Пока ты спал

Глава 8

Первое, что она почувствовала, – это запах. Резкий, химический запах нашатырного спирта. Он щекотал ноздри, вытаскивая ее из бездны. Потом до нее донеслись голоса, глухие, как сквозь толщу воды.

– …пульс в норме, сотрясение, скорее всего…

– …сознание возвращается…

Она медленно открыла глаза. Мир плыл. Над ней склонилось чье-то лицо. Не Марка. Чужое, озабоченное лицо человека в форме медика.

– Мадам, вы меня слышите? Вы в порядке? Вы попали в аварию. Все хорошо, вы в безопасности.

Авария. Да. Грузовик. Удар.

И тут до нее дошло самое главное. То, что она услышала, вернее, то имя, что прозвучало у нее в голове в последний миг перед тем, как отключиться.

Лика.

Она попыталась приподняться, но острая боль в виске и тошнота заставили ее снова рухнуть на носилки.

– Лежите спокойно, – сказал медик. – Сейчас доктор…

И словно по волшебству, толпа расступилась, и он появился. Марк. Он был бледен, как полотно, его обычно бесстрастное лицо искажено гримасой настоящего, непритворного ужаса. Он не бежал, он летел, сметая все на своем пути.

– Алиса! – его голос сорвался на высокую, почти истерическую ноту. Он рухнул перед ней на колени, схватив ее руку так крепко, что кости затрещали. – Боже правый, Алиса! Я же говорил! Я же говорил, что тебе нельзя одной!

Его глаза бегали по ее лицу, по ссадине на виске, впитывая каждую деталь. В них был не просто испуг. В них была паника человека, который видит, как рушится весь его хрупкий, выстраданный мир.

– Я в порядке, – прошептала она, и ее собственный голос показался ей чужим.

– Молчи, не говори ничего, – он тут же перешел в свой врачебный режим, но его пальцы все так же судорожно сжимали ее руку. – Ушиблена? Голова кружится? Тошнит?

Он не дожидался ответов, его руки уже ощупывали ее голову, шею, проверяя движения суставов. Его прикосновения были быстрыми, профессиональными, но в них сквозила какая-то лихорадочная поспешность.

– Никаких больниц! – вдруг резко сказал он подошедшему медику. – Я сам осмотрю ее в клинике. Я ее лечащий врач. И муж.

Он говорил с таким холодным, не допускающим возражений авторитетом, что медик только кивнул.

Марк наклонился к ней ближе, и его шепот был горячим и влажным у ее уха:

– Все хорошо, дорогая. Я здесь. Я все возьму под контроль. Ничего не бойся.

Но она видела его глаза. И в них читала совсем другое. Он боялся. Боялся смертельно. И это пугало ее куда больше, чем сама авария.

Глава 9

Он привез ее не домой, а прямиком в свою клинику. В ее личную палату, которая всегда была наготове, – стерильную, тихую, с приглушенным светом.

Его забота стала удушающей. Он сам снял с нее одежду, помог надеть больничный халат, сам уложил в постель. Он не отходил ни на шаг, его взгляд не отпускал ее ни на секунду. Казалось, он боялся, что, если моргнет, она исчезнет.

– Тебе нельзя волноваться, – твердил он, поправляя подушку под ее головой. – Никаких стрессов. Ты получила легкое сотрясение. Мозг сейчас очень уязвим. Любое перенапряжение может вызвать… непредсказуемые последствия.

«Непредсказуемые последствия». Она понимала, что он имел в виду. Воспоминания. Обрывки той жизни, что прорвались сквозь удар и потерю сознания.

Он сделал ей укол – легкое седативное, как он объяснил, чтобы она отдохнула. И пока лекарство медленно растекалось по венам, принося желанную тяжесть в конечностях, она лежала и смотрела в потолок.

Имя «Лика» жгло ее изнутри, как клеймо. Оно было настоящим. Более настоящим, чем «Алиса». Она знала это теперь с абсолютной, интуитивной уверенностью.

Он сидел рядом, держал ее за руку и гладил по волосам. Его прикосновения, которые раньше успокаивали, теперь казались колючими, полными скрытого смысла. Он не просто ухаживал за пострадавшей невестой. Он охранял свой секрет. Он запечатывал трещину, что едва не разверзлась и не поглотила созданный им мираж.

– Спи, – прошептал он. – Я никуда не уйду. Я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя.

И глядя в его преданные, полные ужаса глаза, она поняла самую страшную правду. Его паника после аварии была не только страхом потерять ее. Это был страх, что она вспомнит. Кто она на самом деле.

И тот, другой мужчина из ее видения… Тот, что звал ее Ликой и сажал на плечи… Он был реальным. И Марк украл ее у него.

Глава 10

Она пролежала в клинике три дня. Три дня тотального контроля. Марк отменил все свои приемы, проводя все время рядом с ней. Он читал ей вслух, включал спокойную музыку, кормил ее с ложки. Он был идеален. И от этой идеальности ее охватывала тихая паника.

Воспоминания об аварии и о том, что было до нее, не возвращались. Они заперлись где-то глубоко, словно испугавшись этой гиперопеки. Лишь изредка, в полусне, она снова слышала тот низкий, теплый голос: «Держись крепче, Лика».

Она больше не спрашивала его о папке в кабинете. Она поняла, что задавать вопросы бесполезно и опасно. Он всегда найдет объяснение. Он всегда окажется прав.

На четвертый день он наконец разрешил ей встать. Она подошла к окну. Внизу кипела жизнь. Там, за стеклом, существовал город, в котором, возможно, ее искал другой мужчина. Человек, который звал ее Ликой.

