Настроение

Весеннее настроение

Она шла по синей утренней улице, по весёлой весенней слякоти. Цок! Цок! Цок! – стучали её каблучки. Хлюп! – иногда отзывалась лужа. Она шла твёрдой уверенной походкой, радостно вскинув голову навстречу приходящей Весне. Цок! Цок! Цок! Её волосы свободно развевались, так же, как небрежно наброшенный на шею шарф. Под мышкой она несла картину.

– Художница идёт! – глядя вниз с высокой крыши многоэтажки, сказал один крылатый кот другому.

– Р-р… – лениво буркнул тот, даже не пытаясь пошевелиться.

– Март на дворе, а ты ленишься, – недовольно сказал первый кот. – Весна! Ты уже должен орать вовсю!

– Какая весна, – отозвался второй. – Где ты весну увидел? Снег вон ещё идёт. На кого орать-то? Ты бы хоть кошку поблизости углядел, тогда…

Пролетавший мимо стриж увидел котов, сел на крышу и оторопело на них уставился.

– У котов бывают крылья? – Озадаченно спросил он.

– Ну, раз ты видишь, значит, бывают, – флегматично заявил первый кот.

– Белые маленькие, похожие на крылья ангелов? Ребята, вы ангелы, что ли? – продолжал стриж.

– Мы коты, вообще-то, – сказал второй кот.

– А крылья зачем? – глупо спросил не унимавшийся стриж.

– Ну как ты думаешь, зачем нужны крылья? – растягивая слова, произнёс первый кот. – Вот тебе зачем они нужны?

– Чтоб летать! – ответил ошарашенный стриж.

– Вот и лети отсюда! – нагрубил второй кот. – Давай-давай, пока не съели, достал!

Поморгав, ничего не понимающий стриж снялся с крыши. Он полетел над синей улицей, поглядел вниз: там, цокая каблучками, шла девушка с картиной под мышкой. Стриж увязался за ней.

Она свернула в переулок – жёлтый, залитый смеющимся солнечным светом. Там уже не было слякоти, а был только свет. Наверное, это показалось ей слишком ярким, и она свернула на другую улицу. Здесь была тёмно-фиолетовая ночь, зима и голые деревья. Стриж подлетел к ним. Заметив его, художница улыбнулась и вдруг превратилась почти полностью в птицу, оставив из своего только голову, на которой оказалась беретка, и наброшенный на шею шарф.

Художница поднялась в воздух и села на ветку. Стриж печально посмотрел на птицу с головой девушки и полетел прочь, бормоча: «Коты летают! Люди летают! Мне теперь плавать учиться, что ли?»

Бульк! Он вдруг понял, что залетел не туда: странного вида колыхающиеся рыбы, радужно переливаясь, плавали вокруг него. Стриж дёрнулся обратно. Художница на ветке смеялась, глядя на него. Сокрушённо покачав головой, стриж улетел прочь.

Девушка-птица вдруг погрустнела, наверное, голые ветви деревьев показались ей слишком печальными. Она слетела с ветки и, пролетев немного, оказалась в цветущем зелёном саду, полном груш. Здесь было легко и приятно. Художница летела и летела, пока листья с деревьев не начали опадать. Они падали, кружились, словно в медленном танце. Их оставалось всё меньше и меньше, и вот упали последние. Художница из птицы снова превратилась в девушку, подняла опавший листок и пристально посмотрела на него. Под её взглядом он превратился в красивую карнавальную маску. Другие листья взлетели вверх и тоже стали масками. Всё вдруг исчезло, почернело, и только красные и фиолетовые маски кружились вокруг, покачивались, шептались.

Полюбовавшись немного их танцем, художница пошла дальше и вернулась на улицу.

Теперь улица была светлой, а вдоль дороги стояли дома-кувшины. Художница заглянула в пару домов, потом свернула в переулок, другой, третий… Они были разными: светлые и не очень, радостные и печальные, заманчивые, интересные… Наконец, она вышла в розовый сад.

В саду стоял столик. На нём были кувшин и фрукты. А за столиком, свободно расположившись в кресле, одетая в кокетливо-кружевной наряд, сидела юная красавица Весна.

– Где ты ходишь, подруга? – сказала она художнице. – Я тебя уже давно жду!

Художница радостно улыбалась.

– Ну, давай, показывай, что ты принесла! – сказала Весна.

Художница достала картину. На картине была крыша многоэтажки, где сидели два крылатых кота.

– Вот! – показал лапой первый кот. – Видишь? Весна!

– Да? – флегматично произнес второй. – Ну, тогда …

И чуть привстав, он со всей кошачьей мартовской дури пронзительно заорал:

– Мя-я-у-у-у !!

Улётное настроение

На выставке было немноголюдно. Несколько человек ходили по залу, рассматривая висящие на стенах картины. Невысокий пожилой человек в старом пиджаке, парочка молодых людей, хорошо одетая немолодая дама в большой ярко-красной шляпе – вот и все посетители. Он смотрел на них с интересом, впрочем, не слишком большим.

