Самый интересный матч
- -
- 100%
- +
Нелюбовь к большим нагрузкам приводит еще к одной очень опасной и совершенно непонятной для меня болезни наших футболистов. Я говорю о появившемся у некоторых команд удивительном равнодушии к розыгрышу такого замечательного и всегда горячо любимого мною соревнования, как Кубок Советского Союза. В сезоне 1962 года я прочел в газете о том, что команда кутаисского «Торпедо» выставила на кубковый матч с тбилисскими динамовцами дублирующий состав. Это ли не пример недостойного отношения к такому ответственному, интересному соревнованию! И что особенно страшно, подобную холодную расчетливость проявил молодой и, несомненно, способный коллектив. Ему бы за честь считать участие в борьбе за столь почетный трофей, предпринять все, чтобы достойно сразиться с грозным соперником. И вдруг он, по существу, сдается без боя.
Не могу я лично принять как сенсацию и выступление в Кубке 1961 года своей родной команды ЦСКА, уступившей право продолжать борьбу ленинградскому «Спартаку», а в сезоне 1962 года проигрыш киевского «Динамо». Конечно, в спорте вообще, а в играх на Кубок особенно, возможны случайности, срывы, поражения фаворитов от аутсайдеров. Но когда команда выходит на кубковый матч заведомо ослабленной, когда она ведет состязание нарочно вяло, безразлично – это уже явно становится заранее спланированным поражением, а не сенсацией. Такая холодная расчетливость мне непонятна, она чужда духу и смыслу нашего спорта. Неужели же прошла у нас пора отчаянной борьбы за высшее достижение в футболе – дубль? Нет, не прошла – я верю в это. Я верю, что творческое вдохновение, здоровый азарт, искренняя страсть будут по-прежнему главными и определяющими линиями поведения наших команд на зеленых полях.
Иногда на трибунах, особенно если события на поле разворачиваются неинтересно (а это, к сожалению, случается), зрители затевают старый, извечный спор на тему: когда играли лучше – раньше или теперь? Спор этот в основе своей бессмысленный. Ибо каждому не предвзято мыслящему человеку ясно, что, в общем, сегодня футбол значительно ушел вперед. Повысилась скорость ведения игры, выросло тактическое мышление… Да разве все перескажешь!
Но при всем этом, когда спорщики, отстаивающие старое, бросают свою последнюю карту, свой излюбленный козырь: «Ну хорошо, а где, покажи мне, браток, сегодня человек, который играл бы, как Бутусов, как Селин, как Дементьев?» – я неизменно задумываюсь.
В самом деле, где у нас люди, которых народная любовь поставила бы рядом с этими? Конечно, я далек от мысли считать этих знаменитых мастеров прошлого – далекого и недалекого – непревзойденными. Но их слава, их сила, их неувядаемая популярность заключены в ярко выраженной индивидуальности, в неподражаемой манере ведения игры, в непохожести ни на кого другого.
Именно наличия таких ярко выраженных талантов явно не хватает сегодня нашему футболу. Ибо спорт не может существовать без них, как не может существовать опера без солистов, балет без премьера, симфонический оркестр без первых скрипок. Но почему же их нет? Или, вернее, почему их так мало? Об этом я скажу подробнее дальше. Сейчас же отмечу, что наша общая задача – всех, кто любит футбол и связан с футболом, – всегда замечать среди тех, кто приходит в эту игру, яркие индивидуальности, помогать их росту, поддерживать в каждом юноше, в каждом молодом спортсмене развитие специфических черт, присущих ему.
Назвав великолепных футболистов прошлого, чьи имена неразрывно связаны с историей и взлетом любимой игры у нас, я задумался над тем, что лежит в основе их большой, заслуженной славы. Ответ на этот вопрос я бы сформулировал так: высокое и разнообразное мастерство, постоянная надежность игры.
