Быть собой, чтобы быть с другими: бережная сепарация от родителей, взрослых детей и партнеров

Публикуется впервые

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Якупова В., 2025

© Оформление. ООО «МИФ», 2025

Вместо введения: взрослость

Как-то я заехала в ресторан быстрого обслуживания. Пока стояла в очереди к окошку заказов, вдруг посмотрела на свое отражение в стеклянной витрине и поразилась. Неужели эта взрослая женщина за рулем машины, в которой сидят трое детей, – я? Неужели я научилась водить автомобиль и родила всех этих людей? Не может быть! В глубине душе я ощущаю себя девчонкой и во снах про школу не сразу вспоминаю, что уже окончила ее. Наверное, если меня резко разбудить и спросить, сколько мне лет, я далеко не в ту же секунду дам верный ответ. Чтобы почувствовать себя той самой взрослой женщиной наяву, иногда требуются особые усилия. Даже сейчас, когда я пишу эту книгу, в голове звучат вопросы: «А ты достаточно большая, чтобы что-то написать? Ты уверена, что можешь такое?» Как будто психика сомневается, что такая «взрослая» задача мне под силу.

На консультациях с клиентами мы часто обсуждаем это ощущение: не верится, что ты взрослый человек, хотя тебе уже тридцать, сорок или даже пятьдесят лет. И чтобы разрешить какую-то проблему, нужно как будто надеть костюм взрослого, который, по ощущениям, далеко не всегда тебе по праву принадлежит. А в сложных и критических ситуациях хочется позвать старшего, и осознание, что он и есть ты, шокирует. В одном из российских социологических исследований миллениалов старше 28 лет спрашивали об ощущении зрелости[1]. Среди 30–40-летних далеко не все готовы были назвать себя взрослыми. Кому-то из опрошенных казалось, что без опыта родительства они не могут претендовать на этот статус; кому-то недоставало «осознанности». Опрос в моих соцсетях подтверждает эти данные: около 40 % респондентов чувствуют себя взрослыми людьми только иногда, а более 11 % – совсем редко. Хотя объективно это работающие люди с образованием, которые ведут самостоятельную жизнь. Почему в современном обществе многим людям сложно почувствовать себя взрослыми, несмотря на солидный паспортный возраст?

Одно из возможных объяснений кроется в том, что в современных обществах нет четкой отметки взрослости. Все наше детство окружающие говорят: «вырастешь – поймешь», «пока тебе слова не давали», «вот вырастешь – тогда будешь говорить» и прочее. Иногда такое отношение сохраняется долгие годы, особенно если родители достаточно авторитарные и не признают взросление и нарастающую компетентность своего чада. Информации о том, что «ты еще не дорос», много, а о том, когда наконец дорастешь, – мало. Неясно, с какого момента можно заключить, что человек достаточно повзрослел.

В культуре нет ритуалов, которые бы четко обозначали этот переход. Да и вряд ли он теперь происходит одномоментно. Современное общество выдвигает множество требований к своим членам, поэтому период взросления постоянно удлиняется. Как будто всегда чего-то недостает, чтобы наконец вступить во взрослую жизнь. Современные исследователи фиксируют все более позднее начало самостоятельной жизни в развитых странах. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) определяет взрослого как человека старше 19 лет, во многих странах взрослыми считают людей старше 18 лет. Но уверенно назвать полностью социально и психологически зрелым такого человека сложно. Современные young adults – молодые взрослые 20–24 лет – скорее ближе к подросткам по социальному статусу (с которыми их та же ВОЗ часто объединяет). В России программы поддержки молодежи распространяются на людей до 35 лет. И даже если человек уже экономически самостоятельный, живет отдельно от родителей и даже имеет своих детей, ему порой трудно почувствовать себя тем самым взрослым.

