Повелитель

Глава 1

Тонкие ажурные снежинки, ночное небо, гул ветра. Безмятежность снаружи. Боль внутри.

Я выдыхаю. Однако, несмотря на окружающий холод, выдох не сопровождается облачком пара. Боль наполняет меня. Горловой речитатив ломает тишину. Ему вторят барабаны.

Мрачный, пугающий напев постепенно нарастает, а вместе с ним усиливается боль. Миг – и вот я вместо тьмы стою в ярко освещённом круге. В моих руках огромный выщербленный меч, увитый колючей проволокой. Напротив меня – здоровенный бугай в жутких доспехах с такой же железной оглоблей в руках, только его оглобля, в отличие от моей, раскалена.

Взмах – руки тряхнуло от удара. Каким чудом я закрылся, непонятно. Но на моём клинке появилась очередная зарубка.

Попытавшись убежать, я внезапно понял, что не могу управлять телом. «зато теперь понятно, как я ухитрился парировать»

Пятясь, я отражаю удар за ударом. Я даже начинаю чувствовать уверенность и любопытство. Будучи пассажиром, можно позволить себе насладиться боем от первого лица.

Но в какой-то момент клинок противника оказывается вовсе не там, где я его ждал. Мне в грудь врубается огромное пылающее лезвие. Запах палёной плоти врывается в ноздри. Я начинаю кричать, но слышу лишь безумный речитатив неизвестного хора.

– Я ухожу… – Тихий замогильный голос звучит в моей голове.

– Куда?! Кто?! – кричу во тьме.

– Теперь неважно кто я, важно кто теперь ты,

– Какого хрена? Что это все значит?!

– Разберешься, а меня наконец-то ждет пустота, – Вздохнул голос, прежде чем раствориться, – а следующий миг я проснулся…

Уродство, – прохрипел я пересохшим горлом, пытаясь продрать глаза. Но в них, как и в рот, словно песок насыпали. Так что наружу вырвалось какое-то мычание, а глаза я и вовсе открыть не смог. Всё тело казалось чужим.

Я рывком заставил себя подняться. Мышцы пресса с трудом, выполнили команду. Позвоночник противно скрипнул, как несмазанная дверь. Тишина, нарушаемая лишь боем барабанов и речитативом шамана, неожиданно взорвалась испуганно-восторженными криками.

А следом сломался ритм барабанов. Меня мгновенно прошило резкой болью, а сознание начало расплываться. Я без сил рухнул обратно. Затылок ударился обо что-то твёрдое, но боли я не почувствовал.

Барабанный бой выровнялся. Я странным образом почувствовал себя лучше. Тело немного покалывало, как бывает, если отсидеть конечность. Спустя пару секунд бесплодных попыток мне удалось, наконец, продрать глаза.

Тусклый неровный свет полоснул по глазам, словно скальпель хирурга. Несколько секунд фокусировки – и мир начал обретать чёткость. И выглядел он странно. Потолок какой-то пещеры был затянут колючей проволокой. Только вот проволока эта цвела, и на ней, помимо шипов, росли листья. И они светились ровным зеленоватым свечением.

Кое-как повернув голову под аккомпанемент барабанов и скрипа позвоночника, я увидел, наконец, барабанщиков, что всё это время отбивали ритм. Выглядели они как группа бомжей, одетая в темно-зелёные грязные робы, подпоясанные – все без исключения – вездесущей колючей проволокой.

Сборище мазохистов каких-то, ей-богу.

Опустив взгляд ниже, я увидел группу из пятнадцати чумазых оборванцев в более светлых и чистых версиях роб барабанщиков. Видимо, их возгласы я и слышал. Тем временем неизвестный певец затих, и я отыскал взглядом его сгорбленную коленопреклонённую фигуру.

Это был он! Тот треклятый шаман, к которому я заглянул в гости! Только выглядит ещё более потрёпанным и измождённым, чем прежде.

Я тебе покажу, что значит «Трупы не исцеляю». Ничего, сейчас я встану и ты сам у меня трупом станешь! – Прорычал я мысленно.

Старая тварь отказалась меня лечить, а когда я вспылил, видимо, его сообщник жахнул меня по голове.

В памяти всплыли последние события, вот я держу шамана за его глотку, наплевав на боль от его шарфика из колючей проволоки, и вот мир меркнет.

Может, я сдох? И попал в ад? А что, похоже… это многое объясняет.

