несколько дней, если не недель.
От столицы не то чтобы далеко, но если вновь поднимутся метели и вьюги, добраться до Зайнца повозке с консулом и его сопровождающими будет проблематично. И хотя сейчас погода была куда лучше, даже мелкий падающий снег за сутки-другие смог бы изрядно занести дороги, ведущие к городу.
Единственные, кто был по-прежнему радушно настроен к гостям, были пожилые торговки выпечкой. Бабушки в шапках, косынках, накинутых капюшонах встречались периодически слева и справа от дороги, предлагая печенье, баранки и пирожки. Шанти даже позволила Мари в этот раз подойди к прилавку и купить что-нибудь, умыкнув с краю в кармашки цыганского платья незаметно ещё пару вкусностей.
Аргон попытался немного развеселить народ музыкой, но у тех явно был траур по панночке. А несмотря на печальные финалы различных своих бардовских произведений, непосредственно грустных и подходящих для скорби баллад скальд не знал.
Повернув от перекрёстка с рюмочной к усадьбе пана, компания заметила, как много людей толпится снаружи, а из двери валит дым. Внутри разгорался пожар, а народ бежал кто к колодцам, кто к сугробам, набирая в вёдра снега, и неся обратно, чтобы затушить пламя. Ирна стояла позади пана, которого, видимо, и выкатила на улицу. Из здания наружу вышмыгнули все, кто был прежде внутри: от кухарок и горничных до жильцов и придворных.
Служанки визжали, когда, спасая свои шкуры, на крыльцо выбежала стайка крыс, рванувших в разные стороны, а Шанти поспешила подойди к Алиции, как чуть ли не к единственной более-менее знакомой. По крайней мере, её расположение к Аргону всей компании путешественников было на руку, чтобы не впасть в немилость.
– Душечка, что стряслось? – уточнила цыганка.
– Архив загорелся. К телу никого не подпускали, но, видимо, из приставленной стражи кто-то задел лампаду… Масло разлилось, вспыхнуло… – ответила та.
– Архив?! – вытаращила Шанти глаза.
– Нет, ну, теперь-то точно это какой-то заговор… – проворчал Бернхард. – Надо ж было спалить именно летописи.
– И похитить их у меня! Те, что остались! – дополнила возмущённая женщина-кошка.
– Потушили! – вышел бородач с булавой. – Погасили пламя, всё… Окна откроем, проветрим от дыма, и можно будет зайти! – громко заявил он.
Все даже зааплодировали команде, справившейся с огнём, не позволившей усадьбе сгореть целиком. Стоять на морозе остальным оставалось недолго, а Шанти повелела Берну на пару с ней обойти всех и расспросить про Ассоль. Не видел ли кто.
Цыганка бы с куда большим удовольствием попросила бы в этом деле помочь Мари, та явно была более располагающей к себе, хоть представителей Клира здесь, вроде как, не особо жаловали. Но нельзя было при Алиции оставлять Аргона и Берна: один пошёл бы в рюмочную, а другой куда-нибудь с рыжей дамочкой, и ищи-свищи их потом, будто мало пропавшей дочки друида.
– Чучело Мары, может, так и оставить стоять? Пан Бронислав, – обратился к градоначальнику подошедший высокий и тощий мужчина с довольно басовитым голосом.
– Нет, – махнул тот рукой, угрюмо сидя в своём кресле. – Будем Велесец справлять раньше времени, пусть думает, что уже весне пора приходить!
– Дам распоряжение, – сняв остроконечную меховую шапку, поклонился пану мужичок и, развернувшись, отправился в сторону компании мужиков.
– Велес в эти зимние дни после Перуновой Громницы выходит бороться с Марой, весну торопить, – пояснил Бронислав. – На помощь ему вскоре Лёля приходит для мирных переговоров на День Перемирия, «Сретенье» – День встречи Зимы и Весны, следом праздник «Ярило с вилами» будет, бог весеннего солнца пробуждается и тоже спешит на подмогу своим… Все они дружной гурьбой состязаются с могучей богиней зимы, кто кого. Надо скорее нам прогнать холода, люди зябнут…
– Её толпой, а она стоит стойко… – хмыкнул усач.
– Имперские зимы бывают суровы, не то что в Таскарии, – подметила Шанти.
Ни у Берна, ни у цыганки не получилось разузнать что-либо про Ассоль. Ни придворные, ни прислуга не видели, чтобы девушка куда-то выходила, выбегала, не видели её снаружи, внизу, на крыльце, за столом. Последний раз она заходила как раз к цыганке и усачу поутру, когда летопись обсуждали. И с тех пор будто провалилась сквозь землю.
Когда позволили зайти в усадьбу, цыганка даже помчалась к архиву с тревогой в сердце, не окажется ли там теперь два тела вместо одного, но внутри был лишь почерневший скелет Лидии. Убитый горем пан повелел отнести тело в фамильный склеп и готовить к захоронению. Если и были рядом какие-то зацепки для консула, теперь их все уничтожил огонь.
