Бессветные 1

Глава 1. Весёлый дом

В предрассветной дымке разом погасли все фонари. Горячие плафоны проявились в сумерках загадочными розовыми пятнами, словно дорога вела не в психбольницу, а в какую-то волшебную страну.

Поёжившись от утреннего холода, Мэтис натянул на кисти длинные рукава и поправил наушники, чтобы никакие звуки извне не мешали. Мысли снова унеслись вдаль под гармоничные переливы аккордов, попадая во власть воображения. Только дорога, прекрасные виды Прилесья и заслушанная песня на повторе. Группа Staind, если не изменяла память.

«The road is long

Just one more song

A little something to remind you when I'm gone».

Маршрутка ловко петляла по лесному серпантину. Укачивало, музыка убаюкивала, но вид будоражил. Солнце величаво показалось на востоке, и синий от сумрака лес приобрёл причудливый рыжий окрас. Острые сосновые макушки увенчались коронами червонного золота. Утренняя прохлада ещё не отступила, но свет и цвет согревали не хуже уютного пледа.

Идти на приём совершенно не хотелось. Эта тягостная история началась давно и никак не заканчивалась. Больным Мэтис себя не считал, просто несколько лет назад ему хватило глупости совершить ужаснейшую ошибку: сказать правду. Теперь два раза в год приходилось показываться психиатру. До планового осмотра оставалось ещё несколько месяцев, но вчера опекунам позвонили и назначили приём в связи с «переходом на федеральный документооборот», что бы это ни значило.

Прошло ещё несколько минут, и пригретое место сменилось неприветливой металлической остановкой на пустыре. Холод мгновенно пробрался в кеды и стал уверенно карабкаться выше, обещая окутать целиком, проникнуть в самую душу. Мэтис обхватил себя за плечи, пытаясь удержать немного тепла, и побрёл вдоль дороги.

В нескольких минутах ходьбы угрюмым кирпичом выдавался из леса «Весёлый дом». То ещё название! Психоневрологический диспансер в этих краях был один, и находился он между районами, окружённый километрами сосен и поросших кустарником оврагов. Мэтису никогда не нравилось это место, да и слухи о нём ходили мрачные, якобы лет десять-пятнадцать назад оттуда часто пропадали пациенты, а проезжавшие мимо то и дело слышали громовые раскаты, слишком уж напоминавшие выстрелы. То были местные городские легенды, которые не терпелось подтвердить или опровергнуть – да хоть бы и сегодня, сразу после похода к врачу.

Мимо на бешеной скорости пронеслась машина.

В глаза врезается свет, пригвоздив к месту. Истошный гудок. Злое шипение. Удар раскалывает мир, роняет, отбрасывает. Асфальт, чёрное небо, трава, еловые ветви. Темнота.

Вздрогнув, Мэтис отпрянул от проезжей части.

Подобное случалось постоянно. Эти видения, словно киноленты из чужой памяти, возникали внезапно и казались совершенно реальными. Спонтанное погружение в чужие жизни, которые поспешно обрывались. Всё началось в двенадцать, и первое же признание взрослым привело его сюда – в Весёлый дом. Потрясение, сотрясение, стресс? Возможно, так оно и было, но эти картины продолжали являться уже более трёх лет. Мэтис не верил, что доктора́ ему помогут, да, пожалуй, и не хотел, поэтому визиты в психдиспансер его раздражали и злили, а ещё напоминали о том, что бывает, когда с кем-либо откровенничаешь. Призраки, по крайней мере, никому, кроме него, ничего не рассказывали.

Рука машинально потянулась к груди и сжала небольшой крест из дешёвого металла, увенчанный петлёй. Анкх висел на простом шнурке, постоянно выбиваясь из-за горловины растянутого свитера. Никакой пользы от этой вещицы не было, но Мэтис давно для себя решил, что больше доверяет чутью, чем здравому смыслу. Для того у него имелись веские основания: кто, как не он, мог стать настоящим медиумом-детективом? А своё первое расследование он собирался начать с пресловутого Весёлого дома.

