Бестия в латунном браслете

Алария отвела глаза, подключая фантазию. Они оба стоят у врат, браслет с руки падает на песок… И в ту же минуту она отрывает ему голову одним ловким и сильным движением. Он не успеет даже вскрикнуть.

Справиться с лицом не вышло, и Джеймс усмехнулся ещё шире.

– Вот об этом я и говорю. Мы связаны, и нам придётся искать пути существования совместно. Наша жизнь может быть довольно комфортной. А может быть полна противостояния и трудностей.

Алария молчала, не зная, что сказать. Смириться в её планы не входило, и боли она не боялась. Но похоже, что у Джеймса тоже теперь выбора не было. По другой причине, но всё же. А значит…

– Я буду ждать, когда ты ошибёшься, – тихо сказала она.

– Я это понимаю, – спокойно ответил он, – и понимает любой владелец бестии подобного уровня. Это понимает и Конрад Норфолк, ведь Гантер, несмотря на всю его заинтересованность детективным делом и верность хозяину, едва ему представится возможность, покажет в полной красе всю свою демоническую суть. Но посмотри: они отличная команда. И пока они намного лучше нас, как ни печально это признавать.

– Гантер не лучше меня. Будь возможность принять боевую форму, я бы его разделала!

– Не стоит его недооценивать.

– Не стоит недооценивать меня!

– Пока это сделать сложно. Ты в первый же день устроила погром в полицейском участке. – Он выглянул в окно. – Теперь мы доехали на место преступления. Если ты разнесёшь ратушу, то вряд ли нас ждём славное будущее лучшей детективной команды Чинвата.

Говорил Джеймс почти весело, настолько, что Алария не поверила своим ушам. Он не сердится? Или умеет откладывать свои чувств на потом?

Но в этот момент чудище открыло свою пасть, и Алария выскочила наружу, переводя дух. Вряд ли она хоть когда-то сможет привыкнуть к этим штукам. Очень вряд ли.

***

Вид ратуши впечатлял. Высокое столбообразное здание с крупным стеклянным куполом и большими прозрачными же дверями в виде стрельчатой арки сразу же притягивало взгляд, и ни у кого не могло остаться сомнений, что это самое важное сооружение на всей площади. Эффектная открытая галерея тянулась лентой балюстрады вокруг всей башни и разрывалась лишь огромными часами. Ниже были раскиданы небольшие декоративные балкончики – каждый служил данью уважения одному из демиургов. Об этом свидетельствовали объёмные изображения их атрибутов в круглых металлических медальонах, вмонтированных прямо в стены поверх балконных дверей.

В стены из серо-коричневого кварцита были заложены металлические трубы, рейки и медальоны, которые блестели в лучах пробивавшегося через смог солнца и добавляли торжественности.

Ратуша была старой. Насколько помнил Джеймс Спенсер, ей испольнилось больше трехсот лет, но слишком ветхой она не выглядела. Возможно, дело было в хорошей реставрации, которая проводилась, ещё когда он сам был совсем мальчишкой. Раньше и строили на совесть, и ремонтировали не хуже.

Справа ратушу слишком близко подпирал жилой дом, отчего улица, идущая между ними, почти не подходила для транспорта. Замучившись ремонтировать сколы и царапины в камне, городские власти объявили улицу пешеходной и перед её началом поставили невысокую стелу с медным набалдашником.

Бестия озиралась, но молчала, и это Джеймса более чем устраивало. То, что новое дело его удручало, не давало права делать его спустя рукава. А значит, ему надо сосредоточиться и вникнуть в произошедшее.

Вскрытие часовщика ещё не проводили – все бегали вокруг тела ратмана. Так что ни подтвердить причину смерти, ни опровергнуть пока было нельзя. Согласно записям полицейских, на теле не было никаких повреждений, лёгкая синева губ и бледность – ну так человек вообще-то умер. Учитывая возраст часовщика, сердечный приступ казался вполне удобоваримой причиной.

Но Джеймсу хотелось загадку. Интересное дело. Такое же, что почти было в его руках, когда бестия устроила битву за власть прямо перед кабинетом начальника.

Он со вздохом закинул в рот пастилку от дурных привычек и решительно взялся за большую ручку тяжёлой двери.