Марк подошел сзади и обнял ее, положив подбородок ей на голову.

– Скоро наша свадьба, – тихо сказал он. – И все это останется позади. Мы начнем нашу жизнь с чистого листа. Без происшествий, без травм. Только ты и я.

Она закрыла глаза, позволяя ему держать себя. Ее тело было расслабленным, послушным. Но внутри, глубоко в душе, где не доставали ни уколы, ни таблетки, ни его ласковые слова, что-то окончательно затвердело.

Она больше не была его хрупкой, запуганной Алисой. Она была Ликой. И Лика знала, что ее жизнь – это ложь. И что пришло время узнать правду. Даже если эта правда разрушит все, что ее окружает. Даже если она разрушит ее саму.

Она смотрела в окно и впервые за долгое время не искала в городе трещин. Она искала путь. Путь к себе.

Глава 16

Клиника Марка была его гордостью – храм современной медицины, где все было подчинено принципам стерильности, порядка и бесшумной эффективности. Светло-серые стены, матовые хромированные поверхности, приглушенный гул вентиляции и едва уловимый запах антисептика, заменивший собой привычные больничные ароматы. Здесь не было места хаосу, боли или непредсказуемости. Здесь все было под контролем. Как и она.

Алиса сидела в кабинете Марка, ожидая его окончания приема. Он настоял на еженедельном осмотре после аварии, хотя физически она чувствовала себя уже хорошо. Сотрясение прошло, ссадина на виске затянулась розоватым свежим шрамом. Но невидимые раны, те, что скрывались под слоем лекарств и внушений, лишь глубже впились в ее сознание. Имя «Лика» стало ее тайным знаменем, ее личным бунтом, который она тщательно скрывала под маской усталой покорности.

Она смотрела в окно на безмятежный вид из окна его кабинета на двадцатом этаже. Город лежал в дымчатой дымке, беззвучный и далекий. Иногда ей казалось, что она видит там, внизу, тень другой себя – ту, что бежала по улицам, смеялась, жила полной грудью, а не этим размеренным, отфильтрованным существованием в стеклянной башне.

Дверь в кабинет была приоткрыта, донося обрывки разговора Марка с медсестрой из коридора. Потом его голос, спокойный и профессиональный: «…следующего пациента, пожалуйста. С карточкой племянника».

Она слышала, как в приемной зашуршали шаги, чей-то низкий, сдержанный голос что-то говорил медсестре. И вдруг… что-то щелкнуло. Не в ушах, а глубоко внутри, в самой сердцевине ее существа. Этот голос. Он был как эхо из того самого яркого сна, что преследовал ее все эти недели.

Ее пальцы сами собой впились в подлокотники кресла. Она замерла, вслушиваясь. Сердце заколотилось с такой силой, что ей показалось, его стук слышно по всей комнате.

И тогда он появился в дверном проеме. Не сразу заходя, пропуская вперед маленького мальчика лет пяти. Высокий, широкоплечий мужчина в простой темной куртке, которая резко контрастировала с безупречной белизной коридора. Его поза была немного сутулой, усталой, но в ней чувствовалась скрытая сила.

Алиса невольно подняла голову, и их взгляды встретились.

Мир остановился.

Звуки клиники – гул вентиляции, отдаленные шаги, тиканье часов – исчезли, поглощенные оглушительной тишиной, что воцарилась в ее голове. Воздух словно сгустился, стал вязким и тяжелым. По ее коже пробежали тысячи крошечных иголок, а в груди что-то сжалось, заставив перехватить дыхание.

Он смотрел на нее. Не мигая. Его глаза, серые и глубокие, как осеннее небо перед дождем, были широко распахнуты. В них не было простого любопытства или вежливого интереса. Нет. Это был взгляд человека, который увидел призрак. В них читалось шокирующее, оглушительное потрясение, смешанное с чем-то таким болезненно-родным и щемящим, что у Алисы закружилась голова.

Его лицо, поначалу спокойное, побледнело. Легкая, едва заметная дрожь пробежала по его скулам. Он сделал едва заметное движение вперед, словно его физически потянуло к ней неведомой силой. Его губы приоткрылись, будто он хотел что-то сказать, выдохнуть какое-то имя, но звук застрял где-то глубоко в горле.

Это длилось всего несколько секунд. Всего одно мгновение, в котором уместилась вечность. Но за это мгновение Алиса успела прочитать в его взгляде все: бездонную боль, безумную надежду, растерянность и… узнавание. Глубокое, безошибочное узнавание, которого ей так не хватало в зеркале.

И тут же, как ножом по старому шраму, в памяти вспыхнул тот самый образ: сирень, смех, ощущение надежных плеч под ней. И низкий, теплый голос, который говорил: «Держись крепче, Лика».

Это был он. Тот самый голос. Тот самый человек.

Паника, острая и животная, ударила в голову. Ей стало нечем дышать. Комната поплыла, краски поплыли. Она отпрянула назад, вжавшись в спинку кресла, ее пальцы судорожно сжали ручки.

В этот момент из кабинета вышел Марк. Его появление было словно ударом хлыста, разрывающим заколдованное пространство между ними.

– Леонид Игоревич? – его голос прозвучал холодно и четко, как скальпель. – Проходите, пожалуйста.

Мужчина – Леонид – вздрогнул и резко отвел взгляд от Алисы, словно ожог. Он опустил руку на плечо мальчика, сделав шаг к кабинету Марка. Но, прежде чем переступить порог, он на мгновение снова бросил на нее взгляд. Уже не шокированный, а быстрый, оценивающий, полный немого вопроса и тревоги.