Притаившееся в лесу заведение состояло из двух корпусов, соединённых стеклянным мостом и, как поговаривали, подвалом. В первом здании – поликлиника и дневной стационар, во втором – та самая психбольница, куда Мэтис рассчитывал наведаться. Единственное место, куда ему хотелось попасть сильнее, – крыша двадцатиэтажного торгового центра, откуда, по словам очевидцев (которым, возможно, не стоило доверять), открывался вид на всё Прилесье и дальние горы.

Но сначала – психдиспансер. Старое здание встретило Мэтиса дешёвой зелёной краской и заплатанным линолеумом. Небольшой холл заканчивался гардеробом, в обе стороны уносились широкие коридоры, заворачивавшие после десятка белых дверей, образуя огромную зону ожидания в форме буквы «П» с редкими лавками и растениями в пластиковых горшках. Никаких окон, только одинаковые продолговатые лампы, источавшие скудный жёлтый свет. Людно и неуютно, и очереди не меньше, чем в обычной поликлинике, будто неврозы и расстройства люди подхватывали так же часто, как и простуду. Мэтис сомневался, что находились ненормальные, чтобы симулировать болезнь в психушке, а если таковые и были, то обратились по адресу.

На правом повороте коридора начинающий детектив заметил лестницу, ведущую на второй этаж и наверняка в подвал, но дорогу преградила женщина со стопкой бумаг, и пришлось отложить затею.

Оказавшись у нужной двери, Мэтис с тоской посмотрел на очередь, а потом на экран телефона. Он не опоздал, пришёл даже раньше на десять минут, а пациентов, томящихся в ожидании, было уже немало. Оставалось лишь занять условную очередь, подпереть стену и плотнее заткнуть уши наушниками.

Вскоре стало ясно, что приём уже начался, и вызывали по фамилиям. Всякий раз в коридор выходил молодой человек, больше похожий на студента первых курсов медучилища, но никак не на медбрата, и приглашал кого-нибудь из ожидавших. Пришлось освободить одно ухо, чтобы не пропустить очередь и не застрять здесь навеки. Спустя минут сорок Мэтис наконец услышал свою фамилию. Отпрянув от стены, он поспешил войти, чтобы скорее заполучить забрезжившую свободу.

В кабинете находились двое. Первый – молодой практикант – вернулся за стол слева. Он казался совсем юным, на вид не больше двадцати, а возможно, даже восемнадцати. Среднего роста, немного повыше Мэтиса, худой, с аккуратно подстриженными и зачёсанными набок тёмными волосами и вытянутым бледным лицом, на котором отчётливо проступали тени под большими голубыми глазами. Он явно нервничал и держался неуверенно. Ярко-синий деловой костюм, подчёркивавший цвет его глаз, выглядел совершенно неуместно на фоне надетого поверх него белоснежного халата.

Второй – мужчина лет, должно быть, сорока с лишним, смуглый, с густыми чёрными бровями и ресницами и карими глазами, очень похожий на араба, – тоже носил белоснежный халат поверх элегантного костюма и походил скорее на доктора дорогущей частной клиники, чем на привычного Мэтису участкового врача. Сверкнув белозубой улыбкой, он жестом указал вошедшему на свободный стул.

– Проходи, присаживайся. Мэтис Вайерд, верно?

– Да, это я. Здравствуйте, – ответил пациент и, подойдя к столу, положил помятый бюллетень. – Я только за подписью. У меня всё в порядке.

Открытая улыбка психиатра стала снисходительной. Он откинулся на спинку кресла и сцепил пальцы в замок.

– Пожалуйста, присаживайся. Пусть это только формальность, но я обязан задать тебе несколько вопросов. Это займёт не больше пяти минут.