Цыганка, правда, подозревала, что целью поджога, если таки это всё вспыхнуло не случайно из-за халатности стражников, было всё же уничтожение записей, а не следов преступления. По крайней мере, Вильгельм был за решёткой во время пожара, уж на него теперь точно никто не мог подумать.
– Так-так, кто у нас здесь, – объявилась позади цыганки и её компании Ирна.
– Ищу мою подругу Ассоль, – в который раз произнесла Шанти.
– Она ведь заявила на застолье, что волшебница, – сощурила глаза рыжая дама.
– И что с того? – не поняла цыганка.
– А то, что пожар этот мог устроить и какой-нибудь чародей. Или же чародейка, – хмыкнула собеседница.
– Да мы её сами разыскать не можем нигде… – ответила Шанти ей.
– Объявлю в розыск, – строгим тоном сообщила цыганке Ирна. – Возможно, эта парочка действует заодно, – посчитала она Ассоль сообщницей анимага.
Шанти же с не менее суровым видом затянула потуже свою меховую накидку и опять вышла на мороз. Берн и Аргон последовали за ней, а Мари какое-то время ещё провела в здании. Проверила вновь все комнаты, что им выделили, но нигде не нашла Ассоль. Попросила у пана провести молитву за душу панночки, но тот отказал монахине Клира, требуя всю панихиду проводить по старым обрядам ордена Хранителей Весны – жрецов Живы и Велеса.
Она вышла как раз вместе с людьми, в гробу выносившими почерневший скелет. Он не прогорел дотла, не рассыпался, был не слишком обуглен, так как огонь быстро удалось затушить и тот, в основном, пожрал бумаги и стеллажи, не особо успев распространиться по половицам.
– Ну, что? – обратился к Мари Берн.
– Ассоль всё ещё нигде нет, – вздохнула монахиня.
– Идём в рюмочную, – прорычала недовольная Шанти.
– Оп-ля! Что это на вас нашло вдруг? – поинтересовалась Мари, задрав правую бровь.
– В рюмочную – любой гном завсегда! Айда на перепив, Берн. По полушке на рюмку. Кто захрапит первый, всё отдаёт победителю! – помчался Аргон.
– Я вам устрою сейчас перепив и аперитив! – схватила его за шиворот бурой накидки цыганка. – Мы идём разыскать тех, кто возьмётся помочь нам найти Ассоль. Кто город знает, кто-то из следопытов этого Айнэ, возможно.
Они зашли внутрь заведения, и там действительно, соединив три стола, сидели по обе стороны местные охотники, отогреваясь после утреннего обхода опушки и проверки капканов. Стойка была вся завалена дичью, по большей части – кроликами, под конец лежало несколько птиц и одна лисица.
– Никто из вас не видел нашу подругу? С зелёными волосами, – спросила Мари.
На неё взглянули и начали заново меж собой беседовать, обсуждая, как лучше готовить бурую кашу и делиться рецептами да секретами своих жён, мужчины всех возрастов. Цыганка от такого отношения аж сощурилась, рассердившись.
– Вы понимаете, что девушка в городе пропала? Мы уже всё обыскали, нигде нет! – заявила цыганка.
– Так и нам-то чего по морозу искать, голубушка, если нигде нет? – повернулся к ней самый седой из всех следопытов.
– Увидела преступление вашего анимага и сбежала прочь, – прогнусавил кудрявый тощий мужик с горбинкой на носу.
– Да не он это! Где следы волков вокруг? Вы ж следопыты! – грянул по струнам бард, дабы привлечь их внимание.
– Вы моего подмастерья не видели? – обратился к компании сидящий возле входа пьяный звездочёт. – Где носит поутру шалопая? – произнёс он и прилёг на собственные сложенные руки виском.
– Ну, помогите нам, пожалуйста! – сменилась в лице с сердитости на мольбу и жалость Шанти, обратившись к охотникам. – Мы заплатим вам за помощь! Наша подруга ещё с утра заходила к нам, а сейчас нигде нет. Комнаты обыскали, в темнице даже были, к вам зашли. Ну, хоть скажите, где она может быть? Порезалась, может, и пошла искать лекаря? Где у вас местный знахарь?
– И потом, когда уже достаёт из печи, то кладёт сверху масла кусок, обязательно топлёного, – развернувшись к своим, продолжил крайний крепкий мужик разговоры о каше.
Остальные вмиг тоже загудели, вернувшись к рюмкам и обсуждениям домашней стряпни. До проблем иноземцев им и дела никакого не было. Никто не желал помогать, все остались на месте, что вконец вывело из себя цыганку. Она со стойки даже труп кролика за уши выхватила и забрала с собой наружу, дабы всех спровоцировать, но мужики и ухом не повели: зверем больше, зверем меньше – им было всё равно.
– Боги вас покарают за подобное безразличие к чужим проблемам! – притопнула Мари. – Творец всё видит! – пригрозила она, насупившись, пальцем.
