Гарри Поттер и Святой Грааль. Том Второй. Безмолвная Буря

Глава 1. Соединяя по частям прошлое

В комнате стояла тишина, такая плотная, что, казалось, ее можно потрогать. Пылинки лениво танцевали в редких лучах света, пробивающихся сквозь запыленные стекла. В кресле у окна, спиной к двери, застыла неподвижная фигура. Лорд Волдеморт? Или лишь его оболочка, пустая форма, оставшаяся после чего-то ужасного? Невозможно было сказать наверняка.

Тело в кресле казалось неестественно замершим. Ни малейшего движения, ни вздоха. Только тусклый отблеск камина играл на бледной коже головы, обращенной к разбитому окну. Свежий багровый шрам, зловещая отметина на груди, контрастировал с мертвенной бледностью остальной кожи. Был ли это след вчерашней битвы, или посмертное клеймо?

Дверь тихонько скрипнула, и в комнату проскользнула тень. Хвост. Он двигался на цыпочках, словно ступая по минному полю, каждый его шаг – молитва о том, чтобы не разбудить спящего зверя… или не потревожить мертвеца. Он замер у порога, вглядываясь в неподвижную спину. Жив ли он? Или все кончено? Надежда и страх боролись в его глазах, но ни один из них не мог перевесить ледяное молчание комнаты.

Хвост медленно, бочком, начал красться вдоль стены, стараясь не сводить глаз с фигуры в кресле. Он остановился в нескольких шагах, не решаясь подойти ближе. Всматривался, пытаясь уловить хоть малейший признак жизни. Движение пальцев? Дыхание? Хоть что-нибудь… но кресло упорно хранило свою тайну. Только отблески огня плясали на чем-то темном и влажном, пропитавшем ткань у шрама на груди. Кровь? Или просто игра света и тени?

Хвост замер в нескольких шагах, его дыхание сбилось, в горле пересохло. «Ну же, Хвост, соберись,» – мысленно одернул он себя, хотя ноги предательски подрагивали. Сглотнув вязкую слюну, он рискнул нарушить тишину.

– Мой… Лорд? – прошептал он, его голос – едва слышный писк, который мог бы заглушить взмах крыла бабочки. Тишина в ответ стала еще гуще, словно наэлектризованный воздух перед грозой. Хвост затаил дыхание, вглядываясь в неподвижную спину. Может, он спит? Или… хуже?

Он сделал еще один робкий шаг вперед. Сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь в ушах назойливым стуком.

– Мой Лорд… это… я, – попытался он снова, уже чуть громче, но все еще с опаской. Слова прозвучали жалко и неуверенно, растворяясь в зловещем молчании комнаты. Ни движения, ни звука. Словно статуя. Или… мумия? Хвоста пробрал озноб.

Он беспомощно оглянулся на дверь, словно ища спасения. Но бежать было некуда. И он знал это. Снова перевел взгляд на кресло. Может, стоит подойти ближе? Проверить… но что, если… его встретит ледяной взгляд пылающих красных глаз? Или… пустота?

Собравшись с духом, Хвост сделал еще несколько шагов, пока не оказался почти вплотную к креслу. Запах гари от камина, запах пыли… и еще что-то. Слабый металлический запах. Кровь? Хвост замер, не решаясь заглянуть через плечо кресла. Страх сковал его, парализовал.

– Мой Лорд… – вновь прошептал он, его голос дрожал. – Я… я принес… новости.

Тишина. Только тихое потрескивание дров в камине нарушало мертвую тишину. Хвост почувствовал, как по спине пробегает липкий, холодный пот. Он не знал, что делать. Бежать? Кричать? Или просто стоять здесь, пока неподвижная фигура в кресле внезапно не оживет… или не окажется чем-то куда более ужасным, чем он мог себе представить.

Отчаяние – вот что заставило его сделать следующий шаг. Не смелость, нет, а парализующий страх перед неизвестностью, который толкал его вперед, словно обреченного на казнь. Хвост медленно протянул дрожащую руку. Куда? К мантии? К плечу? Он сам не знал. Пальцы замерли в дюйме от темной ткани, боясь прикоснуться, боясь нарушить это зловещее спокойствие.

– Господин… – выдохнул он, его голос теперь звучал чуть увереннее, но все еще сдавленно. – Я… есть вести. Важные вести.

Тишина ответила ему, густая и непроницаемая, словно саван. Хвост зажмурил глаза на мгновение, собираясь с духом. Это безумие. Стоять здесь, уговаривая каменную глыбу. Но что еще ему оставалось?