Вздохнув, Мэтис сел и опустил рюкзак рядом с ножкой стула.

– А где мой доктор? – спросил он, делая акцент на местоимении. – Я вас раньше не видел.

– Сегодня я заменяю его. Меня зовут доктор Ллойд, – представился «араб» и стукнул указательным пальцем по бейджику, как бы подтверждая свои слова. – Что ж, перейдём сразу к делу. Как самочувствие? Есть какие-нибудь жалобы? Недомогания?

– Нет, всё отлично. И вообще не понимаю, зачем меня каждые полгода дёргают! – не сдержал недовольства Мэтис.

– Посмотрим.

Доктор Ллойд придвинулся к ноутбуку. Только тогда Мэтис заметил, что на обоих столах стояли компьютеры новейшей модели, чего ранее в психдиспансере не водилось. Может, это и был тот самый федеральный документооборот?

– Вижу, ты и правда в порядке. Без рецидивов. Однако психика штука коварная. Лучше осторожность и профилактика, чем внезапные осложнения, верно?

– Ага. Можете мне подпись поставить?

– И куда вы, молодые, вечно торопитесь? – усмехнулся доктор. – Хорошо. Расскажи о своей проблеме.

– Это было давно, и я уже толком ничего не помню. Вам проще в карте посмотреть.

Мэтис скрестил руки на груди, давая понять, что не настроен на беседу, и для большей убедительности принялся нетерпеливо болтать ногой.

– Фор, что в карте? – обратился доктор к ассистенту.

Услышав своё имя, молодой человек вздрогнул и принялся суетливо перебирать бумаги.

– Да… Так… Мэтис Вайерд. Пятнадцать лет. Шестнадцать в следующем месяце. Залесье, Тополиная, дом четырнадцать. Участок номер два. Жалобы: видения, потеря ориентации. Симптомы… Зрительные галлюцинации. Состояние бреда. Начались три года назад, тогда же и прекратились, – спешно забормотал он, словно не меньше пациента хотел скорее закончить приём. – Появились в результате аварии. Травма головы и потрясение, вызванное… потерей родителей.

Только последние слова ассистент выдавил медленно.

– Соболезную, – произнёс доктор.

– Да когда же вы перестанете напоминать мне об этом?! – возмутился Мэтис, на сей раз совершенно искренне, хотя часто нарочно разыгрывал обиду и уязвлённые чувства. Маска жертвы всегда делала окружающих более обходительными и сговорчивыми.

– Я вижу тебя в первый раз, Мэтис. Не нужно драматизировать, – не повёлся на манипуляцию доктор-араб, не сводя с пациента проницательного взгляда. – Ты можешь вспомнить, что именно видел? Постарайся описать.

– Ну, мне что-то там показалось, не помню уже. Я очень сильно ударился головой. Больше мне нечего вам сказать.

– А в карте что?

– Тут написано… – Ассистент снова уткнулся в бумажки. – Неоднократно представлял себя на месте родителей в момент аварии. Как будто проживал это наяву. Но потом отрицал, говорил, что не помнит.

– Вот видите? А вы всё никак не дадите забыть, – пожаловался Мэтис.

– Ну что с тобой делать? – хмыкнул доктор Ллойд. – Если жалоб нет, то я не смею тебя задерживать. Больше ведь нам нечего уточнять, так?

Ассистент помотал головой, потом встрепенулся и уставился на пациента так пристально, словно рассчитывал что-то прочесть на его лице.

– Нет, нет, тут все в порядке, – согласился он наконец, будто решающее слово оставалось за ним.

– Успехов тебе в учёбе и крепкого здоровья! – пожелал доктор и указал на дверь. – Но, если однажды симптомы вернутся, не раздумывая беги сюда. Это не шутки. Подобные случаи слишком часто заканчиваются самым неприятным образом.

– Это каким же? – поинтересовался Мэтис.

– Так тебя всё же что-то беспокоит? – Доктор приподнял бровь.

