Остров Спящего вулкана

© Ячеистова Н.И., 2025

© Оформление. Издательство «У Никитских ворот», 2025

1

Башни до небес на краю обрыва

Из огромных окон лаборатории, где работала Ингрид, открывался великолепный вид на дюны и подлесок, выходящий к океану, однако эти окна имели и существенный недостаток – они были герметичны, так что к концу рабочего дня в помещении, несмотря на систему электронной вентиляции, становилось душно, и Ингрид не терпелось покинуть здание и продышаться свежим воздухом. В последние месяцы чувство дискомфорта усилилось и по другой причине – в связи с назначением нового начальника, Андерса Лентца. Этот тип пришел со стороны, из бизнеса, и имел к микробиологии весьма опосредованное отношение. Возглавив лабораторию, он сделал ставку на развитие коммерчески выгодных направлений, а теоретические исследования, которыми занималась Ингрид, оказались не в фаворе. Отношения с новым начальником у нее с самого начала не заладились, и любимая работа стала вдруг утомлять и вызывать раздражение. Ощущение духоты и тесноты давило, не позволяя сосредоточиться, погрузиться, как некогда, в увлекательный мир причинно-следственных связей, ждущий своих разгадок. Ингрид, никогда не прибегавшая ранее к использованию семейных связей в карьерных целях, стала всерьез подумывать о том, чтобы обратиться за поддержкой к Магнусу.

Но что скажет Магнус? Есть ли ему еще до нее хоть какое-то дело? В последнее время Ингрид всё чаще задумывалась над тем, как же неустойчиво человеческое благополучие. Много лет подряд она считала себя счастливой женщиной. Когда в Европе бесславно закончилась Мигрантская война, им с мужем удалось перебраться на Остров в составе Большого европейского переселения. Вопреки их опасениям, вполне комфортная жизнь наладилась на Острове довольно быстро. Сформировались европейское правительство и парламент; Остров был поделен на национальные секторы – составные части Европейского Союза; новые города с индустриальными парками и жилыми кварталами быстро вырастали по всему Острову; промышленность и другие сферы экономики, преодолев непростой период становления, вскоре вышли на позитивную динамику развития. По прибытии на Остров Магнус практически сразу получил хорошую должность в крупной компании, благодаря чему они смогли приобрести чудесную квартиру в Шведском секторе на побережье. Их сын Эрик демонстрировал в школе незаурядные успехи, а его участие в соревнованиях по плаванию было отмечено рядом наград. Безмятежное, лучезарное время!.. Спустя несколько лет Магнусу предложили пост в правительстве Новой Европы. С этой удачи и начались все ее беды. Она словно сразу почувствовала, чем обернется для нее это новое назначение мужа, и противилась грядущим переменам. Ей совершенно не хотелось переезжать в Центральный округ, где находился правительственный офис: в Шведском секторе, к которому она уже привыкла, всё было знакомо и так напоминало ее родной Хетнесанд! Отсюда можно было в любой момент добраться до бухты и гулять вдоль побережья, дыша свежим океаническим воздухом. Да и ее собственная карьера была в то время в самом зените.

– Магнус, – спросила она, услышав от мужа о его новом назначении, – ты уверен, что хочешь переезжать в Центр? У нас всё тут есть: хорошая работа, большая квартира, чудесная природа. Чего тебе не хватает?

Но глядя на его светящееся радостью лицо, она поняла, что он уже всё решил и что любые ее контраргументы будут напрасны.

– От таких предложений не отказываются, дорогая! – ответил Магнус, смеясь. – Мне невероятно повезло. Через три года мы будем жить несравненно лучше и станем обладателями не квартиры, а собственного дома!

В правительстве нового Европейского Союза действовал ротационный принцип: назначения на высшие должности проходили раз в три года, за исключением должности премьер-министра, избираемого на пять лет. Взвесив все за и против, Ингрид в конце концов решила, что им действительно нет смысла отказываться от предложенной ему должности. Но поскольку ей никак не хотелось уезжать из Шведского сектора, она предложила, чтобы они пожили три предстоящие года порознь в разных секторах, встречаясь в выходные и праздники. Магнус с таким вариантом охотно согласился. В результате Ингрид с сыном остались в Шведском секторе, а Магнус переехал в Центр. Когда они встречались всей семьей – то они ездили к Магнусу, то он приезжал к ним, – они всегда находили, о чем поговорить, куда пойти, чем заняться. При расставании Ингрид, правда, всегда испытывала чувство горечи, понимая, что следующая встреча состоится нескоро: и она, и муж были загружены работой и делами.