– И это называется искусством! – с раздражением в голосе обратилась к нему дама в шляпе. – Какие-то черточки, кружочки, цветные пятна – никакого смысла, бред сумасшедшего!

– А вы не думали, что мировосприятие художника может отличаться от вашего? – спросил он её.

– Ну не настолько же! – скривилась дама. – Ну как вот это вообще можно смотреть! Ну что вот это за картина! – она ткнула пальцем в сторону висевшей напротив неё картины, изображавшей безумное переплетение оранжевых палочек на ярко-голубом фоне. Она называется «Настроение», – сказал он.

– Ха! Хотела бы я увидеть автора этого «Настроения», я бы сказала всё, что думаю о его, так сказать, творчестве!

– Ну, так вы можете говорить прямо сейчас, – сказал он, – автор перед вами.

Дама резко повернулась к нему. Несколько секунд она пыталась испепелить художника взглядом, затем также резко отвернулась и, так ничего и не сказав, пошла к выходу. Он проводил её взглядом, потом снова оглядел зал. Пожилой человек пристально рассматривал одну из картин. Парень с девушкой, улыбаясь, оживлённо беседовали друг с другом – похоже, сама выставка их не слишком заинтересовала. Художник вышел из зала.

Была весна. Деревья еще стояли голые, но снега уже не было, лишь кое-где острова грязно-белого дополняли картину. Теплело. Стало теплее и у художника на душе. Он посмотрел на небо. Небо было синим-синим, и белые облака спокойно плыли по нему, принимая причудливые формы. Одно превратилось в пухлую рожу с большим носом и лукаво подмигнуло художнику. В другом он узнал бутылку кваса, но так и не разглядел этикетку. Художник повернул к ларьку, взял кваса и, пока молоденькая конопатая девчонка-продавщица искала сдачу, смотрел, как бегают веснушки по ее лицу.

Попивая, квас, художник пошел дальше.

Подул ветер. Одна из луж на дороге возомнила себя морем, стала бурлить и переливаться. Художник обошел ее. Дерево возле лужи наклонилось в его сторону. Художник кивнул в ответ. Потом поздоровался с еще одним знакомым деревом, и оно тоже поклонилось ему. Сдуру, по инерции поклонился какому-то фонарю. Тот не только не ответил, но еще и отвернулся, болван. Художник решил пойти домой напрямик, дворами, но вскоре уткнулся в длинный пятиэтажный дом, обходить который не хотелось.

– Ты не мог бы немного подвинуться? – спросил художник.

Дом подвинулся, и художник пошел дальше. Однако на пути появился новый дом. Художник посмотрел на небо, немного подумал и полетел.

– Здорово, Петрович! – знакомый мужик – орал ему с земли.

– Хай, – бросил ему художник на лету.

Поднявшись на приличную высоту, художник встретил стрижа.

– Как дела наверху? – спросил художник.

– Все ништяк, – отозвался стриж.

– Дождь будет, не знаешь?

– Не в курсах.

– Куда летишь-то?

– А тебе чего? Летишь себе, и лети, куда летел! – нагрубил стриж и прибавил скорость.

– Ишь ты, крылья веером! – буркнул ему вслед художник. Допил квас и бросил бутылку вниз. Пора было снижаться. Подлетев к дому, художник не захотел проделывать долгий путь «подъезд – лифт – дверь», а влетел прямо в окно. Осколки разбитого стекла изящно вписались в общий бардак, царивший в квартире. На стенах висели картины, картины… В основном, абстрактные, но некоторые с симпатичными женщинами.

Художник подошел к мольберту, взял краски, кисть и начал рисовать. Пятна на холсте бегали, суетились. Одно красное пятно почему-то упорно бегало за синим.

Художник устал от их беготни, бросил кисть, плюхнулся с ботинками на кровать и окончательно улетел от реальности.

Звонок в дверь вывел художника из транса. Он поплелся открывать. За дверью стояла девушка с огромными глазами и пухлыми губками, – это была его девушка.

– Эй, чувак! – крикнул тут мне художник. – Ну-ка, давай, закругляйся!

И я закончил рассказ.

Осеннее настроение

Шёл проливной дождь. Художник прятался под козырьком подъезда старого обшарпанного дома. Художник кашлял и кутался в старый мохнатый шарф. Он стоял здесь уже довольно долго, а дождь всё не кончался, и художник не знал, на что решиться. Он вытащил из кармана мелочь и помятые денежные бумажки, взвесил их в руке и сунул их обратно в карман. Потом решительно направился к цветочному магазину.

Денег едва хватило на букет. Мокрый и простуженный, Художник стоял под дверью её квартиры. Он немного помедлил и нажал на кнопку звонка.