– Нет! Просто спросил, – поспешно ответил пациент и поднялся со стула, глядя на бюллетень. – Раз я могу идти… До свидания?

– Удачи.

Доктор-араб в неуместно приличном костюме покачал головой, по-кошачьи улыбнулся и поставил подпись. Мэтис забрал лист и, подхватив рюкзак с пола, поспешил из кабинета. Но у двери он замешкался и обернулся. Что-то не так было с этими двумя. Однако детектив-медиум решил не забивать голову ерундой, а наконец-то взяться за дело.

Глава 2. Симптомы

Сжимая в руке карманный фонарик, Мэтис крадучись спустился до нижней ступени. Возникший перед ним коридор уползал вперёд, где за плотными шторами сумрака прятался подъём в лечебницу. Это и был тот подземный проход, сквозной подвал под цокольным этажом.

На лестничной площадке тускло горели две лампы, вместе с кругом света от фонаря позволяя разглядеть пять дверей по обе стороны коридора: четыре одинаковые белые и одну серую, металлическую. Плитка на полу выглядела старой, но была в прекрасном состоянии. Раньше всё обладало большей прочностью и долговечностью.

Первая дверь сразу же поддалась, показав тесную каморку, заставленную вёдрами и швабрами. Обычная кладовая – никаких скелетов по углам. Дверь напротив оказалась заперта, а соседняя ещё и запечатана круглым штампом на пластилине. Мэтис вспомнил, что подобным образом закрывал рабочий кабинет отец, только тот работал в полиции, а не в городской поликлинике специфического назначения.

Металлическая дверь тоже не отворилась. На ней не было ни печатей, ни замков, ни отверстия для ключа – лишь маленький стеклянный экранчик, да и тот не светился. Рядом оказался то ли склад, то ли ещё одна кладовка побольше. Мэтис обошёл её, разглядывая ящики и стеллажи, но ничего подозрительного не нашёл. Кое-где под брезентом покоилась старая мебель, жёлтыми буграми выдаваясь из темноты.

На цокольном этаже было ещё скучнее, поэтому медиум-детектив не расстроился, лишь проворчал, что призракам стоило бы уже объявиться. Всё-таки ему нужно через час-другой быть дома, чтобы вместе с дядей и тётей послушать, каких ещё успехов в учёбе достиг его двоюродный братец Эд. Тот уже второй год жил в общежитии, но раз в месяц навещал родных, и, конечно же, ему надо было выбрать именно тот день – подаренный судьбой выходной от школы, на который у младшего имелись планы! Вот и будут до самого вечера разговоры о том, как дела в университете у одного и как прошёл визит к врачу у другого. Хоть здесь оставайся и в палату просись!

Мэтис ещё немного походил по подвалу, а потом засмотрелся на пылинки, плясавшие в рассеянном луче фонаря.

Свет слепит глаза, вырываясь из-за деревьев. На дороге опасно, и остаётся нестись вдоль неё по жёлто-серой зебре. Собственное дыхание оглушает. Бежать. Не оглядываться. Ни о чём не думать. Мысли делают тяжёлыми не только головы, но и ноги.

Землю рассекают новые полосы света, перемежаются с тенями и превращают мир в огромную шахматную доску. Позади погоня с фонарями. Нужно быстрее! Клетка за клеткой. Как можно дальше. Вперёд.

Открывается уже которое дыхание! Прочь от дороги – во тьму! Несколько рывков, и – вот чёрт! – падение в овраг. Листья провожают шипением. Кеды касаются дна. Снова вперёд. Вертикальные зигзаги ландшафта. Тяжёлый подъём и осторожный спуск, чтобы не переломать ноги. Силы кончаются. Огонь обжигает лёгкие.

За очередным пригорком – новый поворот серпантина. Пересечь полосу света и исчезнуть во тьме. Найти укрытие, чтобы переждать преследование и восстановить дыхание. Асфальт заканчивается в несколько шагов: бежать по ровной поверхности легче.