Внутри ратуши почти никого не было. В обычное время здесь нахдилось бы не протолкнуться от людей, пришедших подать заявления или оформить разрешения. Но сейчас здание ремонтировалось, и только пара рабочих перекладывала стройматериалы. Пустовали и залы для заседаний, располагавшихся на втором этаже, куда вела красивая винтовая лестница из ажурного металла со множеством декоративных деталей, сейчас покрытых слоем строительной пыли. Но путь Джеймса лежал не туда – ему нужно было в заднюю часть здания, где в толще стены шёл скрытый от глаз подъём на самый верх, под купол, где обитали механизмы часов, отсчитавших последние секунды жизни своего главного служителя.

Подхватившийся было охранник плюхнулся назад в своё кресло, едва увидел жетон детектива.

– Идём, – скомандовал Джеймс замешкавшейся бестии.

Эта лестница в отличие от парадной, оказалась простой, даже аскетичной. Она шла прямо в толще стены, закручивалась винтом и была такой узкой, что у Джеймса невольно возникло оущение, что он ни за что не разойдётся здесь даже с одним человеком. Бестия бодро топала следом и не демонстрировала признаки беспокойства – похоже, клаустрофобия ей была не знакома.

– Пахнет смертью, – сказала она.

– Здесь недавно умер человек. Именно поэтому мы и здесь.

– Ты любишь смотреть на трупы? – в голосе сквозило небольшое удивление. – Так тела уже нет, кто-то его утащил.

Джеймс позволил себе улыбнулся, зная наверняка, что со спины она не увидит выражение лица. Он бы не хотел, чтобы она узнала: временами он находил её весьма забавной в этом своём особом взгляде на жизнь.

– Я должен выяснить, отчего он умер. Это моя работа.

– Зачем? – искренне удивилась Алария.

– Если его кто-то убил, то убийца должен понести наказание.

– Почему? Может, он заслужил смерть? Может, он был придурком, или никчёмным, или безумным? И потом, раз его убили, значит, он не смог постоять за себя. То есть точно был слабаком. Слабаки не выживают, это закономерно.

– У нас другой мир, Алария. Мы цивилизованны и не убиваем друг друга просто так. Жизнь священна, её дали нам демиурги, и никто не имеет права её забирать. Если кто-то нарушит этот закон, то он будет пойман и наказан.

Бестия замолчала, явно обдумывая услышанное. В очередной раз Джеймс осознал, как непросто ей придётся привыкать к новым условиям. А ему – удерживать в рамках её дикие привычки, стараясь, чтобы бестия не разнесла по камешку славный город Чинват.

Они миновали выход на предпоследний этаж – здесь располагались архивы и склады, наглухо закрытые на время ремонта – и прошли на самый верх. Выйдя наконец в простор огромного механического зала, Джеймс понял, как сильно давили на него узкие стены. Он вдохнул полной грудью и тут же чихнул. Похоже, строительная пыль добралась и сюда. Или же это была обычная пыль веков и истории?

Высокий купол хорошо освещал помещение, но не слепил глаза – его стёкла были слегка затемнены, словно покрыты благородной патиной. По сторонам находились несколько дверей, ведущих в подсобки, но внимание сразу же привлекал огромный, больше человеческого роста раза в три, механизм ратушных часов. Он уходил вверх, над уровнем пола, и спускался на ярус ниже, туда вели две лестницы с грубыми металлическими поручнями.

Диски, лопасти, шестерёнки, колбы, трубки – всё это создавало уникальное, даже поражающее впечатление. Часть деталей двигались, а другие замерли в молчаливом ожидании. От часов веяло теплом, пахло смазкой и крепко фонило магией.

Джеймс окинул взглядом пол. Тот был чисто вымыт и никаких следов от тела тут не осталось.

– Почему ты решил, что его убили? – подала голос бестия. – Кровью вообще не пахнет.

– А чем пахнет? – Он повернулся к девушке.

– Страхом. И болью.

Это было любопытно, но, к сожалению, не давало зацепок. Старик мог умереть от приступа, успев перепугаться внезапно вспыхнувшего агонией сердца.

– Ещё что-то интересное чуешь? – уточнил Джеймс.

– Откуда я знаю, что для тебя интересное, – буркнула бестия. – Здесь всё насквозь пропахло магией. – Она кивнула на часы. – Вот эта штука так ей сияет, что вообще ничего не могу разобрать. Даже человека, прячущегося за вон той стойкой едва распознала.