Столкнувшись с шаманом взглядом, я неожиданно понял, что это не он. В отличие от своего двойника, он рад меня видеть.

Даже не просто рад, а прямо-таки счастлив. В его глазах плескался чистый, возможно, даже религиозный экстаз. Наверное, так бы выглядел истовый христианин, увидев своё божество, воплоти.

В руках старик держал тяжёлый даже на вид посох. Он, как и все здесь, был увит колючей проволокой, и руки старика явно кровоточили.

– Йорх явил нам чудо, его чемпион вновь с нами! – внезапно заорал шаман, заметив, что я очнулся. Барабаны тут же замолкли. Теперь это на мне не сказалось – пещера погрузилась в тишину. А в моей голове гремел один-единственный вопрос: Какого черта здесь происходит и где это я?!

С хрустом я медленно принял сидячее положение и, наконец, смог нормально оглядеться. Я находился в центре внушительных размеров пещеры. Лежал я при этом на внушительных размерах прямоугольной каменюке. Как и всё вокруг, она была обвита колючей проволокой. От алтаря вниз вели ступени.

Две огромные жаровни по обе стороны от камня ярко пылали странным зелёным пламенем. Однако пещера была столь огромной, что полностью разогнать тени они были не в силах. Углы пещеры (или всё же залы?) терялись в тенях. Тусклый свет колючей лозы на потолке мрак вовсе не разгонял, а только усиливал благодаря контрасту.

– Владыка, – коснись наших неофитов! Они прошли путь познания боли и готовы принять посвящение в служители Йорха! – продолжил голосить шаман или, быть может, жрец. Всё происходящее напоминало мне какой-то хреновый фильм по мотивам творчества Лавкрафта. Не хватало только кровавых жертв и астральных монстров.

Нет, ну, если я в аду, то мне явно предлагают пытать грешников, а все это сон собаки, то и хрен с ним. А если это всё же сон – то хорошо бы будильник поскорее зазвенел, – констатировал я и перевёл взгляд на свои руки, выбирая место, куда ущипнуть. Из горла вырвался тихий всхлип. Руки напоминали скелет. Точнее, мумию: две сухие, как палки, конечности, узловатые суставы, увитые крепкими сухожилиями. Пергаментная кожа выглядела так, будто я воду последний раз пару лет назад видел – да и то по телевизору.

– Владыка, не медли, они ждут! – продолжил блажить шаман. Пока я пялился на руки, он успел подняться по ступеням и теперь протягивал в мою сторону странного вида изогнутый кинжал. Свитый, казалось, из всё той же вездесущей колючей проволоки, причём шипы торчали даже из рукояти.

Убери эту гадость, – Произнес я брезгливо, однако из пересохшей глотки вырвался лишь хрип.

То, что меня называют владыкой приятно, видимо, я все-таки сплю и для разнообразия мозг, сгенерировал сюжет, где я главный злодей. А то в прошлом сне уж очень больно было.

Взяв из рук жнеца кинжал, заставил себя сжать рукоять.

Шипы прокололи кожу, но боли почти не было. Такое ощущение, что меня обезболивающим накачали. Это ещё больше убедило, что я сплю.

Однако проснуться, в момент осознания, что спишь, не получалось. Эх, где локоть жены, когда он действительно нужен?

Тем временем, увидев, что я принял кинжал из рук жреца, неофиты начали скидывать свои робы. И, как оказалось, парней среди них было не так уж и много. Оставшись лишь в набедренных повязках, неофиты как один повернулись ко мне спиной и вновь встали на колени.

А я с омерзением заметил, что у каждого вдоль позвоночника вьётся длинный рубец от поясницы до лопаток. Причём если внизу шрам видно, что старый, то чем выше, тем более свежим он выглядел. Шрам, как нетрудно догадаться, изображал эту гребанную лозу. Рисунок был неполный. И я внезапно понял, зачем шаман дал мне кинжал.

Да что они, все здесь помешанные? – Остатки совести громко протестовали против того, чтобы резать людей.

Я уже было открыл рот, чтобы отказаться от сомнительной чести. Но шаман неожиданно упал передо мной на колени и громко начал славить Йорха, кем бы он ни был, и взывать к моему милосердию. А потом неожиданно тихо добавил:– Владыка, если вы откажете этим неофитам, мы примем ваше решение. Но новых уже не наберём. Казна храма пуста после налёта прокля́тых Наральдитов. – Последнее слово шаман буквально выплюнул, да с такой ненавистью, которую можно испытывать только к идейному врагу. Да и то не каждому, а к тому, кто тебе и дом спалил, и собаку прямо на глазах убил, а может, и не только собаку.– Владыка, прошу закончить их посвящение, – вновь взмолился шаман.