Снова занавес ночного леса, но громкий выстрел оповещает округу. Заметили.

Мэтис очнулся, сидя на полу. Фонарь лежал неподалёку, подсвечивая брезент, словно абажур. Откуда-то из коридора донеслись голоса. Кажется, прошли мимо. Стоило отсидеться хотя бы пару минут.

Он решил не тратить время впустую, достал из рюкзака тетрадь и принялся записывать промелькнувшее видение, свободной рукой светя на страницу. Недавно он решил вести подробный дневник, а иначе какой из него детектив? Пока что исписал лишь несколько страниц наводками и идеями, а вот о кинолентах из прошлого обычно забывал. Они являлись достаточно часто, но редко были понятными. Прочие вообще походили на бред, но эта – что-то новое!

Выждав ещё немного, Мэтис выглянул в коридор и осмотрелся – никого. Только металлическая дверь сияла люминесцентной щелью. Кто-то открыл её и забыл захлопнуть, и полоска света теперь наискось рассекала тусклый подвал. Загоревшись любопытством, начинающий детектив поспешил проверить, что же там такое и есть ли там кто-нибудь.

Комната за дверью не походила на прежние чуланы – светлое помещение со слепящими белыми лампами и серебристой офисной мебелью. Внимание привлекли стеллажи со стеклянными пробирками и колбами. Мэтис решил, что это лаборатория, немного приоткрыл дверь и шагнул внутрь. На стене висел огромный плакат, отдалённо напоминавший географическую карту, только вместо стран и континентов на нём переплетались лабиринты извилин. Это были полушария головного мозга в продольном и поперечном разрезах. Вокруг ни души, но отчего-то горел свет. Вряд ли здесь кто-то работал: столы были совершенно пусты, и на каждом покоился красноречивый слой пыли.

Пройдя чуть дальше, Мэтис приметил ещё одну дверь, тоже металлическую, но с ручкой и без экрана. Следовало вернуться в коридор и не рисковать: не хотелось потом никому объяснять, что забыл посторонний в служебном помещении под психбольницей. Хотя при таком раскладе можно будет припустить со всех ног – вряд ли какая-нибудь тётечка-лаборант бросится в погоню. Главное – не попасться в руки толпе специально обученных санитаров, привыкших иметь дело с буйными.

Вниз-вверх, как на карусели, но по прямой. Только бы не по кругу! Сосновые стволы окружают решётками. Кеды – ужасная обувь для бега! Каждая ветка – как гвоздь под ногами! В какой стороне город, в какой дорога, а в какой всё дальше лес, неизвестно. Позади бельма фонарей. Вспышки выхватывают спонтанные кадры. Поваленное дерево. Ощетинившийся пень. Корень, гладким щупальцем тянущийся из-под земли.

На пути снова мелькает дорога – светящаяся змея, обхватившая кольцами округу. Слепит, крадёт внимание. Низкая ветка даёт колючую пощёчину. Отрезвляет, замедляет. Сосновый ствол впереди разлетается щепками. Вторую пулю проглатывает тьма.

На этот раз Мэтис не упал, лишь завалился на стол, вытирая пыль отцовским свитером. Но стоило ему прийти в себя, как он кожей почувствовал, что уже не один.

– Ну и что ты тут делаешь? – спокойно, но требовательно спросил мужской голос.

– Я… Я… – Мэтис хотел рвануть к выходу, но внезапно понял, что с ним говорит доктор Ллойд. – Я заблудился! Искал туалет.

– И лучше места не нашёл? – усмехнулся «араб», уперев руки в бока. – Вот что бывает, когда не закрываешь двери, Фор!

Ассистент тоже был здесь – мялся в сторонке. На его лице отпечатался такой испуг, словно за нечаянную оплошность ему грозило отчисление или даже увольнение, если он не был студентом.

