Тот, кого нельзя любить

Глава 1

Я ловко переключила передачу, лавируя в плотном городском трафике. Моя маленькая Toyota Yaris была идеальным компаньоном для этих хаотичных улиц, где каждый водитель буквально выбивал себе место под солнцем – или, точнее, под парковку.

Майское солнце мягко согревало салон, а ветерок приятно обдувал кожу через открытое окно. Сегодня в городе было особенно оживлённо – люди наслаждались весной, гуляли по набережным, сидели в летних кафе. Я же спешила на встречу с мамой, одновременно прокручивая в голове рабочие планы.

На соседнем сиденье лежала моя камера Canon EOS R6 – мой инструмент, моя страсть, моя броня. Фотография давно стала для меня чем-то большим, чем просто работой. Это был способ видеть мир по-своему, находить красоту в местах, которые другие просто проходят мимо.

Но сейчас мысли были заняты другим.

– В «Ривьере».Мама позвонила накануне, её голос был, как всегда, ровным, но я почувствовала что-то скрытое в его оттенках. – Лиса, давай встретимся завтра? – Давай. Где?

Наше место. Небольшой ресторан на набережной, с уютной террасой и панорамными окнами, откуда открывался вид на реку. Я посмотрела на часы – ещё десять минут до назначенного времени. И вот тут началась моя борьба за парковку.

Как и ожидалось, возле ресторана все места уже заняты. Бессмысленно кружить, надеясь, что кто-то вдруг уедет, – здесь так не работает. Я скривилась, свернула на соседнюю улицу, потом ещё на одну и наконец нашла узкий закоулок, где удалось втиснуться между каким-то кроссовером и разбитой "Ладой". Отлично. Теперь только немного пройти пешком.

Я вытащила ключи, закинула сумку с камерой на плечо и вышла из машины.

Дорога к ресторану была приятной: старые мостовые, утопающие в тени деревьев, небольшие кафе с летними верандами, где люди смеялись и потягивали холодные коктейли. Здесь было тепло и уютно, город шумел где-то на заднем фоне, но это место будто находилось в своём собственном ритме.

Я старалась не спешить, но внутри всё равно было какое-то напряжение.

Почему мама захотела встретиться? Я видела её не так давно, и обычно она предпочитала обсуждать всё по телефону. Может, просто соскучилась? Или… что-то случилось?

Мысли перескочили на другую волну.

На него.

Даниила Громов.

Я не хотела о нём думать. Честно. Но как только речь заходила о семье, он всплывал в голове сам по себе.

Всегда самоуверенный, бесцеремонный, с той харизмой, которая одновременно притягивает и отталкивает. Даниил никогда не подстраивался под других – наоборот, это мир должен был крутиться вокруг него. Он говорил всё, что думал, не задумываясь о последствиях, не выбирая слов, будто чужие эмоции для него ничего не значили. Он умел попадать в самые слабые места, с лёгкостью считывал людей, а потом насмешливо и точно делал выпад, оставляя неприятное послевкусие. Но самое страшное – он не делал этого намеренно. Он просто был таким. В его мире, где, наверное, при рождении младенцам сразу вручают платиновую карту, уходит что-то важное. Обычная человечность.

Я осознала это давно. Осознала и приняла. И больше не хотела быть частью этого мира сделанных улыбок и бессмысленных игр в влияние и деньги.

Но как бы я ни хотела, полностью отдалиться не получалось. Из-за мамы.

Я вздохнула и тряхнула головой, пытаясь избавиться от этих мыслей.

Я сделала глубокий вдох, прежде чем войти в ресторан.

«Ривьера» всегда была для нас чем-то вроде тихой гавани. Панорамные окна выходили прямо на реку, и в это время дня солнце ложилось золотыми бликами на гладь воды, отражая лучи в стекле.

Я провела взглядом по залу и тут же увидела её.

Мама сидела у окна, аккуратно сложив руки на столе. Спокойная, уверенная, с идеальной осанкой. Она выглядела так, словно только что сошла со страниц глянцевого журнала: светло-серый приталенный костюм, выглаженная белая рубашка, тонкие золотые серьги, аккуратный макияж. Всё идеально, как всегда.

Но я знала, что за этим спокойствием скрывается усталость.