Собрав остатки мужества, он все же коснулся мантии. Ткань была холодной и неподвижной. Словно накрывала пустоту. Хвост невольно отдернул руку, словно обжегшись. Сердце бешено колотилось, грозя вырваться из груди.

– Мой Лорд! – произнес он громче, в его голосе прорезались отчаянные нотки. – Прошу, ответьте! Я… я не смею вас беспокоить, но…

Внезапно тонкая струйка дыма потянулась от камина, закручиваясь в причудливые спирали. Тень на стене слегка колыхнулась. Хвост замер, затаив дыхание. Ему показалось… нет, наверняка показалось. Просто игра света и тени.

– Мой Лорд? – повторил он, уже почти шепотом, надежда робко затеплилась в его душе. Может… может, он просто погружен в глубокие раздумья?

Именно в этот момент голова в кресле медленно повернулась.

Голова повернулась медленно, очень медленно, словно смазанный механизм, пролежавший долгие годы в сырой земле. И когда лицо оказалось в поле зрения Хвоста, тот едва не отшатнулся.

Бледность. Нездоровая, мертвенная бледность, словно лунный свет, застывший на коже. Тонкие губы плотно сжаты в нитку, над ними змеится лишь намек на презрительную усмешку. Но глаза… Вот что ужасало по-настоящему. Красные, как раскаленное железо, они смотрели сквозь Хвоста, будто видел он лишь прозрачную оболочку, недостойную внимания. В них не было ни тепла, ни жизни, лишь холодная, бездонная злоба. И ум. Хищный, расчетливый ум, плетущий новые сети ненависти.

Шрам. Багровый след от меча, располосовавший грудь, теперь частично виден в распахнувшейся мантии. Он пульсировал слабой тенью, напоминая о недавнем поражении, о дерзости девчонки. Но во взгляде Волдеморта не было и следа слабости. Лишь ненависть, сконцентрированная и опасная, как яд редкой змеи.

Внезапно тишину разорвал голос. Холодный, как лезвие ножа.

– Ты что там бормочешь, Хвост? Молитву читаешь? На всякий случай?

– Мой Лорд! – зачастил он, подползая ближе. – Я… я принес…

– Принес? Что ты можешь принести, Хвост? Кроме своей жалкой трусости? Или ты решил порадовать меня новостями о том, какая я бездарность, раз позволил какой-то девчонке…

Он запнулся, словно само воспоминание вызывало физическую боль.

– Мой Лорд, нет! – залебезил Хвост. – Я… я хотел сказать… после возвращения… вам нужно время, чтобы восстановить силы…

Волдеморт медленно поднялся с кресла, его движения были резкими, какими-то рваными, совсем не похожими на прежнюю уверенную грацию. Он словно марионетка с перепутанными нитками, готовая в любой момент сломаться. В его взгляде мелькало что-то безумное, лихорадочное, словно в голове роились голоса, спорящие друг с другом. В этом было что-то от одержимого – непредсказуемая опасность, скрывающаяся за напускным спокойствием, и от человека, потерявшего связь с реальностью – зияющая пустота внутри, порождающая странные, пугающие действия.

– Самокритика, Хвост, – пробормотал Волдеморт, его голос прыгал, как камень по воде, то срываясь на шипение, то взлетая до неестественно веселого фальцета. – Ты даже не представляешь, какое это удовольствие. Признать себя дураком… особенно, когда эта глупость одета в мантию Гриффиндора.

Он издал короткий, истеричный смешок, больше похожий на предсмертный хрип. Подошел к Хвосту скачками, словно его дергали за невидимые веревки. Остановился вплотную, наклонив голову набок, как сумасшедший ученый, рассматривающий подопытную крысу. Вблизи его лицо казалось измученным, как у человека, не спавшего несколько суток, а в красных глазах плясало нездоровое возбуждение маньяка.

– Знаешь, Хвост, – продолжил Волдеморт, его голос внезапно стал вязким и сладким, как патока, от чего Хвоста пробрала дрожь. – Я видел ее мысли. Девчонки. И знаешь что? Она… почти поняла меня. Представляешь? Она видела логику в моих действиях. Просто… она выбрала другую сторону. Глупая, глупая девочка.

В его голосе слышалось не столько злорадство, сколько какое-то болезненное разочарование, словно предательство близкого человека. Но тут же его лицо искривилось от ярости.

