Товарищ Кот, английский жмот и человек-патефон, или Добро пожаловать в Велкомбританию

© Александр Вяземка, 2016

© Ольга Третьякова, дизайн обложки, 2016

© Валерий Чупахин, иллюстрации, 2016

Корректор Алена Комарчева

ISBN 978-5-4474-8252-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие. Рассказ кота Сашки

Не любим мы быть строгими к себе, товарищи. Ох не любим! А зря.

Ми-я-у! То есть, это… приветствую тебя, человече, творение рук человечьих! Да пребудет мир в твоей жизни, голове и миске. В голове прежде всего, а то в последнее время слишком много голов оказались захламленными всякой ерундой. Чем именно? Да взять, к примеру, хоть ненависть. Мы ненавидим всех и вся. В принципе, этому не стоило бы удивляться, если бы мы, ненавидя всех и вся, не жаждали при этом всеобщей любви к нам самим.

Несчастья и трагедии других редко трогают человека. Oй и редко! Вокруг полно несчастных людей, которым нужно не так уж и много, чтобы вновь обрести счастье. Иногда просто улыбка может возродить в человеке желание жить дальше. Понимаете, жить! Однако жизнь простого человека – не нефтяные поля. Она никого не интересует.

Черствость – неизменная часть человеческой природы, что вполне объяснимо, если следовать теории Дарвина: когда-то мы были дикими зверьми, которым приходилось драться с прочими хищниками и друг с другом за еду и жизненное пространство. С тех пор наш мир наполнился вещами, и бьемся мы за них. Пускай мы опрятней пещерного человека, а одежда и речь наши – изящней, но, по сути, мы те же люди, что когда-то охотились на мамонтов, что охотились на других людей. Да, мы. Вы не ослышались, ведь я…

– Да скока уже можно ворчать-то? Как прекрасен этот мир, посмотри!

Знакомьтесь: скока-спаниель нашего Хозяина. Долизал остатки запаха в миске и будет теперь лезть в наш разговор и трепать темы, в которых ничегошеньки не смыслит. Ему-то кажется, что как раз наоборот – очень даже смыслит. Научился, понимаешь, принимать позу роденовского Мышьлителя: сгорбится, прижмет лапку ко лбу – и думает, что все теперь знает. Но даже такой простачок, как он, не будет отрицать, что мир наш далеко не идеален.

– Да скока уже можно мечтать об идеальном мире? На что он нам? В идеальном мире и подраться-то не с кем. Ну, разве что с «Майкрософтом».

Если что нашему песику и по душе, так это драка! И при этом сам он добр и приветлив, словно падший демон. Ну хорошо, допускаю, мир прекрасен. Но не человек в нем!

– А вот Бог любит людей.

Что ж поделать? Он неисправим… А почему бы вот людям не любить людей? Люди, конечно, все братья. Но не всем и не каждому. Что есть человечество? Масса чуждых друг другу индивидуумов, которой до тебя не больше дела, чем собаке – до водорослей в аквариуме.

Я-то знаю: сам когда-то был человеком, каюсь, но однажды решил, что больше – ни-ни. Это очень удобно, что сегодня каждое живое существо наделено конституционным правом выбирать себе по желанию пол, возраст и животный вид. Не знаю, как уж меня из человека в кота переделали, но в наши дни наука творит и не такое: вот, к примеру, в Австралии люди вверх тормашками разгуливают. Слышали, небось? Чудеса!

Так вот. Люди меня разочаровали. И однажды я сказал себе: стоп, мол, хватит, не хочу больше быть одним из них. Люди не могут сосуществовать друг с другом. Их личные амбиции постоянно сталкиваются с амбициями других. Даже между кошкой и собакой больше взаимопонимания и уважения, чем между людьми. Каждый мнит себя единственным и неповторимым и отвергает любой намек на то, что мир – всего лишь многообразие однообразий. К счастью, у нас, истинных детей Природы, амбиций нет. Нам достаточно уже миски супа, чтобы достичь гармонии с собой. И гармонии с жизнью в целом. А что еще нужно, чтобы быть счастливым?

– Быть бестактным бестактно. Быть глупым глупо. Но почему же быть занудным не занудно? Ну скока можно нудеть-то?