Я быстро пересекла зал, и, как только оказалась рядом, мама тут же поднялась со своего места. В её глазах было столько тепла, что на секунду мне стало легче дышать. Я наклонилась, обняла её, вдохнула родной запах дорогого парфюма, смешанный с чем-то уютным, домашним, знакомым с детства. Она легонько поцеловала меня в висок, задержалась на пару секунд, чуть крепче сжав мои плечи, а затем отпустила, оглядывая меня с лёгкой, едва заметной улыбкой.

– Привет, Лиса, – тихо сказала она – Ты хорошо выглядишь

Я пожала плечами.

– Ты тоже. Хотя, кажется, опять не спала?

Она не стала отрицать, только чуть заметно повела плечами.

– Работа.

Она говорила это легко, но я видела тёмные круги под глазами, почти незаметные под тонким слоем макияжа.

Работа.

Работа для неё всегда была спасением.

После того как отец ушёл, мы остались ни с чем.

Мама не имела высшего образования. Она бросила университет ради него, потому что тогда верила, что он возьмёт на себя ответственность. Верила, что они будут вместе, что он будет рядом.

Но любовь не платила за счета.

Когда он ушёл, мама осталась с пятилетним ребёнком, без денег, без работы, без поддержки.

Я не помню, чтобы она плакала.

Я только помню, как бабушка в тот вечер сказала ей.

– Катя, не жди его.

И мама не стала ждать.

Ба тогда настояла, чтобы мама поступила и получила высшее.

– Как? Мне нужно работать.

– Будешь работать и учиться. Ты справишься.

Она справилась.

Она бралась за любую работу: по вечерам убирала в офисах, писала курсовые за студентов, иногда подрабатывала в кафе официанткой. Спала по три-четыре часа в сутки.

Когда я засыпала, она сидела за столом с чертежами, расставляя перед собой линейки, циркули, карандаши. Потом была первая работа в архитектурной фирме. Она получала гроши, но работала как одержимая. Через три года она уже была ведущим архитектором.

А ещё через пять – её заметили.

Теперь она работала в крупной девелоперской компании, занимаясь проектированием элитных жилых комплексов.

Мне было шестнадцать, когда он появился в нашей жизни.

– Ты выглядишь странно, – сказала я маме, когда однажды увидела её перед зеркалом. – Ты улыбаешься сама себе.

Она чуть смутилась, как будто поймала себя на чём-то неожиданном.

– Я встречаюсь с мужчиной, Алиса.

Я тогда не знала, что именно в тот вечер она пошла на свидание с Олегом Громовым.

Я не знала, что это изменит нашу жизнь.

Олег Викторович Громов – имя, известное каждому, кто хоть раз соприкасался с миром элитного бизнеса.

Олигарх, магнат, владелец крупной корпорации, занимающейся строительством и организацией частных элитных мероприятий. Человек, у которого были связи везде. Его знали, его боялись, его уважали.

Мама встретила его на одном из закрытых бизнес-ужинов, где презентовала новый проект. Он сразу обратил на неё внимание. Спокойная, уверенная, не льстила, не пыталась угодить.

А он привык получать то, что хочет. И он захотел её. Они начали встречаться.

Я видела, как она менялась. Она всегда была сильной, независимой. Но рядом с ним она вдруг позволила себе расслабиться.

Я помню, как однажды спросила:

– Он делает тебя счастливой?

Она улыбнулась.

– Он даёт мне то, чего я никогда не имела.

Тогда я поверила в то, что возможно у нас будет полная семья. Бабушка не верила.

– Они с разных миров, – сказала она мне однажды. – И ты – не часть его мира.

Тогда я не поняла, что она имела в виду. Мир Громова казался мне чем-то далёким, блестящим, глянцевым – таким, в котором мне никогда не доводилось жить. Когда мама переехала к нему, я тоже вошла в этот новый мир, но только как наблюдатель.

Сначала мне казалось, что всё нормально. Он относился ко мне вежливо. Никогда не грубил, не делал замечаний, не пытался показать, что я здесь лишняя. Наоборот – если я проходила мимо, он мог кивнуть, спросить что-то будничное. Но чем больше я находилась рядом, тем отчётливее понимала – его вежливость была пустой.

В нём не было ни раздражения, ни интереса. Я чувствовала, что для него я просто приложение к маме. Что он не испытывал ко мне ни антипатии, ни тёплых чувств. Скорее, я просто существовала где-то рядом, не создавая проблем, не привлекая к себе внимания.