Пожав плечами (что в очередной раз вызвало хруст и скрип суставов), я принялся спускаться возвышения, на котором стоял алтарь. Барабанщики вновь принялись за дело, причём в этот раз они отбивали ритм моих шагов. И что особенно жутко – по мере того, как я спускался, лоза на потолке начала пульсировать светом, опять же в тон моих шагов.

Неожиданно я поймал себя на мысли: происходящее вызывает во мне странное удовлетворение. А боль впервые за три года почти себя не проявляет. Едва заметное покалывание от зажатого в руке кинжала не в счёт.

Спустившись, подошёл к ближайшему неофиту.

Никто не заставляет меня делать рану глубокой, – Подумал я угрюмо. Кроме того, я где-то читал, что ритуальное шрамирование в некоторых культурах является обязательным для вступления человека во взрослую жизнь.

Да-да, самооправдание – твоя самая сильная сторона… – добавил внутренний голос саркастично, как и всегда он сочился ядом ко всему живому и в первую очередь ко мне.

Я осмотрел тощую спину и в порыве внезапного наития легонько чиркнул ножом так, чтобы закончить узор в форме лозы.

Кинжал оказался чудовищно острым. Порез неторопливо заполнился кровью. Но подросток даже не всхлипнул. А следом законченный узор начал наливаться зелёным светом. За несколько секунд он превратился из уродливого шрама в светящуюся зелёным татуировку. А оставленная мной рана прямо на глазах исчезла, оставив после себя лишь налитую глубокой зеленью линию.

– Лакста, встань! Йорх явил тебе свою благодать! – проорал жрец, выпрыгнув из-за моей спины, как чёртик из табакерки.

Девочка, что ли? – удивился я, прежде чем неофит вскочил на ноги и повернулся ко мне лицом. Повернулась – точнее. Вторичные половые признаки уже вполне себе характерно выпирали.– Прикройся, – буркнул я, отводя взгляд. В её глазах, как и в глазах жреца, читалось чистейшее, почти религиозное почитание. И тот факт, что произнесённое мной слово было не на русском языке, даже не особо меня и удивил. Сон он и есть сон.

Следующий неофит уже ждал. Не желая затягивать, я вновь принялся за дело. В два росчерка закончил узор в форме лозы, и вновь шрам превратился в татуировку. Порез полностью зажил за пару мгновений.– Тарох, Йорх также отметил твоё рвение и жажду нести его слово! – вновь заголосил жрец у меня из-за спины. Парень обернулся и, преданно пожирая меня глазами, присоединился к девчонке, на ходу запахивая робу.

Следующие полчаса я переходил от одного подростка к другому. Совесть, окончательно затихла успокоенная тем фактом, что моё вмешательство лечит шрам, превращая его в не столь уж и отвратительную татуировку. Мерный бой барабанов сопровождал каждый мой шаг, как и пульсация света в лозе на потолке.

Делая очередной надрез, я неожиданно почувствовал, что что-то не так. Меня затопило чувство отвращения, да такое сильное, будто сюрстремминг понюхал. Подросток вскрикнул от боли. А шрам на его спине начал стремительно чернеть, а кожа вокруг него вспухла красным. Крик боли моментально перерос в практически предсмертный вой.

Я отшатнулся в ужасе. Что?! Что я сделал не так?– Ты отвратителен Йорху, Колм! – возопил жрец. – Йорх отторгает тебя, ты недостоин милосердия! – добавил старикан, занося посох над бьющимся в конвульсиях ребёнком.

Сон это или нет, но смотреть, как на моих глазах человеку проломят череп (а таким дрыном, как у жреца, это, скорее всего, вполне можно сделать), я точно не буду.

Рука рванулась в сторону, перехватывая удар шамана. Я ожидал, что тяжеленный посох, увитый колючей проволокой, переломит мою сухую конечность как спичку. Ждал адской боли. И боль пришла: шипы глубоко врезались в кожу.

Однако моя сухая, немощная на вид конечность оказалась куда крепче, чем я ожидал. Посох словно влип. Было больно, но не думаю, что что-то, кроме кожи, пострадало.– Я тебе сам голову проломлю! – рявкнул я на шамана. Однако из моего горла раздался скорее скрежет. Шаман меня, похоже, понял.

