Восток

Часть I

Утром 25 мая 2125 года на торжественной линейке в школе № 1 по улице Пирогова рушилась жизнь Никиты Митина.

Он стоял на сцене, в одном ряду с учителями – отличная мишень для сотен любопытных глаз. Тщательно выглаженная школьная форма мешком висела на его худых плечах, а голову пекло по-летнему жаркое солнце. Хотелось исчезнуть, раствориться у всех на глазах. Хотелось забыть о школе и оказаться на городской набережной – вдыхать свежий морской воздух и беззаботно разглядывать мелких рыбок в прозрачной воде.

Директриса тем временем восторженно поздравляла его со вторым местом на Всероссийской олимпиаде по астрономии. Её высокий голос звенел пронзительнее обычного – словно ребёнок пищал от радости. Она держала в руках букет отвратительно ярких гербер, и Никита мысленно умолял судьбу, чтобы они достались не ему.

– Никита, – тихо сказал учитель физики Александр Дмитриевич, – речь, Никит.

Директриса уступила место на трибуне, и Никита, будто очнувшись, сделал шаг вперёд.

Речь, которую он выучил наизусть ещё месяц назад, теперь казалась бессмысленной. И всё же ему было что сказать.

– Привет… Привет всем, – он оглядел двор. Слева – выпускники, справа – первоклашки. Между ними – целое детство, отмеренное секторами школьного двора. – Кажется, я должен рассказать вам, как много трудился ради второго места на такой крутой олимпиаде. Но я… А я вот расскажу о том, что до сих пор не умею ездить на велосипеде.

За спиной охнула директриса. В рядах старшеклассников послышались смешки, и даже праздничные голограммы по бокам от сцены как будто пошли рябью. Никита продолжил:

– Почему? А у меня на велосипед времени не было. Я ведь учился. Учился на уроках, учился дома, учился на каникулах, на выходных, на праздниках. Даже собственные дни рождения проводил за учебниками. Почему же я променял нормальное детство на бесконечную учёбу? Всё дело в мечте. Я мечтал стать космонавтом. Настоящим. Правда, оказалось, что их не бывает. Помню, как разревелся в первом классе, когда узнал, что в космос теперь летают только богатые туристы. Даже в колониях на Марсе не осталось людей! Ни одного живого человека, одни роботы. Какие же это колонии?.. Но тогда мне сказали: «Билет дают за первое место на олимпиаде», – он замолчал, собираясь с мыслями.

– Никита хочет сказать… – попыталась продолжить за него директриса.

– Я хочу сказать, – резко перебил её Никита, опасаясь услышать очередную восторженную глупость, сказанную от его имени, – что у вас всего одно детство. И если вы вдруг собираетесь потратить его на бесконечную учёбу ради какой-то мечты… Ну, через несколько лет вы можете оказаться вот здесь, на этой сцене. И слушать поздравления, которые вам не нужны. Потому что вашей мечтой было первое место, а не второе. Вот только детство вам уже никто не вернёт. Так что посмотрите на меня внимательно и подумайте, нужно ли оно вам.

– Никита, – директриса продолжала натянуто улыбаться. – Ну, не будь так категоричен. Второе место – это ведь тоже прекрасно! Перед тобой теперь открыты двери любого университета страны! А за первое место ты сможешь побороться и в следующем году.

Кашлянув, в беседу вмешался Александр Дмитриевич.

– Со следующего года все призёры получают экскурсию на Байконур. Без полёта, – уточнил он и добавил, понизив голос: – Чтобы никому не было обидно.

Никита горько усмехнулся, бросил наспех: «Спасибо за внимание» – и ушёл.

Школьный двор загудел. Первоклашки, теряясь за огромными букетами, оглядывались на родителей, а ученики постарше аплодировали и свистели. «Продам велосипед!», – донеслось из толпы, но Никита даже головы не повернул.

Шагая в тени школьных стен, он добрался до входа в здание и толкнул тяжёлую дверь. Жестокое майское солнце осталось за порогом, и Никита с облегчением вдохнул прохладный воздух пустого коридора. Ему и раньше приходилось выступать на публике – произносить написанные учителями речи. Но впервые за всю свою жизнь он вышел на сцену и высказал то, что было у него на сердце. Сколько там было людей? Учеников, родителей, учителей? Наверное, не меньше тысячи. Никита сделал ещё один глубокий вдох. Совсем скоро этот день должен был закончиться. Осталось только забрать вещи из класса и всё-таки пойти на набережную, чтобы целый вечер смотреть на море, не думая больше ни об учёбе, ни о полётах в космос, ни о своём будущем.