– Извините! – выпалил Мэтис, глядя на заставших его врасплох, но уже пятясь к выходу.

Ему хотелось сбежать, но он и так выглядел глупо. Оставалось надеяться, что никто не догадается, отчего он только что чуть не упал.

– Хм, а фонарь ты носишь, чтобы искать дорогу в уборную? – уточнил доктор и перешёл на повелительный тон. – А ну-ка выверни карманы, дружочек, и покажи, что у тебя в рюкзаке!

Опять взрослые всё не так поняли, однако Мэтису скрывать было нечего, кроме мыслей и озарений, но тех даже при обыске никому не найти. Удирать неразумно: его уже видели и легко могли отыскать по медицинской карте. Лучше побыстрее доказать свою невиновность и убраться из подвала.

Сняв с плеча рюкзак, Мэтис с раздосадованным видом протянул его доктору.

– Я ничего не брал. Мне просто стало любопытно. Я же не виноват, что дверь открыта? Свет горел, вот и подумал, что сюда можно.

– Ну конечно! – Доктор взглянул на содержимое рюкзака и бросил укоризненный взгляд на ассистента. – Тебе есть что сказать?

Фор всё ещё мялся на месте и, словно пытаясь подобрать слова, корчил гримасы.

– Он что-то украл?

– Н-нет. У него… симптомы, – наконец разродился ответом молодой человек.

– Что?! – изумился и одновременно возмутился Мэтис. – Да у меня просто голова закружилась! Здесь вообще проветривают?!

– А говоришь, нет жалоб, – усмехнулся доктор-араб. – Давай ты перестанешь врать и увиливать. Что с тобой происходит?

– Да всё со мной нормально! Я не сумасшедший.

– А я разве что-то подобное утверждал?

Доктор Ллойд достал тетрадь и положил рюкзак на стол, чтобы освободить руки. На его смуглом лице засияла улыбка.

– «Мэтис Вайерд – медиум-детектив»! – продекламировал он, то ли умиляясь, то ли издеваясь.

– Я книгу пишу!

– Пиши на здоровье! Кстати, о нём: ты должен понимать, что нельзя игнорировать галлюцинации. Нужно понять их причину, чтобы вылечить, или убедиться кое в чём.

Доктор бегло пролистал тетрадь.

«Хоть бы счёл всё это баловством!» – подумал Мэтис, вспоминая последние видения.

Рука ищет опору, но проваливается в пустоту и утягивает вслед за собой. Вниз с обрыва. Когтистые заросли набрасываются со всех сторон. Свет, направленный в лицо, заставляет опомниться. Надо бежать или хотя бы ползти. Поздно. Уже тащат.

Серп асфальта, как всегда, неподалёку. Бросают на дорогу у ног человека. Подсвеченный сзади, тот словно не имеет лица. Тёмные тени забрались в глазницы и стекают от скул к подбородку, но не мешают увидеть, как он улыбается.

Мир перевернулся, и тёмное небо сменилось болезненно бледным потолком.

– …зачем-то. Но раз ты говоришь… На эпилепсию уж точно не похоже, – звучал тем временем голос доктора Ллойда. – Ну чего ты молчишь?!

– Он очнулся! – воскликнул Фор.

– Так, парень, мне это не нравится. Придётся назначить тебе обследование.

– Я в порядке! – подскочив, заявил Мэтис и потянулся за тетрадью. – Меня ждут дома. Я тороплюсь.

Сердце бешено колотилось. Неприятно зудело колено, и на бедре тоже ощущался ушиб.

– Тогда пойдём, провожу тебя на свежий воздух, – внезапно сам предложил доктор, но тетрадь не отдал. – А ты, Фор, закрой тут всё и не забудь выключить свет.