Порой мне казалось , что он не знал, что со мной делать. Как будто я была незнакомым ему механизмом, к которому не прилагалась инструкция.

Мама посмотрела на меня пристально, словно изучая. В её взгляде всегда было что-то проницательное, тонкое – даже когда она просто спрашивала о мелочах.

– Как работа, Лиса? – её голос был мягким, но внимательным, будто она проверяла не только ответ, но и то, как я его дам.

Я пожала плечами, сделала небольшой глоток.

– Нормально, заказов хватает. В последнее время много интерьерных съёмок, но я стараюсь не зацикливаться на одном направлении. Периодически беру портреты, иногда даже fashion.

Мама чуть заметно кивнула.

– Это хорошо. Главное – не стоять на месте. И с проектами как? Ты говорила, что была сложная локация на прошлой неделе?

Я улыбнулась, вспоминая тот день.

– О, это была катастрофа! Съёмка на крыше одного из бизнес-центров, ветер такой, что штативы приходилось держать руками, а модель – с непокрытыми плечами, вся дрожит, зубами стучит. В общем, пришлось импровизировать, работать быстро. Но зато, когда увидела готовые кадры, поняла – оно того стоило.

– Как всегда, профессионализм важнее удобства.

Я усмехнулась.

– Ну а как иначе? Клиент хочет идеальную картинку, ему не важно, что я там чуть не улетела вместе с оборудованием.

Мама слабо улыбнулась, а потом, чуть склонив голову набок, спросила, как бы между делом:

– А как здоровье? Ты не переутомляешься?

Я вздохнула.

– Мам, я не ребёнок, я нормально питаюсь, слежу за режимом.

– Да-да, конечно. Чай вместо завтрака, перекусы на ходу, недосып. Алиса, я знаю, как это бывает, ты же понимаешь.

Я покрутила чашку, прежде чем ответить.

– Ты тоже работаешь ночами. Хотя ты замужем за одним из самых богатых людей города.

На секунду между нами повисла тишина. Мама отставила чашку в сторону, провела пальцем по её краю.

– Ты думаешь, деньги Громова означают, что я должна сидеть дома и ничего не делать?

– Нет, не так. Просто… – я подбирала слова, потому что хотела понять, но не задеть. – Ты всегда так много работаешь. Ты уже добилась всего, чего хотела. Ты можешь позволить себе… не знаю, замедлиться.

Она посмотрела на меня долго, и в этом взгляде было что-то похожее на гордость, но с лёгкой грустью.

– Когда ты так долго привыкла бороться, перестать бороться – страшно.

Я промолчала.

– Я не из их мира, Лиса. – Её голос стал тише, но твёрже. – Я не умею сидеть в дорогих салонах, обсуждая модные коллекции и винтажные украшения. Я не создана для того, чтобы быть просто женой успешного мужчины. Я привыкла работать. Я… я так живу.

Она замолчала, но я чувствовала, что в её словах было что-то большее, чем просто привычка к труду.

И она не ошибалась. Она правда не была частью их мира.

Но, с другой стороны, этот мир впустил её в себя.

И Громов, каким бы он ни был, не пытался её сломать или подстроить под себя.

– А как он? Как Олег? – спросила я, решив перевести разговор.

Мама чуть качнула головой.

– Занят, как всегда. Но в последнее время его больше заботит Даниил.

Я подняла брови.

– Что-то случилось?

Она задумчиво повела ложечкой в чашке, прежде чем ответить:

– Олег всё ещё надеется, что Даниил однажды придёт в семейный бизнес. Он дал ему время «наиграться», как он это называет, но видит, что время идёт, а он так и не собирается возвращаться.

Я покрутила в пальцах свою ложку, вспоминая знакомые названия.

– Но ведь у Даниила не просто какое-то хобби. Его компания реально работает. Я же вращаюсь в этой среде – я знаю, кто организует самые дорогие частные вечеринки, закрытые показы и концерты. Его агентство на слуху, он сотрудничает с мировыми брендами, привозит артистов, о которых другие только мечтают. Даже мои коллеги, которые снимают ивенты, говорят, что его команда – одна из лучших.

Мама чуть заметно улыбнулась, как будто ей было приятно слышать это, но она тут же качнула головой.

