Кости мертвого бога
- -
- 100%
- +
На площади вокруг конной статуи короля уже собралось достаточно много людей. Виднелись первые транспаранты. Артур издалека рассмотрел выведенные на черной ткани неровные красные буквы.
«Пояс Карлсона-Росса – удавка на шее шахтеров». Уилсон достал записную книжку и перенес слоган на бумагу. Хороший заголовок для будущей заметки.
Тем временем развернули следующий транспарант. Артур привстал на цыпочки и прочитал: «Белый уголь – белая смерть». Второй лозунг понравилось не так сильно, но на всякий случай записал.
В этот раз шахтеры собрались не для того, чтобы потребовать большей оплаты и ограничения трудового дня хотя бы двенадцатью часами у женщин и подростков. Сейчас вопрос стоял о конкуренции.
Не так давно была основана колония в противоположном конце света, на диком материке Инготия. И геологи обнаружили залежи особого вида угля, который для простоты назвали белым. Он заметно превосходил физическими свойствами привычный бурый и каменный, добываемый в шахтах Альбии Матры.
Белый уголь медленнее прогорал и вместе с тем давал более высокую температуру. А на континенте Инготии его было очень много. Это обнаружили две экспедиции геологов-разведчиков, одна под предводительством Карлсона, другая – Росса. Залежи белого угля тянулись через весь континент по сто сорок восьмом меридиану восточной долготы.
Эти запасы еще и находились близко к поверхности. Белый уголь добывался из-под земли относительно легко. Настолько, что оказалось экономически целесообразно грузить его на корабли и везти за тысячи морских миль в метрополию.
Уже была создана «Угольная компания Инготии», половина акций которой принадлежала королевской семье. Объем добычи пока оставался незначительным, но рос год от года.
Артур присматривался, заметил, как мимо прошла группа мужчин и влилась в толпу шахтеров. Журналист обратил внимание на нотку торжественности в одежде собравшихся. Они старались выбрать парадный костюм, пусть и скромный по столичным меркам. Понимали, что будут у всех на виду в центре столицы, в миле от парламента. И двух – от королевского дворца.
С другого конца площади тоже приходили люди. В окрестностях Ландариума не было крупных шахт. Значит, протестующие приехали издалека. Скорее всего, на поездах, в топки которых кидали добытый ими уголь.
Вслед за рабочими на границу площади стали выходить полисмены. Стражи закона вели себя прилично. Свободно пропускали шахтеров, но изредка останавливали выглядящих особо подозрительно. Однако Артур не видел, чтобы хоть кому-то запретили проход.
Перед зданием главной биржи Альбии Матры собралось не меньше трех-четырех сотен протестующих. Уилсон попытался пересчитать полисменов. Где-то пятьдесят констеблей и сержантов, дюжина всадников.
В других обстоятельствах Артур бы подчеркнул, что из-за собравшихся шахтеров множество полисменов отвлеклись от поисков жестокого убийцы. Но с учетом взглядов нынешнего владельца газеты решил воздержаться от критики.
Прождал еще четверть часа. Ничего не происходило. Шахтеры собирались вокруг памятника королю, стояли на месте и казалось, сами не понимали, что делать дальше. Артур решил собрать побольше фактуры для заметки.
Подошел к шеренге полисменов, увидел сержантский номер на воротнике мужчины лет тридцати с бакенбардами и аккуратно подстриженными усами. Артур приблизился к нему, на ходу приподнимая котелок.
– Сэр, газета «Зеркало Ландариума». Как вы оцениваете действия шахтеров? Чем все закончится?
Полисмен недовольно посмотрел на Уилсона, но тем не менее ответил сквозь зубы.
– Сэр, люди имеют данное королем и парламентом право на собрания. Пока не нарушается закон, мы не вмешиваемся.
Артур сделал несколько стенографических заметок в книжке. Уже приготовился задавать следующий вопрос, но сержант предупреждающе поднял руку в белой перчатке.
– Сэр, отойдите. Вы мешаете работе полиции.
Молча кивнув, Уилсон отошел. Разговорить полисменов он не рассчитывал, но все равно стоило попытаться. Так было верно с точки зрения повествования – дать высказаться обеим сторонам.
Приблизился к собравшимся шахтерам. На явного чужака смотрел с подозрением. Артур набрал воздуха в легкие, подавил приступ кашля, и громко проговорил, чтобы услышало побольше людей.