Джеймс резко обернулся и увидел нехотя выходящего на свет невысокого сгорбленного человека. Аристократический мозг Джеймса отказывался именовать невнятные тряпки на его теле одеждой. Лицо казалось сероватым и болезненным, и по нему было очень сложно определить возраст: явно средний, но насколько далеко средний – не ясно. К тому же висящие на носу очки с толстыми стёклами и объёмной металлической оправой, напоминавшей бинокль, не позволяли увидеть глаза.

– Приветствую вас, – поскрипело существо, которое всё же идентифицировалось как мужчина. – Неловко вышло. Я не то чтобы прятался… не сразу вас заметил, а потом было неудобно вклиниваться посредине разговора. Меня зовут Гизмо, Гизмо Дженнингс. А вы, стало быть…?

– Я детектив Джеймс Спенсер. А это моя… помощница Алария.

– Бестия? – оживился Гизмо, очевидно, разглядев латунный браслет. – Ух ты! А можно её поближе рассмотреть?

В груди Аларии начал формироваться рык, и Джеймс поспешил ответить:

– Мы здесь не за этим. Я буду расследовать дело о смерти часовщика, поэтому я здесь. А вы?

– А я здесь работаю. Подсобные работы, уборка, мелкая починка, туда-сюда. Почитай уже лет сорок, – отвечал Гизмо Джеймсу, но сам украдкой, маленькими шажками подбирался всё ближе к Аларии – похоже, бестия очень сильно его заинтересовала. – А вы, стало быть, выкупили дело? Неужто с причинами смерти господина Тибериуса не сможет разобраться обычная полиция?

Это Джеймс тоже решил проигнорировать. Вообще, его начал разряжать манера Гизмо отвечать на вопросы кучей собственных.

– Вы и обнаружили тело, мистер Гизмо? – Это детектив и так знал из документов, но никогда не бывает лишним проверить базовые сведения.

– Да, – сразу погрустнел мужчина, ещё больше скрючившись. – Вот прямо тут и лежал, бедняга.

Гизмо не особо чистым пальцем указал в рисунок на полу. Большой астрономический круг, на котором изображены планеты демиургов и их путь вокруг солнца, меридианы и зоны стихий – всё это казалось вполне логичным именно здесь, в сердце времени. «Вселенский часовой механизм» – любил называть эту классическую карту старый учитель Джеймса.

– Прямо в центре лежал, – продолжил рассказывать Гизмо, – словно в ритуале каком участвовал. Может, и впрямь не сам он умер, а? Как считаете, господин детектив?

– Ну, упал он не в центре, – подала голос Алария. – Это он потом переместился в середину круга.

Джеймс начал думать, что польза от бестии всё же будет. Надо только избавиться от лишних глаз и ушей. Но сначала надо задать все интересующие вопросы.

Не позволяя Гизмо отвлекаться, детектив выяснил, что часовщик в последнее время много ворчал по поводу того, что ремонт ратуши и пыль проникает под купол и вредит механизму. Что у Тибериуса есть дочь – девица на выданье, но слишком тощая, которая работает в ресторане под названием «Инферно». На здоровье старик жаловался постоянно, он иногда даже ночевал прямо в здесь, наверху в ратуше, чтобы не ходить по крутой лестнице.

Спровадить мужчину получилось не так просто, как получить ответы. Он только что руками не цеплялся за перила, пытаясь придумать повод остаться подольше.

Когда они с бестией наконец остались одни, Джеймс повернулся к ней и спросил:

– Что ещё ты можешь сказать по поводу этого места?

– Мне здесь не нравится. – Она пожала плечами.

– Можешь чуть подробнее сказать. Не нравится что?

– А что тебе за дело? – Алария вдруг нахмурилась. – Тебе ничего не угрожает, так что моё включение вроде бы не требуется.

Джеймс прищурился. Временами бестия очень напоминала обычную девушку – непонятную часть человечества, к которой надо найти подход и стараться не обидеть ненароком. Но это был опасный путь. Тот, кто забывал, что рядом с ним существо из другого мира, жестокое и опасное, сам становился жертвой и весьма плачевно заканчивал свои дни. Лично он не знал, но слышал, что иногда люди сближались с бестиями и давали тем свободу. И тогда погибель ждала не только самого отчаянного владельца зверя, а ещё и многих невинных вокруг. Вернуть освободившуюся от браслета бестию в свой мир очень непросто, а в одиночку – практически невозможно.

На эту дорожку Джеймс Спенсер точно никогда не встанет. Но искать ключ к собственной бестии всё равно придётся.

