Мысли вслух (14 марта 1910 г.)

В городе Пскове, в магазине некоего миллионера-купчины Плюшкина, приказчики высекли, по распоряжению хозяина, магазинного мальчика Яковлева.

И когда на них посыпались упреки за самоуправство, они указали, что действовали на основании Торгового устава.

Читатель, наверное, не имеет понятия о нашем Торговом уставе. Увы, действительно, согласно этому уставу, можно свободно высечь магазинного мальчика. Я думаю, что при некоторой наклонности к толкованию законов, можно высечь «но уставу» даже взрослого приказчика.

В самом деле, пункт 13 Отделения второго «Об исполнении договора и обязанностях приказчика» говорит:

«Приказчика, ведущего беспорядочную и развратную жизнь, дозволяется хозяину унимать домашнею строгостью». Вот и подумайте, до каких пределов по закону должна простираться эта «домашняя строгость»? Можно ли в силу этой «строгости» оттаскать приказчика за вихры? Можно ли его поколотить? Можно ли его высечь? Строго говоря – можно. Ибо под «домашней» строгостью надо понимать все те меры «обуздания», которые по закону и по обычаю допустимы в семейном быту. А закон и обычай предоставляют всякому отцу право телесного наказания его ребенка.

Мы думаем, что, следуя строго Торговому уставу, можно безответственно сечь даже взрослых приказчиков.

Ну, а о малолетних не может быть и сомнений. О них Торговый устав говорит откровенно, без всяких обиняков:

«Малолетние сидельцы за шалости наказываются розгами при хозяине или родителях в доме» (Отделение пятое, прим. к пункту 37).

Тут уже бесспорно, что Плюшкин высек мальчика «на законном основании». Можно возмущаться его дикостью, но юридически он вполне прав. Чего вы хотите от разжиревшего Разуваева, когда закон предоставляет ему полное право гулять розгой по спине малолетнего приказчика? Ему ли, воспитавшемуся на обожании розги, быть гуманнее самого закона?

Устав торговый составлялся в то «доброе» старое время, когда розга считалась более сильным и действительным воспитательным средством, чем букварь. Неудивительно, что он пропитан духом «обуздания» при помощи «домашних средств». Жизнь, конечно, далеко опередила понятия того времени, и отношения между торговцами и их приказчиками стали из патриархальных чисто денежными. Но устав сохранился во всей своей древней красоте. И теперь, когда какому-нибудь самодуру вздумается показать свою хозяйскую удаль на шкуре слабого маленького существа, он смело может прикрываться уставом.

Негодовать на такого субъекта, конечно, можно, но это пустое занятие. Гораздо полезнее и разумнее воздействовать на тех приказчиков его, которые берут на себя роль истязателей в угоду хозяину. Хозяйская власть, бесспорно, велика, но есть вещи, которые не оправдываются ни страхом перед хозяином, ни боязнью расчета, ни призраком голода.

Примечание для Винницы: Я не сторонник розог[1]

1

Явно ироническое «Примечание для Винницы» вызвано тем, что один из винницких читателей, лишенный чувства юмора, принял всерьез фельетонные «размышления» Мухомора-Воровского, надевшего на себя маску реакционера и обывателя.