– Но она поплатится, Хвост! Поплатится! Я вырву у нее сердце и скормлю василиску! Я…

Он запнулся, словно забыл, что хотел сказать, и вдруг расхохотался, закинув голову и глядя в потолок пустыми глазами. Смех его был громким, безумным, как у пациента психиатрической лечебницы.

– Но сначала самокритика, Хвост! Давай же посмеемся! Это же клоунада, а не жизнь! Самый великий темный волшебник… побежден школьницей! Аха-ха-ха!

Он схватил Хвоста за плечи и затряс его, как тряпичную куклу, его глаза горели нездоровым огнем. В этот момент он был похож на безумного короля из старой сказки. Но именно это безумие делало его еще более опасным. За хаосом его поведения все еще скрывалась холодная логика и неутолимая жажда мести. И Хвост знал, что этот приступ мании может в любой момент смениться приступом убийственной ярости.

Хвост попытался выдавить из себя подобие улыбки, его губы дрожали, а глаза лихорадочно бегали, ища хоть какой-то намек на то, что его усилия оценены. Это была жалкая, кривая гримаса, больше похожая на предсмертную судорогу, чем на веселье.

Волдеморт наблюдал за этим зрелищем с прищуренными глазами, его лицо оставалось непроницаемым, как маска. Казалось, он оценивает степень унижения своего слуги, смакуя каждую деталь.

– Ну же, Хвост, старайся, – промурлыкал он, в его голосе появились садистские нотки. – Не будь таким вялым. Вложи в это душу. Покажи мне, как ты искренне рад моему позору. Представь, что это я поскользнулся на банановой кожуре прямо перед министром. Смешно ведь, правда?

Он снова рассмеялся, но в этот раз смех звучал более угрожающе, в нем слышались нотки самого настоящего безумия. Хвост почувствовал, как по спине побежал холодный пот. Он попытался засмеяться в ответ, но из его горла вырвался лишь давленый сип.

– Давай же, Хвост! – прошипел Волдеморт, его глаза сузились до щелочек. – Вместе! Это командная работа. Мы должны посмеяться над моей неудачей… и забыть о ней навсегда.

Голос его внезапно стал угрожающим, в нем появилась сталь. Хвост понял, что игра зашла слишком далеко. Он заставил себя издать несколько нервных звуков, пытаясь имитировать смех, но получалось неестественно и жалко.

– Вот так, – прошептал Волдеморт, его лицо внезапно помрачнело. – Именно так мы и сделаем. Забудем.

Он отпустил Хвоста и отступил назад, его движения стали снова плавными и опасными. Улыбка полностью исчезла с его лица, оставив лишь холодное, непроницаемое выражение.

– Мы забудем ее навсегда, Хвост, – произнес он медленно, словно выдавливая каждое слово. – Когда я сотру ее в пыль. Когда от нее не останется и воспоминания.

Внезапно его рука вскинулась, палочка словно выросла из его пальцев. Хвост инстинктивно съежился, закрывая голову руками.

– Я принес… я принес… новости… мой господин! – выкрикнул он в отчаянии, пытаясь отвлечь внимание Волдеморта.

Но тот его уже не слушал. В его глазах горел холодный, безжалостный огонь.

– Забудем ее крики, – прошептал Волдеморт, его голос стал почти нежным. – Забудем ее мольбы. Забудем ее имя.

Он сделал короткое движение палочкой.

– Круцио!

Крик боли разорвал тишину, наполнив комнату отчаянием и ужасом. Волдеморт стоял над корчащимся на полу Хвостом, его лицо выражало лишь холодное удовлетворение. Насладившись его мучениями, он резко опустил палочку. Улыбка вернулась на его лицо, но теперь она была жуткой и неживой.

– Вот так-то лучше, Хвост, – промурлыкал он. – Теперь мы оба улыбаемся. Правда?

Он отвернулся от Хвоста, словно тот был чем-то неприятным, и снова подошел к окну, глядя в ночное небо, где уже начинал брезжить рассвет.

Волдеморт даже не удостоил Хвоста взглядом. Он просто отвернулся и подошел к разбитому окну, уставившись в пред рассветное небо. Хвосту оставалось только смотреть на его спину – неподвижную и надменную, словно спину каменного истукана. Что там у него в голове творится, Хвост мог только гадать. Наверное, опять строит планы по захвату мира или еще какую-нибудь грандиозную чушь. Главное, что сейчас ему нет дела до жалкого Хвоста, валяющегося на полу.