– Я журналист газеты «Зеркало Ландариума». Хочу взять интервью, на его основе представлю ваши требования в статье. С кем можно поговорить?
Конкретного ответа не последовало. Пара мужчин неопределенно указали вглубь толпы. Артур двинулся к постаменту статуи Чарльза Первого. Шахтеры признали в Уилсоне союзника, поэтому расступились насколько это было возможно и пропустили.
Уже там Артур повторил про газету и комментарий для статьи. К нему повернулся приземистый мужчина, до этого объяснявший, как правильно натянуть очередной транспарант.
Он первым протянул ладонь в приветствии и стиснул кисть Уилсон к крепкой рукопожатии.
– Вальтер Шульц, бригадир, шахты Айпдейла.
– Артур Уилсон, журналист «Зеркала». Мистер Шульц, вы организатор митинга?
– Не думаю. Людей собрало движение социалистов и сам Колин Милтон. Но он ведь не шахтер, потому и не пришел. Выходит, здесь я за главного. Ну и еще пара бригадиров из графства Зоттершир.
– Хорошо. Мистер Шульц, ответите на несколько вопросов для заметки?
– Ну, как смогу расскажу. Только говорю я не очень.
– Чего шахтеры хотят добиться этим протестом?
Бригадир задумался почти на минуту, пытаясь правильно сформулировать ответ. Артур терпеливо ждал. Привык, что рабочие могут теряться, когда их внезапно просят заговорить. И относился понимающе.
– С тех пор, как стали возить белый уголь, дела у нас идут неважно. Мы и без того работает по шестнадцать часов под землей за жалкие пенсы. А эти из Инготии цены сбивают. И нам выплату за тонну угля понизили.
– Как владельцы шахт это обосновали?
– Говорят, либо так, либо закрываться. Не выдерживают эту… Конкуренцию. Это ведь там решают, какая цена на уголь будет, – бригадир кивнул на биржу. – Вот пришли им в лицо высказать.
Артур повернул голову к зданию. Прошелся взглядом по фасадным окнам. Не заметил ни одного человека. Маклеров куда сильнее интересовала биржевая торговля. И собрание шахтеров проигнорировали.
– Какие требования выдвигает ваше движение, мистер Шульц?
– Мы требуем ввести акциз на белый уголь. Чтобы цена стала выше. И люди вернулись за нашим углем, настоящим, из земли Альбии Матры.
Артур записал последнюю фразу. Цитата показалась неплохой.
– Вы не боитесь полиции? Прошлые массовые протесты заканчивались кровью.
– Мы честные и мирные люди. Не хотим насилия. Просто требуем, чтобы король и парламент подумали о жителях, а не богатствах из колоний.
– Каких результатов вы ожидаете от протеста, мистер Шульц?
– Не знаю. Тут надо лидеров движения спрашивать. Хочу верить в наше правительство. По опыту скажу – будет хуже.
– Если сегодняшнее собрание не даст результата, то вы вернетесь на площадь?
Бригадир почти не задумываясь твердо ответил.
– Да. Сколько раз потребуется – столько и вернемся. Это не честно, понимаете? Мы работаем на износ, до смерти трудимся в забоях. А белый уголь – словно волшебный. Не бывает такого, чтобы горел ярко и много часов.
Журналист часто кивал, водя карандашом по странице. Материала на тридцать строк текста набралось. Бригадир явно распалился и был готов говорить еще. Но Артур понимал, что дальше пойдут преимущественно эмоции, плохо подходящими для заметки.
– Благодарю, мистер Шульц. Вы очень помогли. В следующем номере «Зеркала Ландариума» будет написано о вашей стремлении отстоять интересы шахтеров.
Бригадир серьезно кивнул на прощание и вернулся к рабочие, которые уже закрепили ткань на двух жердях, разошлись в две стороны, натянув лозунг. Артур задрал голову, но смог разобрать только одно слово – жизнь.
Вальтер Шульц криком скомандовал развернуться, чтобы с каждой стороны можно было прочитать хоть одну из надписей. К этому моменту все окончательно разочаровались в идее донести свои боль и опасения до биржевых служащих.