Долгий период взросления – изобретение недавнего времени. Подросткового возраста не существовало в традиционном обществе, поскольку не нужно было долго определяться со своим местом и осваивать множество знаний. Например, знаменитая исследовательница традиционных обществ Маргарет Мид[2] описывала простые ритуалы инициации (перехода к новому социальному статусу) у племен острова Самоа. От женщины требовалось умение плести циновку, которая использовалась при строительстве хижин, а от мужчины – успешная охота. В музее Бранли в Париже хранится циновка для инициации индейцев уаяна. Внутрь изделия, которое прикладывали к спине юноши, помещали муравьев и ос. Насекомые жалили спину посвящаемого, а он должен был терпеть боль, чтобы пройти испытание. Антропологи описывают множество других ритуалов перехода в разных культурах, и чаще всего они связаны с преодолением страха, выносливостью и конкретными прикладными умениями.

В современных западных обществах взросление выглядит как сложный и запутанный процесс, а ясных и простых обрядов инициации не осталось. Можно считать символом взросления получение паспорта? Кажется, человек в четырнадцать лет – все же еще ребенок, хотя с точки зрения общества он уже может нести ответственность за некоторые свои действия. Возможно, первая работа и обретение экономической независимости ставят точку в процессе взросления? А если юноша или девушка продолжают при этом жить с родителями по правилам их дома и под крылом бытовой заботы старших? Можно предположить, что восемнадцать лет – возраст официального вступления в гражданские права – это показатель взросления. При этом восемнадцатилетнего человека сложно назвать полностью автономным и эмоционально зрелым. Может быть, тогда отметкой взрослости считать создание собственной семьи и рождение детей? Когда на плечи ложится ответственность за маленького человека, кажется, действительно очень важно занять взрослую позицию. Но если вспомнить детство, вряд ли многие из вас могут похвастаться эмоционально зрелыми родителями. Похоже, о взрослении можно рассуждать исходя из разных модальностей: юридической, социальной, экономической, психологической. Каждая из этих перспектив может дать свой ответ на вопрос о том, когда человека можно считать взрослым. В этой книге в фокусе внимания будет психологическая и эмоциональная зрелость – возможно, самый сложный и запутанный вид взрослости, который довольно сложно четко определить.

Великие отцы и матери-основательницы психологической науки XX века, рассуждая о взрослении, в основном уделяли внимание детским возрастам. Многие периодизации развития оканчивались подростковым возрастом, а как происходит дальнейший процесс развития и происходит ли, они не рассматривали. В 1960-х психолог Эрик Эриксон первым предложил периодизацию развития человека на протяжении всей жизни – от рождения до смерти. Освоение новых ролей, развитие идентичности и опора на ценности – невероятно важные аспекты взросления, о которых он писал. На каждой стадии перед человеком стоит уникальная для нее задача разрешения кризиса идентичности. Так, в 20–25 лет последний описывается как выбор в сторону интимности (любви, создания отношений) или изоляции.

Но концепция Эриксона была вписана в определенную эпоху, где в центре жизни человека находилось отделение от родительской семьи и создание собственной. А если человек не создает семью, можно ли его считать взрослым? Можно ли без опыта родительства обрести зрелость? Эти вопросы в современном мире звучат более актуально, чем в 1960-е. Также в периодизации Эриксона практически вся взрослая жизнь (26–64 года) объединена в один этап – зрелость. В этом периоде основной задачей человека становится продуктивность в противовес инертности. Но сложно считать такой большой отрезок жизни монолитным: вероятно, в течение этого периода тоже происходят довольно значительные изменения. Эриксон не говорил подробно о разных этапах зрелости.

Более поздняя теория Дэниела Левинсона (1986 год) подробнее разбирает этапы взрослости и выделяет четыре основных перехода, который совершает взрослый человек. Первый – от юности к ранней взрослости; второй – от ранней взрослости к тридцати годам, когда подводятся первые итоги жизни; третий – в середине жизни и четвертый – в старости. На всех этапах человек адаптируется к новым ролям, изменению возможностей своего тела и социальному статусу. Осмысление предыдущего опыта, признание возможностей, которых уже нет, – важная часть взросления. Но концепция зрелости Левинсона во многом построена вокруг социальных и семейных ролей. Вдобавок она создавалась на базе интервью с мужчинами, поэтому женский опыт не учитывает.