– Вот к нему и обратитесь тогда, – с дальнего края гудящим голоском прокричал один из мужчин. – Раз всё видит, значит, знает, где ваша девчонка. Ха-ха-ха!
Под смех остальных компания путешественников с разочарованием на лицах покинула рюмочную. Шанти снаружи передала кролика Аргону в запасы продуктов, а для Берна достала из кармашка бордовую бутыль какой-то настойки: тоже прихватила втихаря, но пить прямо здесь и сейчас запретила.
– И что будем делать, сладкие? Как найти пропавшую в городе, где никто не хочет тебе помогать? – произнесла Мари, делая жалобно бровки домиком.
– Обычно гном исчезает с первой же встречной, а теперь Ассоль вдруг пропала! Как это так вообще? И куда могла деться… А при ней ведь перо, помните? Ценный артефакт, между прочим!
– Давайте я с Алей поговорю, сударыня к нам вполне благосклонна, – предложил Аргон.
– Нет у нас времени ждать, пока вы накувыркаетесь там, – фыркнула Шанти. – А если Ассоль в беде? Тут каждый миг дорог! Ни дать, ни взять!
– И что тогда? Нужно вызволять Вильгельма. Обернётся псом, обнюхает всё, – проговорил Берн.
– Идём, – направилась цыганка в направлении данжеона.
Путь был уже знаком. Сквозь снегопад прямо по улице на окраину и там немного левее к самому крайнему дому у сугробов и ельника позади. Ключник их снова впустил, а внутри ситуация толком не поменялась. Закованный анимаг и расхаживающий в раздумьях глава следопытов.
– Снова вы? Новые зацепки и доказательства раздобыли? – повернулся к ним Айнэ.
– Нет, за вами пришли, – строго заявила ему цыганка.
– За мной? – исказился в лице охотник.
– За ним?! – хором произнесли Берн и Мари, переглянувшись.
– Если его бездари не могут след взять, может, хоть у него получится? – оглядела Шанти главу охотников. – Он у них старший. А у нас подруга пропала.
– Мы бы хотели освободить Вилли! – подал голос Аргон.
– Исключено, – заявил ему грубо Айнэ.
– Тогда вы помогите, пока он здесь торчит. Мы беседовали с утра. Всем велели одеться и выйти на улицу, мы собрались… да не важно, все вернулись, а она испарилась! Внизу нет, в комнате нет, в усадьбе нет, здесь нет, в рюмочной, нигде нет! – объясняла цыганка.
– Понять не можем, куда она пойти могла. Может, к лекарю? – предположил Берн
– Лекарь в усадьбе при пане живёт, – пробурчал Айнэ.
– Ну, а где тогда? Не могла она вот так бросить всех. Тем более когда все на улицу выйти собирались, – развела Шанти руками.
– Не так уж долго мы куртки накидываем, чтобы заждаться, – добавила Мари.
– Душечка, кроме вас, помочь больше некому, – видя, что охотник не горит желанием браться за дело, снова, глядя ему в глаза, произнесла цыганка.
– Да какой он «душечка», ты его рожу видела?! – пробубнил под нос Бернхард.
– Любезный, вы хоть точно здесь следопыт? – позади охотника раздался голос Вильгельма.
– Да я волков выследил и положил больше, чем ты всяким зверьём оборачивался, салага, – рявкнул, развернувшись, на него Айнэ.
– Душечка, душечка! Поспокойнее, – на меховые плечи его кожаного наряда легла рука Шанти. – Сегодня у всех вокруг кавардак! Убийство, пожар, пропажа подруги, Вильгельм в темницу попал ни за что… Все мы на взводе!
– Это же не повод отказывать ближнему в помощи! – своим певучим, тоненьким и нежно-картавящим голоском взмолилась монахиня, сложив ручки перед собой.
– Ну, пожа-а-а-алуйста, – попытался сделать жалобное лицо Аргон, а потом покосился на Шанти. – Эй, кисонька, а мы точно должны девчонку-зелёнку выручать из беды? – уже тихо поинтересовался он у цыганки.
– Хватит паясничать! – хлопнула бочком своей обуви та цверга по сапогу.
– Гр-р… Идёмте, брыть! – схватил накидку с крючка вешалки Айнэ. – Вы ж не отцепитесь! Как летний репей, как банный лист к жо…
– Ругаться грешно! – задрал палец гном. – Вотан накажет.
– Да? – кривя губы, прорычал следопыт, шагая к выходу. – Пусть сперва сразится с Велесом. Знаете, как раньше люди воспринимали грозу здесь? Битву Велеса и Перуна. Земля против Неба. А дождь благословлял поля и огороды. Ну, чего встали? – оглянулся он, уже приоткрыв дверь на пороге.
Ждать себя компания не заставила. Аргон лишь помахал на прощанье Вильгельму, а тот злобно сощурился, видя в этом жесте какое-то издевательство. Сам-то он так и остался прикован к столу для допросов внутри данжеона. Даже полежать толком возможности не было, если прямо на боку вдоль лавки. Остальные же выдвинулись за главой следопытов.