Все, что требовалось для заметки, Артур узнал. Но уходить прямо сейчас было неправильным. Следовало дождаться завершения забастовки. Возможно, в какой-то момент полисмены получат приказ разогнать всех силой. Не осветить такое казалось преступным.
Хотя сложилось впечатление, что сегодня обе стороны настроены миролюбиво. После зимних столкновений лидеры социалистического движения убеждали рабочих до последнего избегать насилия.
Перед тем, как уйти, Артур отошел и прочитал финальное послание. «Тысяча тонн угля стоит одну человеческую жизнь». Журналист слышал похожую фразу в редакции «Зеркала». И выпускающий редактор утверждал, что это не просто громкий лозунг. А печальная статистика горнорудного дела.
Но Артур не понимал, как слоган соотносится с требованиями акциза на белый уголь. Предположил, что просто осталось с предыдущих протестов.
Находиться рядом с шахтерами не хотелось, побоялся случайно не попасть под дубинку или копыта лошади. На примыкавшей к площади улице Капланда располагалось кафе с открытой верандой. Обычно там обедали и собирались после работы биржевые маклеры.
Но сейчас уличные столики пустовали. Ночью прошел дождь, стулья еще не успели высохнуть, да и погода не располагала к трапезе под открытым небом.
Артур зашел внутрь, заказал чайник классического черного чая и четверть пастушьего пирога. Вернулся на улицу, выбрал самый удобный для слежки за площадью столик. Протер рукавом лакированную сидушку стула, присел.
Наблюдательный пункт получился не лучший. Все закрывал фасад здания министерства здравоохранения. Оставались заметны транспаранты, высокие цилиндры констеблей из оцепления, но не более.
После обеда Артур написал черновой вариант материала. Часто поглядывал на площадь, но особых изменений не замечал. Только постепенно собиралось все больше шахтеров и полисменов.
Прошел час со старта демонстрации, потом второй. Закапал мелкий дождь, подкосивший решимость части протестовавших. По одному, по двое они начали покидать общую толпу. Организаторы почувствовали усталость шахтеров. И объявили конец собрания.
Артур подобрался. Если что-то и могло произойти, то именно сейчас. Когда толпа придет в движение и приблизится к полисменам. Но в этот раз ничего не случилось. Констебли расступились, и шахтеры мирно двинулись в сторону центрального вокзала Ландариума.
Уилсон недолго проследовал за ними, пока не понял, что столкновений с полицией не будет. Журналист остановился, спрятался под полотняным козырьком пекарни, вытянул за цепочку карманные часы. Только-только минул полдень.
Артур свернул на кратчайший путь к доходному дому Смитсона и Уайта. По пути еще раз проговаривал будущую заметку. Когда вернулся в квартиру, сел за письменный стол, достал лист серой немелованной бумаги, чернильницу и перьевую ручку. Прочитал записи, чуть поменял формулировки и начисто переписал заметку.
В прошлом году Уилсон купил себе модную печатную машинку марки «Элеонора», отдав четыре фунта стерлингов. Но после проигранного суда машинку пришлось продать и вернуться к привычному металлическом перу и пигментным, не боявшемся воды, чернилам.
Расписал текст на один лист бумаги. Старался выводить буквы максимально правильно, чтобы наборщики легко разбирали слова. Потом перечитал, нашел и исправил пару орфографических ошибок. Немного подумав, изменил фразу «белый уголь убивает шахтеров Альбии Матры». Сделал текст более нейтральным, зачеркнул «убивает» и вписал «грабит».
Дал чернилам высохнуть, сложил листок вчетверо и вставил в записную книжку. Теперь нужно было отнести заметку в офис «Зеркала Ландариума» и передать дежурному редактору.
Глава 4
В этот день материалы принимал мистер Литтл, молодой парень, которому едва ли исполнилось двадцать пять лет. Артур слышал, что юных редактор был близким другом нового владельца. И Джордж Уайткаттел просто назначил на высокую должность верного лично ему человека.
Но Уилсон признавал, что Литтл выполнял работу добросовестно. Хорошо чувствовал язык, прислушивался к журналистам и в основном предлагал дельные правки. И в споре Артуру частенько удавалось продавить свою точку зрения.
Работавший за широким столом, заваленным черновиками и запискам Литтл убрал исписанный лист в папку с готовыми материалами. Сидевший напротив на стуле для посетителей Артур скрыл удивление. Не думал, что редактор одобрит текст без замечаний.