Современные исследователи приходят к выводу, что теория этапов развития не отражает реальности и в период взрослости человек может развиваться скорее горизонтально в разных сферах в зависимости от его ценностей. Например, больше углубляться в сферу родительства или учиться получать от жизни больше удовольствия, направлять свои усилия на развитие карьеры или общественную деятельность[3]. Идея о том, что человек способен неравномерно развиваться в разных сферах, звучит более реалистично. Например, в области работы и карьеры человек успешен, а в родительстве еще не чувствует себя устойчивым. Или навыки общения и переговоров развиты гораздо глубже, чем понимание финансовой сферы и способность грамотно инвестировать накопления.

Получается, что не существует единой структуры жизни для всех людей, процесс взросления индивидуален. Какие-то масштабные личные или социальные события, устремления и ценности могут серьезно влиять и на жизненные планы человека, и на его эмоциональное состояние. Например, тяжелая болезнь порой способствует тому, что человек пересматривает свои физические возможности гораздо раньше пожилого возраста, а опыт родительства запускает масштабную переоценку ценностей, не дожидаясь кризиса середины жизни. Вот несколько историй о моментах взросления, которыми поделились мои подписчики.

Впервые в 17 лет – когда уехала в другой город учиться в универ, потом снова – когда вышла на работу, о которой мечтала (в больницу), потом – когда переехала в Москву, и был очень тяжелый год, когда я чувствовала себя взрослой, решая свои проблемы и устраиваясь на новом месте, потом – когда вышла замуж, после – когда первый раз поехала за рулем одна. Но самые мощные ощущения взрослости появились, когда родились мои дети. Это вообще какой-то другой уровень самоосознания и самоощущения.

Самый первый раз – после смерти папы, мне было 23 года. Но потом было ощущение взрослости беспечной, когда стал появляться доход и жизнь была в радость: путешествия, покупки, спорт, который хочется, концерты и мероприятия… Но по-настоящему повзрослевшей я почувствовала себя только в 38 лет, в 2022 году, когда принимались очень важные решения одно за другим.

В полной мере я ощутила свою взрослость, когда родилась дочь (мне было 30 лет). И вместе с ней пришла огромная ответственность. Эта взрослость понемногу приходила и ранее, когда становишься опытнее и умнее своих родителей и в некоторых ситуациях уже сам берешь на себя ответственность за их здоровье и безопасность. Тебя уже не могут «учить» старшие, потому что ты в свои тридцать умеешь и знаешь больше, чем они же в этом возрасте, и в этом сравнении осознаёшь, что ты взрослее, чем кажешься.

Когда я шла из школы в первый раз одна. Это было в четвертом классе. Очень четко помню, как я шла, и держала в руках портфель, и думала о том, что вот теперь я взрослая. Взрослая, потому что в эту минуту была одна и без поддержки родителей. С тех пор для меня взрослый – это тот, кто сам за себя несет ответственность.

Когда начались проблемы со здоровьем и надо было самостоятельно разруливать их.

В этих историях отражаются индивидуальные траектории взросления каждого человека, которые опираются не на конкретный возраст, а скорее на события жизни и новые задачи, возникающие перед человеком в тот или иной период.

Очевидно, что процесс психологического взросления не происходит автоматически. Человек может выбрать не развиваться в одной из сфер (или ни в одной) и при этом быть вполне социально адаптированным. Развитие – это индивидуальный выбор взрослого человека, который основывается на его возможности принимать и впитывать опыт, учиться новому и позволять опыту менять себя и свои взгляды. Получается, что человек может быть в хронологически почтенном возрасте, а психологически – нет. Зрелость не приобретается просто благодаря переходу из одного возраста в другой или с обретением новой социальной роли.