Вы тоже это слышали? Значит, мне не показалось? Да не зануда я, дружище Чаппи, а всего лишь пессимист. Это оптимисты смотрят на мир закрытыми глазами. Я же вижу всего его язвы. Не моя вина, если человечеству, чтобы подняться на следующую ступеньку лестницы моральных ценностей, необходимо искупаться в собственных помоях и испражнениях. Прежде чем требовать уважения, человеку стоит сначала полностью осознать свою ничтожность. Так и быть, давай уж я, как более искушенный пользователь Жизни, дам тебе совет: занимайся своими делами. А все проблемы и недопонимания между нами, людьми, как действующими, так и бывшими, мы уж сами уладим. Вот так-то. Вопрос закрыт. Ты косточками своими занимайся. Все равно никто от тебя большего не ждет.

– Косточками… Да я хочу исследовать Жизнь! Понять ее смысл!

Во дает! Какой смысл думать о смысле Жизни, если в ней его нет? Если бы был, Жизнь не была бы таким ребусом. Как видишь, у меня готов вопрос на любой твой ответ.

– А у меня нету стока ответов на ваши вопросы, сударь. Нету.

Вот так-то: при правильной постановке вопроса ответ на него дать невозможно. Я всегда готов показать всяким умникам, кто есть кто, что есть что, и где есть где. Жизнь слишком коротка, чтобы успеть надоесть, и слишком длинна, чтобы сожалеть о ней. Такой вот жизненный смысл. Из-за того, что она такая короткая, крайне трудно жить завтрашним днем с сегодняшними проблемами. Если бы жизнь была вечной, у нее был бы смысл. Причем осязаемый и неотвратимый. Но ничто не вечно. Даже Космос. А вот интересно, вечно ли Время?

Поскольку ничего лучше, чем мир, который является фарсом, нам предложено не было, то, соответственно, принимать этот мир слишком уж всерьез не стоит. Наоборот, нужно привнести в него свою толику фарса. Вот и моя непростая задача сродни фарсу: я призван доставлять радость тем, у кого на радость аллергия. К примеру, нашему Хозяину, который в последнее время вновь превращается в брюзжащего ворчуна, которым когда-то был.

А… вот, кстати, и он сам. Бредет к нам в гостиную, надеясь хорошенько поразвлечься, и даже не подозревает, что просто наблюдать за ним – уже развлечение из развлечений! Каждый вечер он включает телевизор и, перебрав все каналы, со словами: «Так, я дал вам шанс, а вы его не использовали!» – выключает.

Вот он усаживается в кресле так, словно намеревается провести в нем вечность, и решительно хватается за пульт. Щелчок. Вытаращенный взгляд. Вот в кресле происходит шевеленье. Там ерзают и косятся украдкой на Хозяйку. В конце концов из кресла раздается стон:

– Опять эта Кира Найтли!

– Как ты можешь так говорить? Разве Кира Найтли может надоесть? Она такая душка…

Это его жена.

– А ты не находишь, что от некоторых актеров уже спасу нет?

Опять щелчки. И вновь гримаса недовольства:

– Ну? И о чем этот фильм? Да ни о чем! Все эти «Хостелы», все эти «От заката до рассвета» лишь доказывают, что, если у автора и есть деньги, это еще не значит, что у него есть воображение. Не говоря уже о таланте. А вот знаешь, очень правильно, что раньше была цензура. Консервативное искусство воспитывало личность, современное воспитывает быдло. Теперь сиськи в каждом фильме, независимо от того, нужны они по сюжету или нет. Сиськи теперь – канон «качественности и полноты» фильма. Почему-то многие так называемые «деятели культуры» считают, что пошлость в культуре – это прогресс и необходимый этап. Без оголенных задниц сегодня никуда. Кризис идей, что в кино, что в музыке, что в художественном искусстве, что в театре. Поэтому на место Идеи сегодня выползает Попа на букву Ж. Раньше как было? Ты – звезда, если у тебя талант. А сейчас? Звезды те, кто готов выставлять свои прелести на всеобщее обозрение, пошлить, быть воплощением порока.

– Как насчет «Ван Хельсинга», дорогой? Тебе он, вроде… нравился…

– «Ван Хельсинг»? Это тот фильм, где Добро побеждает Зло не без помощи Предательства?

– Так Злу и надо, правда?