– Принято, мистер Уилсон. Передам материал наборщикам и художникам, разместим на четвертом развороте. Жаль, что все так складывается, – Литтл покачал головой. – Вы сами пользовались белым углем?
– Не доводилось.
– А я вот люблю пробовать все новинки. И белый уголь действительно во всем лучше. Свет от него идет приятный, медицинско-белый. А запаха при горении практически нет. Но несмотря на это, мы должны занять сторону пролетариев. Пусть и придется затормозить прогресс.
– Парадокс, – кивнул Артур. Поддерживать разговор ему не хотелось. – Есть еще задания для меня? Или могу сосредоточить на материале об убийствах?
– Не готов сказать. Лучше дождаться распоряжений от главного редактора или мистера Уайткаттела.
– Тогда буду ждать вестей. На завтра у меня запланирована поездка в Ковершайн. У университетского профессора появились догадки о личности убийцы. Планирую дать первые материал к ближайшему номеру.
– Я попрошу переслать эту статью мистеру Тернеру. Мне кажется, сейчас решение должно приниматься главным редактором.
По пути домой зашел на северный вокзал. Сверился с расписанием маршрутов. До Ковершайна можно доехать на поезде в Тарткасл, который отправлялся в семь пятнадцать утра. Артур не собирался ночевать вне дома и нашел подходящий маршрут, пребывавший на главный вокзал Ландариума незадолго до полуночи.
В результате Уилсон купил два сидячих билета в вагонах третьего класса. С профессором они договорились на полдень. Оставшееся время можно будет потратить на обработку сведений и первый набросок материала.
***
Однако спокойно дождаться поездки не получилось. Ночью Артур проснулся от громкого звука. Потребовалось несколько мгновений, чтобы понять источник. В дверь квартиры гулко стучали кулаком.
Рядом приподнялась на локте Мэри.
– Кто там?
– Лежи, я разберусь.
Артур на ощупь нашел и надел штаны, накинул рубашку и осторожно вышел в прихожую. Стоявшие в общем коридоре выждали и снова постучали. Четыре сильных удара. Однако больше никаких звуком не раздавалось. Незваный гость пытался соблюсти нормы вежливости.
– Кто? – по возможности спокойно спросил Артур.
Донесшийся из-за двери голос показался знакомым.
– Мистер Уилсон, это Джек Пауэлл. Джеки. У меня есть для вас срочная новость.
С запозданием Артур понял, о ком идет речь. Социалист Джеки с огромной левой рукой. Уилсон застегнул рубашку на пару пуговиц, снял цепочку, не дававшую полностью раскрыть дверь. Потом ключом отпер замок.
Прикрыл глаза от света масляной лампы. На пороге стоял растрепанный социалист в сопровождении консьержа Доусона. Отставной военный извиняющимся тоном произнес.
– Мистер Уилсон, прощу прощения за беспокойство. Этот мистер утверждает, что у него срочное известие. Я бы не стал пускать, но юноша показал вашу визитную карточку.
– Все хорошо, мистер Доусон. Джеки, что-то произошло?
Фабричный человек покосился на консьержа. Журналист понял, при постороннем социалист не хотел говорить.
– Мистер Доусон, спасибо. Можете оставить лампу? Я занесу вам, когда буду провожать гостя.
Консьерж явно был недоволен, но спорить не стал. Передал журналисту светильник и пошел к лестнице. Ухватился за перила и начал осторожно, почти на ощупь, спускаться на первый этаж.
Джеки дождался, пока Доусон удалится на два пролета, приблизился к Артуру и тихо произнес. Словно до сих пор опасался, что их могут подслушать.
– Мистер Уилсон, ваш адрес был на визитке. Убили еще одного человека. Сегодня, я думаю, один-два часа назад. Я могу привести вас на место убийства.
– Так, я слушаю. Полиция в курсе?
– Да. Патрулировавшие констебли нашли мертвеца без кистей и глаз. И стоявшего над трупом человека, моего знакомца. Оба из наших, фабричных.
– Второй – это убийца? – уже окончательно проснувшись, уточнил Артур.
– Не знаю. Но полисмены заковали его в наручники.
– Сам как считаешь?
– У Алана сложный характер. Но не думаю, что это он.