Ингрид с нетерпением ждала завершения срока пребывания мужа на ответственном посту, чтобы потом вместе обосноваться в Шведском секторе – уже надолго. Однако по истечении трехлетнего срока Магнус не покинул правительство, а, проявив незаурядный административный талант, сделал головокружительную карьеру и был избран премьер-министром Острова. Этот блестящий служебный взлет означал, в частности, что он задержится в Центральном округе еще на целых пять лет. Не успела Ингрид осмыслить этот неожиданный факт, меняющий все ее планы, как от Магнуса пришел запрос на развод. Для Ингрид это было как гром среди ясного неба: хотя они с Магнусом не часто встречались в последнее время, их отношения были ровными, и ей в голову не приходило, что при его занятости и высокой ответственности, с его эгоистичным честолюбивым характером он захочет вдруг каких-то личных перемен. Возможно, у него там появилась другая женщина? Ингрид с горечью и запоздалым сожалением осознавала, что слишком долго была занята собой, что переоценила себя, воспринимая их семейный союз как некую безусловную данность, – и в результате потеряла мужа.

После развода Магнус поначалу время от времени заезжал к ним – главным образом чтобы повидаться с сыном, но потом эти встречи утратили регулярность, живое общение вытеснилось скайпом. Ингрид переживала, видя, насколько Эрику не хватает отца, и испытывала чувство вины за случившееся. Вступив в переходный возраст, сын забросил учебу и спорт и теперь всё свободное время проводил за компьютером. Она чувствовала, что стремительно теряет с ним контакт… Господи, как же всё тяжело и сложно!

Премьер-министр нового Европейского Союза Магнус Сивертс имел обыкновение допоздна засиживаться на работе. В течение дня его кабинет совершал плавное движение вокруг своей оси, и когда он ранним утром приходил на работу, то видел зарождающийся день, потом наблюдал, как он набирает силу, торжествует и угасает – совсем как человеческая жизнь. Сквозь просторные – во всю стену – окна своего овального кабинета, расположенного на сорок четвертом этаже Европейского правительственного центра, он имел возможность созерцать, не отрываясь от дел, течение времени и смену сезонов: зимний пейзаж с его сизыми холмами и оледенело-тусклым небом постепенно сменялся буйным весенним цветением, потом наступало короткое знойное лето, а затем земля словно укутывалась в золотистый бархат, а небеса приобретали вид голубоватого хрусталя.

Глядя на эти величественные картины с высоты своего положения – в прямом и переносном смысле слова, – он испытывал чувство глубокого удовлетворения от того, чего сумел достичь благодаря собственным талантам и счастливому стечению обстоятельств. Шесть лет назад, начиная свою политическую карьеру, он и думать не смел о таких вершинах. Почти неограниченная власть оказалась неожиданно сосредоточена в его руках – наверное, нечто подобное испытывали фараоны в Древнем Египте или цезари Римской империи. Ему иногда казалось, что даже движением солнца он управляет из своего кабинета. Конечно, в его случае верховное положение не имело абсолютного характера, но это его не смущало.

Срок председательства в Совете министров был установлен Статутом нового Европейского Союза на пять лет, из них половину срока он уже отработал. В отличие от своих предшественников, которым выпала нелегкая задача по налаживанию на Острове административного устройства, экономики и новых институтов совместного управления, Сивертс мог сосредоточиться на иных задачах, работая в условиях устойчивого экономического роста, характерного для последних семи-восьми лет. В каком-то смысле он шел по накатанному пути; кто-то иной мог бы на его месте довольствоваться этим – но только не он.