– А тебе не интересно? – спросил он. – Мне казалось, тебе нравятся загадки. Ты и моего друга Оукли часто развлекала такими…

– И в чём здесь загадка? – мрачно насупив брови, спросила она.

– Ну смотри: убийца – если, конечно, здесь имело место убийство – пытается сделать так, чтобы его не поймали. Он путает следы, старается не оставлять улик, наводит на ложные версии. Детектив же пытается распутать все сложности и докопаться до правды. И в итоге поймать преступника.

– Почти как охота?

– Почти как охота. – Джеймс в последний момент поймал улыбку, уже готовую вырваться на свободу. Как ни старалась бестия, свою вспыхнувшую заинтересованность ей скрыть не удалось.

Она ещё некоторое время постояла, скрестив руки на груди, но потом выдохнула и медленно повернулась вокруг своей оси.

– Я не знаю, какие ещё есть места в вашем мире, – начала она, разглядывая механизм часов, – но здесь хорошо убивать, чтобы прятать следы. Тут сильно пахнем магией, и разной. Это сбивает, мешает учуять что-то ещё. Как можно убить человека в вашем мире, если нет крови?

– Здесь не только крови не было. Следов удушения и вообще чего-либо, что говорило бы о насильственной смерти. Возможно, он умер сам по естественным причинам. Но мне нужно проверить и убедиться, что это так. Есть куча способов умертвить человека, магические в первую очередь. То, что тебе не учуять, не беда. У меня есть и свои способы.

Джеймс отстегнул от своего пояса цепочку с висящим на ней металлическим кулоном, похожим на большую резную каплю. Присев рядом с центром нарисованного на полу рисунка, он взялся за конец цепочки и щелчком отправил кулон в движение. Металлическая капля начала раскачиваться, вырисовывая овалы и при этом постоянно ненамного смещаясь по кругу. В воздухе заискрило от магии, и бестия наморщила нос.

– Это что ещё за штука? – спросила она.

Джеймс, не отрываясь от своего занятия, предупредительно поднял палец свободной руки, призывая её помолчать. И лишь когда кулон проплясал овалами полный круг, мужчина встал, ловко подхватывая свободный конец и собирая цепочку себе в кулак.

– Это маятник Фуко, – пояснил он. – Позволяет отследить магнитные колебания земли и узнать, нет ли в них нарушений.

Алария качнула головой, явно не понимая ни слова.

– Проще говоря, я могу узнать, проводился ли здесь какой-либо ритуал в последнее время. Любое магическое вмешательство вносит коррективы в земное поле, и требуется некоторое время, чтобы оно выровнялось.

– А тебе эта штука не мешает? – немного ревниво уточнила Алария, кивая на часы за спиной.

– Зависит от концентрации и силы мага. Но ты права, она здорово сбивает. – Джеймс огляделся. – Где, ты говоришь, сначала лежало тело?

– Тут. – Она указала на место в полутора метрах от центра рисунка.

Мужчина переместился и заново запустил маятник. В этот раз Алария уже с большим интересом наблюдала за его действиями.

– Любопытно, – проговорил Джеймс, задумчиво возвращая кулон на ремень своих брюк.

– Что? – Бестия едва не вытянула шею, стараясь заглянуть ему в глаза.

– Что-то здесь явно происходило, – не стал скрывать он. – Несильное, но всё же явно магическое по природе вмешательство было. Но, к сожалению, нам это не слишком помогает. Возможно, у часовщика был при себе шприцедоз, если были проблемы с сердцем, и он о них знал. Тогда, почувствовав себя плохо, он просто активировал препарат и ввёл его себе. Раскрытие лекарства вполне могло вызвать возмущение магнитного поля… Но это стоит проверить. Идём!

***

Ресторан, в котором работала дочь часовщика, оказался пафосным и ярким. А значит, бестиям туда вход закрыт. Не то чтобы владельцев бестий, которых много именно в обеспеченных кругах, было заказано посещение этого заведения и подобных ему, просто созданий из Бестиарры надлежало оставлять в специальном зверятнике позади ресторана. Их там тоже кормили, если хозяин распорядится.

Но Джеймс Спенсер был пока не готов к таким экспериментам. Кто знает, какие ещё лазейки в его приказах сможет обнаружить Алария.

На удачу, владелец заведения оказался хорошим знакомым его семьи, поэтому, вознося мысленные благодарности аристократическим связям, Джеймс договорился о встрече с Луизой Тибериус в демократичном кафе напротив.

