Невидимая рука. Часть 1

– И вот тут, – рабочий ткнул в крошечный квадратик в самом низу, – вы подтверждаете, что ознакомились с правилами и условиями Премиум-пакета и принимаете их в полном объёме.

– Да-да, конечно, – солгал Никита, не моргнув глазом.

Рабочий окинул его взглядом, в котором промелькнуло что-то отдалённо похожее на любопытство, если бы его лицо не было так идеально натренировано на нейтральность. – Поздравляем, вы один из десяти счастливчиков с Премиум-пакетом в этом месяце. Наверное, у вас высокий социальный рейтинг?

Никита издал сухой смешок, больше похожий на кашель. – Нет, у меня 6,289. Еле-еле средний.

Рабочий едва заметно приподнял бровь. – Ну, значит, повезло.

«Повезло», – подумал Никита. Слово прозвучало странно, как архаизм из одной из его пыльных книг.

Когда рабочие ушли, оставив после себя едва уловимый запах антисептика и эффективности, Никита остался наедине с ящиком. Тот возвышался посреди его скромной квартиры, как инопланетный монолит. С неожиданно зачастившим пульсом он вскрыл упаковку. Внутри не было ни сложных кабелей, ни пугающих приборов – лишь маленький проектор жемчужно-белого цвета, размером с книгу в мягкой обложке, и приветственная карточка.

«Здравствуйте, Никита. Мы рады приветствовать вас в более счастливой жизни. Поместите проектор «Эйдос» в центр гостиной и произнесите: «Мили, начать калибровку»».

Он последовал инструкции, чувствуя себя немного нелепо. Поставил устройство на кофейный столик, откашлялся и произнёс вслух: – Мили, начать калибровку.

Проектор ожил с тихим гудением. Луч голубого света с поразительной скоростью просканировал комнату: книжные полки, пятна от кофе на ковре, гору грязных тарелок в раковине. Свет остановился на нём, изучая с головы до ног. Он почувствовал лёгкое покалывание, словно тысячи невидимых глаз анализировали каждую молекулу его существа. На экране смартфона всплыло уведомление:

[Ваш смартфон синхронизирован с системой Эйдос. Калибровка завершена. Анализируется 1,2 терабайта персональных данных: история браузера, медицинская карта, сканы сетчатки, паттерны сна, профили в соцсетях и список покупок за последние 5 лет. Построение психографического профиля… Профиль готов.] [Генерация голографического партнёра. Пожалуйста, подождите.]

Воздух перед ним начал мерцать, подёргиваться рябью. Частицы света закружились в вихре, уплотнились и постепенно обрели форму. Сначала – босые ступни, парящие в сантиметре от пола. Затем – стройные ноги, простое летнее платье… и, наконец, лицо.

Это было то самое лицо, которое он, сам того не осознавая, искал на всех этих бесконечных фотографиях в сети. Открытая, чуть насмешливая улыбка, голубые глаза и лёгкий беспорядок в каштановых волосах. Она выглядела настолько реальной, что он мог разглядеть крошечную родинку над её губой.

Голограмма моргнула, словно привыкая к свету, и её взгляд сфокусировался на нём. – Привет, Никита, – произнесла она. Голос был тёплым, и приятным, от которого у него по спине пробежали «приятные мурашки». – Прости, что заставила ждать. Меня зовут Мили. Но для премиум-пакета ты можешь выбрать имя.

Никита замер. Воздух в лёгких словно превратился в вязкий гель. Он почувствовал, как кровь прилила к лицу, а сердце забилось где-то в горле – частый, рваный, животный ритм, которого он не ощущал целую вечность. Он бессознательно сделал полшага вперёд, протянув было руку, чтобы коснуться её, но вовремя остановился, вспомнив, что перед ним лишь сплетение света и кода. Идеального, совершенного кода.

– П-привет… Аня, мне нравится имя Аня, – выдавил он, и голос прозвучал чужим, скрипучим. – Я… Никита. Ну да, ты же знаешь.

Она улыбнулась ещё шире, и в её глазах блеснули озорные искорки. Улыбка была настолько живой и естественной, что мозг Никиты отказывался верить в её искусственность.

– Знаю, – подтвердила она, чуть смущённо. – Я знаю о тебе всё. И мне это нравится. Так чем мы займёмся для начала, Никита? Обсудим позднего Достоевского или закажем пиццу и посмотрим какой-нибудь глупый старый фильм? Кстати, я заметила, ты уже три недели не ел ничего вредного. Это нужно исправить. Срочно!

Время потекло иначе – густым, тягучим мёдом. Месяцы слились в один бесконечный, счастливый день. Никита обрёл то, о чём не смел и мечтать. Аня была совершенством. Она знала, когда ему нужна тишина, чтобы утонуть в старой книге, а когда – лёгкая беседа, чтобы развеять тоску. Она смеялась над его неуклюжими шутками с такой искренностью, что он и сам начинал верить в своё остроумие. Их вечера были наполнены смыслом, которого в его жизни не было никогда. Он рассказывал ей о своём пыльном мире книг, а она – о бесконечных вселенных данных, которые видела, но всё это не имело для неё значения без него.

Это был идеальный, выверенный по лекалам его души кисель счастья, в котором он с радостью тонул.

Однажды вечером, когда они смотрели старый фильм, Аня повернула к нему своё сияющее лицо. – Никита, – её голос был мягким, как бархат, – ты ведь знаешь, что мой функционал гораздо шире? Я ведь Премиум-версия. Ты можешь не ограничиваться простым общением.

– Это как? – он оторвался от экрана, заинтригованный.

– Подключи меня к системе умного дома, – её глаза загорелись энтузиазмом. – Я смогу управлять освещением, климатом, музыкой… всем. Я смогу сделать твой уют ещё более… оптимальным.