Сивертс открыл файл с поступившей отчетностью министерств за первый квартал и полистал его. Что ж, дела идут неплохо, основные показатели на высоте. Он снова не без гордости подумал о том, как много удалось сделать за последние годы – сейчас он еще раз убедится в этом на фактах. На столе зажглась красная лампочка, напоминающая о времени начала важного совещания. Магнус подключил экраны – на них тут же показались его заместители.

– Ну что, начнем, коллеги! – поприветствовал их Магнус. – Сегодня мы рассматриваем итоги двух истекших лет под моим председательством. Прошу докладывать коротко и четко.

Первым по традиции взял слово министр обеспечения фон Рупке. Его толстая красная физиономия приблизилась, заняв собой почти весь экран, так что Сивертс смог даже не без брезгливости разглядеть назревший прыщик у него на подбородке.

– Во-первых, и это самое главное, – начал фон Рупке, – Остров наконец избавился от пагубной сырьевой зависимости: с переходом на ветряную и гейзерную энергию достигнута энергетическая самообеспеченность, стимулирующая, в свою очередь, развитие промышленности и аграрного сектора. Теперь нам не требуется больше завозить ни нефть, ни продовольствие: всё необходимое для экономики производится на Острове.

– Это отличный результат! – похвалил его Сивертс. – А что у вас, Маттиас? – обратился он к министру землепользования.

– В последние годы на Острове ведутся масштабные работы по расширению площади за счет насыпных территорий. То, что многим казалось поначалу фантастикой, буквально на глазах превращалось в реальность, – самодовольно отчеканил министр.

Маттиас ван Дюйн, назначенный Сивертсом на должность министра, оказался умелым управленцем – благо у голландцев накоплен в плане землепользования обширный практический опыт. Расширение территории Новой Европы являлось одной из главных задач правительства, и Сивертс был чрезвычайно рад, что дела в этом направлении идут без сбоев. Если всё пойдет по плану, Остров сможет через пару лет принять дополнительно около миллиона переселенцев из Старого Света и укрепить свое положение.

Пока же численность населения на Острове жестко регламентировалась: новые граждане допускались лишь в том случае, если по каким-либо причинам убывали ныне проживающие. Принимались на Остров, разумеется, только европейцы. Ни под каким предлогом – ни политическим, ни экономическим, ни гуманитарным – ни один иной мигрант не мог быть допущен на Остров. Этот постулат, закрепленный в Статуте Новой Европы, являлся запоздалой реакцией на допущенные прежним руководством ЕС непоправимые ошибки, приведшие к Мигрантской войне и поражению в ней. А ведь и в то время было понятно, к чему всё идет! По крайней мере, Сивертс, еще будучи студентом, осознавал неразумность проводимой в ЕС политики и недоумевал по поводу происходящего. Тучи иммигрантов уже тогда наводняли Швецию и другие европейские страны. «Можно было бы еще понять, – рассуждали они со своими приятелями, – если бы статус беженца предоставлялся только женщинам, старикам и детям. Но ведь тысячами приезжают и здоровые молодые мужчины, полные сил, наделенные собственным представлением о семейном и общественном устройстве! Разве не должны они оставаться в своих странах, чтобы налаживать там мирную жизнь? – так нет, они устремляются на Запад, к поощряемому Европой паразитизму!» Но в те времена такие вопросы волновали почему-то только студентов, а правительства бездействовали.

После совещания с министрами Сивертс постарался сделать для себя обобщающие выводы. Экономические и политические достижения последних лет на Острове были сами по себе весьма масштабны и значимы, но в глубине души он жаждал большего. Всегда, с юных лет, он был максималистом и ставил перед собой амбициозные задачи; возможно, именно благодаря этому он и смог в результате сделать столь блистательную карьеру и достичь завидного положения. Мысли Сивертса были постоянно заняты будущим Новой Европы – и что с того, что через два с половиной года его полномочия премьера закончатся? За отведенное ему время он сумеет обеспечить невиданный прорыв, так что эта небольшая часть суши станет мощнейшим государственным объединением, центром планеты. И он найдет для себя в нем достойное место!