Мэтис не стал возражать, поскольку и сам хотел уйти отсюда как можно скорее. Понурив голову, он взял рюкзак, повесил его на плечо и последовал за доктором. Они вышли в коридор, свернули к лестнице, поднялись по ней и оказались на улице, пройдя через чёрный ход. Там находилась стоянка. На расчерченном белыми линиями асфальте стояли разноцветные автомобили.

– Голова – очень сложная штука, – сообщил доктор Ллойд. – Она способна на удивительные вещи, если ею правильно пользоваться. А если не наводить в ней порядок, то будет печальный итог.

– Мне уже лучше, – сообщил Мэтис, украдкой поглядывая на тетрадь, но не решаясь отобрать её у провожающего. – Мне правда пора домой. Меня ждут.

– Ну что ж, садись. Подброшу до дома, – произнёс доктор и открыл заднюю дверцу автомобиля, похожего на джип. – Садись, говорю. Какой-то ты бледный, и ноги не держат. Не хочешь обследоваться – значит, придётся тебя подвезти. Так хоть буду знать, что не свалишься по дороге.

– Да всё нормально, – растерянно пробормотал Мэтис, смущённо делая, что велят. – Да тут недалеко, я сам доберусь.

Дверцу захлопнули, не успел он договорить.

За рулём сидел мужчина под сорок в кожаной куртке и с брутальной щетиной, переходящей в бородку. Он оглянулся на пассажира и нахмурил лоб, а когда доктор забрался на переднее сиденье, коротко спросил:

– Шизик?

– Нет, пациент, – пояснил тот, пристёгивая ремень безопасности.

– Значит, шизик, – подтвердил предположение водитель.

– Знаете, я лучше вызову такси, – рассудил Мэтис и, достав из кармана телефон, потряс им в воздухе для убедительности.

– О, дай-ка это сюда! – оживился доктор Ллойд. – Руно, забери.

Водитель потянулся и выхватил телефон так быстро, что пациенту оставалось только вздрогнуть и захлопать глазами.

– Получишь обратно, когда будешь дома, – пообещал похититель в дорогом костюме.

– Эй! Так нельзя! – Мэтис попробовал открыть дверцу, но не смог. – Выпустите меня!

– Не выпущу. Пристегнись и успокойся. Я лишь хочу помочь. Никто ничего тебе не сделает. Просто побеседуют.

– Ага, так я вам и поверил! Выпустите меня! – уже не говорил, а выкрикивал Мэтис.

– Можешь не верить, но поехать со мной тебе придётся. Это для твоего же блага, даже если ты этого сам не хочешь или не понимаешь.

Доктор говорил спокойно, без угрозы, но в его тоне угадывался приказ.

– Впусти Фора, – бросил он водителю.

На заднее сиденье с другой стороны проскользнул ассистент и уставился на похищенного не менее испуганным взглядом, чем был у того.

– Пожалуйста, – начал умолять и канючить пленник, – меня дома ждут, правда!

– Это не займёт много времени. Если что, напишу твоим опекунам записку, – пообещал доктор-араб. – Фор, сядь прямо и успокойся. Пристегните ремни.

Машина тронулась с места, выехала со стоянки и понеслась по пустой дороге, петлявшей среди леса. За окнами мелькали зернистые стволы. Из тюрьмы на колёсах уже не было выхода, а затемнённое стекло скрывало пассажиров от проезжавших мимо машин. Кричать было опасно: его могли связать, заткнуть рот кляпом, а то и накачать лекарствами или наркотиками, и тогда бы не осталось шанса ни на переговоры, ни на побег. Мэтис обречённо уставился в окно, пытаясь понять, куда его везут. Кажется, то была дорога на Прилесье.

Глава 3. Пегий Дол

Всю дорогу мужчины молчали. Водитель не отрываясь смотрел на дорогу, доктор Ллойд (хотя какой он после случившегося доктор?) водил пальцем по экрану планшета, а Фор сидел рядом с таким страдальческим видом, будто это его собирались насильно вывезти за город.