Ключ экстрим: Герой по неволе

– Мать моя эльфийка! Рудик, это ты? –

Егерь с грустью произнёс:

– Парни, у орков возникли крупные неприятности… Это Ханна – …

ХАННА

Рудольф называл Ханну полным именем только на людях. Между собой звал просто Анной, Аней, когда выкидывала очередной фортель звал Нюркой, что изрядно её бесило, чем он и пользовался. А фортеля и прочие финты ушами она освоила с детства, пошла характером в отца, а красотой в свою эльфийку мать. Мать не могла в силу традиций лесного народа жить среди людей, и хоть вернулась в лес, всегда старалась помогать при малейшей возможности.Только Анне и егерю дозволялось находиться и охотится в бескрайних владениях эльфов. Хоть соблазнение эльфийки и давало сомнительную честь отцу Ани, ей самой, являющейся полукровкой, это сильно мешало. С детства насмешки над родословной, спорное в будущем наследование приграничного имения отца. Как результат–этот рыжий сгусток неуёмной энергии сдружился с егерем и они неделями пропадали в лесах, лишь изредка возвращаясь с добытым, и её рассказами о своих приключениях обожавшему и всё прощающему ей отцу. Её детство закончилось в 15, сосед барон положил глаз на их имение, а его тощий белобрысый отпрыск на Анну, как на будущую завидную наложницу. В итоге – с трудом отбитое от наймитов поместье, куча трупов, организованное Анной, серьёзное ранение отца, многолетнее преследование законниками и рассмотрение в имперских канцеляриях их спорного дела. Аня завела тогда отряд преследователей в сторожевой пограничный зачарованный чепыжник. Кусты с длинными тонкими как струна стеблями, безжалостно душили и резали конников, а Ханна, зажмурившись, закрывала остренькие уши ладошками, стараясь не слышать звуки бойни, этот мерзкий хруст костей, страшные крики латников и предсмертный хрип их захлёбывающихся кровью лошадей. Закончила она с бароном, когда тот ночью отошёл на привале отлить. Всё чтот тот услышал и почувствовал, так это не ясный шорох сзади и несильный удар по внутренней части бедра. Он даже не сразу понял что это такое, пока не увидел кровь на ладони. Та казалась чёрной в лунном свете. С каждым ударом сердца пульсирующая боль в бедре усиливалась, подкатывала дурнота и онемение. Последнее что он завалившись увидел, это неясная из-за кровопотери, вооружённая луком и кинжалом маленькая тень, прошептавшая, чтоб не дёргался и не сопротивлялся, потому что это конец. Ему и не хотелось, телом завладела аппатия, и он просто сдох… Следующие несколько лет были скитаниями по лесам и близлежащим деревням. А когда это надоело хуже горькой редьки, закупились с Рудольфом крытой добротной повозкой с нужным товаром, и отправились через горный перевал в степь, в приграничные с орками земли, в одну из крепостей стражей, где служила пара знакомых егерю по армейской молодости вояк…

В ПЛЕНУ

На ночь орки останавливали своих гигантских туров, что использовали как скот, для пропитания и в качестве тягловых животных, в том числе для наших клеток. Клетки с пленниками укрывали дырявым грязным пологом. Оставшись в одних поддоспешниках, без огня, мы бы не долго так протянули. Ночи были холодные и если кто заболеет, то до рудников везти уже не было смысла. Виктор вообще огорошил фразой, что давно бы ночью сбежали, ведь в клетке деревянные ведро с водой и черпаком. Потом объяснил, что намочив для прочности мешок Ханны и обмотав его вокруг толстых железных прутьев, можно их сместить, используя длинную прочную ручку черпака как ворот. Откуда он знал такие хитрости, мы уже не спрашивали. На наш общий вопрос, почему бы нам по-тихому не смыться, коротко ответил:

– Два варга…незнакомая территория – …

Пользуясь тем, что орки собирались у костра и больше не беспокоясь о шуме, горланили свои песни, напившись неизвестного пойла – бывший маг тихо наставлял нам:

– Важно найти тот приём Ключ, который лучше всего будет получаться, остальное не важно. На автоколебаниях вам пока рано настраиваться на что-то, сперва восстановитесь внутренне и физически. Ваше тело само будет вам подсказывать, как именно ему покачиваться в трансе, вперёд-назад, в стороны или по кругу. Просто слушайте свои ощущения, делайте как приятней, ищите "свой" ритм – …

Построенный Виктором урок был из трёх частей. Первая после самомассажа шеи сзади, состояла из поиска именно своего Ключевого приёма, затем переход на автоколебания, с последующими восстановлением и отдыхом. Этот так называемый "отдых" мне больше всего понравился, сидишь такой, как Будда, всё пофиг, лень даже двинуть пальцем, в голове пустота, а мысли если и пролетают, то делают это не задерживаясь. Полная нирвана…

Бывший маг немного расстроил, поведав, что в следующий раз такой эйфории уже не будет, и что так и должно быть. У Ханны с чего-то на покачиваниях потекли слёзы, Виктор сказал ей, чтоб не сдерживалась, что это нервный "отходняк", что нельзя избегать мыслей о проблемах, если они приходят в голову. Раз приходят, значит требуют своего решения, а покачивания делают внутреннюю работу над ними лёгкой, без эмоциональной привязки, зато потом придёт внутреннее обновление. У Ханны действительно, когда уселась и прикрыла глаза, через минуту личико приняло такое безмятежное и невинное выражение, что я не мог не залюбоваться девушкой. Эта "невинность" никак не вязалась с тем, что я о ней знал. На егеря на "отдыхе" накатила такая дремота, что, по его словам, хоть оплеуху себе делай, чтоб отпустило. Виктор объяснил, что у того явно был недостаток сна, и потому тело потребовало своё. Дал Рудольфу с полчаса дрёмы, из которой тот вернулся очень даже бодрячком, тот, заметно повеселев, потребовал продолжения урока. Вторую часть урока солдат начал со слов, что никто из нас не знает своих истинных пределов. Произнёс странную фразу, что собирается познакомить нас с самими собой заново. Сказал, что сила не только в мышцах, но и в голове, что надо сосредотачиваться на работе мышц, а не на грузе. С моей подачи, позже, назвали технику полного высвобождения силы тела – Силовым форсажом. Больше всех веселилась Ханна, раскидавшая в стороны, как щенков, меня и егеря. Виктор попросил её перед этим выставить левую ногу вперёд и развернуться телом максимально в левую же сторону, я удерживал девчонку за плечи со спины, не давая ей развернуться вправо. Удерживать, прижав к груди хрупкую полуэльфийку, было до смешного просто, и чего греха таить, приятно. Но это до тех пор, пока Виктор не попросил представить, что она как ось жернова, что по линии её груди вправо уходит огромный рычаг который, как оглоблю, тянет вокруг неё орочий тур. Аня пару другую раз качнувшись, и уйдя в транс "включилась", и с расширенными от удивления глазами буквально "смела" меня в сторону, а я кубарем покатился по полу, не ожидая от этой малявки такой мощи. По ощущениям, как будто пытался удержать в руках взбесившийся стальной рельс. Не помогла и "помощь" егеря удерживавшего её спереди, Аня лишь чуть хрустнув позвонками спины, неизменно разворачивалась, заставляя меня и матерящегося Рудольфа, терять равновесие и скользить подошвами по дубовому дощатому полу клетки..