– Да, это правда. Он талантлив. Но для Олега это всё не имеет значения. Он считает, что это не серьёзный бизнес, а игра в иллюзии.

Я фыркнула, покачав головой.

– Играть в иллюзии и при этом зарабатывать миллионы? Что-то мне подсказывает, что многие мечтали бы так «играть».

Она вздохнула и посмотрела в окно.

– Ты права. Но Олег мыслит иначе. Он не понимает, как можно тратить жизнь на индустрию, где правит мода, эмоции и блеск. Он строил империю, в которой всё держится на расчёте, контроле и долгосрочной перспективе. А Даниил делает ставку на мгновение, на эффект, на тренд. Для Олега это несерьёзно.

Я задумчиво провела пальцем по краю чашки.

Даниил не был похож на своего отца. И, возможно, именно поэтому между ними всегда было напряжение.

Мама посмотрела в окно, задумчиво прикусив губу.

– Знаешь, я думаю, он любит сына. Просто он не умеет показывать это по-другому. Для него лучший способ проявить заботу – это дать Даниилу место в бизнесе, подготовить его, передать то, что он строил всю жизнь. Но Даниил этого не хочет. Он другой.

Я слушала её, но в какой-то момент слова перестали быть просто словами.

Любовь отца.

Эти два слова застряли у меня в голове.

Любовь, которую Даниил всегда имел.

Каким бы он ни был— он знал, что его любят.

Я вдруг подумала, что в их мире, в их жёстком, расчётливом окружении, полном политики и власти, эта любовь всё равно существовала.

Да, Громов строг, да, он давит, да, он хочет, чтобы его сын пошёл по его стопам. Но он делает это потому, что считает это правильным, потому что хочет передать ему что-то важное.

А мне?

Мне этого никогда не хватало.

Бабушка любила меня.

Мама любила меня.

Но мама всегда работала. Всегда была чем-то занята, всегда была в движении, в стремлении к цели.

Бабушка была рядом. Но не могла заменить всего.

Я никогда не чувствовала себя защищённой.

Я не могла прийти домой, чтобы сильные руки обняли меня и сказали: «Я разберусь.» Я не могла довериться кому-то настолько, чтобы просто перестать бояться. Мама говорила, что сильная женщина не должна зависеть от мужчин. Но, может быть, дело было не в зависимости, а в потребности? Я посмотрела на неё, и вдруг мне захотелось задать ей вопрос, который я никогда не озвучивала.

– Ты когда-нибудь хотела, чтобы он тебя защитил?

Она поняла, о ком я.

Мама слегка улыбнулась и посмотрела на меня внимательно.

– Когда ты так долго борешься, сложно представить, что кто-то может сделать это за тебя.

Я кивнула.

Я смотрела на маму, всё ещё переваривая её слова. Она произнесла это легко, но я чувствовала вес этих слов, их глубину.

Но вдруг в её глазах появилось что-то новое – словно она собиралась сказать что-то важное, но не знала, с чего начать.

Я нахмурилась.

– Что-то случилось?

Она чуть улыбнулась, провела пальцем по ободку чашки.

– Я не просто так позвала тебя сегодня. Есть кое-что, о чём я хотела тебе рассказать.

Я выпрямилась.

– Что-то серьёзное?

– Да. Но в хорошем смысле.

Мама посмотрела на меня пристально, и я заметила, что её взгляд стал чуть мягче, теплее.

– Мы с Олегом решили немного изменить нашу жизнь.

Я подняла брови.

– Изменить? Как именно?

Она чуть заметно улыбнулась, но я видела, что эта улыбка несла в себе волну эмоций.

– Мы решили стать родителями.

Моё сердце на секунду пропустило удар.

– Ты… ты беременна?

Мама усмехнулась, покачала головой.

– Нет, не беременна. Мы решили усыновить ребёнка.

Я на мгновение замерла, прокручивая её слова в голове.

Усыновление.

Я посмотрела на неё внимательно, ища в её лице хоть каплю неуверенности, но её не было.

Мама говорила спокойно, уверенно, осознанно.

Я почувствовала, как внутри меня поднимается что-то тёплое.

– Мама… это… это потрясающе.

Она слабо улыбнулась, и мне показалось, что её глаза чуть увлажнились.

– Ты правда так думаешь?

– Конечно. Это… это очень большой шаг. Но ты уверена?

