Время действовать

Дженифер

Карета, гремя колесами по булыжной мостовой, неторопливо двигалась по лабиринту узких улочек Авиньона. Брат Гуго всю дорогу посматривал на своего собрата-священника. Старый кюре Леонард молчал. Он, закрыв глаза, играл желваками на скулах. Его руки судорожно перебирали четки. Очевидно, отец Леонард все еще переживал события сегодняшнего дня.

Францисканец понимал его. Он тоже чувствовал душевное опустошение. Он откинулся на подушки сиденья и задумался.

Теперь Папский турнир будет отменен. Папа не приедет в Авиньон, чтобы лично, своим присутствием, распространить на съехавшихся рыцарей благословение Святого престола.

Впрочем, его светлость, граф Раймунд Беренгар Четвертый, владетель Прованса, пообещал, что вместо отмененного Папского турнира власти проведут другой. Слишком много сил, денег и времени правители потратили на организацию турнира, чтобы попросту его отменить. К тому же, если турнир отменить, съехавшиеся со всего мира рыцари будут крайне недовольны.

Что означает эта новость? Для него самого и проводимой им операции?

Это означало, что главная цель операции – Папа Григорий Девятый – теперь недостижим. Он не приедет в Авиньон и останется в Риме. Он все также будет рассылать свои фанатичные буллы, поощряя одержимых «чистотой религии» святош по всему миру… Чего только стоит его булла «Excommunicamus»1, изданная весной этого года…

Зато, похоже, достигнута вторая, не менее важная цель – удалось выманить противника на Остров. Поход на Британию состоится. Пусть и без благословения Папы. Брат Гуго своими ушами слышал, что командующий войсками вторжения уже назначен. Это кузен короля Филиппа, герцог Рауль де Гиз, владетель Лотарингии.

Францисканец не сомневался, что Яков приготовил интервентам отменную ловушку. Войска вторжения получат хорошую трепку. Это враз охладит горячие головы, мечтающие о восстановлении в Англии старых порядков, которые царили при покойном короле Иоанне Безземельном…

Конечно, об этой новости следует немедленно оповестить метрополию. А во-вторых, убедить Дженифер поубавить пыл в вербовке желающих поучаствовать в крестовом походе. Она свое дело уже сделала…

И куда, черт возьми, запропастился Иосиф? До начала Папского турнира оставалась неделя, если считать сегодняшний день. А этот день заканчивается… А оборудование все еще не доставлено…

Майкл решил отложить решение всех этих вопросов на завтра. Сегодня он слишком устал…Устал и духовно, и физически. Не так то и просто изображать собой наживку….

К особняку на Епископской площади карета с гербами Ле Виган подкатила, когда уже начало темнеть.

Святые отцы выбрались из нее и поднялись на крыльцо. Привратник, открыв им, сказал, что ужин уже закончился, но господа еще спать не легли.

– Мы можем увидеть ее светлость? – спросил отец Леонард. – У нас для маркизы небольшая новость. Думаю, она перед сном будет рада услышать ее.

Привратник звякнул в серебряный колокольчик.

– Поднимись в покои госпожи, – сказал привратник вышедшей девушке, – и спроси, соблаговолит ли она принять двух святых отцов? У них для маркизы есть новость.

Через несколько минут их позвали. Дженифер уже готовилась ко сну. Она сидела на круглой банкетке перед зеркалом. Служанки расчесывали ей волосы.

– Что за новость вы принесли, святые отцы? – спросила она. – Надеюсь, не дурную?

– Самую что ни на есть приятную, мадам, – ответил старый кюре, поклонившись. – Ваш недруг, кардинал Русо, сегодня был задержан властями. Думаю, его вышлют из Авиньона. Больше он терзать и пугать вас не будет.

Маркиза бросила осторожный взгляд на служанок. Отец Леонард понял, что она не хочет обсуждать эту новость при них.

– Это отличная новость, ваше преподобие, – сказала Дженифер. – Что-то еще?

Старый кюре развел руками:

– Думаю, остальное потерпит до утра. Я имею ввиду, конечно, подробности сегодняшнего дня. Мы с братом Гуго зашли сказать вам это, чтобы вы спали спокойно и не терзались.

Дженифер улыбнулась. Ее улыбка была холодной и надменной. Так улыбается светская дама, когда получает то, что считает своим по праву.

– В таком случае, святые отцы, позвольте пожелать вам покойной ночи. Надеюсь, мы завтра увидимся на молебне. Кто из вас проведет литургию? Вы, отец Леонард?