– Мы забудем ее, – пробормотал Волдеморт, словно читал надпись на стене. Голос – без эмоций, словно ветер в трубе. – Когда превращу в пыль. В ничто. В призрак, который боится собственной тени.

– Мой господин… – прохрипел Хвост, цепляясь за слова, как за последний шанс. Боль отступала, оставляя только липкий страх. Сейчас главное – заставить его слушать.

Волдеморт словно не слышал. Стоял у окна, как статуя, игнорируя Хвоста, как не пойми что на подошве ботинка. Хвост знал этот прием. Когда его господину кто-то неинтересен, он просто перестает его замечать. И это было хуже любого «Круцио».

Волдеморт застыл у окна, как манекен, полностью отключившись от жалких попыток Хвоста привлечь внимание. В этой башке явно варилось что-то свое, какие-то хитроумные злодейские планы – впрочем, как обычно. Минута тянулась, словно пытка, пока в дверь не постучали. Тук-тук. Просто и без затей. Волдеморт даже не дернулся. Словно и не слышал. Только через пару секунд, не поворачиваясь, бросил через плечо:

– Хвост, открой. Не будь таким негостеприимным.

Хвост, едва не задохнувшись от облегчения, пополз к двери, словно червяк. Дверь открылась, и на пороге возник Снейп. Глянул на Хвоста с таким отвращением, словно тот был дохлой крысой на его любимом ковре.

– Можно? – тихо спросил Снейп, обращаясь к неподвижной фигуре у окна.

– А, это ты, Северус, – отозвался Волдеморт, даже не пошевелившись. Голос – ровный, как линия горизонта. – Валяй.

Снейп вошел, брезгливо перешагнул через раскинувшегося на полу Хвоста и остановился на безопасном расстоянии от Темного Лорда.

– Ну-с, Северус, и с чего это тебя принесло? – Волдеморт наконец повернулся к Снейпу, его губы растянулись в неприятной улыбке.

– Мой Лорд, у меня есть сведения, – Снейп держался с достоинством, словно стоял не перед психованным убийцей, а на приеме у королевы. – Которые помогут нам покончить с Поттером раз и навсегда.

Волдеморт резко, как на шарнирах, развернулся, и его взгляд – два раскаленных гвоздя – впился в Снейпа. Тот даже не дрогнул, его лицо было непроницаемым, как стена Азкабана. Ни единого мускула не выдавало его внутреннего состояния.

– Поттер? – прошипел Волдеморт, в его голосе слышался яд. – Да мне плевать на Поттера с высокой башни. После вчерашнего концерта есть вещи поинтереснее. Девчонка. Д’Арк. Вот что сейчас на повестке дня.

– Жанна д’Арк, – протянул Снейп, словно смакуя каждую букву. – Всего лишь студентка Хогвартса. Гриффиндорка. Умница, но с дисциплиной у нее беда. Школьные правила для нее, что пустой звук. И каким-то невероятным макаром эта выскочка оказалась в списке чемпионов.

– Не надо мне этого втирать, Северус, – голос Волдеморта был холодным, как лед. – В ее башке я видел кое-что поинтереснее твоих россказней. Там целый фильм крутят, Северус. Франция, Средневековье, суд над этой самой Жанной, которую народ считал героиней, голоса в ее голове, битвы, костер.

– Мой Лорд, – голос Снегга сочился елеем, – я, разумеется, не могу залезть в голову каждой сопливой гриффиндорке, но, смею предположить, у девицы просто чересчур развито воображение. В ее писанине порой встречается такое, что у меня на уроках уши вянут. А картинки в тетрадках… Знаете, мой Лорд, крепкие юноши в латах и без… – Снейп изобразил на лице гримасу брезгливости. – Не для слабонервных зрелище.

Волдеморт на мгновение задумался, словно пытаясь решить, верить Северусу или нет.

– Серьезно? – спросил он, и в голосе его прорезалось что-то вроде недоверчивого любопытства.

Затем он резко повернулся, его мантия взметнулась, как крыло раненой птицы. Взгляд его метал молнии.

– Так, а ну-ка выкладывай, Северус. Что еще мы знаем об этой проклятой девчонке? Откуда она взялась? Где обитает? Чем дышит?

– Из того, что нам удалось нарыть, – Снейп говорил невозмутимо, будто речь шла о погоде, – прошлым летом эта девчонка прибыла в Англию из Франции, сразу на четвертый курс. Мои люди пытались пробить, что да как, но после вокзала в Лондоне ее след простыл. Где она сейчас шляется – никому не известно.