Весь ответ – обиженное молчание, сопровождаемое пощелкиванием кнопок на пульте и мельканием картинок на экране. Меня лично подобное молчание ничуть не удивляет: буквально на днях Хозяин высказался в том духе, что «Миссия невыполнима», «Форсаж», «300 спартанцев» и «Ультиматум Борна» – это ультиматум гламурной мути остаткам хорошего вкуса в современном человеке. Если бы только Хозяин пронюхал, что фильмы в Голливуде снимают согласно канонам, установленным Вашим покорным слугой, Ваш покорный слуга остался бы без ужина.

Однако, кажется, пассаж о гламурной мути не оставил и следа в памяти Хозяйки. Иначе с чего бы ей сверлить муженька тем острым и недоуменным взглядом, которым обычно и сверлят муженьков? Но зря старается. Примитивным сверленьем его не проймешь. Его мозг на ерунду не отвлекается. Он занят высокими материями. И занят настолько, что безудержная энергия, которая бьется в этом мозгу и рвется наружу, заставляет тело передергиваться каждые несколько секунд.

Казалось бы, уж детским телеканалам опасаться гнева Хозяина нечего, но сегодня явно не их день:

– После экранизации «Гарри Поттера» возрастные ограничения на фильмы ужасов потеряли смысл!

Теперь уже лицо нервно подергивается у Хозяйки. Надвигающаяся гроза ей ни к чему, поэтому она нежно похлопывает Хозяина по запястью, и дистанционное управление говорящими картинками переходит к ней.

– Ну, вот, – вздыхает она с облегчением. – «Евровидение». Пусть и кустарненько, но все ж гламурненько. Гораздо приятней и слуху, и глазу.

– Но не разуму. Это твое «Евровидение» – крупнейший развод лохов всей Европы операторами сотовой связи. Вот смотри, раньше людей заставляли тратить немыслимые суммы на сигареты. Табак-то мы победили, но теперь нашлась новая зараза – СМС. Как вам это нравится?

– Дорогой, посмотри на вещи с другой стороны. Современный мир дарит тебе самую удивительную свободу – свободу выбора. Его единственный недостаток в том, – Хозяйка пожимает плечами, как бы извиняясь за чужие недостатки, – что это мир поп-культуры.

– Эта свобода – свобода секты, и дается она при жестком условии: «Поклоняйся мне». Современная поп-культура составила свои собственные заповеди: укради, убий, прелюбодействуй… Мало что может дать тебе истинную свободу. С деньгами приходит свобода выбора. В затворничестве – свобода от нечестивых соблазнов. Разум… разум дарует тебе свободу моральных терзаний. Как видишь, созданный нами мир слишком несовершенен, если у этих свобод такая цена.

Сдается мне, на свете есть одно странное учение, приверженцем которого является Хозяйка. Учение это предписывает выпуски новостей в качестве успокоительного при симптомах раздражения, вызванного чрезмерным потреблением развлекательных программ. Но учение это ошибочное. Я повторяю: ошибочное! И это особенно заметно при освещении в новостях деяний нашего Премьера Ее Величества Королевы Британской.

– Господи… Господи!

Ну? Что я говорил? Не просто ж так название программы – «Бремя новостей»… Однако, похоже, сегодня происходят вещи посерьезнее, чем очередная провалившаяся попытка со стороны Премьер-министра стать всеобщим любимцем. Думаю, будет лучше, если вы сами услышите все из уст диктора:

– Добрый вечер. Вкратце об основных событиях дня. Клубы, вышедшие ранее из Футбольной ассоциации Англии в знак протеста против нового регламента, запрещающего футболистам быть рекламными тумбами, объявили сегодня о создании независимой профессиональной лиги. Для разрешения ситуации с клубами-отступниками и подавления беспорядков среди поддерживающих их болельщиков Правительство объявило о введении в ряде городов чрезвычайного положения и размещении в них войск и дополнительных подразделений полиции. Теперь к зарубежным новостям. На юге Афганистана продолжились столкновения между силами безопасности и силами опасности страны. Минувшей ночью были проведены аресты еще двух французских генералов, скрывавшихся на протяжении последних лет от Международного трибунала по бывшему Парижскому Округу…

В этот раз Хозяйка сама выключает телевизор. Причем с невероятной поспешностью.

– У меня сейчас приступ случится или что-нибудь еще в этом роде… Если, конечно, ты не против… – Хозяин, крайне бледный, пошатываясь, поднимается с кресла и шаркает в спальню, где он постарается хоть на время забыться, отрешиться от мыслей об этом мире, оставив его на попечение Творца, вера которого в наш мир пока не иссякла.