У двери в аудиторию его догнал Кир – новичок из параллели. Сын какой-то важной шишки, он смахивал на бродячего артиста: носил чёрную шляпу с узкими загнутыми полями, школьную форму на размер больше нужного, а вместо положенных летних ботинок – кроссовки.

– Привет! Слушай, приезжай завтра в школу, я тебя подберу, поедем кое-куда.

– С какой радости? – без особо интереса спросил Никита, заходя в класс.

Кир не отставал.

– Я могу помочь.

– У тебя есть машина времени?

– Нет, но…

– Значит, не можешь.

Никита схватил рюкзак и развернулся к двери, но выход ему преградили одноклассники: Татьяна, Артемон и Лёша. Этим троим хватило ума не тратить жизнь попусту. Видимо, торжественное окончание линейки они тоже решили пропустить.

– Как полёт, Гагарин? – спросила Татьяна, насмешливо глядя на Никиту сверху вниз. Она была выше многих мальчишек, но дылдой её не называли. К ней обращались либо по имени, либо не обращались вовсе, обходя девушку стороной.

– Так он же больше не космонавт. Он теперь велогонщик. Турда Франс, да? – подмигнул Лёша. Этот был похож на сгоревшую спичку – вытянутый, смуглый и с чёрными, как уголёк, волосами.

– Тур де, бестолочь, Тур де, – вздохнула Татьяна, и в ту же секунду Артемон скрутил Лёшу, зажав его голову под мышкой.

Саша, так на самом деле звали Артемона, не был похож на пуделя из сказки. Он был сероглазым блондином, носил только спортивные костюмы и ничего не знал о хороших манерах. Лишь однажды он надел чёрный кудрявый парик и сыграл Артемона в детской постановке – с тех пор Сашей его фуже не называли.

– Хватит, – сказала Татьяна, и в то же мгновение парни отпрянули друг от друга, как частицы с одинаковым зарядом. Ни дать ни взять закон Кулона в лицах.

– Он, кстати, всё равно полетит в космос, – вдруг заявил Кир, скрестив на груди руки.

Никита дёрнулся, словно его током ударило.

– Чё? – еле слышно переспросил он.

– Серьёзно? Я думала, за второе место билет не светит, – удивилась Татьяна.

– Да плевать на вашу олимпиаду, – Кир пожал плечами. – Люди и без всяких олимпиад покупают билеты.

– У папаши билетик выпросишь, – с уверенностью заявил Артемон.

– Ага, делать ему там в Роскосмосе больше нечего. Сидит только и печатает эти билеты для сыночка, – внезапно оскалился Лёша.

– Ого, а как Роскосмос называется ты знаешь! Ууумничка, – Кир протянул руку, чтобы похлопать его по голове, но тот увернулся и ответил резким толчком в грудь.

– Всё, хватит! – рявкнула Татьяна.

Парни тут же разошлись в разные стороны, и Никита с облегчением выдохнул – к драке он точно не был готов.

– Спорим, достану билет? Ставлю свой грузовик, – Кир с готовностью протянул раскрытую ладонь.

– Это старьё? Да у него автопилот, наверное, только один маршрут знает, и тот до свалки, – фыркнул Лёша, демонстративно сунув руки в карманы.

– Ретро. Это называется ре-тро. Если хватит ума, продадите за дорого. А если мы выиграем, вы трое… – он на мгновение задумался, – вы трое вступите в клуб робототехники.

Лёша драматично закатил глаза.

– Артемон, разбей, – усмехнувшись, согласилась Татьяна и пожала сопернику руку. Артемон рубанул ладонью, разделяя рукопожатие.

Не проронив больше ни слова, троица забрала из класса свои вещи и отправилась по домам.

– Какой ещё… билет? – всё так же тихо проговорил Никита, когда дверь за ними закрылась.

– Обычный. Вот, – Кир достал из кармана маленькую сферу и подбросил её. Шар завис в воздухе и, раскрыв четыре лепестка, превратился в базу для небольшой голограммы. Спустя пару секунд на ней проявился космический корабль с датой под фюзеляжем: 02.10.2123.