Как же тогда понять, что человек повзрослел именно в психологическом плане? На какие критерии тут можно опираться? Вопрос непростой, но все же какие-то ориентиры психологам удалось наметить. Академический психологический словарь определяет психологическую зрелость как умение эффективно и последовательно взаимодействовать с событиями жизни и достаточно хорошо справляться с социальными, когнитивными и биологическими задачами соответственно своему возрасту. К каждому слову этого определения хочется задать множество вопросов. А как выяснить, что человек эффективно справляется со своим опытом? Какие задачи считать необходимыми в каждом возрасте? Но в целом от этого определения можно оттолкнуться. Важными показателями зрелости можно считать:

• готовность брать на себя ответственность и исполнять взятые на себя обязательства – как рабочие, так и личные;

• способность планировать свою жизнь, рассчитывать деньги, силы и другие ресурсы;

• умение выстраивать отношения с другими людьми, договариваться и сотрудничать, поддерживать привязанность;

• развитые навыки регуляции эмоций;

• самостоятельная организация собственной жизни;

• приверженность гуманистическим ценностям и способность заботиться о других.

Но все же краеугольным камнем взрослости можно считать достаточный уровень автономии. Это условие появляется в абсолютно любой периодизации развития. Все вышеперечисленные умения важны, но, если человек еще не отделен от родительской семьи и не ведет самостоятельную жизнь, сложно считать его взрослым. Взрослый человек должен пройти психологическую сепарацию от родителей (и не только) и стать независимым. Но не физически переехать в другое здание, а отделиться эмоционально. А эта задача довольно сложная и не ограничивается каким-то определенным возрастным рубежом. Советский психолог и педагог Даниил Эльконин, который посвятил жизнь изучению развития ребенка, считал стремление к самостоятельности и наличие собственной линии поведения и взглядов важнейшими показателями взрослости. В историях моих подписчиков, приведенных выше, также ярко прослеживается эта линия: ощущение взрослости возникает, когда принимаются собственные решения с сопутствующей им ответственностью. Иначе говоря, взрослый человек начинает опираться на себя и перестает действовать только в соответствии с тем, что говорят родители или окружающие.

«А какой уровень автономии и независимости можно считать достаточным?» – справедливо спросите вы. Книга, которую вы держите в руках, как раз посвящена ответу на этот вопрос. Как вы понимаете, он тоже не из простых, и каждое историческое время и культура требуют своих ответов. Как понять, что сепарация от родителей произошла? Если дети и родители живут в разных домах и странах, но при этом каждый день общаются, – это значит, что отделение не состоялось? А если общаются раз в неделю или месяц? А если вообще не общаются, но взрослый ребенок живет по правилам, установленным его родителями? Допустим, отделение от родителей свершилось, но человек вступает в партнерские отношения и начинает зависеть от своего супруга или супруги. Какую степень связанности можно считать здоровой для близких отношений? Возможно ли в браке сохранять автономию? Помимо близких отношений, человек включен в социальный мир, который тоже на него влияет. Если его задевает мнение других людей – значит, о зрелости пока речи нет? Можно ли добиться полной независимости от окружающих? Тема сепарации поднимает множество вопросов, на которые современному человеку приходится формулировать ответы, поскольку общество становится все сложнее организованным, а стадии взросления – менее унифицированными.

Современное понимание сепарации и автономии в популярной психологии иногда звучит радикально: взрослый человек не обращает внимания на мнение других людей, со всеми формирует жесткие границы, если что-то не нравится – разрывает отношения, будь то социальные контакты или отношения с близкими. Но такой стратегией все же сложно пользоваться в реальной жизни, поскольку связи с другими важны для любого человека. Абсолютной независимости не существует, и, вероятно, даже если бы существовала, она не была бы полезна человеку. И в этой книге мы подробно разберем почему.