Он исчезает за дверью спальни, но глаза мои прикованы к другой двери. Той, что ведет за пределы нашего дома. Через эту дверь до меня порой доносятся звуки и запахи, которые я когда-то знал, и будят во мне воспоминания, которые так хочется забыть навсегда…

Это дверь, за порогом которой и случилась эта история…

Глава 1. Рассказ Леонида Стоцкого, человека, желавшего лишь добра

То был счастливейший момент моей жизни. Мои волнение и радость были так велики, что я едва различал слова, доносившиеся до меня словно сквозь ватную стену:

– Согласны ли вы… – Старик почтенных лет, в каждой черте лица которого сквозила благожелательность, внимательно смотрел на меня через золотую оправу очков озорными глазами, в которых блестели искры веселости. – Согласны ли вы любить…

Согласен ли я!

– …уважать, заботиться и беречь…

А то! И уважать, и заботиться. А уж как я буду беречь! Да и приумножать буду.

– …до конца своих дней?

Да! Да! Да!

– А теперь повторяйте за мной, молодой человек… – Опять эти искры веселья; я был словно околдован ими до полузабытья… – Уважать, заботиться и беречь, пока смерть не разлучит нас.

– Уважать, заботиться и беречь, пока смерть не разлучит нас, – произнес я вслед за ним, и все мое тело задрожало от предвкушения, мои внезапно ослабшие колени подогнулись, а сердце воздержалось на секунду от своих обязанностей и чуть было не остановилось.

– Теперь можете приложиться губами, молодой человек.

Что я и сделал, поцеловав пачку из ста пятитысячных купюр – примерно четыре моих годовых оклада, – которую протянул мне один забавный тип, богатый делец, которому суждено было стать моим первым клиентом и прожить свою жизнь в качестве одной из моих золотоносных жил. Я сразу же почувствовал несказанное облегчение: все оказалось таким, как мне и представлялось, а не ловушкой, в которую я мог попасться в силу своей наивности. Обрекать себя на гроши? Увольте. Увольте сразу!

Итак, обмана не было и в помине: едва я произнес «Торжественную клятву российского бюрократа», как мир переменился! Мне тотчас выделили новенькую служебную иномарку и забросали приглашениями на всякие корпоративные вечеринки, которые так любят посещать всякие корпоративные любители выпить.

Стоит ли говорить, что на последовавшем фуршете мне следовало быть счастливейшим из смертных? Именно таким я себя и ощущал! Я был бескрайне счастлив, что принадлежу теперь к элите, к величайшему мужскому братству – корпусу государственного чиновничества! Море анекдотов, шуток, улыбок, подмигиваний, похлопываний по плечу, полезных подсказок и наводок, рукопожатий, Ну и, конечно, столы, ломящиеся под горками икры, ароматными ломтиками салями и эксклюзивными марками шампанского, которого было столько, что в нем могла бы захлебнуться и утонуть сама реальность… Теперь я понял, отчего Директор Департамента так любил нам повторять с улыбочкой беспечного блаженства: «Что наша жизнь? Икра…»

Я был пьян, хотя во рту у меня не побывало и капли спиртного. Я был пьян от всех этих приветливых и радостных лиц вокруг меня, ведь они были приветливы со мной и рады за меня! То было ощущение триумфа, ради которого стоит пройти путь, полный любых испытаний, причинить любую боль, выведать и продать любую тайну, попрать все принципы и простить все грехи, продать душу и отдаться дьяволу. Я был на шестом небе блаженства и уже должен был вот-вот достигнуть седьмого, как ребята сунули мне в руки ножницы и многозначительно подмигнули, как бы давая понять, что главное в нашем деле – делиться. Откуда мне было знать, что эти чертовы ножницы были просто символом и что мне не нужно было ничего ими резать?

Разговоры и смех сразу стихли. Все повернулись в мою сторону и уставились на меня то ли в ужасе, то ли в недоумении. Тишина была настолько полной, что я едва не завизжал. Когда я пришел в себя, зал был пуст. Полубанкноты номиналом в две с половиной тысячи рублей лежали в сейфе. От приглашений же на корпоративные вечеринки, служебной машины и золотой авторучки остались лишь воспоминания. Из красноречивого взгляда моего уже бывшего начальника мне стало ясно, что он меня теперь и с телескопом не узнает, стой я от него в ясный солнечный день всего в паре шагов.