– То есть как это – неизвестно? – Волдеморт подался вперед, его глаза сузились. – Она что, призрак, чтобы вот так просто исчезнуть?

Волдеморт побагровел от ярости, сжал кулаки.

– Найти, – прошипел он сквозь зубы. – Найти эту чертову девчонку и доставить ко мне. Живьем. Я сам с ней разделаюсь.

– Но, мой Лорд, – голос Снейпа, как всегда, был непроницаем, – что тогда с Поттером?

– Поттер? – Волдеморт усмехнулся, но глаза его остались холодными. – А Поттеру мы устроим сюрприз. Пусть сначала увидит голову этой выскочки. Почувствует, так сказать, вкус победы. Прежде чем отправиться вслед за ней.

Глава 2. И ты, Дадли?

Лето 1995 года выдалось на редкость знойным и душным, словно сама природа затаила дыхание в ожидании чего-то ужасного. Гарри изнывал от скуки и липкой жары, то и дело выискивая в магловских новостях хоть какие-то зацепки, хоть какие-то намеки на возвращение Волдеморта. И не напрасно: магловский мир лихорадило от известий об упавшем Аэробусе. Авиакатастрофа, произошедшая в конце июня, не просто взбудоражила общественность – она вызвала настоящую истерию.

Целый месяц не утихали споры и расследования. В аэропортах творился сущий кошмар: перепуганные пассажиры сдавали билеты, требовали усилить меры безопасности, обвиняли все и вся в случившемся. Телевидение и газеты только подливали масла в огонь, выдвигая самые невероятные версии произошедшего. Правительства других стран выражали соболезнования и требовали тщательного расследования, а некоторые даже закрыли свое воздушное пространство для полетов над зоной катастрофы, опасаясь то ли террористической атаки, то ли неведомого вируса.

Когда по всем каналам прокрутили фрагмент переговоров экипажа, извлеченный из черных ящиков, народ окончательно потерял голову. В этой ужасающей записи, обрезанной до нескольких секунд, был слышен лишь отчаянный крик пилотов, заметивших яркую красную вспышку, ударившую с земли. По словам диктора, даже у бывалых следователей, которым довелось расшифровывать запись, стыла кровь в жилах от этих полных ужаса и отчаяния воплей. Кричали не только пилоты, кричали все: экипаж, пассажиры, мужчины, женщины, дети. Этот нечеловеческий вопль, оборвавшийся в один миг, посеял в обществе семена недопонимания и страха. Криминалисты разводили руками: никаких следов отравления, никаких признаков борьбы, все погибшие были абсолютно здоровы на момент катастрофы. Что же заставило их кричать? Что за неведомая сила оборвала жизни сотен людей в одночасье?

Версии множились, как грибы после дождя. Конспирологи всех мастей заговорили о секретном оружии, о правительственном заговоре, о пришельцах и конце света. Каждый новый день приносил новую порцию слухов и домыслов, и правда о трагедии тонула в этом мутном потоке догадок и спекуляций. И только Гарри знал, что за всем этим хаосом стоит нечто куда более ужасное, чем любая из теорий. Нечто, что он видел своими глазами на кладбище Литтл-Хэнглтона.

Зная о событиях в магическом мире и катастрофе, Гарри мог лишь представлять, какой кошмар творится сейчас в Министерстве Магии, и какое давление испытывает Фадж. «Пророк» он не выписывал, а друзья, по просьбе Дамблдора, в письмах об этом не упоминали. Но хуже всего было то, что от Жанны не было ни строчки. Седрик хотя бы иногда отвечал на письма, пусть и скупо, в паре фраз, а Жанна… Она словно испарилась. Это молчание терзало Гарри. С каждым днем тревога становилась все сильнее, превращаясь в липкий, удушающий страх. Он пытался отогнать дурные мысли, но они возвращались снова и снова, как назойливые мухи. Где она? Что с ней? Неужели она… Нет, он не хотел об этом думать.

Гарри писал ей снова и снова, но Букля и совы друзей раз за разом возвращались ни с чем. Казалось, Жанна провалилась сквозь землю. Никто не знал, где она, что с ней. Это неведение было хуже любой, даже самой страшной, правды. В воображении Гарри возникали самые ужасные картины: Жанна попала в беду, она ранена, она… он не мог допустить даже мысли о том, что ее больше нет. Эта неопределенность была похожа на пытку, медленно вытягивающую из него все силы. Он был готов отдать все на свете, лишь бы узнать, что с ней все в порядке.