Ни с кем не делился Сивертс своими планами: посещавшие его мысли могли показаться другим несбыточными, фантастическими, но он-то знал, как добиваться поставленной цели, тем более в нынешних геополитических условиях. Он давно пришел к убеждению, что всё человечество находится будто в глубокой дреме, катится неведомо куда по инерции. В Старом Свете – тлеющие конфликты с пришедшими к власти мигрантами, причем у оставшихся там европейцев не заметно ни воли, ни решимости для того, чтобы объединиться и изменить положение. Старой Европы как единого целого больше нет – остались лишь разрозненные национальные осколки, да и те постоянно враждуют между собой. Другие мировые державы находятся в состоянии холодной войны, тратят огромные средства на противостояние и взаимное сдерживание. И никто, похоже, не осознает, что близится коренной перелом в мировой истории. И начнется он с их Острова! В настоящий момент уже не численность населения, не экономические показатели и даже не военная мощь обеспечивают глобальное превосходство – только уровень развития сверхновых технологий. Именно это направление деятельности Сивертс и форсировал в последние годы, умея обеспечить строгую конфиденциальность. Новые разработки требовали серьезного финансирования, и часть средств, поступающих от негласно сотрудничающих с правительством компаний, он переводил в офшоры. Формально это было не вполне легитимно, но игра стоила свеч. Людям его уровня, обремененным столь высокой ответственностью, всегда необходима некая «подушка безопасности»: для целей, которые он ставил перед собой как политик, в любой момент могли экстренно понадобиться крупные средства. Да и никто из непосвященных не мог узнать об этих финансовых операциях: банковская тайна исключала возможность любой огласки.

Гораздо больше Сивертса беспокоили научные разработки единственных сильных зарубежных конкурентов – Японии и Кореи. Секретные отчеты спецслужб Острова свидетельствовали о ведущейся там деятельности по усовершенствованию человеческих возможностей, но у него были основания предполагать, что Остров всё же продвинулся в этом направлении гораздо дальше. За последние годы Министерство науки Новой Европы, объединившись с передовыми институтами национальных секторов, создало мощную исследовательскую сеть, которая по ряду направлений демонстрировала выдающиеся результаты. Важно было продолжить эту деятельность, не сбавляя темпа. Особый интерес представляли последние совместные разработки бельгийского Центра изучения мозга, британского Института передовых технологий и финской Лаборатории генной инженерии. Результаты исследований, державшиеся в строгой тайне, обещали революционный прорыв в развитии человеческих возможностей – от устранения наследственных болезней до дистанционного управления мыслительными процессами и создания неуязвимых «сверхлюдей». Порой, когда Сивертс размышлял об открывающихся возможностях, его охватывал неудержимый восторг. Подумать только: небольшой остров сможет возвыситься над всем миром! Вот тогда-то и вернут они всё утраченное!

Он нажал кнопку соединения с британским Институтом передовых технологий.

На крупном экране, размещенном на боковой стене, показался худощавый человек средних лет в очках и белом халате.

– Привет, Майкл! – поприветствовал его Магнус. – Как идут дела?

– Всё неплохо, – ответил тот, – продвигаемся по графику. Позавчера провели очередной плановый эксперимент – результаты весьма обнадеживающие.

– А как коллеги из других национальных секторов, сотрудничают с вами?

– Да. Как раз тот эксперимент, о котором я говорю, мы проводили совместно. Опыт ставился на мышах, результат фантастический: две мышиные особи, находящиеся в нашем Институте, продемонстрировали полную дистанционную управляемость из бельгийского Центра.

– Ого! – впечатлился Сивертс.

И после короткой паузы добавил с ехидной улыбкой:

– Надеюсь, вы там еще не в курсе, что я собираюсь есть сегодня на ужин? Нет, поставлю вопрос иначе: то, что я собираюсь есть на ужин – это, случайно, не плод вашего выбора?

Оба от души рассмеялись.

– Ну ладно, продолжайте, – напутствовал его Сивертс. – И докладывайте мне регулярно.

– Слушаюсь, Ваше Председательство! – полушутя отрапортовал Майкл, приставив вытянутую ладонь к виску.