Ну что ж, по крайней мере конец мой был славным. Славным не в том смысле, что я мог бы гордиться таким концом. Но все же всем присутствующим будет о чем вспомнить, о чем многозначительно покачать головой и глуповато улыбнуться. В одном сомневаться не приходилось: то был конец. Надеяться на что-то было бесполезно. Мои бывшие «братья» – не такие люди, что легко все простят и забудут.

Конец мой был к тому же и внезапным. Конец моей сказки. Зато теперь я мог с определенностью гордиться тем, что всего, чего я в жизни не добился, я не добился сам.

На меня разом нахлынули гнусные чувства и ощущения: жалость к себе, гнев, першение в горле, банальные мечты о мести, зуд в мокрых подмышках, видения моего будущего триумфального возвращения в лоно бюрократии. Проку от всех этих чувств и ощущений не было никакого, поэтому я быстренько разделался с ними, выпив три бокала ледяного шампанского и завалившись в горячую ванну. Не стоит поддаваться сантиментам. Надо оставаться реалистом. Я вот им остался – у меня попросту не было другого выбора, когда невозможное вновь стало невозможным.

И вот тут-то, оценивая свою жизнь, пока пузырики шампанского будоражили мне кровь, я понял, что ненавижу эту страну. Да, да, именно так: единственным оставшимся во мне ощущением после того, как я снял першение в горле шампанским и поскреб в подмышках, была смесь разочарования и ненависти. Непросто, знаете ли, любить Родину, когда она вынуждает тебя жить всякого рода ухищрениями, особенно когда ухищрения не срабатывают. Вы ведь не любите мачеху, если она обращается с вами как со своей забитой Золушкой? Да, да, приходится жить ухищрениями, знаете ли… Вот хотел ли я стать чиновником по зову сердца? Да ничего подобного. Сколько себя помню, я всегда хотел стать уличным продавцом мороженого, катить перед собой белоснежную тележку, облачившись в замызганный фартук и обжигая прохожих обледеневшей улыбкой: свежий воздух в любое время года, милые перебранки с покупателями, обнаружившими у себя в сдаче меньше копеек, чем рассчитывали там найти, а вокруг – лица, лица, лица… Море приветливых, радостных лиц…

Но мечте моей не суждено было сбыться: от нас ожидается выбор рода занятий, к которому приемлемо слово «успешный», в котором есть место ухищрениям, а не обледеневшим улыбкам, в котором расплачиваются толстыми пачками купюр, а не мелочью, в котором ценится хватка волка, а не безобидные перебранки с покупателем. От жизни со смыслом мы бежим к жизни с вещами. Раньше рождались поколения, желавшие сделать что-то для человечества. Теперь же – если и делать что-то, то только для себя. Кто богаты, тем и рады. Если у тебя непрестижная работа, сколько ты способен заработать? Достаточно, чтобы насмешить девушек, но недостаточно, чтобы быть им интересным. Не вышел ни рожей, ни зарплатой, короче… Это обо мне.

Вот действительно, что зарплата мороженщика против самоуверенных и, куда ни глянь, совершенно неприветливых цен? С некоторых пор слова «дорогая моя столица» приходится воспринимать исключительно буквально… Зашел тут на днях в магазин: литр молока 2,5% жирности уже 48 рублей стоит! При таких ценах поспевать за ритмом жизни и ее соблазнами совершенно невозможно. При таких ценах я сам себя скоро доить начну! Недаром в связи с обнищанием широких слоев населения в России прижился новый вид подарка: поздравительная шоколадка.

Вообще, Россия – забавная страна: в ней растут не зарплаты народа, а прибыль спекулянтов. Прочитал недавно, что цены на квартиры стали падать и трехкомнатную в спальном районе Москвы можно купить теперь за «какие-то там», как выразился автор статьи, 12 миллионов рублей. Представляете, за каких лохов нас держат, если надеются впарить нам несколько бетонных плит и четыре пластиковых окна за 12 «лимонов»? Последнее время, если я встречаю где-то надпись «Программа жилья», мне почему-то ненароком читается: «Программа жулья»… В России хорошо быть спекулянтом, а вот народом – не очень…