Это был билет. Тот самый. Точнее, его подарочная версия – сувенир на память о полёте. Настоящие данные о пассажире и рейсе хранились в цифровом формате, но даже эта безделушка выглядела впечатляюще.

Кир дотронулся до одного из лепестков, и база закачалась, словно лодочка на поверхности воды. Голограмма свернулась в клубок, а затем превратилась в крошечную схему Солнечной системы. Неспешное движение планет вокруг светила завораживало, словно это была не обычная проекция, а настоящее волшебство.

– Я два года назад с папой летал. А когда в эту школу перевёлся, не стал никому рассказывать. Как-то… Не хотел, чтобы завидовали. В общем, если поможешь мне, я и тебе достану.

– И… с чем помогать?

Кир отвернулся к окну.

– Помоги мне построить ракету.

– Так это тебе в кружок робототехники как раз. В который ты Таню с друзьями хочешь отправить. Авиамоделированием там тоже занимаются.

По правде говоря, в этом кружке чего только не собирали: паяли нейробраслеты, мастерили роботов-помощников, печатали часы из биополимеров. И, конечно, делали модели ракет. Обходилось без запусков, но симуляции полётов выглядели эффектно.

Кир покачал головой.

– Ракета нужна настоящая.

– А?.. – Никита разинул рот. Построить ракету. Настоящую. Чего уж проще.

Придя в себя, он засыпал Кира вопросами:

– Твой папа работает в Роскосмосе, но ты хочешь построить настоящую ракету? Но какую? Где? Как? Зачем?

Перед глазами поплыли цифры: тяга, топливо, перегрузки…

– Расскажу, если согласишься. И покажу.

Голограмма солнечной системы рассыпалась мерцающей пылью, и перед глазами вновь возник космический корабль.

Никита закинул рюкзак за спину и покрепче стиснул потрёпанную лямку. Тоже в некотором смысле ретро.

– Если у нас получится… То есть, если каким-то чудом у нас получится – такой запуск будет незаконным.

– А это, – Кир понизил голос, – уже моя забота.

На встроенном в оконное стекло дисплее бесшумно обновился прогноз погоды: +30° С, без осадков.

– Тебе ведь не просто так именно я понадобился? – спросил Никита с подозрением. На этот раз он внимательнее присмотрелся к Киру. Шляпа, кроссовки, форма великовата – ничего нового.

– Ага, – тот свернул голограмму обратно в сферу и сунул её в карман. – Ты вроде как специалист.

– Специалист?

– Я у физика всё разузнал – кто в школе самый большой умник. Получается, что ты. Участник этой мегаолимпиады, отличник, лучший в кружке-ботаников-робототехников. Я даже доклад твой скачал, который о Королёве. Тридцать страниц технических подробностей о первых космических кораблях! Таких заучек, как ты, ещё поискать.

– Ну, спасибо.

– Говорю, как есть.

– А если бы я первое место взял? На олимпиаде. Ты искал бы кого-то другого?

Кир снова уставился в окно.

– Не взял бы.

– Это ещё почему? – возмутился Никита.

– Ты всегда говоришь о своей мечте. О себе, понимаешь? На линейке вот. И в олимпиадном эссе об этом писал.

– Я всегда отвечаю честно! Постой, ты читал моё эссе?

Кир проигнорировал вопрос.

– Победители не пишут о себе. Надо говорить о пользе для мира. Для других людей. Вроде того. Короче говоря, твоя мечта не сбылась, потому что ты о ней рассказал. Вот такой каламбур.

Никита застыл, прокручивая в голове день олимпиады. С каким волнением он печатал о своей великой цели, с какой надеждой нажимал на кнопку «Подтвердить». Как искренне он верил, что именно его история должна тронуть комиссию. Каким же он был дураком.

Он побрёл к выходу и, остановившись в дверях, спросил:

– Значит, завтра у школы?

– Именно.

Прежде, чем уйти, Никита всё-таки обернулся и задал последний вопрос:

– А ты реально что ли на грузовике ездишь?

Кир драматично закатил глаза.

– Ретро! Это ретро-транспорт!

Часть II

Кир действительно ездил на грузовике. Да, именно ездил: колёсами по дорогам. Наверное, за такую «роскошь» полагался дополнительный налог – за медленное, но неминуемое разрушение дорожного покрытия. Внешне грузовик напоминал укороченный поезд из 21 века: обтекаемая глянцевая кабина с овальной каплей лобового стекла, нелепые круглые фары, словно два удивлённых глаза, а позади – платформа для сменных модулей под разные виды грузов.