– Подожди. Можешь отвести на место преступления? – дождавшись утвердительного кивка, Артур продолжил. – Вернусь через три минуты. Оденусь и поедем.
Зашел в квартиру с лампой в руках, прикрыв за собой дверь. Мэри сидела в кровати и щурилась на свет. Артур принялся торопливо собираться. В первую очередь нашел записную книжку и карандаш, из шкатулки на подоконнике достал три купюры по десять шиллингов каждая.
– Артур, что случилось?
– Помнишь, я говорил про социалистов? Один из них пришел с новостью о следующем убийстве. Могу успеть на место преступления, пока полисмены не убрали тело.
Жена накинула халат и начала помогать в сборах. Протянула мужу карманные часы. Тот воспользовался моментом, нажал на кнопку, откидывая крышку. Без пары минут два часа ночи.
Артур лишь немного выбился из обещанного Джеки времени. Журналист обулся, подставил щеку под прощальный поцелуй. Не удержался и проговорил мысль вслух:
– И вот я снова шакал-трупоед, бегу в ночи к еще не остывшему телу.
– Только сейчас с более благородной целью. Постарайся не рисковать.
Артур вышел из квартиры и первым двинулся вниз, подсвечивая ступени себе и социалисту. Возле двери постучал в коморку консьержа и оставил лампу. Шагнул на улицу в свет газовых фонарей. Джеки последовал за ним. Когда журналист уверенно повернул направо, социалист придержал его за плечо большой рукой.
– Нам в другую сторону.
– В квартале отсюда станция кабов. Поедем, так быстрее. Скажешь адрес рядом с местом, где-нибудь минутах в пяти ходьбы. Не будет пугать извозчиков.
Они торопливо двинулись к месту ночной стоянки наемных экипажей. По пути Артур решил уточнить детали убийства.
– Расскажи подробнее, что и как произошло. И откуда узнал ты.
– Сегодня, где-то между полуночью и часом, крик начался в нашем квартале. Мы друг друга стараемся держаться и селимся рядом. Первым наткнулся на мертвеца Алан, который возвращался из паба. На улице Короля Альдия, считай, на границе между нами и обычными людьми. Он первым и поднял тревогу.
– Ты сказал, что этого Алана задержали полисмены?
– Да, на крик пришел ближайший патруль. Увидели пьяного и испуганного фабричного человека и заковали. Констебли всегда предвзяты к нашему брату.
Артур решил, что это не настолько важные сведения, ради которых стоит останавливаться и записывать. Задал следующий вопрос.
– А ты сам был знаком с убитым? Раз вы так плотно живете.
– Честно признаю, побоялся смотреть на мертвеца. Но, наверное, видел и общие приятели найдутся, – Джеки помедлил и поправился. – Могли найтись, пока он был жив.
На площадке стояла пара запряженных экипажей, но из людей только сторож. Артур подошел к одноэтажному павильону, в котором кабмены по ночам грелись и пили чай. На стук в окно выглянул немолодой мужчина с ухоженной бородой, достигавшей груди. Артур приложил палец к котелку в приветствии.
– Доброго вечера. Нужен каб. Едем на проспект Филипса.
– Прямо очень срочно? Дорого выйдет.
– Конечно срочно. Иначе как мы здесь оказались?
Кабмен тяжело вздохнул, вернулся к столу, в два глотка закончил кружку чая. Вышел и повел Артура и Джеки за собой. Журналист вполголоса попросил не обсуждать убийство при кучере.
Место возницы на двухколесном кабриолете располагалось сзади, над отделением для пассажиров. Кабмен уравновешивал оглобли, так на запряженную лошадь приходилось меньше веса и она медленнее уставала.
Артур первым забрался на обтянутое кожей сиденье, устроенное прямо над колесной осью. Массивный Джеки последовал за ним. Оказавшийся внутри социалист прижал журналиста к бортику каба.
Кучер занял положенное место, достал из паза хлыст на длинной рукояти, щелкнул и голосом заставил кобылу идти. Артур заметил, что спины лошади кончик кнута не достал, просто свистнул в воздухе.
Поездка закончилась быстро, по ощущениям журналиста, прошло меньше двадцати минут. Кабриолет остановился на проспекте Филипса недалеко от перекрестка с улицей Короля Альдия, прямо под газовым фонарем.