Прошло уже полтора часа, а мы как заведённые постигали науку. Чуть уставшие, потные. Рудольф вволю наотжимавшийся со мной сидящим на спине, сказал, что и в бурной молодости на такое не был способен. Аню чуть потряхивало от ярости на пробе боевого транса. Та хищно оскалившись, накручивала свою нервную систему, пока наконец не "сдетонировала", умудрившись маленьким, обмотанным тряпкой кулачком выбить дно у здоровенной деревянной бадьи, что для орков была лишь ведром. К концу урока Виктора, динамика чуть спала, и к началу третьей части, каждый пробовал отключать болевые ощущения. Лёгкое утомление как фон, в этом лишь помогало. Щипая свою сильно онемевшую по моему желанию руку, невольно поймал себя на мысли, что даже будь она сломана, я смог бы продолжать бой другой, а не валяться в корчах. Виктор всё время отвечал на десятки возникающих вопросов. Рассказал что транс – это всего лишь форма внимания, возможность восстановления или загрузки поставленных задач. Этот транс может вообще никак не чувствоваться, но мы ничего не забудем, не сможем. Тело и мозг запомнит навсегда, что и продемонстрировал на нас же самих. На третьей части заставлял без всякого транса и ключей, самостоятельно запускать тот или иной отработанный навык и способность. И к нашему бескрайнему удивлению и восторгу, тело и мозг подчинились, как будто делали это всю жизнь. Это было как неизвестная доселе Магия. Идея с вызовом орков на бой, уже не казалась чистым безумием.

– На сегодня закончили – устало сказал Виктор.

– Осталось 4 часа, всем нужно хоть немного поспать. –

Забрезжила надежда на свободу, а в степи начинался рассвет…

ВЫЗОВ

Разбудили меня начавшее припекать утреннее солнце и Виктор трясущий за плечо.

– Вить, что случилось?

– Надо обсудить предстоящую заваруху. Времени мало. –

Егерь объяснил:

– После завтра у них совет племён и празднование солнцестояния, ночью гуляют, соревнуются в драке, развлекаются. После празднования и обряда призывания духа войны верховным шаманом Зогом. Орки призовут своих варгов с севера, вожди разъедутся и каждый будет собирать воинов в общую орду.

– И когда нападение? –

– До осени точно, числа не известны, но никогда не видел столько клановых бунчуков. Зря надеялись, что в этом году пронесёт. Имперские войска на границе держать постоянно не реально, такую ораву не прокормить. –

Виктор добавил:

– Утром с Рудиком бунчуков с полторы сотни насчитали. Вожди с охраной продолжают подтягиваться по дорогам к нашему каравану в стойбище шамана. Стражи такое не сдюжат, полягут все, в том числе всё людское Пограничье до зачарованной засеки эльфов. –

Ханна подала голос из угла клетки:

– Если останусь жива, попробую уболтать стрелков леса не отсиживаться, а гномы южных гор сами подтянутся. С орками не поторгуешь, и у них свой зуб на клыкастых. Северные рудники, куда нас тащат, когда-то были гномьими. Жаль Витя что всех твоей науке не обучишь. Деревенским с Пограничья твои умные словечки с магических академий, типа автоколеба-а-ания, состоя-я-яние и нервное напряжение, это как пустая абракадабра заезжего фокусника.

– Нюрка, ты бы язычок прикусила б, что ли – сказал егерь. Ханна, фыркнув добавила:

– Извини Вить, нервы. Это будет не небольшой набег… Это будет война – …

– Да, Ханна. И успеет ли прибыть имперский корпус к раздаче – это вопрос.

– Сержант – продолжил Виктор.

– Перед вызовом ты должен понимать, орки импульсивны, помешаны на кодексе чести и своих воинских традициях, на них держится всё их общество. Надо это использовать и разозлить, чтоб потеряли осторожность. Ты как-то рассказывал историю из своего мира про Давида и Голиафа. Нам нужно поступить так же. На каждый бой у тебя и меня менее минуты, иначе конец. Мне кажется, тебе стоит пойти первым. –

На мой немой вопрос в глазах, разъяснил:

– Если первым буду я, возможно начнёшь анализировать, сравнивать, и тогда тебя убьёт не орк, а твои сомнения. Боевой транс приходит, когда сам в него уходишь, а не ждёшь его наступления. Нам обоим лучше сразу сжечь за собой все мосты.