Все это и привело меня однажды к мысли, что неплохо бы стать чиновником. Если знаешь нужных людей в государственной машине, стать одной из ее шестеренок нетрудно. Стоит ли говорить, что как шестеренке тебе регулярно перепадает маслице и все такое. Однако, чтобы тебе регулярно перепадало маслице и все такое, нужно что-то давать взамен. Платить благодарностью, пусть и материальной. Делиться. А где взять это что-то? Для этого-то и нужны ухищрения, уловки, махинации, изворотливость и лукавство. Я, конечно, понимаю, что махинациям не место в государственной машине. Ну, вы еще понимаете. Кто-нибудь еще? То-то и оно…

Ну вот, теперь, когда вы усвоили, что идеальная государственная машина существует лишь в воображении авторов утопических романов, вы в состоянии будете понять следующее: функции ее больших и малых шестеренок определяются не столько конструктором, сколько самими шестеренками, потому как существуют не только государственные интересы, но и частные. Последние существуют, и уже потому их необходимо удовлетворять. Вы можете спросить, можно ли считать государственным служащим государственного служащего, удовлетворяющего свои частные интересы методами, которые больше подходят какому-нибудь пройдохе? Ответ утопической литературы будет отрицательным, а вот ответ объективной действительности – утвердительным. И сто, и двести, и тысячу лет назад среди чиновников преобладали воры, среди трудящихся – пьяницы, среди отпрысков благородных кровей – законченные мерзавцы, среди интеллигенции – бездари, среди солдат – трусы. Ну? Вы по-прежнему не согласны с товарищем Котом и не верите в несовершенство природы человека?

Меня всегда занимал вопрос: откуда в России столько пыли? Мы не пустыня, и тем не менее пыль везде. Пыльные улицы. Запыленные окна. Запылившиеся верования. Запылившиеся понятия… И как-то до меня дошло! Пыль – это наши мысли, которые оказались никому не нужны. Мы, русские, любим подумать, порассуждать, повертеть идею, будто это тушка кролика на костре, облизать ее со всех сторон, как петушка на палочке. Если бы мысли могли превращаться, скажем, во взрывоопасные вещества, мы бы взорвали планету одной мощью своей мысли. Но каждому наплевать, что там думает кто-то еще. Поэтому умом Россию не пронять и не поднять. Нет, только не умом.

Мне захотелось крикнуть:

– Куда, куда плетешься ты, двуглавая тройка Русь?

И я закричал. Я повторял свой вопрос снова и снова; я кричал навзрыд, уставившись в потолок, всматриваясь в запотевшее зеркало, любуясь элегантной линией моих коленей…

Кричал, пока в ванную не заглянула мама и не утихомирила меня веником, после чего в моей умиротворенной голове долго гудело, а я пытался разобраться в хаосе смешавшихся в кучу мыслей, в котором солировала одна, которую я поначалу никак не мог опознать. В конце концов я разобрался, что это была за мысль: я же брюзжал по поводу того оптимистического бардака, в котором пребывает и будет пребывать страна наших отцов и детей. Точно, то была именно эта мысль. Раньше Россия была лишь неумытой, а теперь еще и непричесанная, и с невыбранными вшами. Историческая беда России – в ее размере и всех правительствах, которые эту беду принимают за преимущество. Такая вот она, наша тайна за семью печалями. Зачем мы приумножились таким количеством земель? А ведь русскому человеку нет ничего милее уголка, где он родился. Это властителям нашим неймется. А нам… не нужен нам берег турецкий: нам турок хватает и здесь.

«Почему же размер – беда?» – спросите вы. Отвечаю. Возьмем последние новости: в Арктике обнаружены невиданные запасы нефти. Вроде я радоваться должен, что обнаружены они не где-то в Аравии, а у нас под боком. Но ведь нам же драться придется за эту нефть. Драться с оружием в руках, а не только с «Паркерами» в карманах. А потом? Вы представляете, сколько еще миллиардов тонн бензина и керосина будет сожжено? И ими будет отравлен воздух, которым я дышу. В чем тут выгода-то? Подвох это очередной и издевательство над здравым смыслом. Мы производим клей, который не клеит, лыжную мазь, которая только мешает лыжам скользить, лекарства, которые калечат, несмываемую краску, которая отваливается сама по себе… Я так думаю, все это мы производим из одного и того же вещества, в которое каждый раз добавляем разного цвету и запаху. А как иначе это объяснить? Понятно, что не боги горшки обжигают, и посему горшки наши далеко не идеальны. И все же…