Тайна Зеленого змея

Ночь глухой стеной опустилась на выложенные известняком бульвары Наньчана, куда сливали помои горожане. Покрытые грязью и лишаем коты копались в них, отметая ошметки овощей в поисках рыбьих костей. Тощие облезлые собаки, страх улиц и бесприютных детей, протяжно выли на круглую и бледную, как фарфоровое блюдце, луну. Зажглись красные, цвета страсти и греха, огни борделей, под черепичными крышами принимающих женатых гостей.

Наньчан ничем не отличался от городов, в которых раньше бывала Жу Си. Та же красивая облицовка и мерзотное нутро.

Она сидит в своем пыльном от долгой дороги ханьфу1, холщовая сумка со скромными пожитками брошена в углу тесной душной комнатушки. Тощая высоченная служанка в зеленом жуцюне2 склонилась над ней, пристально вглядываясь в лицо. От огня единственной зажженной свечи в глазах пляшут цветные снежинки. Жу Си пригладила грязную у подола юбку, спрятав ноги в потрепанных туфлях. Ей не дали привести себя в порядок: подхватили под руки и потащили, как на допрос. Жу Си даже попыталась заглянуть, что там в шкафу за спиной у экономки – нет ли там игл, ножей, раскаленных щипцов?

– Ты раньше работала у господина Гу из Чжэцзяна. – уточнила экономка. Лицо у нее было, как у Будды. Не одухотворенное, а квадратное, с большими щеками, огромными ушами с оттянутыми мочками и мутным взглядом. Совсем как на неумелых статуях в храмах.

– И у господина Чжао из Хэйлуна, и семьи Дань из Аньхой, и…

– Достаточно.

Жу Си покорно замолчала. Ее послужной список был внушителен, ей и самой надоело бы перечислять, реши экономка заслушать его полностью. Длиннющая служанка с крысиной мордочкой склоняется и нашептывает что-то в громадное ухо, оно внимает.

– Почему решили служить нашему господину? – вопрошает голова Будды.

– Слышала, здесь платят хорошо.

– Господин платит за молчание.

– Я не из болтливых.

Дворец Цзянья принадлежал господину Лю Шэ, Зеленому змею. Он слыл затворником с кучей скелетов в шкафу, а его родовое имение закрытостью могло посоревноваться с Запретным городом3. Как водится, чем меньше о тебе знают, тем больше додумывают сами. Жу Си по пути ко Дворцу погрела уши у торговых лавок, где торгаши от скуки обменивались сплетнями. Говорили, что Зеленый змей хорош в изготовлении ядов, как и все в роду Лю. Говорили, что он отравил императора, и нынче на троне восседает его марионетка, оборотень, с помощью болотно-зеленых зелий принявший облик прежнего владыки. Говорили, что под подолом роскошного мшистого ханьфу Змей прячет настоящий хвост. Говорили, что кожа его покрылась чешуей. Что он убил собственную жену, или же, обезумевшую, держит взаперти в дальнем дворе. И что сын его внешне не человек, а рептилия.

– И не из любопытных. – добавила Жу Си.

Крысомордая вновь наклонилась к Будде, но экономка отстранилась, равнодушно бросив:

– Ты принята. Мо-Мо покажет тебе спальню.

Мо-Мо недовольно повела тонким крысиным носиком и направилась к резным створчатым дверям, не обронив ни слова. Жу Си поклонилась экономке, подхватила сумку и направилась за служанкой.

Зеленый змей – богатейший человек в Наньчане, и Дворец Цзянья должен соответствовать его статусу. Жу Си следовала за Мо-Мо и пыталась осмотреться, но служанка шла быстро, и зажжены были не все фонари, так что двор тонул во мраке. Жу Си удавалось лишь выхватить отдельные фрагменты: изогнутые вверх крыши с острыми, как клыки, концами, черная черепица, высокие колонны и карнизы с причудливыми узорами.

В пристройке для прислуги свет горел ярко. Служанки ложились поздно и вставали рано. Жу Си осмотрела комнату, в которой ей предстояло жить, она надеялась, дольше, чем у прежних хозяев. В одной комнате теснились с десяток кроватей и один на всех шкаф. Жу Си зажмурилась от удовольствия. Собственная кровать – это не солома и не голый пол. Роскошь.

Жу Си была непритязательна. Она родилась в нищей семье, с обычной внешностью, вышла замуж за соседского юношу, похоронила его, слегшего от хвори, и так и не родила ребенка. Ей полагалось хранить верность мужу до самой смерти и зарабатывать на жизнь. Пределом всех мечтаний Жу Си была хорошая работа, где сытно кормят и хорошо платят, и хозяин, который не слишком часто бьет. И пусть у Зеленого змея хоть рога, хоть хвост и чешуя, хоть ребенок-ящерица… пока он платит и дает ей собственную кровать под крышей, Жу Си довольна.

– Давай сюда. – первое, что сказала Мо-Мо.

Жу Си заглянула в соседнюю комнату, огороженную от спальни шторой. То была пустая комнатка с деревянной бадьей в центре и ведрами у стен.

– Горячей воды уже нет, но и эта не слишком холодная. – Мо-Мо кивнула на наполненную бадью.

Жу Си торопливо разделась. Мо-Мо помогла ей соскрести приевшуюся к коже грязь и смыть дорожную пыль. Жу Си легла в новую постель, и ей снился зеленый дракон в человеческих одеждах с глазами-жемчужинами и рогами, в хвосте у которого плясал мальчик-ящер.

***

Дворец Цзянья зеленый, как бамбуковая роща, и угловатый, весь в острых концах, напоминающих клыки, рогатый на коньках крыш. Пахнущий деревом в крытых галереях, пресными водорослями на кухне, влажностью в саду и травами в павильонах. Тонущий в дымке, тумане целебных благовоний, которые жжет в курильницах в форме цветков лотоса Зеленый змей. Замирающий на рассвете, тихий к полудню и готовый к броску на закате. Ночью – не спящий, прикрывший глаза для вида, но готовый к атаке хищника крупнее. Дворец Цзянья – это его хозяин.

На кухне служанки полные, с большими руками и смуглыми лицами. Прачки – худые, с мозолистыми ладонями. Те, что убирают комнаты – самые симпатичные, аккуратно одетые и красиво причесанные, с румянцем на щеках. Те, что приносят блюда хозяину, подают чай и стоят за его спиной, готовые к указаниям, бледные и безликие. Но все они – с затуманенным взглядом, молчаливые и незаметные, подобно призракам. Появляются подле Зеленого змея, когда нужны, и бесследно исчезают, когда надобность отпадает. Или ждут, безмолвные, как тени. Они мало говорят в течение дня, смыкают рты в присутствии Зеленого змея и почти не болтают перед сном. Если и слышна беседа – никогда она не касается хозяина Лю Шэ.

У прежних хозяев служанки то и делали, что трещали без умолку. Многие знатные господа не любят болтовню прислуги, но, стоило хозяевам отлучиться, как служанки пускались в разговоры, стремясь выговорить все, что умалчивали в господском присутствии. Во Дворце Цзянья никто не трогал Жу Си, не пытался подружиться и не подбрасывал мышиный помет в туфли. Ее приняли молча, будто она всегда здесь и была, занимала ту же кровать и натирала полы в той же галерее. Жу Си поражалась умелой дрессировке, перед сном размышляя, как Зеленый змей добился такой дисциплины: ударами бамбуковой палки по пяткам или чем страшнее?

Весна сменилась летом, влажным и холодным. Ливни затапливали выложенные камнем дорожки садов, вода ручьями стекала по загнутым концам крыш, спасающим деревянные своды Дворца от влаги.

Жу Си увидела хозяина лишь однажды. Она чихала, в горле саднило, руки вяло елозили тряпкой по полу. Шумел, разбиваясь о черепицу, дождь. Жу Си не сразу увидела высокую фигуру в зеленых одеждах под зонтом из промасленной бумаги. Лю Шэ просто стоял, рассматривая невысокую молодую сосну с тонким искривленным стволом. Жу Си застыла, рассматривая его. Она удивилась, не увидев ни рогов, ни хвоста, ни чешуи. И тут же одернула себя: она, может, и неграмотна, но не так глупа, чтобы верить в глупые россказни.

Стоило моргнуть, и наваждение исчезло. Сад пустовал, Зеленого змея в нем будто и не было. На следующий день Жу Си увидела мальчишку, копающегося в земле. Присмотревшись, она заметила, что ребенок играет с вылезшими на воздух дождевыми червями.

***

Насморк, рвущий горло кашель и жар в теле прошли, стоило окунуться в горьковатую дымку благовоний. Она заполнила весь павильон, Жу Си это напомнило заведения для аристократов Чжэцзяна, где плотной дымовой завесой кружил выдыхаемый опиум. Она работала там подавальщицей, и к концу дня голова шла кругом, а ночью преследовали странные бессвязные видения.

Зеленый змей сидел в объятиях целебного тумана. От него тоже мутилось в глазах и путались мысли. Жу Си видела искаженный миражом образ. Тонкое бледное запястье, выглядывающее из широкого рукава, когда Зеленый змей окунал кисть в тушь и выводил ровные линии иероглифов на бумаге. Высокий напряженный лоб. Сосредоточенный взгляд. Устало опущенные плечи. Казалось, ему до смерти надоело все на свете.

На его стол клали отчеты о делах Дворца, бесконечные ряды чисел, письма от родовитых кланов, сообщения о чьей-то кончине или прибавлении в семействе. Приглашения на свадьбы, похороны. Жу Си не могла прочитать, что пишет Зеленый змей. Но лицо его не меняло пустого, равнодушного выражения: и смерть и рождение он принимал одинаково.

Той ночью Жу Си слышит вопль из дальнего двора, и кровь в ее жилах застывает. Человек не может так кричать. Так отчаянно и безумно воет зверь со вспоротым брюхом, прежде чем испустить дух. Или человек, низведенный до животного состояния.

Жу Си приподнимается на локтях. Служанки спят, не притворяются, а действительно спят, и Жу Си передергивает от осознания, что прислуга во Дворце к этим крикам привыкла. Сама она лежит под одеялом с головой, задыхаясь и дрожа, вжимаясь ухом в подушку, чтобы заглушить звуки чужих страданий. Когда алые всполохи рассвета прорезают тьму, Жу Си покидает постель и с трудом натягивает ханьфу – тело мокрое от холодного пота.

Утром она видит служанку с синюшно-фиолетовым лицом в кровоподтеках. Губа разбита, под искривленным носом запеклась кровь. Ее видит и Зеленый змей. Молча он протягивает девушке золотой слиток, и та принимает его с поклоном. Руки у нее в глубоких кровавых бороздах от ногтей, как и у Змея. Жу Си впервые видит, чтобы слугам давали столько золота.

Господин платит за молчание.

Ночью ей снится Зеленый змей, отрезающий языки слугам и пришивающий на их место золотые.

***

– Я не видел тебя здесь раньше. – мальчишка, сын господина Лю Шэ, пригибается, чтобы заглянуть Жу Си в лицо.

Она бросает тряпку в ведро и встает на ноги.

– Я новенькая. – смиренно говорит Жу Си, хоть и живет под крышей Дворца Цзянья уже больше трех месяцев. С господскими детьми лучше не спорить, а еще лучше – избегать, это Жу Си извлекла из своего богатого опыта. Избавьте Небеса как от гнева господ, так и от их милости.

– Меня зовут Юю. Ты тоже не будешь со мной играть?

– А с вами никто не играет?

– Раньше мама всегда играла. Но теперь она не может.

Жу Си вспоминает душераздирающие вопли из дальнего двора, и по спине пробегает холодок.

– Ваша мать живет в дальнем дворе?

Мысленно Жу Си влепила себе несколько пощечин. Не ее это дело.

Но правда в том, что из других поместий, где она служила, ее выбрасывали не за халтурную работу. Правда в том, что она соврала, когда говорила, что не из любопытных.

– Нет, в дальнем дворе никто не живет, туда нельзя ходить. – отвечает Юю, хлопая длинными ресницами. Глаза – черные пруды, а рот – маленький, птичий. Так похож на Лю Шэ, но ни рогов, ни чешуи, ни хвоста.

Жу Си кольнула жалость к ребенку, растущему взаперти в окружении молчащих двигающихся статуй, отворачивающихся от него всякий раз, как он маленькими ручонками дернет подол в отчаянной просьбе обратить внимание. А его отец, похоже, жесток в постели. Иначе зачем ему платить избитой служанке, чтоб не сболтнула лишнего. И если изощряется так над женщинами, вряд ли милосерден к собственному сыну.

– Только недолго, мне еще коридоры и лестницы здесь мыть. – согласилась Жу Си.

Они запустили воздушного змея, тошнотворно-желтого, такого яркого, что на него смотреть больно. Змей раскинул крылья, покачался на волнах, а после спикировал в куст магнолий. Жу Си полезла доставать и переломала ветки. Юю завыл, слезы крупными каплями падали на дрожащий подбородок.

– Ма… ма… мамины любимые цветы! – разобрала Жу Си через невнятное бормотания и швырканье мокрым носом.

Жу Си пугливо озиралась, боясь, что кто-нибудь застанет ее в саду с ревущим господским сыном. Тогда палками по пяткам – самое мягкое, что ее ждет, учитывая наклонности хозяина Дворца.

– Она не будет ругать тебя слишком сильно. – уговаривала ребенка Жу Си, про себя добавляя: просто сломает бамбук о мой хребет, а тебе погрозит пальцем.

От ее слов Юю совсем скис. Надувшись, он заплакал уже беззвучно, заливая лицо соленой влагой. Жу Си не выдержала:

– Хорошо. Идем к твоей маме, скажем, что это я виновата.

Юю просунул свою ручонку в ладонь Жу Си и повел ее к восточному двору.

Там было молчаливо и пусто. В галереях гуляла тишина. Стрекозы танцевали над лотосовым прудом. Мерно покачивались понурые ветки плакучего кипариса.

Юю показал Жу Си просторные покои. На полу лежали причудливые тени, в воздухе витал запах запустения. Ни шлейфа духов, ни перезвона колокольчиков – ничто не выдавало жизни в простойной спальне с высоким потолком.

– Вот она. – Юю указал на нефритовый сосуд на сандаловом столе. – Моя мама.

Жу Си некоторое время тупо смотрела на вытянутый сосуд с широким горлом, накрытым крышечкой. Она ждала, когда жемчужную занавесь отодвинет изящная кисть, и из соседней комнаты покажется благородная госпожа. Но время шло, и с ней безмолвно говорил только пепел в роскошном вместилище.

Ночью, прежде чем лечь в постель, Жу Си краем уха услышала, как Мо-Мо произнесла:

– Этот Дворец – один большой склеп.

***

Свет фонаря плавит ночную тьму, как свиной жир. Пронзительно скрепят петли ворот в дальний двор. Внутри Дворца почти нет стражи, и тяжелые дубовые двери одиноки.

Жу Си опустила фонарь на землю, взялась за тяжелое металлическое кольцо и потянула на себя. Дверь поддалась. Жу Си подняла фонарь и проскользнула внутрь. Свет упал на унылые серые стены, угрюмые павильоны и выложенные камнем дорожки. С листьев склонившегося над прудом кипариса на ровную гладь падают слезы.

Жу Си вошла в южный павильон, где обычно располагались спальные комнаты, прокралась мимо наглухо запертых дверных створок. Сердце набрало бешеный ритм, чтобы внезапно замереть, когда ухо уловило тяжелое, хриплое дыхание. Жу Си прислонилась щекой к тонкой бумаге, прислушалась. Человек за перегородкой был нездоров, воздух вырывался из легких с мучительным мычанием.

Рука потянулась к створке, но в последний миг пальцы дрогнули. Любопытство дорогого ей стоит, а на этот раз заплатить, возможно, придется жизнью. Жу Си набрала воздуха в грудь и взялась пальцами за холодное дерево. Если не узнает сейчас, не сможет спать уже никогда.

Дверь отъехала в сторону тяжело, но беззвучно. Жу Си спрятала за спиной фонарь, чтобы не потревожить человека, лежащего на кровати. Она видела человеческие очертания, закутанные во мрак, как одеяло.

Человеческое существо почуяло присутствие постороннего. Пошевелилось, принюхиваясь.

А потом с диким воплем бросилось на Жу Си.

Безумные, налитые кровью глаза. Бледная кожа с прожилками вен. Раззявленный в крике рот с кровавыми деснами. Это все, что Жу Си успела увидеть, когда в защитном жесте выставила перед собой фонарь, прежде чем ее повалили на пол.

От удара затылком о пол в глазах потемнело. Но сознание мгновенно вернулось к Жу Си, когда зубы сомкнулись на ее руке. Сквозь собственный крик она не сразу услышала суету ожившего павильона. В фонарях в коридоре зажегся свет. Несколько пар рук оттащили существо от Жу Си, другие поставили ее на ноги.

– Зови хозяина, живо! – крикнул кто-то.

Жу Си инстинктивно подчинилась и вылетела из спальни. Оглянувшись, она увидела служанок в нижних халатах, укладывающих беснующуюся женщину на кровать.

Жу Си вылетела из дальнего двора. Она запоздало вспомнила, что оставила фонарь там, но ужас, разгоняющий кровь, протолкнул ее через мрак коридоров и галерей. Баюкая истекающую кровью руку, она замерла у покоев Зеленого змея.

Тело сковало. Разбудить хозяина посреди ночи она не решалась.

Дверь отъехала в сторону, и Жу Си столкнулась с Лю Шэ. Спящий чутко, он проснулся, едва заслышав тревожный перестук шагов. Несобранные волосы лежат на плечах, поверх нижнего халата – одна тяжелая зеленая мантия.

Без слов он обошел Жу Си и стремительным шагом направился к дальнему двору. Она шла за ним след в след, как привязанная.

В дальнем дворе на ступенях павильона рыдала служанка. Из разбитого носа лилась кровь, пачкая белый нижний халат. Зеленый змей остановился перед ней на мгновение, вытащил из уха золотую серьгу и положил на ступень рядом с девушкой.

Женщина металась на кровати, кричала, рвала волосы на себе и девушках, пытающихся ее уложить. Отросшие ногти впивались в держащие ее руки, оставляя глубокие кровоточащие царапины.

Зеленый змей ласково, но твердо придержал ее за плечи, прижал к койке и влил в раскрытый в вопле рот жидкость из бутылька, спрятанного за поясом.

Женщина какое-то время еще кричала, цеплялась за плечи Лю Шэ, как утопающий. А после тяжелые веки упали, тело обмякло. Лю Шэ заботливо накрыл ее одеялом и смахнул с изможденного лица спутанные пряди.

– Подай гребень, раз ты здесь.

Жу Си вздрогнула, не сразу поняв, что обращаются к ней. Огляделась. Служанки уже разошлись, только она стояла посреди комнаты, как дура. С горящим лицом она подобрала с тумбы гребень и протянула его здоровой рукой.

Лю Шэ заметил окровавленную ткань.

– Закати рукав. – приказал он, забирая гребень из дрожащих пальцев.

Кровь уже пропитала ткань, и рукав прилип к ране. В глазах стояли слезы, когда Жу Си покорно отдирала материю. Лю Шэ равнодушно оглядел след от глубоко вонзившихся зубов.

– Возьми в тумбе мазь.

В первом же выдвинутом ящике оказалась небольшая баночка. Даже с закупоренной крышкой она источала горьковато-травяной аромат.

Раненая рука пульсировала. Жу Си держала баночку в руке и разглядывала белое, как траурные одежды, лицо женщины, болезненное и иссохшее, с глубокими черными тенями под глазами и тонким бескровным ртом. Лю Шэ осторожно пропускал черные пряди меж зубчиков гребня.

– Намажь. – раздраженно бросил он, заметив, что Жу Си не шевелится.

Та, сбросив оцепенение, поспешно отвинтила крышку.

Лю Шэ наблюдал за ней краем глаза, Жу Си ощущала его тяжелый, испытующий взгляд.

– Новенькая? – спросил он.

Больше трех месяцев здесь.

– Да, новенькая. Это ваша жена?

Жу Си мысленно открутила себе голову. Должно быть, у нее совсем пустая голова, или жить надоело, если задает такие вопросы.

Она не могла ожидать ответ:

– Мать. Уже много лет такая. У меня не хватает сил…

Он не договорил. Жу Си замерла, рука на весу, пальцы в баночке с мазью. Ждала продолжения, но его не последовало.

У меня не хватает сил вылечить ее.

У меня не хватает сил добить ее.

Зеленый змей не из тех, кто любит и умеет говорить о чувствах. Но он молчал так тяжело и печально, что Жу Си поняла и без слов.

– С тех пор, как умерла Гуаньфэй…

– Я не знаю, что делать с Юю…

– Не умею с детьми…

– Это моя вина…

И еще десяток случайных, малосвязанных фраз, брошенных в пустоту. Жу Си понимала.

Утром Зеленый змей, натолкнувшись на нее в одной из галерей, молча снял с руки перстень и протянул Жу Си. Перстень был золотой, тяжелый, с огромным зеленым камнем, сверкающим обещанием богатства и сытости. Жу Си даже предположить не осмелилась, сколько он стоит.

В горле встал ком.

– Я никому ничего не скажу. – заверила она, смело вкладывая перстень обратно в холодную бледную ладонь. – Считайте, что ничего мне не говорили.

***

Павильон тонет в дымке трав, жар курильниц покалывает кожу. Жу Си стоит за спиной Зеленого змея, готовая подлить чай, подать чистые листы, стереть с гладкой поверхности стола тушь, если капля сорвется с кончика кисти.

Он берет письмо, пробегает по нему глазами, откладывает. На чистом листе выводит ответ. И так письмо за письмом. Бумага за бумагой. Юю сидит рядом, за низким столиком. Ему положили бумагу и тушь, и он делает вид, что тоже решает важные дела, выводя закорючки.

Зеленый змей скучающим жестом вскрывает очередное письмо и вдруг застывает.

– Скажи Лао-по, пусть собирает мой дорожный сундук. И пусть велит Лао-мэну готовить коней. – говорит он спустя некоторое время.

Жу Си не видит его лица, но чувствует перемену. В голосе звучит непривычное тепло, едва ощутимое, как в первые дни весны после долгой зимы.

Юю поднимает голову. Руки вымазаны в туши, черные разводы на лбу и щеках.

– Мы куда-то едем? – спрашивает он.

Лю Шэ протягивает к нему руку, и сын послушно приближается, подставляет голову под сухую ладонь.

– На встречу со старыми друзьями.

***

Перед отъездом Жу Си заходит на рынок спустить месячное довольствие на теплую одежду. Путь предстоял на север, в провинцию Шаньси, где круглый год лежит снег и дует ледяной ветер с ледяных вершин гор.

У торговых лавок по платью в ней признают служанку из Дворца Цзянья и расспрашивают о Зеленом змее. Правда ли, что он убил свою жену? Правда ли, что он не человек вовсе, а рептилия, и сын у него хвостатый и рогатый?

Жу Си отмахивается. Ей нечего сказать сплетникам и болтунам.

Единственная тайна Дворца Цзянья – разбитое сердце его хозяина.

1

Традиционный китайский наряд

2

Короткая курточка с длинной юбкой

3

Находиться в нем могли только императорская семья и прислуга, для остальных дворцовый комплекс был закрыт