Радости в жизни доставляло ему то, что всего месяц назад плечом к плечу с верными друзьями он противостоял самому Волдеморту и его Пожирателям, а Жанна одним ударом меча нанесла Темному Лорду сокрушительное поражение. Они выбрались живые и здоровые из самой невероятной передряги на свете. На фоне столь счастливого воспоминания меркли все невзгоды, они казались ничего не стоящими. Мир представал в ярких красках, и даже то злополучное кладбище не являлось в кошмарах. Чего бы это ни стоило, они победят. Гарри хранил в самых сокровенных глубинах своего сердца эту прекрасную мысль. Думая об этом, он словно бы воспарял над окружающим миром, твердо убеждая себя в готовности пойти в самый страшный бой, даже на верную гибель, если потребуется вновь встать против Волдеморта. Сколько бы приспешников Волдеморт себе не сыскал, сколько бы самых ужасных тварей на подмогу себе не призвал, ничто не разрушит уверенность Гарри в его скором и неминуемом поражении.

Даже исключительная вредность Дадли, оказавшаяся в последние месяцы на грани перерастания в откровенный бандитизм, Гарри практически не пугала. Не пугала она его еще и потому, что Дадли лично его почти не задирал. Зато вместе со своей шайкой дружков-хулиганов бросался камнями в проезжающие автомобили, в детей и взрослых, называя это забавой. Своим родителям Дадли бессовестно врал, рассказывая истории про ужин у какого-нибудь друга, а сам обижал малышей и стариков, словом – всех тех, кто не смог бы оказать отпор кучке великовозрастных агрессивных громил.

В этот вечер Гарри услышал во дворе очень знакомый хлопок. Кто-то аппарировал прямо посреди Тисовой улицы у него перед носом. Не привлекая к себе внимания тети Петуньи и дяди Вернона, Гарри осторожно слез с цветочной клумбы, на которой лежал, подслушивая новости, и направился к близлежащему парку. Ни к чему сидеть дома, думал он, если поблизости происходит что-то интересное. Он намеревался выяснить, кто и зачем пожаловал на Тисовую улицу этим вечером, заведомо предвкушая какое-то неожиданное откровение.

В парке он сел на пустующие качели и стал ждать, сам не зная чего. В голове роились самые разные мысли. Что делает сейчас Волдеморт? Наверняка, он жутко злой после недавнего поражения, а стало быть, от него можно ожидать любой гадости. Он не удивится, даже если Темный Лорд лично заявится на Тисовую улицу или прямо сюда, в этот пустующий парк. Но, скорее всего – а это как раз в его духе – Волдеморт выстраивает сейчас ему одному известные планы, как избавиться от набивших ему оскомину Гарри и Дамблдора. Возможно, он планирует захватить Министерство Магии, в котором у него хватает сторонников, чтобы тайно распространять собственное влияние на верхушку магической Британии. Гарри оставалось только надеяться, что прямо сейчас в Министерстве разворачивается острая борьба между сторонниками Дамблдора и Волдеморта, в которой последние обязательно проиграют.

К реальности из глубины размышлений его вызвали чьи-то голоса. Подняв взгляд, Гарри увидел идущих через парк Дадли и его дружков, чем-то очень довольных. Год жесткой диеты и усиленных тренировок превратили Дадли в огромного амбала, а недавно он завоевал свою первую награду как чемпион своей возрастной группы по боксу. Вся детвора трепетала перед ним. Ожидая неминуемого нападения, Гарри лишь подметил, как они увлеченные каким-то своим разговором прошли мимо, даже не заметив его.

Помня, что ему как штык необходимо прийти домой обязательно не позже Дадли, а еще лучше – хоть на секунду опередить кузена – Гарри зевнул и направился за ними следом. Получать оплеуху от дяди Вернона за опоздание Гарри ой как не хотел.

Когда Дадли расстался со своими друзьями, Гарри незаметно его догнал и позвал по прозвищу, которым назвали его друзья.

– Эй, Большой Дэ! – окликнул он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более дружелюбно. Хотя какое там дружелюбие, когда речь идет о Дадли, который, по мнению Гарри, был не лучше тролля.

Дадли резко обернулся, чуть не потеряв равновесие от неожиданности.

– Ты чего? – буркнул он, оглядывая Гарри с головы до ног, словно тот был каким-то неведомым экспонатом.

– Давно тебя так величать стали? – Гарри попытался изобразить беззаботную улыбку, но вышло, наверное, не очень.

– Не твое собачье дело, – огрызнулся Дадли, отворачиваясь.