Тем временем подросток перестал корчиться на полу пещеры. Обезображенная почерневшим шрамом спина перестала ходить ходуном от судорожных движений мышц.– Простите, повелитель, я совсем забыл, что Йорх помогает всем, даже тем, кто отвратителен прячет в сердце грех неверия, – запричитал шаман в голосину. И тут же добавил мне, но едва слышным шёпотом: – Зачем, Повелитель?

Одарив жреца хмурым взглядом, я растерянно созерцал руку, в которую несколько секунд назад ударил посох. Пергаментная кожа моей конечности была разорвана. Однако вместо крови из разрывов выступила густая багровая масса. Именно масса – она накрепко заклеила разрыв и стремительно твердела. Кровь себя так не ведёт, ни у людей, ни животных, ни у гадов ползучих, да даже у политиков она так себя не ведет, а они по слухам, те еще рептилоиды!– Владыка, что делать с теми, кто не принял веру в Йорха? – спросил жрец, явно играя на публику.– Пристрой куда-нибудь, чтобы не могли навредить даже при желании, – проскрипел я. Из горла на этот раз вырвалось нечто более членораздельное, и жрец явно меня понял.

А я как истукан стоял и смотрел на потерявшего сознание пацана с изъеденной шрамами спиной.– Владыка явил свою мудрость и милосердие! – вскричал жрец. И бедного подростка стремительно куда-то утащили.

Бледно-зелёный свет, пульсировавший всё это время в такт любому моему движению, начал меркнуть. А на меня неожиданно навалилась слабость.– Слабая вера Колма осквернила ритуал. Йорх оставляет нас, – заявил жрец. – Йорх недоволен вами и даёт вам седмицу, чтобы вы укрепились в вере и познали боль и милосердие.

Пока жрец читал очередную проповедь, я воспользовался моментом и вернулся на постамент. Уж не знаю, почему он прервал ритуал, но…Что за бред несёт этот старикан, и почему этот сон всё никак не закончится?– Потому что это не сон! – бесплотный скрипящий голос заполнил, казалось, мой череп по самую тыковку. Каждое слово отдавалось в костях болью. И что собака характерно, этот голос явно не был внутренним.

– Я рад, что ты вернулся, мой чемпион…

Глава 2

– Кто здесь? – Подскочил я на месте, точнее, попытался, моё странно неповоротливое тело лишь неуверенно покачнулось. Однако бесплотный голос, заполнивший голову болью, не отозвался. Хотя может оно и к лучшему. Может, началось и это действительно не сон, а комма? Несмотря на мигрень и бесплотность, голосу я отчего-то сразу поверил. Во сне не бывает больно.

– Повелитель, всё хорошо? – Вкрадчивый голос жреца заставил меня оторваться от мрачных мыслей, что всё вокруг – галлюцинация моего умирающего тела. Голос жреца оказался не таким противным, стоило ему перестать орать.

– Голова трещит, – машинально пожаловался я и столкнулся с таким непониманием в глазах жреца, что стало как-то не по себе.

– Повелитель, вы дезориентированы, так бывает после воскрешения, – произнёс жрец и тут же добавил, – давайте покинем зал Йорха.

Убедившись, что я следую за ним, он повёл меня дальше вглубь пещеры. За те несколько секунд, что я отвлёкся, в пещере произошли разительные перемены. Свечение лозы на потолке стало едва заметным, а барабанщики, как и неофиты, куда-то исчезли, я и не заметил, как они разбежались.

Пожав плечами, я вновь вызвал волну хруста и щелчков своих суставов. Последовав за жрецом, я вновь подивился тому, как непослушно двигается тело, хотя какое оно моё? Не было у меня таких рук. Таких рук вообще у живого человека быть не может. Я почувствовал острую необходимость уединиться, чтобы собрать мысли воедино. За прошедшее время событий произошло столько, что рехнуться можно.

– Жрец поможет – Вновь наполнил мою голову бесплотный голос и в этот раз принёс такую мигрень, что я невольно застонал. Вслед за болью пришла волна тепла, и я неожиданно понял, что тело стало слушаться меня чуточку лучше.

Тем временем Жрец под аккомпанемент скрипа моих суставов и постукивание посоха вёл меня бесконечными тёмными коридорами, где единственным источником света была вездесущая колючая лоза, которую я всё это время принимал за колючую проволоку. Зеленоватое свечение, испускаемое лозой, придавала всему вокруг несколько нереальный вид. Ощущение нереальности усиливалось явно пониженной чувствительностью моего тела, однако даже в таком состоянии я замечал вокруг следы разрушения. Складывалось ощущение, что по этим коридорам неслась волна вандалов, ломая всё, до чего могли дотянуться.