Пожалуй, последние два качества особенно важны, и я бы хотел заострить внимание на них. Прежде всего – разнообразие, то есть обилие приемов и средств, применяемых тем или иным мастером в игровой обстановке. Оно всегда ставит перед защищающимся десятки сложных задач, десятки неразгаданных вопросов. «Как играть против Григория Федотова?» – каждый раз спрашивали себя самые лучшие защитники страны. Потому что они знали: знаменитый форвард никогда не похож в сегодняшнем матче на вчерашний. Не идет у него игра в пас – он проявит высокое искусство обводки; закрыли ему центровую зону – найдет новый тактический ход, сместится на край, уйдет за мячом в глубину… Чем острей, чаще сопротивление противника, тем сильней были воля и настойчивость Федотова. В борьбе за победу он обладал в одинаковой степени любовью к многоходовым комбинациям и мгновенному рывку, к пасу и финту, к штурму и длительной осаде… Вот почему почти никогда не уходил он с поля «сухим».
Разнообразие – одно из самых необходимых качеств большого мастера. Оно добывается только большим тренировочным трудом. Оно дается тяжело, но тот, кто владеет им, всегда может рассчитывать на успех. И наоборот, однообразие приемов, пусть самых изощренных, может ставить футболистов в трудное положение.
Приведу пример. Левый крайний нападающий тбилисского «Динамо» Михаил Месхи – одна из самых колоритных фигур в нашем футболе сегодня. Его искусство дриблинга вызывает искреннее восхищение. И чем лучше финты удаются левому краю в начале матча, тем все сильнее, все острее играет Михаил. Тогда стремительные проходы его, острые, как кинжал, передачи держат в постоянном напряжении и соперника, и весь стадион.
Но стоит защитнику соперников сыграть удачно, не поддаться на каскад финтов, воспрепятствовать высокой индивидуальной игре крайнего нападающего – и Месхи моментально скисает, прекращает борьбу, очень часто становится фактически сторонним наблюдателем происходящего на поле. Так, тактическое однообразие, ограниченность приемов ведения атаки снижают ударную силу этого бесспорно талантливого спортсмена.
Еще ценнее для спортсмена такое качество, как надежность игры, или игровое постоянство. Обладать им – значит играть всегда хорошо, всегда более или менее одинаково. Это качество великолепно проявляется в играх таких мастеров, как И. Нетто, В. Лобановский, В. Короленков, и некоторых других.
И все же спортсменов и команд в целом, показывающих стабильную игру, пока еще сравнительно мало. Очень часто игрок, мастерством которого мы вчера откровенно восхищались, сегодня действует вяло и беспомощно. Подобная скачкообразность – следствие непрочности технических и тактических навыков, недостаточной психологической выдержки, слабых волевых качеств.
Одной из главных и тяжелых бед нашего футбола остается слабая результативность многих нападающих, недостаточно хорошо, а иногда и откровенно плохо поставленный удар по воротам. Избавиться от этой болезни может позволить нам только труд – упорный, систематический, хорошо продуманный. Снайперами футбола не рождаются, они воспитываются на тренировках, в условиях, максимально приближенных к боевым.
Разговор о недостатках и слабостях, присущих нам, разговор, начатый в начале книги, ни в коем случае не может и не должен породить мысль, что автор все отрицает и, дескать, не видит тех огромных сдвигов, которые произошли за последнее время в нашем футболе, тех успехов, которые одержаны им. Нет, эти успехи я вижу, признаю и горжусь ими. Но я говорю больше о недостатках потому, что всем сердцем желаю, чтобы их не было, потому что меня вместе с миллионами советских болельщиков искренне волнуют дальнейшие судьбы нашего футбола.
Я говорю о недостатках, о путях их исправления потому, что непоколебимо верю: настанет день, когда советские мастера кожаного мяча докажут, что они являются сильнейшими в мире. Если это не произошло в Сант-Яго – это может произойти в Лондоне 1966 года или в какой-нибудь другой из столиц. Я верю, что наш футбол будет неизменно двигаться вперед, мужать и крепнуть из года в год, черпая свои силы в невиданной массовости, в прочных и славных традициях прошлого.
Прошлое… Вот и опять вернулся я к нему. В неумолчной суете будней, в волнениях и заботах сегодняшнего дня иногда думаешь: стоит ли, в самом деле, возвращаться назад, воскрешать угасшие страсти, повторять ход за ходом давно сыгранные матчи? И голос в глубине сердца отвечает: стоит! Пусть узнает молодежь о пройденном нами пути, о славе первых крупных побед и горечи первых поражений.
Прошлое… Оно не только приносит воспоминания. Оно помогает лучше видеть сегодняшний день и тверже шагать в будущее!
Мальчишки
Это глава о детстве. О детстве далеком, как сон.
Детство ушло, но оно никогда не изгладится из памяти – золотая, солнечная, яркая пора жизни!
Я родился в 1922 году в старинном русском городе Моршанске, но вскоре вся наша семья переехала в Сестрорецк, под Ленинградом. Здесь я и прожил со своей семьей до самой войны. Это один из живописнейших уголков нашей земли, с его знаменитыми дубками, посаженными еще Петром I, с огромным парком и тенистыми садами.
В команде мальчишек
Семья у нас была большая и дружная. Отец Михаил Андреевич – старый, потомственный рабочий. До 1917 года работал на знаменитом ныне Кировском заводе, в годы революции сражался за советскую власть в рядах боевой дружины Путиловского завода. Часто долгими зимними вечерами, помню, собирал он в кружок меня, брата Володю, сестренку Тоню и начинал свои волнующие, всегда увлекательные рассказы о героических октябрьских боях, о незабываемом штурме Зимнего, о бесстрашных революционерах, членах ленинской партии. Мы любили эти вечера, эти полные романтики, волновавшие и зажигавшие наши детские сердца рассказы. Вернувшись в Сестрорецк в 1922 году, отец стал работать инженером-инструментальщиком, а затем преподавателем школы ФЗУ при заводе имени Воскова. Он был очень хорошим специалистом, большим знатоком производства, человеком, беспредельно влюбленным в свое дело. Не было в Сестрорецке буквально ни одного человека, который бы не знал Михаила Боброва.
Эта известность во многом объяснялась спортивной биографией отца. Выполняя свои служебные обязанности, обучая молодых рабочих сложному искусству инструментальщиков, Михаил Андреевич на протяжении многих лет выступал в сборной завода по футболу и особенно хоккею. Хоккей он любил самозабвенно, был бессменным капитаном первой команды и, по общему признанию, одним из самых надежных и техничных игроков. Выступал он все время на месте правого защитника.
День официальных игр, а им почти всегда являлось воскресенье, становился для всей нашей семьи большим и радостным праздником. С утра мать аккуратно, точно священнодействуя, утюжила форму, а отец прилаживал клюшку, точил коньки, складывал хоккейное обмундирование. Потом всей семьей мы шли на стадион. Отец уходил в раздевалку, а мы выбирали себе места поудобнее на трибунах.
После матча, как правило, отец приглашал к себе в гости самых отличившихся во время матча спортсменов. Это было своеобразной традицией, и игроки команды очень дорожили ею. Мать готовила вкусный обед, пили чай с вареньем и пирогами, слушали патефон. Спиртного отец не признавал. После угощения отец с товарищами начинали разговор о прошедшей игре, еще и еще раз разбирали удачные комбинации и допущенные ошибки, спорили о будущем хоккея.
– Быстрее нужно играть, – как сейчас помню, часто повторял отец. – Скорость, она, брат, всегда в таком деле мать победы.
Каждый раз с наступлением зимы папа заливал во дворе нашего небольшого, уютного дворика семейный каток. Здесь по вечерам он катался вместе с нами, учил технике бега. В одном из углов катка устанавливались непременно хоккейные ворота. Хотя отец и был в команде защитником, но очень упорно, систематически изучал, отрабатывал нападающие удары. И не случайно, по-видимому, в играх он часто бывал автором забитых голов.
Первый раз я стал на коньки, когда мне было лет пять, а может быть, и того меньше. Как сейчас помню, это были очень старые, доставшиеся мне в наследство от старшего брата Володи «снегурочки». У него и у сестры Тони к тому времени уже были клепаные «гаги», а я еще три-четыре года прикреплял свои к валенкам при помощи шпагата и карандашей. Карандаши я доставал в ученических ранцах брата и сестры.
Научившись как следует бегать, я тут же «заболел» хоккеем. Мы играли по вечерам: два брата и сестра против отца. Сначала он нас побеждал легко, потом забрал себе для усиления Тоню. Сражения шли азартные, долгие. Только когда мать выйдет на крыльцо, прикрикнет: «Да будете вы сегодня спать укладываться?» – мы нехотя возвращались в комнаты, сбрасывали коньки и аккуратнейшим образом протирали их, складывали мячи и клюшки.
Кстати, о клюшках. Делали мы их с братом тогда сами. Выпиливали из фанеры крючки и скрепляли их мелкими гвоздиками. Потом эти крючки приклеивали к палкам и плотно обматывали сыромятным ремнем. Получались, правда, у каждого своеобразные, сделанные строго по индивидуальному вкусу, но, в общем, совсем как настоящие.
В 1935 году мы переехали из маленького деревянного домика в новый – четырехэтажный, кирпичный. Рядом с ним, всего метрах в двадцати, была чудесная травяная площадка, а за нею начиналось маленькое болотистое озеро, которое все мы почему-то называли «бочагой». Площадка служила нам прекрасным летним стадионом, а «бочага» – зимним. Помню, лед еще совсем некрепкий, трещит даже под нашим ребячьим весом, а мы уже носимся по озерку со своими самодельными клюшками.
Здесь каждый день возникали жаркие, принципиальные спортивные битвы. Играли, как правило, подъезд на подъезд, улица на улицу, двор на двор.
В этих «свободных», не связанных никакими официальностями играх как нельзя лучше крепли, развивались индивидуальные качества и наклонности каждого. Хорошо помню, уже с самых первых своих шагов в хоккее я почувствовал непреодолимую страсть к скорости, к обводке, к стремительным проходам. Когда они мне удавались, ребята говорили:
– Здорово, Севка!
В 1935 году Сестрорецк выставил свою команду на первенство Ленинградской области среди школьников. Началось первое в моей жизни официальное состязание. В команду города Сестрорецка я вошел, когда мне едва исполнилось двенадцать лет. На два года старше был мой брат Володя. Должен сказать, что он и в футбол, и в хоккей играл намного лучше меня. Он отличался точными ударами по воротам, комбинационным талантом. Он «выдавал» такие мячи, что не забивать их было просто невозможно. Я не сомневаюсь, что при удачно сложившихся обстоятельствах он стал бы яркой звездой в нашем спорте.
Помешала война. В 1942 году Володя окончил Ленинградское училище зенитной артиллерии и отправился на фронт. В одном из тяжелых боев с прорвавшимися танками противника, командуя огневым взводом, он получил тяжелое ранение, навсегда отрезавшее ему пути к спорту. Я пишу эти строки и думаю о том, сколько ярких, самобытных талантов погубила война, погубила, так и не дав им раскрыться…
Война. Я заговорил о ней, и сразу вспомнился один из самых любимых товарищей тех лет, тоже партнер по сборной Сестрорецка среди школьников, Федя Чистяков. О нем хочется обязательно рассказать подробнее.
Я уже писал, что в тридцатых годах наша семья въехала во вновь отстроенный четырехэтажный дом. В этом же доме поселилась семья Чистяковых. Тогда и началась моя дружба с Федей, которая с каждым годом становилась все крепче и крепче.
То, что наши отцы были потомственными пролетариями, то, что они долгие, долгие годы работали на одном заводе, наконец, то, что мы очень увлекались спортом, сближало нас. Летом и зимой мы были вместе – на футбольных и хоккейных полях, в школе и дома.
С Федей никогда не бывало скучно. Затеи его всегда были неожиданными, интересными. Даже то, что многие считали простым озорством, оказывалось закалкой воли и смелости.
Однажды летом, например, Федя потихоньку взял из дому корыто, в котором его мать обычно стирала белье, и отправился в плавание по «бочаге». Плыл он, стоя в корыте и отталкиваясь шестом. Мы, сестрорецкие мальчишки, стали соревноваться с ним, но ни у кого ничего не получалось. Плоскодонное, крайне неустойчивое «судно» немедленно переворачивалось, и мы оказывались под корытом в холодной воде. Федя же управлял им виртуозно, стоя как изваяние и делая всевозможные повороты и пируэты. Как-то он поплыл на корыте даже по Финскому заливу, страшно напугав свою мать.
Вообще, Федя чувствовал себя на воде не менее уверенно, чем на суше. Он прекрасно плавал, любил нырять с вышки и мог долго продержаться под водой.
В хоккее Федя выступал полевым игроком, а летом, на футбольном поле, защищал ворота. Скажу без прикрас, он был необыкновенно отважным вратарем, не боявшимся никаких мячей. Он стоял, что называется, насмерть и доставал такие мячи, которым могли бы позавидовать нынче многие игроки классных команд. Отлично играл он и в хоккей. Для меня несомненно, что если бы Федя продолжал заниматься спортом, из него вырос бы первоклассный, замечательный спортсмен.
Но и в его судьбу вмешалась война. Федя ушел на фронт. Он стал бойцом особого лыжного батальона и, по словам однополчан, всегда был примером отваги, выносливости, бодрости. 6 июня 1942 года бригада, в которую входил батальон, подверглась невиданно ожесточенным атакам фашистов, пытавшихся прорваться из демьянской группировки к Холмскому шоссе. Противник превосходил обороняющихся в пятнадцать–двадцать раз и был поддержан мощной артиллерией и авиацией. В этом бою Федя Чистяков уничтожил из пулемета, кстати сказать, собранного им лично из остатков старого оружия, более 120 гитлеровцев, помог своему батальону, несмотря ни на что, удержать обороняемые позиции. Он совершил подвиг, который ставит его в один ряд с самыми прославленными героями Великой Отечественной войны. Он дрался до последней капли крови и погиб на боевом посту.
Тяжело думать, что нет с нами сегодня верного друга, что он ушел из жизни так рано. До сих пор остра боль утраты. Но все мы – сестрорецкие, заводские – горды тем, что наш Федя сражался в самых первых рядах защитников Родины.
В сборной команде школьников города Сестрорецка по хоккею играл с нами человек, которого сотни тысяч любителей футбола видели не раз. Звали тогда этого человека Аликом, фамилия его – Белаковский. Алик был у нас вратарем, играл очень точно и красиво.
Всеволод Бобров
Прошли годы. Алик Белаковский закончил военно-медицинскую академию, стал офицером Советской армии, но свою давнишнюю любовь и привязанность к спорту не забыл. Эта привязанность и привела его в ряды футбольной команды мастеров ЦСКА, где он работает врачом вот уже пятнадцать лет. И если вы увидите теперь на стадионе за воротами армейской команды человека в белом халате, с ящичком-аптечкой в руках – знайте, что это наш, сестрорецкий, Алик Белаковский – человек, который является не только хорошим врачом, но и хорошим футболистом.
Вот какие ребята были в нашей команде в тот памятный год, когда мы начали свое первое официальное состязание на первенство Ленинградской области.
Сыграли мы неожиданно хорошо, вышли в финал. Финал игрался на стадионе имени В. И. Ленина – самом большом и красивом тогда в Ленинграде. Трудно даже передать словами, какую мы испытывали радость и гордость. А тут еще победа, первое место – и нам в качестве приза вручают настоящие клюшки. Мы просто не верили своему счастью. Приехал я домой, отец, только что вернувшийся со смены, спрашивает:
– Ну как, победили?
– Победили, отец, – ответили мы с братом хором. – А зрителей много было?
Мы замолчали. Зрителей было совсем немного: наша мама Лидия Дмитриевна, сестренка Тоня и еще несколько увязавшихся за ними мальчишек.
– Вот это жаль! – посетовал отец. – И почему у нас так безразлично к детскому спорту относятся? Взяли бы и провели этот матч перед началом крупного состязания. И ребят подбодрили бы, и взрослых бы заставили серьезней смотреть на них.
Бесконечно благодарен я своим родителям за то, что бережно поддерживали они в нас, своих детях, любовь к спорту, не отпугивали от него. Вообще, мама и папа очень заботились о нас. Правда, как и все родители, они иногда делали ошибки, пытаясь сотворить из нас то, к чему мы никоим образом не были приспособлены.
Маме, например, страшно хотелось сделать из нас музыкантов. Накопив необходимую сумму денег, семья приобрела пианино. И вот всех нас троих – Володю, Тоню и меня – представили приглашенному отцом педагогу.
Начались занятия. Для нас с Володей они были сущей пыткой. Во-первых, очень скоро мы поняли, что не обладаем достаточными способностями. А во‑вторых, что было ужаснее всего, стоило только начаться уроку, как во дворе, словно назло, раздавался звон мяча, завязывались жаркие схватки. Мы крепились десять–пятнадцать минут, а затем под разными предлогами покидали комнату и, конечно, уже не возвращались к месту нашей пытки. Мама сначала очень сердилась, но потом поняла, вероятно, что насильно музыке учить нельзя. «Искусствоведческий фронт» в нашей семье поредел. В «строю» осталась только Тоня. А нас с Володей звала, манила стихия спортивной борьбы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.