Девушка пришла в строгом одеянии официантки, состоявшем из блузы, кожаного жилета и длинной в пол юбки. Сквозь слой пудры можно разглядеть покрасневший нос – другой косметики на девушке не было. Вероятно, она плакала, переживая горе, и поэтому не стала ни подводить глаза, ни красить ресницы. Относительно причин выхода на работу в такой день Джеймс не определился: то ли ей настолько катастрофически нужны деньги, что даже смерть отца не являлась самоотводом, то ли хозяин ресторана являлся редкостным самодур. Исключать ни одну из версий было нельзя.

– Добрый вечер. Это вы хотели со мной поговорить? – спросила она.

Джеймс встал, дождавшись, когда девушка присядет, а затем снова опустился на свой стул. Луиза стрельнула взглядом на браслет сидящей напротив бестии, затем настороженно поглядела той в лицо, но ничего не сказала. Алария же прищурилась и ради разнообразия не стала вздёргивать в недовольном рыке губу.

– Я расследую обстоятельства смерти вашего отца, – начал Джеймс.

– Обстоятельства? То есть… – Девушка затеребила юбку. – Это может быть убийство?

– У вашего отца имелись враги? – Джеймс не стал ни опровергать, ни подтверждать её замечание. – Недоброжелатели, быть может?

– Вряд ли. – Девушка опустила глаза и изо всех сил пыталась не заплакать. – Он не слишком общительный человек, сидит всю жизнь в этих своих часах. Иногда, мне кажется, он за день и рта не раскрывает… не раскрывал…

– А в последнее время ничего не изменилось? Не стал ли он более нервным или наоборот?

– Да, вы знаете, да… Хотя… – Она подняла глаза на Джеймса и сказала: – Я боюсь ввести вас в заблуждение, господин Спенсер. С моим отцом ни в чём нельзя быть уверенным. Он не очень любил людей, зато обожал механизмы. Особенно такие, магически наполненные. Мне иногда казалось, что эти часы с ратуши – его настоящий ребёнок, а не я. Они были для него особенным созданием. Особенно в последнее время… Он просто пропадал в этой ратуше.

– А почему именно в последнее время? Часы стали ломаться чаще? Ведь, если я правильно понимаю, то этот механизм просто находился у него на обслуживании.

– Этого я не знаю. У меня есть дневник отца, если он понадобится, я готова вам его предоставить. Но даже не знаю, поймёте ли вы в нём хоть что-то. Нормальных человеческих слов там по пальцам посчитать. Всё какие-то формулы, знаки, символы, рисунки…

– Спасибо, – с тёплой улыбкой сказал Джеймс. – Если вскрытие подтвердит естественные причины этого события, то он не понадобится.

Луиза рассеянно кивнула и уточнила, может ли она идти. Когда девушка удалилась, Алария тут же подалась вперёд через стол и спросила:

– А не странно задавать вопросы, если вообще не уверен, что часовщика убили? Может, стоит подождать решения?

– Некоторые вопросы будет уже поздно задавать.

– Тебе совсем нечем заняться? – спросила бестия и тут же прикусила губу, обжёгшись острым взглядом хозяина.

– Я совершенно не собирался сегодня ходить и занимать себя всякими, возможно, бессмысленными делами. Что я планировал делать, так это расследовать крупное дело убийства ратмана воздухоплавания и международных перевозок. Но одна безголовая бестия решила устроить в коридоре драку, и вот где мы очутились!

Алария тут же откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Такой обычный человеческий жест, только вот зрачки в глазах вытянулись в линию. Джеймс даже услышал грохот закрывающейся между ними воображаемой двери. Хрупкое взаимодействие, наметившееся ещё днем, сейчас было начисто стёрто, но он не нашёл в себе сил устыдиться или хотя бы испытать слабый отголосок вины.

Он привык держать чувства запертыми глубоко внутри. Но сегодня этого всего было слишком много. Разочарование, гнев, злость. И на бестию, и на себя. Он придумал себе идеальный мир, в котором всё становится достижимым, едва в его документах появится заветная надпись о высшей категории. Но не тут-то было.

Тем более что приближался вечер, им предстояло возвращаться домой. А значит, надо было как-то решать вопрос с наказанием, которое он обещал и уже не мог отменить. Иначе она решит, что хозяин слаб, и непременно воспользуется этим. Слабых бестии подминают под себя, и ещё ни разу добром это не кончилось.