По дороге на таинственный космодром Никита засыпал Кира вопросами, но в ответ неизменно звучало только одно: «Увидишь».

– Какую ракету мы будем строить?

– Увидишь.

– Из чего мы будем её строить?

– Увидишь.

– А где?

– Увидишь.

– А что на счёт топлива?

– Увидишь.

Это одновременно пугало и вселяло надежду. Может, это секретный проект Роскосмоса? Или вербовка? В конце концов, не мог же Кир просто притащить его на пустырь и сказать: «По щучьему велению, по моему хотению…».

Но когда грузовик свернул к заброшенному судоремонтному заводу, надежды на лучшее испарились. Там, на берегу моря, обрастая сорной травой и легендами, ржавели покинутые цеха и доки.

Никита коснулся клипсы на ухе – включился Континуум, визор дополненной реальности со встроенным ИИ-ассистентом. В народе – просто «Конь».

– Что впереди?

На прозрачном дисплее всплыла карта с несколькими старыми геотегами.

– Стелс-лазертаг-клуб «Молния»? – Никита смахнул баннер с рекламой клуба.

– Были тут такие. Пиу-пиу!– Кир сложил пальцы пистолетом. – Но недавно построили себе новый навороченный полигон. Так что теперь тут тихо.

Тишина была обманчивой. Море никогда не молчит, и Никита с детства привык к его голосу: в порывах ветра, криках чаек, шипении прибоя. Но здесь было что-то ещё. Словно наяву он представил, как в глубинах завода, гремя корабельными цепями и со скрипом вдыхая солёный воздух, цеплялся за жизнь железный великан.

Автопилот остановил грузовик у здания администрации. Кир сразу направился к причалу, а Никита остался в кабине, с опаской вглядываясь в темноту за разбитыми окнами. Казалось, по пустым кабинетам до сих пор кто-то бродил, прячась от солнечного света.

Немного помедлив, Никита всё-таки оставил машину и пошёл к морю. По обе стороны от дороги стояли липы: почти все давно засохли – осталось лишь несколько живых. В ветвях играл ветер – свистел, смеялся и завывал, провожая нежданного гостя к причалу, где у самого берега ржавел гигантский плавучий док. Его серые борта покрылись бурыми подтёками, а по нижней палубе расхаживали чайки – единственные живые хозяева этого места.

– Судоремонтный завод? – Никита поднял голову и сощурился. Ни облачка. – Знаешь, здесь уже лет тридцать ничего не строили.

– Восемьдесят, – Кир уселся на швартовую тумбу. – Круто тут, да?

Ржавчина, битое стекло, повсюду бурьян – пейзаж на любителя.

– Ага. Ретро.

Поблизости – ни дронов, ни джетбайков, ни велоскутеров. Казалось, что это место застыло в какой-то пространственно-временной яме, и теперь отрезано от внешнего мира невидимой завесой.

– Ну, – на этот раз Никита решил получить ответы. – Какую ракету мы будем строить?

Кир активировал Континуум. Пространство впереди задрожало. Словно мираж в раскалённой пустыне, перед ним появилась голограмма: в небо смотрела ракета – белая стрела с тяжёлым стальным оперением из блоков первой ступени. Никита невольно задержал дыхание.

– Это же «Восток»…

Из всех космических аппаратов, Кир выбрал именно тот, о котором Никита мог говорить часами. Его собственная мечта о космосе началась с истории об этом корабле – с истории о том, как Гагарин совершил на нём свой легендарный полёт. Первый полёт человека в космос.

– Ты ведь знаешь, что она высотой с двенадцатиэтажный дом? А на старте почти триста тонн весила?

– Ага. А ещё её построили люди. Почти двести лет назад. У них не было ни искусственного интеллекта, ни всех этих умных роботов. У них и сотой доли наших возможностей не было. Но они её построили.

– Двенадцать этажей!

Кир снял шляпу, разглядывая док.

– А тут сколько? С кранами.

Никита оценивающе посмотрел наверх.

– Этажей… десять? Но дело даже не в этом. Тут десять этажей ржавчины! И даже если мы построим саму ракету, где взять столько ракетного топлива?