Слав, я давно за тобой наблюдаю, ты точно справишься. Большинство иномирцев, о которых когда-либо было известно здесь, сходили с ума, или кончали с собой, но не ты. –

Логика Виктора была безупречной. Вот только мороз с неё драл по коже. Дороги назад не было. А потом эта же мысль и полная безнадёга, меня же и успокоили. Вернулся мой идиотский фатализм, аж полегчало. Надо потом попросить орков соорудить могильную плиту с надписью – "Здесь лежит отмудоханный Славик, а он был оптимистом!"…

Уже во всю жарило солнце. Лагерь заметно оживился. Группки орков, усевшись вместе, что-то чинили по мелочи, изредка переговариваясь между собой, чистили песком оружие, их женщины возились с большими котлами у походных шатров. Принесли поесть и нам. На голодный желудок не повоюешь, потому перекусили холодным явно вчерашним мясом, и какой-то безвкусной лепёшкой из неизвестной грубой муки, запили водой. Их женщины, как правило, были молчаливы. Не видел ни одной ругающейся с товаркой. Егерь лихо подбоченившись, даже рискнул подмигнуть той, что принесла поесть. Орчанка лишь хохотнула, подивившись такой храбрости и поставив доску с мясом у прутьев клетки, удалилась. Ханна, с улыбкой наблюдая за заигрываниями Рудольфа, не громко буркнула:

– Старый дурак, а всё туда же – и принялась размачивать в воде жёсткий, как сухарь, кусок хлеба. Егерь обиделся и оправдывался тем, что орчанки очень даже ничего себе, у них совсем маленькие клычки, что не такие уж они высокие, всего на локоть выше него самого, а от вида сзади у него вообще яйца вот-вот лопнут. Наши негромкие разговоры ближе к полудню стихли, и в приступе своего фатализма, я встал и сказал Виктору что пора звать Шрама, так мы назвали своего орка-тюремщика. Я крикнул орку:

– Эй, ты, позови своего главного. Есть разговор. –

Орк выругавшись на своём и швырнув в клетку кусок обгорелого полена куда-то ушёл. Вернулся он с другим орком, в котором я с трудом узнал своего пленителя. Без грязно-зелёной краски орка разведчика, тот выглядел почти неузнаваемо. Одет был в частью плетённые из кожаных узких полос штаны, опоясан широким ремнём с большой круглой пряжкой, с которой свисал подвес из стальных сегментов защищающих пах. На руках красовались наручи с приклёпанным латунным изображением варга. Наряд завершали полностью закрывающая плечи лохматая безрукавка, на шее висело какое-то ожерелье с амулетами и подвесками из клыков неизвестных животных.

– Если позвал зря, то выпотрошу на месте – почти без акцента сказал орк.

– Я и он – указал я на Виктора – хотим вызвать двоих ваших орков на бой! –

Переглянувшись, те громко заржали. Отсмеявшись тот, что в безрукавке, спросил:

– Я работорговец, но таких безумцев ещё никогда не встречал. Вы, если победите, хотите свободу? –

– Да, но для всех нас в этой клетке. Старик и девчонка вам всё равно на рудниках не нужны. –

Орк подумал и добавил:

– Этих хотел отдать нашим женщинам на работы, но если победите, то заберёте с собой. Даю слово Урука. Так меня зовут.

– Так ты урук-хай Саурона, что ли? – обалдев, спросил я. Орк, нахмурившись ответил:

– Урук, на нашем Орку, означает искатель или следопыт по – вашему. Что такое хай и кто такой Сурон?

– Сам не знаю. А Саурон – это маг, создавший орков урук-хай, самых храбрых и могучих. Читал в одной книге. –

Урук как-то напрягся и не сводя с меня взгляда, закончил беседу: