Клятвы, что мы даем

Ana Woods

Rosefield Academy of Arts – The Promises We Make

Copyright © 2024 Piper Verlag GmbH, München

© Анегова Г., перевод на русский язык, 2025

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

АНА ВУДС начала писать в раннем возрасте и очаровала своими рассказами одноклассников. Она не садится за клавиатуру без огромной чашки кофе и приглушенной музыки из диснеевских мультфильмов. Ей нравится выбирать местом действия англоязычные страны, поскольку у нее самой есть американские корни.

Вы будете визжать! Троп «послушная девочка и плохой парень» в элитной академии искусств, который запустит целый фейерверк из ваших эмоций и чувств. Комфортно, красиво, забавно, нежно, ну и, конечно же, очень горячо!

Посвящается Ивонн

Спасибо, что поддерживаешь меня с самой первой книги

и зацениваешь моих книжных мальчиков

задолго до того, как это делают другие.

Hinder – Better than me

Placebo – Every you every me

3 doors down – Here without you

Aerosmith – I don’t want to miss a thing

Death Cab for Cutie – I will follow you into the dark

Forest Blakk – If you love her

Edwin McCain – I’ll be

Alexander Stewart – Knowing you exist

Switchfoot – Learning to breathe

Sam Smith – Make it to me

Rend Collective – My lighthouse

Muse – Neutron star collison (Love is forever)

Florence + the Machine – Never let me go

The Rasmus, Anette Olzon – October & April

Rival, Kadmium, Harley Bird – Seasons

Trading Yesterday – She is the sunlight

The Mitch Hansen Band – Stay with me

Bon Jovi, LeAnn Rimes – Till we ain’t strangers anymore

1

Шарлотта

«Творчество – самый важный ресурс человечества, потому что без него не было бы прогресса».

Это одно из изречений, висевших на стене в доме дяди Руперта. Прямо с порога картины в рамах буквально сражали наповал. Дядя всегда говорил, что таким образом хочет мотивировать и вдохновить своих гостей. Наглядно продемонстрировать им то, что действительно важно в жизни.

Год спустя, когда они с тетей Элоди снова украсили стену – теперь цитатами Коко Шанель к ее 125-летию, я пропала. Читала каждую фразу по сто раз. Впитывала каждое слово.

Ее утонченная и в то же время провокационная манера очаровала меня сразу же.

После многих лет творческого бесчинства, за которые я перепробовала кучу разных вещей – от пюсел до изготовления украшений и вязания крючком, – мое сердце, наконец, покорила мода. Все началось с того, что я разрисовала свою одежду, украсила матерчатую сумку любимыми цитатами и вдела в ботинки разноцветные шнурки. А с тех пор, как я впервые сама что-то сшила, меня было уже не остановить. Долгое время я сомневалась, что из этого увлечения что-то выйдет, но именно дядя Руперт убедил меня, что с моим талантом я добьюсь большого успеха. Его слова привели меня сюда, в Роузфилдскую академию искусств.

Я слушала мистера Слэйтера как завороженная. В этом семестре он был моим любимым преподавателем, вел углубленный курс дизайна.

Его семинары – одни из самых сложных. Слэйтер редко терпел ошибки, но эта строгость позволяла выявлять в каждом из нас лучшее.

Когда мы записывались на курсы, я чуть не опоздала. На втором году обучения нас обязали выбрать один из трех углубленных модулей. Поскольку девиз Роузфилдской академии искусств звучал «Кто рано встает, тому Бог подает», если ты хотел получить желаемый курс, то действовать нужно было быстро. Два года назад я уже ознакомилась с различными модулями в сфере дизайна одежды, так что знала, что этот курс станет моим, что я получу место любой ценой.

Но в день распределения меня постигла неудача. Сначала замок на двери ванной заклинило, и у меня не получалось выбраться. Из-за клаустрофобии я впала в панику, сердце едва не выпрыгнуло из груди, а на глазах чуть не выступили слезы. Только благодаря поддержке Милы и Хейзел, соседок по квартире, мне удалось справиться с подступающей панической атакой. Пока Мила со мной разговаривала, Хейзел побежала к коменданту Роуэну, и он в итоге открыл замок и освободил меня. У меня еще несколько минут дрожали ноги, и я не могла пойти на регистрацию.

Однако нужное помещение оказалось закрыто из-за прорыва трубы, поэтому запись на курс временно перенесли в один из лекториев на другом конце здания. Мне пришлось бежать, чтобы не опоздать. Но, будто этих недоразумений было недостаточно, я еще и оказалась двадцать первой в списке, а в Роузфилде двадцать студентов на курс – это предел, потому что только так каждый способен реализовать свой потенциал в полной мере.

Черная полоса закончилась, когда освободилось место Делайлы, и я заняла его. На втором году обучения она провалила экзамен, поэтому ее не взяли на углубленный курс. Так я все же получила свое.

– У меня есть для вас особенный сюрприз, – объявил мистер Слэйтер незадолго до окончания занятия. – Напоминаю: один из вас получит возможность пройти стажировку и продемонстрировать свою коллекцию для дипломной работы на показе мод.

Вот почему мне непременно хотелось попасть на этот курс. Я много лет усердно работала, чтобы однажды поделиться своей коллекцией одежды со всем миром. Стажировка значительно приблизила бы меня к мечте. Я должна была стать лучшей на курсе, чтобы заполучить это место.

Мистер Слэйтер с улыбкой оглядел нас серо-голубыми глазами, блестящими, как сталь.

– В этом году мы устроили все немного иначе. Обычно вы сразу узнаете, у кого будете проходить стажировку. Однако мы придумали кое-что особенное: в Роузфилд приедет всемирно известный дизайнер, который лично с вами поработает, даст советы и рекомендации, а также первую оценку вашим коллециям.

С каждым словом, произнесенным мистером Слэйтером, мне становилось все сложнее усидеть на месте. Моя соседка, Алана, осклабившись смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Она была взволнована не меньше. Всемирно известный дизайнер будет здесь! Вот это новости!

– И когда он приедет? – спросил Джессайа, сидевший в другом конце аудитории. Он не особо придерживался правила поднятой руки. Вместо этого Джессайа предпочитал просто выкрикивать с места.

Однако на этот раз мистер Слэйтер не стал делать ему замечание.

– В течение семестра. Я пока не озвучиваю точную дату. Будьте готовы продемонстрировать свои наброски в любой момент.

По мастерской прошел шепот. Это означало, что работу запускать нельзя. Но я и не собиралась этого делать: к тому моменту я уже набросала множество эскизов и обдумывала различные коллекции. Это должно быть что-то особенное. Задача в том, чтобы выйти из зоны комфорта и сотворить нечто новое – испытание, которое сначала показалось мне трудным, так как больше всего я любила создавать платья и юбки.

Коллекция должна состоять из трех нарядов: мужского, женского и детского. Я решила попросить совета у Милы и Хейзел. Они стали моими близкими подругами, особенно с тех пор, как Хейзел заселилась в свободную комнату семестр назад. Знакомство с ней стало глотком свежего воздуха, к тому же за очень короткое время мы пережили столько всего. Это нас и объединило! Если я и могла с кем-то все обсудить, то только с ними, что они постоянно подчеркивали. Хотя мне все еще было трудно по-настоящему раскрыться, у меня постепенно получалось. Вероятно, они могли бы помочь мне выбрать лучшую коллекцию, взглянув на нее со стороны.

– Если вопросов больше нет, я бы объявил занятие оконченным. – Мистер Слэйтер обвел нас взглядом, но никто не поднял руку. – Тогда всем хорошего вечера. Используйте оставшееся время, чтобы обдумать свои проекты.

Мои однокурсники тихо смеялись, собирая вещи.

– Разве это не здорово? – спросила Алана, набрасывая пальто. – Как думаешь, кто этот таинственный дизайнер, о котором говорил мистер Слэйтер?

– Не знаю, – ответила я.

– Может, Эмма Хэмптон или Жюльен Дюбуа? – продолжала размышлять она. – Кстати! Было бы классно, если бы это оказался Дюбуа. Смотри, пальто из его осенней коллекции позапрошлого года. – Алана повернулась вокруг своей оси, вытянув руки, и продемонстрировала мне свое пальто. На первый взгляд оно довольно простое, однако подкупало множеством вышитых на нем рисунков.

– Это уникальные узоры? – спросила я, внимательно рассматривая вышивки и осторожно проводя по одной из них пальцами. Мой взгляд упал на небольшую бабочку на уровне плеч. Я непроизвольно улыбнулась, потому что это были мои любимые насекомые, помимо божьих коровок.

Алана кивнула, и ее каштановые локоны подпрыгнули. В голубых глазах появился блеск, и она широко улыбнулась.

– Именно. На каждом пальто свои вышивки. Каждое неповторимо. Родители подарили мне его на Рождество.

– Отличный подарок, – с улыбкой ответила я. – Может, тебе все же повезет, и дизайнером действительно окажется Жюльен Дюбуа.

Мне не особо в это верилось. Я посмотрела, у кого были стажировки в прошлые годы – каждый раз это оказывались итальянские дизайнеры. Так что я почти не сомневалась: в этот раз будет то же самое. Однако выбор был таким широким, что у меня не возникало конкретных предположений, а это вызывало еще большее любопытство.

– Надеюсь, – ответила Алана. – А теперь мне пора. Увидимся в четверг.

Я помахала ей и аккуратно сложила вещи в винтажную бежевую сумку через плечо, купленную к началу учебы. Выходя из кабинета, в последний раз оглянулась, чтобы убедиться, что ничего не забыла, но, снова повернув голову, увидела перед собой Бенедикта.

Вот уже несколько недель он пытался перехватить меня после занятий. Он не понимал слова «нет» и нарушал мои границы. Мы вместе ходили на зимний бал, но Бенедикт не испытывал ко мне искреннего интереса: он всего лишь поспорил со своими друзьями, сможет ли затащить меня в постель. Я была зла и обижена, поэтому не хотела с ним разговаривать. И однако его это не волновало.

– Шарлотта, давай поговорим? – Его голос звучал дружелюбно, но во второй раз я на это не повелась. Покачав головой, я отступила.

– Нет, мне надо идти, – как можно спокойнее ответила я и уже собиралась выйти за дверь, как вдруг Бенедикт схватил меня за запястье и повернул лицом к себе. У меня участился пульс. Я машинально ударила его свободной рукой в грудь, пытаясь вырваться. Бенедикт отступил на несколько шагов, а его друзья, стоявшие позади, тихо рассмеялись.

Он с ужасом и злостью посмотрел на меня. Его голубые глаза угрожающе сверкали, словно льдинки.

– Что это значит? Я только хотел поговорить! – Мне в нос ударил терпкий запах его дорогого лосьона после бритья.

– А я сказала «нет». Ты не можешь вот так хватать меня, Бенедикт! – Всякий раз, когда я была взволнована, мой голос звучал на октаву выше, вот как сейчас.

Парни за спиной Бенедикта продолжали смеяться. Это была сплоченная троица: Джессайа, Кельвин и Киран. Бенедикт поспорил с ними, о чем я догадалась лишь потому, что они – как и сейчас – смеялись над ним, когда я оттолкнула его от себя тем вечером. Другими словами, с этими людьми мне не хотелось иметь ничего общего. Я исключала из жизни тех, кто относился к другим так пренебрежительно.

Бенедикт побагровел. Он не просто злился, ему явно было неловко от разоблачения. В иной ситуации он вызвал бы у меня сочувствие, но я все еще пребывала в шоке, потирая слегка ноющее запястье. Все, чего мне хотелось, – сбежать.

– Всего хорошего, – я развернулась и, ускоряя шаг, вышла из здания. Чем дальше я уходила, тем спокойнее становился мой пульс.

Мне не нравились подобные ситуации. Обычно я старалась находить со всеми общий язык, избегать конфликтов и общаться на равных. Меня знали как посредника в спорах, а не как провокатора. И многие считали меня занудой. Но я не вижу ничего плохого в том, чтобы предпочитать разногласиям мир.

Глубоко вздохнув, я двинулась в сторону общежития. На улице было холодно даже для конца февраля. Землю покрывал тонкий слой снега, хрустящий под подошвами моих темно-коричневых сапог. Несмотря на холод, я улыбалась. Я люблю снег, но, к сожалению, в Англии он идет очень редко. Однажды мы с друзьями со школы летали на каникулы в Финляндию – мне никогда не забыть тех завораживающих пейзажей: солнце падает на заснеженные поля, заставляя их сиять, словно тысячи бриллиантов. Эта картина отпечаталась в памяти и стала одним из самых прекрасных воспоминаний последних лет. Может, взять небольшой отпуск после окончания учебы? Немного попутешествовать, прежде чем начать работать? Но сначала нужно окончить академию и по возможности стать лучшей в выпуске, начиная с курса мистера Слэйтера.

Вернувшись мыслями к коллекциям, я ускорила шаг. Мне не терпелось продолжить работу над эскизами, чтобы окончательно убедить мистера Слэйтера и дизайнера в своих способностях и таланте.

Я вошла в общежитие Б. Приятный воздух окутал меня, словно теплое одеяло. Наша квартира находилась на третьем этаже. Едва открыв дверь, я услышала вопли Милы и Хейзел: наверняка сидят в гостиной и играют в приставку.

Когда я только приехала в Роузфилд, я и подумать не могла, что так увлекусь видеоиграми. Я раньше никогда не играла, а вот Мила была большой поклонницей разных приставок и даже привезла их с собой в академию. Приучить меня играть стоило немалых усилий, но в итоге ей это удалось. Мне так понравилось, что я не могла дождаться вечера, однако сейчас, в последнем семестре второго курса, из-за огромной нагрузки на это часто не хватало времени.

Повесив пальто на крючок, я разгладила сиреневое платье с завышенной талией – одну из своих первых работ. Я невероятно ею гордилась, хотя сейчас подошла бы к пошиву несколько иначе. Несмотря на это, платье – одно из моих любимых, и я буду хранить его вечно.

– Мухлеж! – воскликнула Мила, бросая горсть попкорна в Хейзел, не успевшую увернуться.

Сморщив нос, та с отвращением стала доставать крошки из каштановых волос до плеч.

– Может, просто признаешь поражение?

– Еще чего! – Мила снова бросила в Хейзел горсть попкорна.

Вздохнув, я скрестила руки на груди и встала в дверном проеме гостиной.

– Надеюсь, ты потом приберешься.

Мила закатила глаза.

– Да-а, – протянула она и откинулась на подушку. Я люблю наводить в квартире порядок. Когда занимаешься домашними делами, есть время о многом подумать, мысленно перебрать список дел и построить планы. Тем не менее мне не нравятся те, кто устраивает беспорядок намеренно, а потом не убирает, и Мила как раз из таких.

– Хорошо. Во что играете? – Я вошла в комнату и, поставив сумку на пол, присела на спинку дивана.

– В «Стрит Файтер». Мила никак не может смириться с тем, что я ее победила, – насмешливо сказала Хейзел, вытаскивая из волос крошки попкорна.

– Потому что ты мухлюешь, – повторила Мила.

Застонав, Хейзел покачала головой. Я не смогла сдержать смех. Здорово осознавать, что мои соседки по квартире эти двое. С ними здесь стало веселее. Не думала, что мне не хватало именно этого.

– Может, Шарлотта покажет тебе, где раки зимуют? Тогда ты наконец поймешь, что просто плохо играешь. – Хейзел широко улыбнулась и, вскинув брови, сунула мне под нос контроллер.

– У меня еще дела, – ответила я и с сожалением поджала губы.

Мила возмутилась:

– Уже почти девять, дай себе отдохнуть.

Вообще-то, она была права. Это был первый семестр, занятие в котором поставили так поздно. Обычно пары продолжались максимум до шести, но углубленный курс дизайна шел десять часов в неделю, поэтому другого способа избежать перекрестных занятий не было.

Широко распахнув зелено-карие глаза, Хейзел выпятила нижнюю губу и захлопала ресницами.

– Пожалуйста.

Я глубоко вздохнула.

– Уговорили. Но сначала разберу вещи.

– По рукам. А я пока докажу, что ты мухлюешь, – обратилась Мила к Хейзел.

Поднявшись со спинки дивана, я пошла к себе, так как эти двое уже погрузились в следующий раунд «Стрит Файтер».

Поставив сумку на стул перед секретером, я открыла ее. Взгляд на мгновение скользнул к запястью, за которое меня недавно схватил Бенедикт. Он меня сильно напугал.

Раньше он просто ждал меня после занятий, чтобы поговорить. Но теперь – впервые – прикоснулся. Это было неприятно. В животе все сжалось, но я проглотила это чувство.

О чем сейчас не хотелось думать, так это о Бенедикте.

Я снова вернулась к сумке. Внутри было несколько отделений, в которых я хранила разные инструменты для работы: в первом лежали аккуратно подписанные папки, во втором – образцы тканей и эскизы, а в третьем, вместе с бутылкой с водой, – швейные принадлежности.

Я начала по очереди доставать все это и раскладывать по местам. Потянувшись за образцами тканей, я остановилась и, нахмурившись, заглянула в сумку.

– Не может быть, – пробормотала я себе под нос. Внутри были только эскизы. От образцов, которые я брала с собой на занятие, не осталось и следа.

Для перестраховки я еще раз заглянула в два других отделения и в ящик стола, но напрасно – ткани пропали. Это на меня не похоже. Я всегда тщательно следила за тем, чтобы вещи лежали на своих местах и не приходилось ничего искать.

Я начала мысленно восстанавливать каждое действие: после того, как мистер Слэйтер рассказал нам о сюрпризе, я все упаковала. Или Алана отвлекла меня разговором? Я собиралась проверить, ничего ли не забыла, но меня остановил Бенедикт. Наверное, я сегодня просто немного рассеянная. В это время мастерские закрыты, так что идти искать поздно. Займусь этим завтра утром, а вечер проведу в компании подруг.

2

Дрю

Отец сдвинул брови. Он и раньше часто на меня злился. Однако на этот раз я перегнул палку, о чем отец неоднократно твердил мне в последнее время.

– Вот твоя комната, – сказал он, открывая дверь в подвал главного здания. Вообще-то, я думал, что он хочет показать кладовку, где хранятся предметы для уборки, но ошибся. Передо мной предстала комната, напоминающая тюремную камеру: небольшая металлическая кровать, письменный стол, шкаф и крошечная ванная комната. Хотя «ванная» – слишком громко сказано: душ, расположенный прямо у туалета, над которым прикреплена раковина.

– Ты издеваешься?!

– Следи за языком! – сердито возразил отец.

– Да плевал я. Ты не можешь запереть меня в этой камере. Пусть тебе это и не нравится, но я все еще твой сын!

– А я – твой отец, и я могу и поселю тебя здесь. Или ты думаешь, что я продолжу финансировать твою роскошную жизнь? Что позволю после всего остаться с нами и испортить еще и твоего брата? Больше нам таких, как ты, в семье не надо.

Я сжал руки в кулаки и крепко стиснул зубы. Пришлось через силу сделать глубокий вдох, чтобы сохранить самообладание. Не сдержись я тогда, соверши какую-нибудь ошибку – я бы просто доказал, что он прав.

Тем не менее слова отца резали ножом по сердцу. Я бы никогда ничего не сделал Коди. Я любил своего младшего брата. Он был единственным человеком в этой дерьмовой семье, который не относился ко мне как к отребью, а, наоборот, уважал. То, что папа так думал, было отвратительно. Но чего я ожидал? Он всегда ко мне так относился, с чего ему что-то менять? Особенно после того, как он вытащил меня из тюрьмы.

Вместо того чтобы что-нибудь ответить, я просто кивнул и расслабился. Бросив сумку на так называемую кровать, я прислонился к столу.

– Завтра Роуэн проведет тебе дальнейшую экскурсию и ознакомит с обязанностями. Будь любезен, не спорь, а просто делай то, что тебе говорят. По средам у тебя выходной, если только Роуэн не решит иначе. Есть можно в столовой. После десяти не шуметь. И никакого алкоголя. – Он поймал мой взгляд. – Ты меня понял?

– Да, – процедил я.

Папа кивнул.

– Хорошо. Тогда располагайся. – Он развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

Выждав мгновение, я изо всей силы ударил по подушке, из которой тут же посыпались перья. Черт!

Я ненавидел это место, ненавидел академию. Я ненавидел эту жалкую комнатку, в которой меня заперли.

Меня дико бесило, что приходится здесь находиться, и все только для того, чтобы быть на глазах у папы. Чтобы отец был уверен, что я не наделаю глупостей, как он сказал. Нет, на самом деле он сказал по-другому.

«Чтобы я был уверен, что ты больше не очернишь репутацию нашей семьи», – вот как он сказал рано утром, когда вез меня в академию.

Вообще-то, меня должно было ранить то, что для родного отца я представляю сплошное разочарование, однако наши отношения и без того были никакими. При встрече мы только ругались, а попытки завести разговор перерастали в ссору. Мы с папой не имели ничего общего. Единственное, что нас объединяло, – это гены, и те я не выбирал.

Я бросился на матрас. В спину вонзились старые пружины. Роузфилдская академия искусств – баснословно дорогое элитное заведение, а меня поселили в этой дыре. Ну спасибо! Однако, чего еще я ожидал?

Я бы с удовольствием уехал, не назначь судья долбаные общественные работы. Пожалуй, я предпочел бы им сбор мусора с улиц голыми руками, но нет – я был здесь и должен был убирать за элитарными неженками. Не хватало еще им задницу подтирать, но, зная папу…

Я скрестил руки за головой и уставился в потолок, с которого начала слезать краска. Воздух был душным, пахло затхлостью, и только узкое окошко прямо под потолком пропускало внутрь хоть немного скудного света. За что мне это?

Папа обращался со мной, как с опасным преступником. Да, какое-то время я находился под стражей, но всего лишь за вандализм. Мы с друзьями размалевали памятник, и меня поймали и отвезли в участок. Правда, не обошлось без бунта и случайного удара слуги порядка локтем в ребра, но я был пьяный в хлам, так что упрекать меня в этом было бесполезно. То, что я торчал здесь, лишний раз подтверждало, что папа все же оказался на это способен, ведь именно он подключил связи, чтобы я смог отбывать наказание в академии. То есть, чтобы мне пришлось. Триста часов за двенадцать с половиной недель – бросить меня в тюрьму было бы милосерднее.

Я достал из кармана брюк телефон и взглянул на экран: нет сети. Серьезно? Мало того, что папа вынудил меня остаться в этой глуши, так еще и поселил на каком-то отшибе, где нет связи! Уверен, он это специально.

Повторюсь, я ненавидел академию. Все в ней.

Я понятия не имел, как вынесу следующие недели и месяцы в подвале без связи, в месте, полном снобов, и на работе, которой не хотел заниматься. Я был даже готов пойти в университет, но, к папиному сожалению, экскурсия в места не столь отдаленные привела к тому, что меня быстро отчислили. Мне было абсолютно плевать, я все равно никогда не хотел учиться, однако папа взорвался и начал читать нотации, которые я благополучно пропустил мимо ушей.

Оказавшись в Роузфилде, мне нужно было найти то, что сделало бы мое пребывание здесь более приятным. То, ради чего стоило бы вставать по утрам. Только чем это окажется, еще предстояло выяснить. Мне был необходим стимул, вызов, и я решил подумать об этом в ближайшие дни.

Разумеется, можно было упаковать свои пожитки и просто сбежать – мне было двадцать три, папа больше не мог диктовать мне, что делать, – однако он ясно дал понять, к чему это приведет.

Хотя отец не мог командовать мной, я знал: он мог не церемониться и запретить Коди со мной общаться. А мелкий для меня все. Ради него я обязан был пробиться, хотел того или нет.

Отбыть наказание, ни в чем не провинившись, – таково было условие, чтобы продолжить видеться с Коди. Довольно жестко, но выбора не оставалось. Я не хотел терять младшего брата, так что в этот гребаный раз пришлось послушаться папу.

Вздохнув, я спустил ноги с кровати и занялся спортивной сумкой, в которой лежали вещи.

Сложив все в шкаф, я поставил пауэрбанк на зарядку и скинул с себя одежду. В ванной было не развернуться, а состояние коврика и сантехники оставляло желать лучшего.