Как же найти баланс между тем, чтобы быть человеком, который опирается на свои потребности, ценности, осознает себя отдельным, автономным, и бережным отношением к связям с окружающими? Где пролегает та самая граница взрослости? Как строить общение с родителями, которые сильно влияли на нас в детстве и неизбежно продолжают это делать? Как общаться с людьми из социального окружения и отстаивать свои границы, признавая воздействие на себя общества и культуры? Как жить вместе с партнером, к которому есть привязанность, при этом сохраняя свою автономию? Наконец, как предоставлять достаточно независимости ребенку, если вы родитель? Все эти аспекты независимости мы детально и последовательно разберем в книге. Надеюсь, она поможет вам найти подходящий для вас баланс между сепарацией и связанностью.

Сепарация и независимость от других людей

Какое-то время назад в социальных сетях активно обсуждали фрагменты из советского фильма 1970-х «Я и другие». Это документальный фильм, который повторяет знаменитые социально-психологические эксперименты. Один из самых ошеломительных – опыт с пирамидками. На видео восемь человек сидят в кругу, перед ними на столе две пирамидки – одна белого цвета, вторая черного. Ведущий просит группу на его вопрос о цвете пирамидок единогласно отвечать, что обе белые. Затем в комнату приглашают истинного участника эксперимента, он тоже садится в круг. Ведущий начинает всех по очереди спрашивать, какого цвета пирамидки, слышны ответы: «Обе белые». Постепенно очередь доходит до участника, вошедшего последним. На его лице смесь удивления и растерянности, но на вопрос ведущего: «Какого цвета пирамидки?» – он отвечает: «Обе белые». Ведущий доброжелательно критикует участника за его малодушие, и на этом эксперимент заканчивается.

В фильме «Я и другие» показан вариант знаменитого эксперимента Соломона Аша с линиями, проведенного в 1951 году. Его участники отвечали на вопрос, какая линия из трех больше похожа на контрольную. Разница в длине была очевидна, и только одна из трех линий подходила под верный ответ. Группу также просили по очереди давать неправильные ответы и приглашали истинного участника эксперимента. Около трети испытуемых соглашались с мнением группы, то есть предпочитали не верить своим глазам, а повторить за другими людьми.

Эксперименты Аша внесли значительный вклад в изучение конформности – свойства человека изменять свои суждения и поведение, чтобы подстроиться под правила и требования группы.

Бум исследований конформности и поведения человека в группе пришелся на период после Второй мировой войны. Человечество столкнулось с ужасами фашизма и пыталось осмыслить, как такое могло произойти: целое общество, миллионы людей легко подчинились людоедской идеологии и начали спокойно уничтожать других. Ученым хотелось выяснить: действительно ли человека можно убедить в чем угодно? Правда ли группа может заставить нас забыть о своем мнении? Многие эксперименты, подобные тем, что я описала выше, подтвердили эту гипотезу: да, человек внушаем. Безусловно, не все люди одинаковые, но факт отрицать невозможно: группа влияет на мысли, идеи и восприятие человека, потому что он – фундаментально социальное существо.

Не очень приятно осознавать, что человек может быть таким ведомым. Конформность часто осуждается, хотя у нее есть не только мрачная сторона. Умение подстраиваться под общество и его требования – психическая норма. Именно это свойство обеспечивает людям хорошую добропорядочную жизнь. Водитель пропускает пешехода, девушка бросает мусор в урну, кассир дает сдачу, потому что так принято. Именно социальная норма удерживает большинство людей от преступлений или просто неприятного поведения. Законы общества, которым все подчиняются, – основа его благополучия, а умение периодически говорить то, что от тебя хотят услышать, – важная часть социального интеллекта. Удивительное противоречие: одно и то же свойство может быть источником зла и корнем прогресса. Как же найти баланс между слепым подчинением мнению других и автономностью, сохранив социальные связи? Будем разбираться в этой главе.