– К сожалению, мадам, я уже обещал провести службу в доме де Лебрана, – с поклоном ответил отец Леонард.

– Значит, литургию проведу я, – сказал брат Гуго, до сих пор молчавший.

– Прекрасно, ваше преподобие. Увидимся завтра.

И Дженифер сделала величественный жест, что аудиенция окончена.

Анна

Наступило утро мессы. Брат Гуго как раз облачался в ризнице к литургии, когда в дверь постучали.

Он открыл дверь. Там стояла Анна.

Юная фрейлина маркизы успела переодеться к молитве: вместо розового с белым пышного платья на ней было скромное темно-коричневое одеяние, с белым передником. На голове – скромный коричневый чепчик.

– Хорошо, что ты зашла, дочь моя. Помоги мне надеть альбу2!

Девушка стала за спиной у Майкла и стала расправлять ему складки ткани, образовавшиеся на спине. Он спросила, как бы между прочим:

– Святой отец, вы поговорили с Артуром?

– Да. Могу тебе сказать, молодой человек тоже проникся энтузиазмом, когда я передал ему твою просьбу встретиться и поговорить.

Девушка захлопала в ладоши:

– Ой, как здорово, как здорово! Это значит, мы будем счастливы?

Брат Гуго с ехидцей спросил об этом:

– А твоя хозяйка знает об этом?

Анна совершенно не заметила саркастического тона. Она воскликнула:

– Маркиза де Каверак – чудесная женщина!

– Ты так думаешь?

– Да! Она всегда с пониманием относится к прислуге. Может, это потому, что у нее самой брак несчастлив?

– Откуда ты знаешь?

– Ну, это сразу видно. Она, с его сиятельством, если и разговаривает, то только когда это необходимо. Обычно они проводят время порознь. Его сиятельство в своих покоях – она в своих. Кроме того, маркиза, думая, что осталась одна, частенько плачет.

– Может, она скучает по родине? Она ведь англичанка!

– Мадам наполовину француженка. Ее покойная мама была из Франции. Нет, она плачет не по этой причине.

– Мне очень жаль, что ее сиятельство несчастна. Я поговорю с ней.

– О, в последнее время она плачет меньше. Я бы даже сказала, она приободрилась. Это случилось после той поездки в Барселону. Нет, позже… после того, как маркиза ненадолго съездила в Люнель…

Брат Гуго решил выведать, что известно прислуге. Он спросил озадаченным тоном:

– И что произошло в Люнеле? Ты не знаешь?

– Не знаю, святой отец. Но я думаю, ее светлость повстречала того, кому смогла отдать свое сердце…

Анна трещала без умолку. Она рассказала о слухах, которые предавались фрейлинами из уст в уста. Из этих слухов следовало, что у ее светлости возникли романтические чувства… к кому бы вы думали? К рыцарю Храма, шевалье Сент-Жаку де Антре! Францисканцу стало ясно, что в этих слухах полно вымысла, но ни капли фактов. Ему пришлось прервать этот фонтан словоизлияния.

– Дочь моя, мы опаздываем на молитву. Негоже заставлять прихожан ждать. Помоги мне закончить облачение.

Анна, не переставая трещать, помогла застегнуть ему застежки плаща. Теперь он был готов.

Они вышли из ризницы и стали спускаться по лестнице.

– О! Ваше преосвященство! Я должна кое-что еще сказать вам… – вдруг вспомнила Анна.

– Ну, так говори!

– Сегодня рано утром в ворота флигеля постучал человек. Он назвался фельдфебелем Адольфом Штауффенбергом. Он сказал, что прибыл из Арля на корабле и срочно разыскивает вас. Говорит, у него есть известия.

Брат Гуго чуть не выругался вслух:

– И ты до сих пор не могла мне этого сказать? Зато трещала, без умолку, свои сплетни… Я жду этих известий уже много дней!

– Но я же сказала вам!

– Ладно, не будем обвинять друг друга. Я хочу немедленно увидеть этого человека.

– А как же молебен?

– Никуда молебен не денется, – перебил ее брат Гуго. – Я хочу увидеть этого Адольфа Штауффенберга. Немедленно!

Анна, закусив губу, посмотрела на священника недоверчиво. Что может быть важнее молебна? Ведь на молебне она сможет увидеть Артура…

Тем не менее, сделав книксен, она повела францисканца по верхней галерее, опоясывающей двор, спустилась по винтовой лестнице и вывела святого отца к задним воротам.