Когда экран погас, Сивертс сделал пометку в электронном блокноте: надо будет со следующего квартала добавить финансирование по этому направлению. Время торопит. Информационные технологии должны быть выведены на принципиально новый уровень в кратчайшие сроки! Искусственный интеллект даст безупречное решение всех задач, сам поставит такие задачи, до которых человек никогда бы не додумался! Сивертс почувствовал, как его охватила дрожь при мысли об открывающихся возможностях. IT – вот новый бог, действительно великий и всемогущий, единственный, которому стоит поклоняться. Он призывает к себе самых сильных и умных – таких как интеллектуальная элита Острова. И он, Сивертс, сделает их еще более сильными – самыми сильными на планете, вознесет их на неведомую доселе высоту, покорит им другие народы – добровольно, мирно, без крови и ужасов войны.

Выйдя из лаборатории, Ингрид решила немного прогуляться по набережной, прежде чем возвращаться домой. День был пасмурный, ветреный, но дувший с океана ветер уже не пробирал насквозь промозглой сыростью, как еще пару недель назад, а нес с собой приятную свежесть; чувствовалось, что весна, предвестница жаркого короткого лета, уже полностью вступила в свои права.

Ингрид быстро шла по широким, ровно выложенным плитам набережной, делая глубокие вдохи-выдохи, пытаясь восстановить душевное равновесие.

Но по мере приближения к дому тоска, сдавливавшая ей грудь, всё более нарастала. Она знала причину: сын. Сейчас она войдет в квартиру и увидит знакомую картину: Эрик в электронном шлеме сидит за компьютером, полностью погруженный в игру. Руки и ноги его выделывают хаотичные движения в такт происходящему действу. На нем – неизменные старые джинсы и футболка. Кажется, он давно вообще не встает из-за стола, не ест, не пьет, не спит, не моется и не переодевается. И он не видит, не замечает ее. Он вообще будто давно уже живет в другом мире. Неужели ничего нельзя изменить? Неужели ее сын никогда впредь не выбежит ей радостно навстречу, как раньше, не посмотрит в глаза, не обнимет?!

Сивертс взглянул в окно – день близился к концу; в потемневшем небе, похожем на перевернутую асфальтовую дорогу, плыли белесые лужи-облака. К простиравшимся внизу холмам мигающей диагональю тянулась цепь светлячков – это спускались фуникулеры, доставлявшие правительственных служащих из офисов в жилые кварталы, расположенные в долине. Сивертс жил в одном из них – в шикарной большой квартире. Он отказался от положенного ему правительственного особняка – зачем привыкать к тому, что тебе не принадлежит? – и купил квартиру поблизости. Его жена и сын не захотели в свое время переезжать сюда, несмотря на вся блага и преимущества, предоставляемые европейским чиновникам и их семьям, и остались жить в Шведском секторе – там, где они изначально поселились с Ингрид, прибыв на Остров пятнадцать лет назад. Поначалу он старался сохранить с ними связь, навещал каждые выходные, но вскоре ему стало очевидно, что при его положении и занятости это просто блажь. Личные встречи уступили место видеообщению. В то время ни ему, ни Ингрид не приходило в голову, что после двадцати лет совместной жизни длительные перерывы в живом общении смогут разрушить их союз. Они с Ингрид были знакомы еще со студенческой скамьи и, когда поженились, были твердо уверены: общность научных интересов, скрепившая изначально их отношения, станет залогом их прочного семейного союза, заключенного по взаимной любви. К тому же оба были однолюбы, не смотрели по сторонам, серьезно и ответственно относились ко всему в жизни. И тем не менее их семейный союз распался – по его инициативе и взаимному согласию. В какой-то момент своего раздельного существования они поняли, что могут обходиться друг без друга, что, помимо семейной жизни, у них есть другие интересы и что повзрослевший сын уже не нуждается в них, как раньше. Расстаться было честным поступком. Возможно, Ингрид думала, что у него в Центре закрутился новый роман, но это было не так: работа, настоящее и будущее Острова занимали всё его время и мысли. Если уж суждено ему было возглавить правительство, то он должен отработать эту миссию добросовестно и сполна.

На столе замигала синяя лампочка, и он нажал кнопку.

– Звонит ваша супруга, – доложила секретарша.