Наконец, путь нам преградила двустворчатая дверь. Отделано это произведение искусства в виде двери, было весьма своеобразно, орнамент шипастой лозы украшал обе створки по периметру. Причём лоза, изображённая на двери была не только с листьями, но и с цветами. А ещё дверь явно носила следы насильственного вскрытия, точнее одна из створок выглядела так, будто её джедайским мечем ударили, камень ощутимо оплавился.

– Ваши покои, повелитель, вы можете отдохнуть и восстановить силы, насколько это возможно, пока слеза Тейры находится у прокля́тых Наральдитов. – Произнёс жрец, толкнув одну из створок пятой посоха.

– Останься, у меня есть к тебе вопросы, – произнёс я, вспомнив совет жуткого бесплотного голоса. Да и, честно говоря, вопросов у меня действительно было много. Что со мной произошло? О каком воскрешении этот старикан говорит? Кто такой Йорх и какого чёрта вообще здесь происходит.

Толкнув вторую створку, я вошёл в небольшую выдолбленную в скале залу. Как и повсюду, здесь царствовала колючая лоза. Крайний аскетизм помещения подчёркивался вездесущим призрачным светом, испускаемым лозой. Каменное ложе без каких-либо постельных принадлежностей также было увито лозой. Огромный, набитый древними даже на вид фолиантами монструозный шкаф. Лоза его не просто увивала, казалось, он из неё состоит.

– Спрашивайте, повелитель, – Произнёс жрец, пока я доволочил своё непослушное тело до кровати и, проигнорировав боль от впившейся в кожу лозы, растянулся на каменном ложе. Однако голова моя до ложа не дотянулась. Неожиданно я понял, что постоянно передвигался скрючившись.

– Где я? – Спросил я в лоб и, приложив некоторое усилие, постарался расправить плечи. Треск суставов заглушил ответ жреца, а я на миг испытал удовольствие от того, что непослушное тело, наконец, поддалось.

– Повтори, – приказал я, жрец постоянно называл меня повелителем, так что глупо будет не воспользоваться своим положением.

– Повелитель, вы внутри Храма Йорха, – Произнес жрец, если его и удивил мой вопрос, то виду он не подал. Пока он говорил, взгляд мой блуждал по интерьеру своих покоев. Только теперь я замечал уже куда более мелкие детали. Вроде непонятного вида каменного постамента в углу зала. Стены, помимо лозы, украшал орнамент, изображающий людей, с блаженными улыбками, обнимающих шипастые лианы и собирающие с них цветы.

– Кто вы? – бросил я следующий короткий вопрос, переведя взгляд на жреца. В зелёном люминесцентном свете, испускаемом лианами, его измождённое лицо вызывало одновременно и сочувствие, и опаску, словно побитый жизнью бродячий пёс.

– Мы верные Йорха, его паства, его жрецы, – Жрец выпятил впалую грудь, горящие фанатизмом глаза, казалось, на мгновенье вспыхнули зеленоватым свечением. Показалось, наверное. Мгновенье поколебавшись, я всё же задал следующий вопрос:

– Кто я?

– Вы наш повелитель, – голос Йорха на просторах ледяных пустошей. Вы длань владыки милосердия! – торжественно закончил свой монолог жрец, рассеянно теребя свой посох. Я в этот момент разглядывал небольшой каменный стеллаж, на котором лежали покорёженный металлический нагрудник, увитый всё той же лозой, поножи, массивные шипастые наплечники и шлем с решёткой, прикрывающей лицо. Решётка, разумеется, была выполнена в виде всё той же лозы. Правая сторона нагрудника была прорублена каким то огромным лезвием. Края разреза оплавились, должно быть, то, рубили чем то очень горячим. Подумал я, всплывшее воспоминание о ночном кошмаре, заставило волосы на загривке встать дыбом.

– Владыка, – голос жреца вновь вернул меня к реальности. Прокрутив в уме услышанное, я понял, что меня действительно принимают за кого-то важного, и, похоже, окрестив этого старика в шарфике из колючей проволоки жрецом, я не ошибся.

– А кто такой Йорх? – Поинтересовался я, выйдя из прострации, вот этот вопрос явно был лишний. Жрец опешил, и даже как-то осел немного.