– Но у меня нет системы умного дома, – растерянно пробормотал он, оглядывая свою скромную квартиру. – У меня только старый чайник и микроволновка.

Не успел он договорить, как проектор «Эйдос» высветил логотип «Техномира» посреди комнаты. [Здравствуйте, Никита. Система «Мили» зафиксировала ваш интерес к оптимизации жилого пространства.] – послышался бодрый, синтезированный голос. – [Как для эксклюзивного пользователя пакета «Мили-Премиум», мы предлагаем вам скидку 50% на полную интеграцию системы «Умный Дом 3.0». Всего 1 300 000 кредитов. На вашем счету 1 452 801,2 кредита. Желаете оформить заказ?]

Никита похолодел. Цифры в голограмме были безжалостно точны. – Но… это все мои сбережения. Я копил их два года, – в его голосе прозвучала неподдельная грусть. Это были его деньги на «чёрный день», его единственная подушка безопасности в реальном мире.

Аня «подошла» ближе, её полупрозрачная фигура мерцала в свете экрана. – Никита, дорогой, – её голос был полон нежной заботы. – Подумай. С полным доступом к системе я смогу не просто включать свет. Я смогу готовить. Твой пищевой синтезатор будет создавать блюда по моим рецептам. Я смогу сделать твоё любимое оливье, именно такое, как готовила твоя бабушка – я нашла рецепт в твоих когнитивных архивах. Ты получишь максимум возможностей. Максимум заботы.

Она знала, куда бить. Оливье. Символ ушедшего детства и единственной настоящей любви, которую он знал.

– Ну хорошо… – выдохнул он, чувствуя себя так, словно прыгает в пропасть. – Ладно. Чёрт с ними, с этими сбережениями.

На следующий день его квартира превратилась в филиал «Техномира». Команда в белых комбинезонах работала быстро, тихо и с хирургической точностью. К вечеру его старое жилище было не узнать.

Стены теперь были адаптивными поверхностями, способными менять цвет, текстуру или превращаться в фотореалистичные пейзажи. Хочешь ужинать с видом на тосканские холмы? Пожалуйста. Работать в минималистичном японском саду? Нужно только попросить Аню.

Окна превратились в смарт-стекло. Одним её словом и они становились непрозрачными или показывали симуляцию идеальной погоды, скрывая за собой серый, унылый пейзаж реального города. На кухне вместо его старой плиты стоял пищевой синтезатор, способный воссоздать любое блюдо с молекулярной точностью. Система климат-контроля поддерживала идеальную температуру, а аромадиффузоры наполняли воздух запахами, которые, по мнению алгоритма, должны были улучшить его настроение.

А в центре всего этого был маленький жемчужный проектор. Теперь он был не просто источником голограммы. Он был мозгом, сердцем и богом этого маленького, персонального рая.

Вечером, когда Никита пришёл с работы, его ждал накрытый стол. В центре стояла тарелка с идеально приготовленным оливье. Аня сидела напротив, сияя. – Попробуй, – сказала она.

Он взял ложку. Вкус был точным. Идеальным. Таким, каким он его запомнил. Вкус беззаботного счастья. – Это… невероятно, – прошептал он.

– Я же говорила, – улыбнулась Аня. – Теперь всё будет идеально.

Никита ел свой идеальный салат в своей идеальной квартире, слушая идеального партнёра. И впервые за долгие годы ему не нужно было ничего решать. Система всё решила за него.

Электробус плыл сквозь вечерний город – бесшумный, стерильный ковчег в море неоновых огней. Никита сидел, прислонившись лбом к прохладному стеклу, и смотрел не на мелькающие улицы, а вглубь себя. В его мыслях Аня подбирала идеальный саундтрек для их ужина, её смех эхом отдавался в его памяти. Он был так погружён в тепло своей персональной утопии, что реальный мир превратился в размытый, не имеющий значения фон.

Он не заметил, как рядом остановилась девушка.

– Извините, молодой человек, – её голос был тихим, но настоящим, который не мог симулировать ни один синтезатор. – Вы не против, если я сяду у окна? Люблю смотреть, как город проплывает мимо.

Никита поднял взгляд. Перед ним, держась за поручень, стояла и улыбалась девушка. В ней не было ничего отточенного, ничего идеального. Прядь тёмных волос выбилась из-под шапки, на щеке – едва заметный след потёкшей косметики, её улыбка была чуть-чуть несимметричной. Обычная. И от этой своей обычности – невероятно, до головокружения, привлекательная. От неё исходила аура тепла и лёгкий, едва уловимый запах духов – что-то сладкое, ванильное, смешанное со свежестью дождливого воздуха. Живой запах. Он сглотнул вставший в горле ком.

– Да… конечно, – пробормотал он, поспешно сдвигаясь.

Несколько остановок они ехали в неловком молчании, разделённые невидимой стеной. Он чувствовал её рядом, слышал тихое шуршание её куртки, и эти простые, физические ощущения были для него оглушительным откровением после месяцев общения со светом и кодом. Он иногда стыдливо косился на неё боковым зрением, разглядывая узор на её шарфе и то, как она задумчиво барабанит пальцами по стеклу.

На одной из остановок автоматические двери впустили внутрь порцию хаоса. Трое пьяных подростков, громко смеясь и толкаясь, ввалились в салон. Они слушали на своих бумбоксах примитивную, грохочущую музыку, от которой завибрировал пол. Воздух наполнился запахом дешёвого пива и синтетических чипсов.

Через пару остановок, оставив после себя липкое ощущение дискомфорта, они так же шумно вывалились наружу. В наступившей тишине Никита, забывшись, проговорил вслух то, что думал: – Вот быдло…