Адольф Штауффенберг

Францисканец сразу увидел фельдфебеля Штауффенберга. Тот стоял посреди двора, беседуя о чем-то с капитаном охраны, гасконцем Арно де Сестаком. Брат Гуго торопился на литургию, поэтому позволил себе бесцеремонно прервать беседу:

– Доброе утро, господин де Сестак. Доброе утро, Адольф.

Оба воина повернулись к нему.

– Guten Morgen, Euer Ehrwürden3, – почтительно сказал Штауффенберг.

– Доброе утро, святой отец, – не менее почтительно сказал гасконец. В его зеленых глазах снова мелькнула так знакомая брату Гуго смешинка. – Мне доложили о событиях, произошедших вчера в городе. Это произвело на меня сильнейшее впечатление. Если вы вознамеритесь еще раз провернуть нечто в том же духе, ваше преосвященство, я не стану посылать своих людей, чтобы раздвинуть для вас кусты. Я сам почту за честь подставить вам спину, чтобы вы могли прыгнуть через забор!

Францисканец рассмеялся. Этот человек ему нравился. Он сказал, улыбаясь:

– Буду иметь в виду, сын мой! Однако, я спешу. Я должен провести молебен. Меня уже ждут люди. Позвольте, я скажу пару слов Адольфу Штауффенбергу.

Они с фельдфебелем отошли в сторону.

– В чем дело, Адольф? – тон брата Гуго стал резким. – Вы так быстро вернулись! Что с капитаном фон Гейделицем? Не томите, скажите мне сразу!

– С капитаном все в порядке, – ответил фельдфебель. – Он прибыл сегодня, рано утром, в Авиньон, на корабле. Корабль называется «Золотая макрель». Капитан послал меня разыскать вас. Он просил передать вам, что груз доставлен. Этот груз, под надежной охраной, находится на борту корабля. Герр капитан спрашивает, нашли ли вы место, где разместить оборудование?

От этих слов брат Гуго испытал огромное облегчение. Он переживал за исход операции, за груз, но больше всего он переживал за своего друга Иосифа. У него сразу улучшилось настроение. Итак, до начала турнира шесть дней. Если поторопиться, то они могут успеть!

Он сказал:

– Передай капитану, что две «точки» найдены. Скажи ему, что он может перенести груз сюда, в особняк. Я уже договорился с маркизой.

Тут ему пришло в голову, что, несмотря на арест кардинала Русо, город все еще наводнен легионом папских шпионов. Он добавил:

– Еще скажи капитану, чтобы нанял карету и перевез груз скрытно, под надежной охраной. Чем меньше посторонних глаз увидят наши сундуки, тем лучше. Я сейчас должен провести литургию. После этого я переоденусь и немедленно разыщу этот корабль. Там мы с капитаном фон Гейделицем и решим, что делать дальше.

Благословив фельдфебеля, он отправился во флигель, вести литургию.

С души свалилась огромная тяжесть. Фон Гейделиц жив, груз доставлен. Остальное он выяснит потом, когда поговорит с Иосифом с глазу на глаз.

Молебен

Литургию францисканец решил посвятить Пресвятой Богородице. После известий, принесенных Штауффенбергом, у него было хорошее настроение. Он, воодушевлено пел гимны, одновременно наблюдая, что происходит в толпе молящихся.

Маркиза, преклоняя колена на подушечку, отказалась принять помощь маркиза, отбросив его руку. Маркиз де Каверак тоже был мрачен. Похоже, эти двое, едва увидев друг друга утром, уже успели поссориться.

Анне, во время молебна, было положено стоять за спиной маркизы, держа ее шлейф. Находясь под прикрытием своей хозяйки, она стреляла глазками в Артура. Тот находился в другом конце зала, за спиной у де Антре. Артур, пользуясь тем, что комтур4 его не мог видеть, устроил демонстрацию разных фигур: посылал Анне воздушные поцелуи, прижимал руки к сердцу, возводил очи гóре, рисовал в воздухе сердечко, утирал несуществующую слезу… Анна, от такого представления, отчаянно заливалась краской. Этого спектакля не увидел бы только слепой…

Сам де Антре, покручивая усы, не сводил глаз с маркизы. Причем (в этом брат Гуго был готов поклясться) сама маркиза нет-нет, да посматривала на рыцаря-тамплиера. Неужели слухи, циркулирующие среди прислуги, все-таки оказались правдой?