– Повелитель, вы забыли нашего Бога? – Жрец всхлипнул и, словно разговаривая сам с собой, продолжил, – Должно быть, голова пролежала слишком долго отдельно от тела, повелитель могуч, но не настолько, чтобы уберечь своего чемпиона от всех повреждений.

– Что ты лопочешь, объяснись, Жрец! – подбавил я холода в голос, некоторый опыт в управлении людьми у меня был, и подобрать интонацию оказалось несложно. Жреца словно плетью ожгло. Мгновение он смотрел на меня с некоторой обидой, а потом с видимым усилием взял себя в руки и уже почти спокойным голосом начал объяснять.

– Мой повелитель, вы находитесь в храме, посвящённом Йорху. Йорх – повелитель боли и милосердия, – Начал объяснять жрец, стиснув пальцы на древке своего посоха. Острые шипы колючей лозы, увивающей посох, пробили кожу. В воздухе разнёсся тонкий запах крови, однако жрец, казалось, даже не заметил, что ранил себя.

– Достаточно, – прервал я жреца взмахом руки. Кажется я понял, как должен вести себя, чтобы не шокировать его своим поведением.

– Что ты там говорил про отделение головы от тела? – Поинтересовался я, меняя тему, тонкости верований этого фанатика мне были интересны ровно настолько, чтобы я не выбивался из образа из-за полного незнания. Разобраться с этим можно будет и позже. Я всё ещё не понимаю, где я и почему мои руки напоминают руки мумии из какого-то ужастика. Укрывающая остальное тело плотная темно-зелёная роба, не давала мне рассмотреть, как выглядят остальные части моего организма.

– Мой повелитель, – неожиданно тихо произнёс жрец, переведя взгляд на него, я с удивлением обнаружил, что на его глаза навернулись слёзы. – Когда ублюдочный чемпион Наральда, пробил вам грудь своим пылающим мечем, мы думали, что это конец. «А затем он снёс вам голову», – Пока жрец говорил, его рука с такой силой стиснула посох, что один из шипов пробил его ладонь насквозь. Тем временем он продолжил – Мы денно и нощно молились о том, чтобы наш владыка вернул вас к жизни. Все братья трижды прошли ритуал Прощения, двое не выжили, однако Йорх сжалился над нами. Ах если бы у нас была столь огромная паства, как у Наральда, мы не дали бы им разграбить Храм, – Завистливо прошептал жрец.

– Ты ранишь себя, – указал я жрецу на его пробитую шипом ладонь, кровь жреца медленно стекала по посоху, наполняя воздух запахом железа.

– Боль от соприкосновения со святой лозой лишь ласкает мой разум, – улыбнулся жрец, и не подумав вытащить из ладони шип.

– Так значит я воскрес? – Задумчиво произнёс я, вновь переведя взгляд на стеллаж с доспехами. Ответы жреца лишь всё больше меня запутывали. Если ему верить, я был здесь всегда, но я-то помню, что совсем недавно сжимал горло долбанутого шамана, помню, как в ярости даже не заметил, как разодрал руку, о колючую проволоку, которой этот безумец обмотал себе горло.

– Да, повелитель, – ответил жрец, его лицо при этом выражало гремучую смесь из облегчения, фанатичной преданности и преклонения.

– Как тебя зовут? – Спросил я, осознав, что так и не удосужился узнать его имя.

– Моё имя Алостир, повелитель, я верховный жрец храма Йорха и ваш покорный слуга, – Представился жрец, стукнув посохом по каменному полу зала. Гулкое эхо стука прокатилось по комнате из конца в конец, странная чаша на постаменте, зазвенела.

– Ну что ж, Алостир, займись делом, мне нужно отдохнуть, – Распорядился я,

– Повелитель, боюсь, вам не удастся привести себя в порядок и восстановить силы, пока слеза Тейры не займёт своё законное место в Чаше Страданий, – Заявил жрец, указав посохом на ту самую загадочную чашу на постаменте.

– Я понял с первого раза, – хмуро произнёс я, пригвоздив жреца взглядом. Жрец дёрнулся словно от удара и поспешил прочь из зала. Проследив за тем, как жрец, мерно постукивая посохом, покинул залу, я начал стягивать с себя темно-зелёную тунику. Залу наполнили щелчки и скрип моих суставов.

Пусть здесь нет зеркал, но я должен увидеть, что не так с моим телом.