– Поменяем двигатель, чтобы работал на другом топливе. Сделаем современный вариант, – Кир будто домашку обсуждал. – Я всё продумал. Строить будем не здесь. Лучше в сухом доке. А ещё я привёз генератор, сможем запустить краны.

– Ладно. Допустим, – Никита всё ещё не мог сложить в голове этот пазл. – А из чего вообще строить?

– Из металлолома. Его тут горы, – Кир показал рукой на дорогу, которая вела вглубь заводской территории. – Тут даже есть цех, в котором его перерабатывали. Там установка огромная, Феникс. Прикольное название, да?

– А дальше? 3D-принтер? – картинка прояснялась.

Кир кивнул.

Идея была не новой: замкнутый цикл переработки. Никита читал о заводах, которые работали так же: сначала роботы-мусорщики собирают отходы, из которых делают специальные порошки или смеси; потом из этих смесей печатают нужные запчасти; затем из запчастей строят корабли; а если запчасти ломаются, их снова отправляют на переработку.

– Ага. Только нужен крутой принтер. Такой, чтобы всё печатал. Промышленный. Есть у меня идея, где взять, – Кир поджал губы и сделал паузу. – Но будет непросто.

– Этого мало.

Кир не спорил. Он сверлил Никиту взглядом, будто боялся услышать правду, которую уже знал.

– Нас всего двое. Мы один только лом таскать будем несколько лет. Если вообще поднимем, – Никита глянул на якорь, оставленный прямо на берегу. Такую штуку не всякий грузовик с места сдвинет. – На настоящих заводах для этого есть куча дронов и роботов.

– Значит сначала соберём пару дронов.

Кир отвернулся к морю. Он не выглядел безумным мечтателем – скорее мечтателем, который цеплялся за последний шанс.

– Зачем тебе всё это?

Кир молчал. Минуту. Две. Казалось, он вообще не собирался отвечать, и Никита уже повернулся к грузовику.

– Из-за папы, – наконец заговорил Кир. – Мне всегда завидовали – папа работает в Роскосмосе! Вот это да! А я всю жизнь ненавидел эту его работу. Он всегда на работе. И разговоры все тоже о ней. Как будто ничего больше не существует… Как будто и меня не существует. Ну да, космолёты интереснее кривых детских рисунков, – он замолчал и отвернулся к морю.

– И ты решил, что если сам построишь космический корабль…

– Ну, не совсем, – Кир печально улыбнулся и посмотрел на Никиту. – Я завидовал тем, у кого родители сидят дома и получают общественный доход. Ведь в этом весь смысл этой системы, разве нет? Людей почти везде заменили роботы, люди сидят дома со своими семьями, а деньги им даёт государство. Классно же! Почему мне так не повезло? Почти все так живут! Так почему именно мой папа променял такую классную жизнь на эту свою работу? А потом… Потом понял, – он снова сделал паузу, вглядываясь в накатывающие на причал волны. – Хорошо, когда ты ребёнок, и у родителей всегда есть на тебя время. Только, когда вырастешь, тоже будешь получать деньги от государства. И станешь просто никем. Кем бы ты не мечтал стать, ничего не сбудется. Ты ничего не создашь, не построишь. Нет больше людей-космоноватов, людей-писетелей, людей-врачей. Есть разве что учителя и чиновники. Ну, актёры ещё, спортсмены. И тех сколько? Единицы… А мой папа… Ему повезло работать, представляешь? Делать что-то на самом деле крутое.

– Так а при чём тут ракета? – всё ещё не понимал Никита.

– А при том, – Кир посмотрел на него долгим сосредоточенным взглядом. – Папу всё устраивает. Ему нормально. Что он один из миллионов счастливчиков, которые не просто так существуют. Из-за этого… Мы с ним сильно поссорились. Тогда, на космическом корабле. Тогда бортовая ИИшка рассказывала, как раньше люди всё делали медленно и много ошибались. Зато теперь всё строят только машины, а считает искусственный интеллект, и мир от этого стал гораздо лучше. А я сказал, что это бред. И что люди теперь как будто питомцы. В общем, папа тогда посмеялся надо мной, – Кир сжал кулаки. – Он просто сидел там и смеялся. Говорил, что я ещё ребёнок и ничего не понимаю. И если мне так хочется, то я сам могу попробовать построить ракету. «Тогда и поговорим», – так он сказал.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.