– Да. Мы долго об этом говорили, долго думали. Мы пришли к этому решению не за один день.

Я переваривала эту информацию, а потом задала вопрос, который не мог не появиться у меня в голове.

– Но… почему не суррогатное материнство? Ведь Олег…

– Мы обсуждали этот вариант. Но решили, что если уж давать любовь ребёнку, то тому, кто в ней особенно нуждается.

Я нахмурилась.

– То есть… ребёнок уже есть?

Мама кивнула.

– Да. Это младенец. Девочка. Она родилась неделю назад, и её мать отказалась от неё в роддоме.

Я почувствовала, как в груди что-то дрогнуло.

– Ты её видела?

– Пока нет, но я знаю о ней. Мы уже подали документы, и если всё пройдёт гладко, через пару недель мы сможем познакомиться с ней.

Я провела языком по губам, чувствуя, как меня охватывает радость, волнение и любопытство сразу.

– А как Олег? Он сразу согласился?

Мама улыбнулась как-то по-особенному.

– Олег долго думал. Он не принимает решения сгоряча, ты же знаешь его. Для него семья – это нечто структурированное, почти математически выверенное.

Я кивнула.

– Я знаю. Для него всё должно быть логичным, просчитанным.

– Да. И вот представь, что я ему говорю: «Олег, я хочу усыновить ребёнка».

Я фыркнула.

– Он, наверное, сначала решил, что это просто импульс?

– Примерно. Он долго молчал. Потом задал несколько вопросов. Очень конкретных, очень… практичных.

– Например?

– Готова ли я к этому? Почему я хочу этого? Как это изменит нашу жизнь? Он не отрицал саму идею, но он хотел понять, что мной движет.

Я покачала головой.

– Типичный Громов. Он всегда пытается разложить эмоции по полочкам.

Мама усмехнулась.

– Да, но с ним это не раздражает.

Я задумалась.

– А что в итоге его убедило?

Мама посмотрела на меня, и её улыбка стала чуть мягче.

– Он увидел, как мне этого хочется. Он не сразу сказал «да», но я видела, что он обдумывает. А потом, через несколько дней, он согласился.

Я задержала дыхания и вдруг поняла ещё одну вещь.

Олег Громов не был человеком, который будет разбрасываться словами о любви, о привязанности, о чувствах. Но в этом решении, в этом согласии было что-то глубже, чем просто одобрение.

Он правда доверял маме.

И, наверное, правда её любил.

Я улыбнулась.

– Мам… Я очень рада за вас.

Она тоже улыбнулась, и в этот момент я увидела её настоящую радость.

Глава 2

Я вела машину по знакомым улицам, механически переключая передачи, но мысли были далеко отсюда. Разговор с мамой не выходил из головы. Я была счастлива за неё, правда. Я искренне радовалась, что она сделала этот выбор осознанно, что это не было просто случайным импульсом или попыткой заполнить пустоту. Это было желание, которое долго зрело внутри неё, и теперь оно наконец стало реальностью.

Я улыбнулась, представляя, как этот малыш появится в нашей жизни, как мама будет бережно держать его на руках, как бабушка будет рассказывать свои бесконечные истории, которые всегда звучали так тепло и уютно. Я знала, что этот ребёнок будет окружён любовью, потому что иначе просто не могло. Но я……волновалась.

Семейство Громовых, это не типичная традиционная семья, где все друг друга слушают и любят искренне. Большинство их родственников, это те еще снобы. Иногда мне кажется, что они выходцы из королевской семьи и я не удивлюсь если старшим Громовым, подают завтрак с фразой «Овсянка, сэр».

Мне было семнадцать, когда мама впервые решила познакомить меня с Олегом и его сыном.

Я помню, как долго выбирала платье в тот день. Это было не просто знакомство – это было важное событие. Я должна была понравиться. Должна была выглядеть так, чтобы не было стыдно. Чтобы меня приняли.

Я перебирала вещи в шкафу, примеряя одну за другой, пытаясь увидеть себя со стороны. Платья сидели то слишком обтягивающее, то слишком свободно. Одни подчёркивали формы, другие полностью их скрывали. Я смотрела на себя в зеркало и вспоминала чужие шёпоты, взгляды одноклассников, случайные ухмылки. Я не была изгоем, но и не была той, кого называли красавицей. За мной не бегали парни, не писали анонимных записок, не звали на медленные танцы.

