Папа, ты придешь? О том, что остаётся в сердце ребенка, когда взрослые решают развестись

© Сергей Якунов, 2025

ISBN 978-5-0067-0417-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

Эта история могла бы не произойти.

Если бы однажды взрослые сказали друг другу не «я устал», а «давай попробуем ещё». Если бы в споре оскорблений они вспомнили – кто в соседней комнате слышит каждое слово. Если бы кто-то не выбрал тишину, а рискнул говорить. Если бы кто-то остался. Хоть немного.

Но она случилась. Как и тысячи других, похожих. Где дети растут с вопросами, на которые никто не отвечает. Где между «мама» и «папа» – трещина, в которую проваливается детство.

Если вы – отец или мать. Если сейчас у вас сложный период. Пожалуйста, прочтите. Медленно. И подумайте: что останется в памяти вашего ребёнка, когда вы уйдёте?

Ведь дело не в разводе. Дело в способе быть рядом. Или не быть вовсе.

С теплом и уважением, Сергей Якунов

Предисловие от Лизы

Меня зовут Лиза. В детстве у меня был папа. И он ушёл. Я ждала, что он вернётся. Каждый вечер. Каждый праздник. Каждый утренник.

Но он не возвращался. А мама молчала. Так я выросла – в тишине между двумя людьми, которые когда-то меня любили, но разучились это делать вместе.

Эта история – обо мне. О том, что происходит с ребёнком, когда один из родителей уходит, а второй – не рассказывает, почему. Когда ты не понимаешь, где кончается любовь и начинается обида. Когда ты взрослеешь с чувством, что тебя не выбрали.

Я написала её не для того, чтобы кто-то чувствовал вину. А для того, чтобы кто-то другой почувствовал – ещё не поздно.

Если вы сейчас думаете уйти… Если в вас кипит гнев, усталость, раздражение… Остановитесь. Прочитайте эту историю. И спросите себя: а как в ней будет чувствовать себя ваш ребёнок?

Я выросла. Я нашла в себе силы простить. Но я бы отдала многое, чтобы никогда не терять.

Пусть у вашего ребёнка будет то, чего не было у меня: присутствие, объяснение и любовь, которая не исчезает, даже если браку приходит конец.

Лиза

Глава 1. Голос дочери (6 лет)

Я спряталась, вдруг он всё-таки вернётся.

Я тогда не поняла, что он уходит. Просто решила, что он надел пальто слишком теплое для короткой прогулки.

Он наклонился, быстро поцеловал меня в макушку – не как всегда, без «нос в нос», без смеха. Я потянулась к нему, чтобы обнять, но он уже выпрямился. Я запомнила: его руки дрожали, когда он застёгивал молнию на сумке. Он почти не смотрел в мою сторону, будто боялся что-то разрушить одним взглядом. На пороге он сказал: – Я скоро вернусь. Будь умницей. И дверь закрылась.

Это не было похоже на «пока». Это было как будто кто-то выключил свет посреди дня.

Мама долго стояла в коридоре, опершись ладонями о стену. Пальцы у неё были белыми, как мука. Потом она развернулась и медленно пошла на кухню. Я слышала, как лязгнула форточка, как чиркнула зажигалка.

Я знала, что она бросила курить – рассказывала мне, как тяжело это было. Значит, всё совсем плохо.

Я подошла к двери. Села на пол. Она была ещё тёплая от его ладони. Я прижала к ней ухо, вдруг услышу шаги. Но снаружи было тихо. Только где-то внизу завелась машина.

– Мама, а папа когда вернётся? – спросила я. Она сделала вид, что не слышит. Или правда не слышала. Тогда я повторила громче. Она втянула дым, задержала в лёгких и, не глядя на меня, ответила: – Он взрослый. Ему так надо.

Мне не надо. Мне нужно было, чтобы он уложил меня спать, как всегда. Чтобы читал сказку и придумывал смешные голоса. Чтобы щекотал живот, пока я хохочу и прошу: «Хватит, папа, я не могу!» – а он всё равно продолжал, пока не начинала икать.

Вечером я долго сидела за столом. Каша остыла, ложка прилипла к дну. Мама поставила тарелку в мойку и ушла в комнату. Я слышала, как она плачет – тихо, в подушку, как будто не хотела, чтобы я узнала.

Я пошла в шкаф, в который раньше пряталась, когда играли в прятки. Там, на верхней полке, лежала его футболка, которую он носил дома. Я прижала её к лицу – пахло его одеколоном, и чуть-чуть потом. Я вдохнула глубоко и села в угол шкафа, обняв колени.

В темноте мне казалось, что я снова маленькая. Что он просто ушёл в магазин и скоро вернётся. И тогда я притворюсь, что не злилась. Я просто скажу: – Папа, а ты видел, как я научилась рисовать зайца?

Я не помню, как уснула. Кажется, просто от усталости – от ожидания.

Наутро я проснулась в кровати. Наверное, мама вытащила меня ночью. Я не помню.

Я только помню, что в окно светило солнце, но оно было какое-то чужое. Как будто оно знало, что теперь всё будет не так.

Глава 2. Голос отца (день ухода)

Я не посмотрел ей в глаза. Не смог.

Я собирал вещи так, будто от этого зависело, насколько всё получится «чисто». Не быстро, не медленно. Ровно настолько, чтобы она не проснулась, а жена – не передумала.