Современная западная культура – индивидуалистическая. Традиционное общество с тесными родственными связями и сильным коллективным началом ушло в прошлое, тоталитарный коммунистический режим (если говорить о России) распался, современное общество ориентировано на индивидуальное развитие и личное благополучие. Это подтверждают научные исследования, например знаменитый социологический проект Рональда Инглхарта по исследованию ценностей. Более сорока лет группа Инглхарта изучает развитие и трансформацию культурных ценностей в разных странах (на данный момент в проекте участвуют 120 стран). Ученые составили карту ценностей: по горизонтальной оси располагается шкала «Ценности выживания / Ценности самовыражения, а по вертикальной – «Ценности традиционного религиозного общества / Секулярно-рациональные ценности». Россия находится ближе к секулярно-рациональным ценностям. О чем это говорит? О том, что в обществе ценится личное развитие и успех, люди живут автономно, мнение коллектива/общины теряет для них значимость. Можно сказать, что мы живем в эпоху независимости. Образ жизни, принятый в предыдущих поколениях, не подходит современному миру, нет жестких общественных стандартов – есть свобода и гибкость в построении своей жизни.

Иногда стремление к автономии приобретает радикальные формы. Современный идеал независимого человека часто описывают так: ему никто не указ, безразлично мнение других, он делает то, что считает нужным, а если кому-то что-то не нравится – указывает на дверь. А если он так себя не ведет, значит, он еще не до конца «повзрослел».

Автономия и независимость ценны, но если человек игнорирует требования других, легко нарушает правила, ни под кого не подстраивается, то у него часто возникают серьезные проблемы в отношениях с людьми, а иногда и с законом. Таких людей еще называют социопатами. Отличный пример – доктор Грегори Хаус из одноименного сериала. Гениальный врач, которому очень тяжело встраиваться в общество, он патологически избегает требований и бесконечно нарушает правила. В итоге у него постоянно возникают сложности с пациентами, большинство коллег его терпеть не могут, личные отношения в глубоком упадке и периодически происходят столкновения с законом. При этом доктор Хаус идеально соответствует описанию того самого независимого человека, по мнению «гуру» из социальных сетей. Он всегда делает только то, что считает нужным, полностью игнорируя мнение других людей о нем. Но с психологической точки зрения сложно назвать Хауса счастливым, а его жизнь – полноценной.

Получается, полная автономия и независимость могут быть связаны с одиночеством и социальной дезадаптацией. При этом современный человек не готов по умолчанию следовать правилам общества и бездумно строить свою жизнь.

С одной стороны, мы живем в эру независимости, с другой – мы по-прежнему социальные существа. Поведение и слова других – очень важная информация, которую неверно игнорировать с точки зрения эволюции. Например, вы едете по дороге и видите, что водитель впереди вас вдруг притормаживает и готовится что-то объезжать. Для вас это существенная информация: он увидел то, что пока скрыто от ваших глаз, но, к счастью, можно ориентироваться на его поведение и обеспечить себе безопасность. Другой пример: человек заходит в государственное учреждение, в котором раньше не бывал. Что он делает? Первым делом оглядывается, наблюдает за тем, что делают другие люди. Часто даже спрашивает у того, кто стоит рядом, где здесь очередь или в каком окне принимают документы. В психологии этот феномен называют социальным научением. И тысячи лет назад люди ориентировались на мнение и поведение других, поскольку оно часто содержало необходимую для выживания информацию.

В 1960–70-х Альберт Бандура разработал теорию социального научения. Согласно ей, поведение человека зависит не только от стимулов внешней среды, которые на него влияют, но и от того, как ведут себя окружающие. Ребенок в процессе взросления усваивает модели поведения значимых взрослых через наблюдение и подражание. Также люди перенимают поведение других, которое оказывается эффективным.