Месса шла заведенным порядком. После общей молитвы, когда присутствующие провозгласили «Ora pro nobis»5, францисканец предложил спеть «Salve Regina»6. Это был знак собравшимся, что литания подходит к концу.

Ему самому не терпелось скорее скинуть с себя тяжелое, шитое золотом, облачение и одеть привычную рясу и сутану. Он хотел бежать на пристань, разыскать «Золотую макрель» и выспросить у фон Гейделица все подробности его длительной задержки. Кроме того, следовало обсудить с капитаном дальнейшие действия, по осуществлению их плана.

Дженифер

Едва он поднялся в ризницу и стал расстегивать застежки облачения, в дверь постучали. Он вполголоса выругался. Положительно, сегодня его вниманием хотели завладеть все, кому ни лень, мешая скорее увидится с капитаном фон Гейделицем.

Тем не менее, он постарался стереть с лица выражение досады, нацепив маску доброжелательности. Он подошел к двери и открыл ее.

За дверью стояла маркиза. Францисканец удивился. Что ей тут делать? Он коротко поклонился:

– Ваше сиятельство! Рад лицезреть вам, мадам! Прошу вас, составьте мне компанию!

Маркиза шагнула в ризницу и тщательно закрыла за собой дверь.

Она еще не успела переодеться после молебна, только сняла алый плащ со шлейфом, который был на плечах маркизы во время литургии.

На лице Дженифер было странное выражение. Словно она собиралась чихнуть, но все не могла собраться. Ее глаза блестели. Францисканец сразу понял – что-то случилось.

– Что произошло, Дженифер? Вы опять поругались с мужем?

Она помолчала, подбирая слова:

– Мишель… скажите мне честно… что за человек этот… де Антре?

Францисканец изобразил удивление.

– С чего вы взяли, мадам, что я что-то знаю про него?

– Ну как же… Вы появились в Кавераке вместе с ним, причем оба вели себя, как хорошие друзья… Мне д’Бюрри и дю Перш рассказали…

Майкл решил не говорить ей, что «разрабатывал» де Антре уже больше полугода. Он непринужденно соврал:

– Вы ошиблись, Дженифер. Я познакомился де Антре накануне, в постоялом дворе «Железный вепрь». Это произошло случайно, просто наши пути пересеклись. Я остановился в гостинице, потому что мой конь валился с ног от усталости. Потом приехал рыцарь. Мы с ним перекинулись парой слов. Он рассказал о себе, а я – поведал ему свою историю… А затем нагрянул фон Гейделиц, с раненым Теодором на руках. Мы с де Антре поехали проверять его рассказ о засаде, вот и все…

– Жаль… Я бы хотела побольше разузнать про него… Он такой галантный кавалер…

Брат Гуго понимающе улыбнулся:

– Ну, еще бы… Едет, куда хочет, говорит, что хочет. Флиртует направо и налево, да еще кошельки набиты золотом и серебром…

Дженифер не заметила сарказма, прозвучавшего в голосе святого отца. Она спросила:

– Он же занимает какую-то высокую должность у тамплиеров? Иначе почему он разъезжает по турнирам, да еще с оруженосцем?

Майкл внимательно посмотрел на Дженифер. Похоже, слухи, циркулирующие среди прислуги, оказались точны. Маркиза находилась в состоянии эйфории, сопровождающей влюбленность. Этого еще не хватало! Известно, что романтические чувства лишают людей рациональности, заставляя совершать глупые, безумные поступки. О которых потом жалеют. И расплачиваются всю жизнь. Он решил раз и навсегда положить конец этому безумию. Он сказал:

– Разве вы не знаете, мадам, что как раз оруженосец Артур и является причиной такого привилегированного положения нашего рыцаря?

Подвижная мордочка Дженифер приняла озадаченное выражение:

– Оруженосец? Артур? Как так? Объясните!

– Дело в том, что Артур – сирота, который должен унаследовать значительные земли. Орден Храма вознамерился эти земли присоединить к своим владениям, сделав Артура рыцарем-храмовником. Пока Артур несовершеннолетний, он не может вступить в права наследования. Соответственно, и Орден это наследство не может заграбастать.

– А при чем тут де Антре?

– Он опекун Артура. Как только Артур достигнет совершеннолетия, привилегированное положение де Антре исчезнет. Поэтому сейчас он наслаждается жизнью, как может.

Услышав эти сведения, маркиза нахмурилась. Ее горящие глаза погасли. Она опустила голову.

– Вот оно что… – горько сказала она.