Сумка лежала на полу, раскрытая, как рана. Рубашки я складывал машинально. Думал о том, возьму ли с собой бритву. Смех – будто если я не побреюсь, то всё это не по-настоящему. В ванной я посмотрел на себя в зеркало – взгляд чужой. Усталый, как будто кто-то всю ночь бил меня изнутри.

Я слышал её дыхание за стеной. Ровное. Детское. Иногда она храпела – слегка, как кошка. Сейчас – тишина. Наверное, спит, свернувшись комком, как всегда. Иногда я заходил к ней ночью, просто чтобы посмотреть. Положить одеяло, поправить волосы.

Я не попрощаюсь. Так будет легче. Ей. Мне. Нет – мне. Только мне.

Жена стояла у стены, прижав к губам мокрый платок. Мы не разговаривали. Уже неделю не разговариваем. Всё, что нужно было сказать, уже было сказано. Слишком поздно, слишком громко. Она первая предложила развод. Но я – согласился.

– Я скажу ей, что ты уехал в командировку, – сказала она. – Нет, не надо врать. – А ты что, скажешь правду?

Я промолчал. Правда – это то, чего я избегал всё время.

Когда я обул ботинки, она вдруг сказала: – Если уйдёшь сейчас – можешь больше не возвращаться. Я посмотрел на неё. Мы оба знали, что это не угроза. Это приговор. Я кивнул.

Открыл дверь. Прошёл мимо шкафа, мимо её рисунков, висящих на стене – цветы, облака, я и она за руки. Почему-то не взял с собой ни одного.

Я уже держал за ручку двери, когда она вышла из комнаты. В пижаме, с растрёпанными волосами, с медвежонком в руке. Сонные глаза. Но ясные.

– Ты куда? – спросила она. Маленький голос. Я почувствовал, как сердце сжалось. Настолько сильно, что стало трудно дышать.

Я опустился на колено, поцеловал её в макушку. – Я скоро вернусь, солнышко. – А сказку расскажешь потом? Я сглотнул. – Конечно. Обязательно.

Я выпрямился. Не посмотрел ей в глаза. Просто развернулся и вышел. Дверь закрылась слишком тихо.

На улице пахло холодом. Снег ещё не выпал, но уже стоял в воздухе. Я шёл по улице и не чувствовал ног. Как будто тело двигалось само, а душа осталась там – в коридоре, перед маленькими глазами, полными сна и веры.

Я шёл, думая: «Я смогу исправить. Я буду звонить. Писать. Мы всё наладим. Потом». А потом… Потом бывают не у всех.

Глава 3. Голос дочери (первые дни без него)

Папа, я оставила тебе конфеты, вдруг ты придёшь.

Прошёл один день. Потом второй. А потом я сбилась со счёта.

Я всё ждала, что он появится вечером. Что всё это какая-то игра – может, он хочет, чтобы я научилась скучать. Может, он прячется, как в прятки, и просто проверяет, найду ли я его.

На третий вечер я села в коридоре у входной двери и поставила перед собой коробку из-под обуви. В неё я сложила свой рисунок, три конфеты и маленькую записку: «Папа, я тебя жду. Я в шкафу. Только не шуми – мама будет ругаться.»

Я просидела у двери почти час. Сначала просто так, потом шёпотом читала сама себе сказку. А потом уснула, облокотившись на стену.

Мама нашла меня ночью. Сначала хотела разбудить, но, кажется, испугалась – я дрожала. Она накрыла меня пледом и тихо прошептала: – Прости, маленькая.

Я не понимала, за что.

На четвёртый день я не пошла в садик. Сказала, что живот болит. Это была неправда. Просто я боялась, что если уйду, он придёт, а меня не будет дома.

Я весь день лежала в его футболке, которую нашла в бельевой корзине. Она была велика, почти до колен. Я даже надела ремень, чтобы не сваливалась.

В комнате было прохладно. Мама сказала, что батареи ещё не включили. Но я знала – стало холодно не из-за батарей. Это что-то другое. Как будто часть тепла ушла вместе с ним.

Иногда я слышала, как звонит телефон. Один раз – даже побежала к нему, но мама взяла трубку первой. – Нет, не сейчас, – сказала она тихо. – Ей будет только хуже. Я стояла за дверью и слушала. Сердце колотилось. Она повесила трубку. Посмотрела на меня – и ничего не сказала. А я ничего не спросила.

Я нарисовала новый рисунок. Там была я, папа, и мы шли в зоопарк. Папа держал меня за руку, а в другой руке у него был воздушный шар. Я повесила рисунок на холодильник. Наутро он исчез. Мама не сказала почему.

С каждым днём я говорила меньше. Иногда просто сидела в своей комнате и смотрела в окно. Папа часто подходил к окну с улицы, когда возвращался с работы. Он делал смешные рожицы, чтобы я улыбнулась. Теперь окно было просто окном.

Через неделю мама сказала: – Тебе нужно продолжать жить. Он… не вернётся.

Я не поверила. Я не могла. Он же обещал. А если папа что-то обещал – он всегда делал. Он говорил: «Я же папа. Папы не подводят.»

Я продолжала ждать. Пока надежда не превратилась в привычку. А потом – в пустоту.

Глава 4. Голос отца (первое письмо)

Я держал письмо, но испугался его ответа.

Прошла неделя. Каждое утро я ждал, что она войдёт в комнату, как раньше, и скажет: «Папа, ты опять уснул на диване!»

Но комната была пуста. Только шум за окном, капли дождя по подоконнику. Я просыпался в съёмной квартире, где пахло сыростью и чужими людьми. Чайник скрипел, вода была тяжёлая, с привкусом металла. Ничего родного.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.