Артур сверился с лежавшей в кармане перед сиденьем брошюрой с описанием тарифов. По его расчетам, выходило чуть больше четырех шиллингов. Протянул вознице четыре с половиной, тот принял деньги без вопросов. Но и сдачи не предложил.
После Артур пошел за Джеки к месту преступления. Сперва приблизилась к перекрестку двух улиц, там свернули направо. Артур сразу заметил и услышал столпившихся людей. Обратил внимание, что социалист начал сдерживать шаг. Все еще не собирался смотреть на мертвеца.
Журналист медленно приблизился к месту убийства. Он заметно выделялся среди местных приличным костюмом. И не хотел, чтобы его обнаружили раньше времени.
По прошлой работе Артур знал, что убийства в городе происходили достаточно редко. Ежедневно случались десятки краж, ограблений и драк. Но вот за год насчитывалось едва ли пять насильственных смертей. По крайне мере тех, что попадали в сводки полисменов.
И некоторые констебли просто не понимали, как вести себя на месте преступления. Ориентируясь на высокие цилиндры. Артур насчитал не меньше семи патрульных полисменов. Они светили вокруг масляными фонарями с усиливающими линзами, криками держали зевак на расстоянии и достаточно громко переговаривались, решая, что делать дальше.
У них под ногами Артур увидел человеческое тело, накрытое от посторонних взглядов синим мундиром полисмена. Во всполохах фонаря журналист смог рассмотреть только рабочие ботинки с металлическим кантом. От колен и выше все скрывала ткань.
В паре ярдов от полисменов Артур увидел скованного наручниками мужчину. Похоже, соседи не поверили в виновность Алана, и кто-то сердобольный вынес из дома обшарпанный стул.
Журналист присмотрелся. Это действительно был представитель фабричного народа. Но без очевидных отличий, если сравнивать с Джеки. Только заметная асимметрия левой и правой сторон тела и лица. Со второго, более пристального взгляда, увидел, что одной руке у Алана семь пальцев. Лишние указательный и мизинец.
Артур пристроился в последние ряды вышедших на улицу жителей. Сказывалось, что это граница двух жилых кварталов. С одной стороны столпились фабричные люди, с другой – обычные горожане.
Но, присмотревшись, журналист не почувствовал напряжения между двумя собравшимися группами. Скорее, сплочение на фоне общей беды. Артур знал, что подобная мысль понравится главному редактору Тернеру.
По доносившимся обрывкам разговоров Уилсон стала понятна причина заминки. Полисмены ждали сержанта-детектива Нельсона. В понимании Артура, в ближайшие минуты точно ничего не должно произойти. Журналист вернулся к стоявшему вдалеке Джеки.
В свете фонаря вытащил визитку и карандаш. Положил на блокнот и написал на обратной стороне: «Вручить человеку, принесшему карточку, вознаграждение в десять шиллингов из кассы. Под ответственность А. Уилсона». Дальше подпись.
Подошел к социалисту и вручил визитку.
– Джеки, возьми. Зайди в редакцию, адрес здесь указан, получишь вознаграждение.
– Дело же не в деньгах… – протянул социалист, но карточку все-таки взял и спрятал в карман. – Завтрашнее утро наверняка начнется со скандала. Полисменам срочно требуется найти виновного. Я боюсь, что они обвинят Алана. И причину найдут в дурном нраве всего фабричного народа.
Журналист задумчиво кивнул. Логика в словах социалистов была.
– Ты прав. Главе столичной полиции срочно потребуется хоть какой-то результат. И, в качестве временного решения, чтобы успокоить публику, могут представить этого Алана убийцей.
– Поэтому я вас и привел. Напишите, что мы не виноваты. Убитый – один из нас. Простой рабочий, трудился штамповщиком. Делал металлические кружки и тарелки
Артур серьезно пообещал занять сторону Алана в материале. Он не сильно верил, что невезучий фабричный мужчина был истинным убийцей. В предыдущие разы преступник показывал себя хладнокровным и расчетливым человеком. И не мог просто так остаться над мертвецом. Еще и криком призывать соседей и полисменов.
Журналист вернулся к столпившимся жителям. Протиснулся во второй ряд, пристроился за спину низкорослого мужчины, из-за которого лучше просматривалось происходящее. Снова вытащил записную книжку, вырвал страницу, неудобно было держать ее раскрытой.