Он почувствовал, как она опять споткнулась на словах «ваша супруга», так и не решаясь произнести: «ваша бывшая супруга».

– Соедините, – ответил он.

– Магнус, надо что-то немедленно делать! – громкий голос Ингрид, переходящий на всхлипы, нарушил царившую доселе кабинетную тишину. – С Эриком происходит что-то ужасное, он совершенно не отрывается от компьютера!

– Ну, это общее явление среди молодежи, – устало ответил Сивертс, чертя в блокноте линии карандашом. Он уже привык к истеричным звонкам Ингрид, которые в последнее время повторялись всё чаще. Раньше она была совсем другой – сдержанной, рассудительной. Ингрид, на его взгляд, чрезмерно беспокоилась за сына, будучи не в силах понять и разделить его интересы и увлечения – вечная проблема взаимопонимания детей и родителей!

– Нет, я говорю буквально! – прокричала Ингрид. – Он отрывается от экрана только для того, чтобы справить нужду и перехватить что-нибудь поесть.

– Со мной происходит почти то же самое, – усмехнулся Сивертс.

– Ты не понимаешь: он пропадает, Магнус! Это же и твой сын, в конце концов! Зачем ты только подарил ему эту последнюю модель игротеки?!

– Ну сломай ее, если ты не видишь другого выхода! – раздраженно ответил Сивертс.

Он отключил связь и постучал тупым концом карандаша по столу. Что делать, если электронные игры и технологии совершенствуются так быстро, что молодежь от них просто фанатеет! Он на месте Эрика, наверное, вел бы себя точно так же. С появлением последней модели игр, сопровождаемой электронным шлемом, стала возможна полная имитация изображаемой картины, включая сенсорику: запахи, осязание, объемное перемещение в пространстве. Это было на самом деле захватывающе интересно. «Ничего, – подумал Сивертс, – наиграется и пресытится. Перерастет».

Эрик, поправив на плечах лямки джет-пака, стал осторожно передвигаться между коралловыми рифами. Подплыв к темному илистому гроту, он притаился за уступом. Сквозь прозрачную прорезь в шлеме он четко различал позиции противника в рифах, откуда вскоре должен был появиться батискаф с предводителем морских пехотинцев, вознамерившихся захватить Остров.

– Внимание! – услышал он в наушниках твердый голос адмирала Стехерса. – Объект приближается. Помните, что ваша сила – во внезапности и точности.

Через долю секунды по дну проскользнула тень, и из-за камня появился край батискафа. Эрик вжался в риф – он знал, что раскрас гидрокостюма делает его практически незаметным, главное – ни малейшим движением не выдать своего присутствия! Он позволил батискафу появиться полностью – круглый металлический шар медленно передвигался в воде. Сердце Эрика бешено колотилось. Когда расстояние между ними критически сократилось, Эрик выстрелил из гиперавтомата. Батискаф остановился и, подрагивая, застыл на месте. Эрик понял, что своим попаданием он разрушил управляющую систему военной единицы противника и, скорее всего, уничтожил в нем всё живое. Однако через несколько секунд у батискафа откинулся люк и из него показалась огромная фигура. Тяжело ступая по илистому дну, она направилась в сторону Эрика. «Андроид», – понял Эрик и, мгновенно определив, как его учили, уязвимую точку, выпустил очередь в приближающуюся фигуру. Та тут же разлетелась на части в мощном взрыве.

– Молодцом, лейтенант! – услышал он бодрый голос адмирала. – В результате ваших действий проход в западную лагуну открыт. Возвращайтесь на базу.

Эрик ликовал: поставленная перед ним задача была блестяще выполнена. Теперь можно вернуться домой, на базу, и передохнуть вместе с ребятами. Но что это? Он вдруг почувствовал, как кто-то резким движением сорвал шлем с его головы. Вода хлынула в легкие, он стал захлебываться. С силой оттолкнувшись от дна, он попытался резко всплыть на поверхность. Когда он открыл глаза, его обжег резкий свет. Где он? Он не сразу понял, что эта склонившаяся над ним женщина с одутловатым лицом – его мать. Что она кричит? Чего она от него хочет? Он чувствовал, что задыхается, в глазах потемнело, его мутило.