Худоба была в моде. Те, кто мог надеть узкие джинсы и короткий топ, не думая о том, не покажется ли талия слишком широкой или бёдра слишком округлыми. Я не вписывалась в этот стандарт, и понимала это слишком хорошо. Сейчас я бы сказала себе, что у меня было прекрасное тело, но тогда… тогда мне казалось, что я просто толстая.

Когда я наконец оделась, мама одобрительно кивнула.

– Ты выглядишь очень мило.

Я нервно улыбнулась.

Когда мы приехали в дом Олега, нас встретила домоправительница – полная, невысокая женщина лет пятидесяти. Она провела нас в гостиную.

Я сделала шаг внутрь, и в этот момент дверь со стороны террасы открылась. Он вошёл легко, будто всегда был здесь главным, и, наверное, так оно и было.

Чёрные рваные джинсы, белая футболка, небрежно наброшенная кожаная куртка. Дорогие часы на запястье, но он носил их так, будто не придавал значения. Волосы тёмные, растрёпанные, но именно так, как бывает у тех, кто умеет выглядеть идеально в любой небрежности.

Даниил Громов.

Мама рассказывала мне о нём, но я никогда не видела его вживую. Сын Олега. Старше меня на четыре года. Живёт в Швейцарии, учится на бизнес-администрировании. Почти не бывает дома. Я не знала, чего ожидала, но точно не этого.

В школе были парни, которые считались красивыми, но он был из другой категории. Он был тем, кого в кино показывают главными героями, тем, кого девушки называют «тем самым». Он был тем, кто точно знал, что может получить любую.

И я почувствовала, как сердце резко, болезненно сжалось. Я не могла отвести взгляд. Он посмотрел на меня, и уголки его губ дёрнулись в едва заметной ухмылке.

– Ты так нарядилась… У тебя свидание после ужина?

Я замерла.

Мама бросила на него быстрый взгляд, но ничего не сказала.

– Нет. – Я сжала руки, пытаясь говорить ровно.

– Ммм… просто слишком серьёзно подошла к вопросу?

Он лениво скользнул по мне взглядом. Не так, как парни в школе – не смущённо, не стесняясь. Просто взял и посмотрел, как будто изучал новый объект.

– А у тебя всегда такие кудряшки? Или это что-то новое?

Я почувствовала, как кровь бросилась в лицо.

– Всегда.

– Интересно… У меня была знакомая, она делала химию, но потом перестала. Говорит, мода прошла.

Он улыбнулся. Но не так, как люди улыбаются, когда им действительно интересно. Я заставила себя выпрямиться, удерживая нейтральное выражение лица. Я не дам ему понять, что его слова задели меня.

Но они задели. И ещё как.

Мама жестом предложила пройти к столу, и я послушно заняла место, чувствуя, как ладони неприятно вспотели.

Домоправительница поставила перед нами тарелки с супом, и запах трюфеля заполнил пространство.

Я взяла ложку, но пальцы дрожали. Я никогда не была на таких ужинах. Я не знала, как себя вести.

Я украдкой взглянула на Даниила.

Он сидел рядом с Олегом, расслабленный, уверенный, но при этом в движениях была лёгкая небрежность.

Ему было плевать на весь этот ужин.

– Как перелёт? – Олег наконец заговорил, крутя бокал с вином в пальцах. Его голос был ровным, но я уловила в нём лёгкое напряжение.

Даниил лениво поднял на него взгляд.

– Обычный, – произнёс он, слегка пожав плечами, будто эта тема его совершенно не волновала. – Всё по расписанию.

– Долго пробудешь?

– Неделя. Может, меньше, – его тон оставался расслабленным, но я заметила, как он слегка дёрнул уголком губ, словно эта поездка уже начала его утомлять. – Через три дня лечу в Лондон, потом обратно в Женеву.

Я украдкой взглянула на него.

Голос звучал равнодушно, но в манере говорить сквозило раздражение, как будто он не то чтобы был недоволен своими поездками, но не видел в них ничего интересного.

– Как учеба? – неожиданно спросила мама, её голос был мягким, но в нём чувствовалось искреннее любопытство.

Даниил на секунду задержал на ней взгляд, будто оценивая, стоит ли вообще тратить на этот разговор своё время.