Казалось, маркиза сейчас расплачется. Глаза Дженифер предательски заблестели.

Брат Гуго взял ее за руку:

– Дженифер, почему вы заговорили о де Антре?

Маркиза сказала, чуть ли не рыдая:

– Я думала, он богат, знатен, свободен… Я думала, он… Он мне такие галантные слова говорил… Столько обещал…

Она замолчала.

– Дженифер… Вы подумали, что де Антре заберет вас к себе, и вы будете счастливы?

Слезы, наконец, прорвались из синих глаз несчастной маркизы. Она уткнулась лицом в грудь монаха и самозабвенно, сотрясаясь всем телом, зарыдала.

Майкл нежно обнял Дженифер и гладил по спине, пока она немного не успокоилась. Когда рыдания прекратились, Майкл концом столы7 вытер ей слезы с лица. Дженифер этого не заметила, даже не обратив внимание на это проявление нежности.

Все еще всхлипывая, Дженифер спросила:

– Я вам лишнего наболтала, Мишель?

– Что сказано, то сказано. Зато вы облегчили себе сердце…

– Не говорите об этом ни мужу, ни де Антре.

– Не скажу. Вы могли бы и не предупреждать меня об этом. Все, что вы мне сказали, навсегда останется между нами…

Маркиза долго молчала. Потом сказала решительным тоном:

– Я хочу, чтобы де Антре немедленно покинул мой дом. Пойду, скажу мужу, чтобы он выставил этого пройдоху вон!

Майкл почувствовал, что почва зашаталась под ним. Нельзя, нельзя упускать тамплиера из виду! Если маркиза осуществит свое намерение, рухнет его операция! Надо отговорить ее немедленно!

Поэтому он укоризненно покачал головой:

– Ай, яй, яй, Дженифер! А где же ваш разум, которым я всегда восхищался? Острый, как стилет, и гибкий, как лоза? Возьмите себя в руки, и подумайте! Сами представьте! Вот вы идете к мужу и говорите ему: «Выставь пройдоху де Антре вон из дома». Как думаете, что подумает ваш муж в первую очередь?

Она всхлипнула и шмыгнула носом:

– Не знаю…

– Он подумает: с чего это моя жена прибежала заплаканная, с таким странным требованием? Наверняка этот де Антре обесчестил ее! И что он сделает вслед за этим?

– Что?

– Он сделает что-то страшное. Что именно, я конечно, не знаю. Люди в гневе часто творят неслыханные вещи. А люди, облаченные властью – тем более. Может, ваш муж вызовет тамплиера на поединок… А может, прикажет своим людям схватить его и казнить… Не знаю. Но я уверен, что расправившись с де Антре, он примется за вас. Еще в Люнеле я говорил вам, Дженифер, что ваш брак неудачен и трещит по швам. Вы сами дадите маркизу повод ваш брак расторгнуть.

Он разглядывал ее некоторое время. Потом продолжил:

– Вы и сами знаете, что ему достаточно обвинить вас в супружеской измене – и вы мигом окажетесь в монастыре с тюремным уставом. Вы этого хотите?

Ноги Дженифер подкосились. Она снова зарыдала. Майкл усадил ее на единственный стул в ризнице, и стал гладить по голове.

Она рыдала громко, самозабвенно, не стесняясь, сотрясаясь всем телом.

Так продолжалось и продолжалось долгое время. Францисканец был терпелив. Фон Гейделиц подождет. Его груз подождет. Операция, черт бы ее побрал, тоже подождет. Перед ним была несчастная, запутавшаяся, страдающая женщина, с неудачным браком, оторванная от родины, друзей и близких…

Наконец, слегка успокоившись, она подняла лицо. Ее глаза покраснели, а лицо опухло. Она сказала хриплым голосом:

– Что мне делать, Мишель? Ты такой умный! Научи, как поступить?

Он усмехнулся и снова вытер ей лицо подолом альбы. От ее слез вся передняя половина одеяний монаха стала мокрая.

– Прежде всего, успокоиться. А во-вторых, подумать. Ты хочешь отомстить де Антре?

Она кивнула.

– Я знаю, как это сделать.

Ее глаза пыхнули синим светом:

– Как?

– Собственно, я тебе уже сказал, как. Ты меня просто не слушала. Весь лоск де Антре, все его внешнее благополучие, полные кошельки денег, его щедрость –проистекают из единственного источника. Этот источник – опекунство над Артуром.

– Да, ну и что?

– Подумай: если сейчас Артур женится, то что?

Дженифер подумала немного. Потом сказала сама себе:

– Ну…он… он станет совершеннолетним, не дожидаясь своих пятнадцати лет… Он сможет вступить в права наследования…

И тут, до нее, наконец дошло. Ее синие глаза вспыхнули:

– И опекунство де Антре над ним прекратится!

Францисканец кивнул:

– Вот видишь, какая ты умница! Сразу сообразила! Опекунство прекратится! Но и это еще не все… Женатому мужчине путь в рыцари Храма запрещен. У них с этим строго. Жениться разрешают только высшим командирам и сенешалям Ордена, и то – только с личного разрешения Магистра…

– Что это значит?

– Это значит, что если Артур вступит в права наследования, руководство Ордена Храма будет крайне недовольно де Антре. Ведь он упустил для Ордена такой жирный куш… Его сильно понизят в должности. Он станет снова рядовым рыцарем Ордена и, скорее всего, отправится водить паломников по Святой земле.

Дженифер вскочила. Ее синие глаза опять сыпали искры:

– Ты прав, ты прав!

Она схватила его ладонями за голову, и притянув к себе, покрыла его лицо сотней поцелуев:

– Какой ты умный! Какой ты хитрый! Какой ты проницательный! Какой ты коварный…

Он поцеловал ее в ответ:

– И какой несчастный…

Это произошло неожиданно для него самого. Он не собирался говорить о своих чувствах Дженифер. Но вот, сказал…

Она отстранилась:

– Как? И ты?

Он тяжко вздохнул:

– Да. И я. Но, успокойся, Дженифер. Я отдаю себе отчет о положении вещей. Я монах, сирота. Ты замужняя женщина, из очень знатной семьи… Я не могу дать тебе того, что ты заслуживаешь… И я никогда не оскорблю тебя и никогда не обижу… Ты же знаешь, что мы брат и сестра…

Она опустила голову:

– Да… Ты прав. Мы брат и сестра. Но я никогда не забуду того, что ты для меня сделал и делаешь. И там, в Люнеле, и здесь, в Авиньоне… Как мы поступим?

– Ты еще хочешь наказать де Антре? За его верхоглядство?

– Да. Особенно сейчас.

– Ну, тогда… Прежде всего, найди для Артура невесту.

– Невесту? Вот так, сразу? Он же не захочет жениться на ком попало! Ему нужна девушка из очень приличной семьи!

– Разве среди твоих фрейлин нет таких?

– Конечно. Они все из приличных семей.

– Вот видишь! Поговори с Артуром. Как одна ты умеешь – деликатно и тонко. Сделай ему легкий намек, что некоторые из твоих фрейлин не против, если им сделают предложение. Спроси, нет ли у Артура девушки на примете? Уверен, Артур будет с тобой откровенен. Только заклинаю тебя, пусть де Антре об этих переговорах не знает ничего! Иначе он сядет на коня и увезет Артура неизвестно куда. И наша с тобой месть не свершится… Не мне тебя учить, моя умница сестричка…

Иосиф

Переодевшись в рясу, брат Гуго покинул особняк. Он вышел на каменную мостовую Епископской площади – воздух был влажен и стыл, и в нём лежала хрупкая вязкость поздней осени, предчувствие суровой зимы. Седые облака медленно плыли по свинцовому небу, затеняя бледное солнце, которое едва успевало пролить холодный свет на выцветшие фасады домов. Ветки голых платанов скрипели под порывами ветра, словно старинные кости, шепча забытые легенды.

Площадь была почти пустынна. Тусклый свет освещенных окон бросал мерцающие блики на мокрую мостовую, пропитанную сыростью и запахом гниющей листвы…

Шагая по улицам в сторону реки, брат Гуго ощущал, как холод вползает под одежду. Редкие прохожие, кутаясь в потертые плащи, спешили по своим делам. Ветер бросал в лицо резкое дыхание реки, что плескалась под ветхими причалами. В этом городе, пропитанном памятью об античных временах, сама стужа казалась частью великого цикла – напоминанием о том, что жизнь, подобно природе, всегда готова обновиться.

Возле пристани покачивались уставшие от долгой службы деревянные корабли, готовые лечь в спячку, под защиту зимы. Вода в Роне почти никогда не замерзает. Правда, в редкие годы, сюда, в Прованс, прорывается холодный мистраль. Поверхность реки покрывается коркой льда, прерывая на месяц судоходство. Это пора, когда владельцы кораблей могут вытащить свои суда на сушу и заняться починкой корпусов.