Дверь открыла она.

Ты? – удивилась она.

Он молчал.

– Ну что ж… Заходи.

Художник зашёл.

Она была в халате, немного растрёпанна, но, как всегда, прекрасна.

– Дождь… – запоздало оправдывался Художник.

Она не обратила внимания.

Потом он сидел с ней за кухонным столом. Пили чай с печеньем, и было хорошо…

– Почему мы с тобой расстались? – невпопад спросил Художник.

Она пожала плечами.

– Ты меня спрашиваешь?

Художник виновато опустил глаза.

Она подлила ему чаю.

Знаешь, – сказала Она, – мы слишком разные, вот и всё.

Он не ждал, что ему предложат остаться. Дождь кончился, и Художник ушёл.

Потом он долго бродил по засыпанным жёлтыми листьями улицам. Художник пинал листья. Небо было свинцово-серым, тоскливым. Вокруг стояли жёлтые и немногочисленные зелёные деревья. Осень…

Мимо пролетел стриж, едва не чиркнув Художника крыльями по лицу.

Стриж… – тихо позвал Художник.

Стриж остановился, сел на ветку ближайшего дерева. Склонив голову набок, посмотрел на художника. Стриж понял.

– А что, сам уже не можешь? – спросил он.

– Погода нелётная, – улыбнулся художник.

– Погода нелётная… Не в погоде дело. Сам знаешь.

«Знаю», – подумал художник.

Потом он пришел домой, снял ботинки и плащ, и стал с балкона смотреть, как падают листья… Затем, Художник вернулся в комнату, где стоял мольберт с незаконченной картиной. Художник взял кисть, краски: жёлтые, красные, зелёные, синие… Краски расцветали на холсте. Там было синее небо и зелёная трава. Там над полем раскинулась радуга. Там было Лето…

И в этот момент Художник был счастлив…

Художник и лабиринт

– Я больше не могу. Опять тупик, – Художник, устало вздохнув, опустился на землю. Он сел, прислонившись спиной к одной из трех окружавших его двухметровых стен. Сверху со стены на него с любопытством поглядывал стриж.

– Ну и не ходи, – сказал Стриж. – Сиди тут.

– Тебе легко говорить, – произнес Художник. – Сам-то летать можешь. И преград

никаких.

– А ты будто не можешь, – сказал Стриж.

Художник печально взглянул на него.

– Да, когда-то я тоже умел летать. Но я… Разучился…

– И почему же ты разучился? – спросил Стриж.

– Я потерял ту радость, которая давала мне силы для полета, – сказал Художник. Послушай, я расскажу тебе.

Стриж смотрел на Художника, всем своим видом выражая готовность внимательно слушать. Художник глубоко вздохнул и начал рассказ.

– Сначала всё было хорошо, но потом…

– Завистники! Они плели интриги и строили мне козни…

– И это было моей первой большой ошибкой…

– И после очередной неудачи, я…

– У меня уже не оставалось сил…

– Мне даже хотелось перестать рисовать, но…

– А когда…

– И потом…

– И снова…

– Ты слушаешь?

Художник присмотрелся. Стриж лежал на боку с закрытыми глазами и раскрытым клювом, и тихонько посапывал.

– Ах ты курица ощипанная! – В сердцах воскликнул Художник. – Я тут ему душу изливаю, а он… Погоди, доберусь я до тебя!

Забыв о высоте стены, Художник подпрыгнул…

И внезапно оказался на стене рядом со Стрижом!

Удивленный Художник осмотрелся. Вокруг, от горизонта до горизонта, простирался запутанный лабиринт, но теперь он весь был внизу. А далеко впереди виднелся красивый замок с остроконечной башенкой-шпилем, на котором развевался по ветру флаг.

Проснувшийся Стриж снова внимательно смотрел на Художника.

– Ну? Будем сегодня летать? – спросил он.

И снова Весна

Художник распахнул окно. Подуло морозным воздухом. Художник закашлялся и поплотней закутался в шарф.

– Что ты делаешь? ― спросил Снегирь, сидящий на ветке.

– Она должна прийти сегодня.

Художник подбросил дров в камин.

– Кто?

– Весна.

– Ну ты даешь, ― сказал Снегирь. ― Сумасшедший! Если бы я умел смеяться, я бы расхохотался во весь голос! Середина зимы на дворе!

– Ну и что, ― сказал Художник.

Снегирь склонил голову набок и остался ждать. Ему было любопытно ― он привык к чудачествам Художника.

Художник сел в кресло-качалку у окна и укрылся пледом. В углу стоял мольберт с неоконченной картиной, укрытый тканью.

Шло время.

Внезапно, словно молния, в окно влетела Муза.

– Я не опоздала? ― спросила она.

– Ты всегда вовремя, ― ответил Художник.

Он встал и подошел к мольберту. Резким движением сдернул покрывало. На картине шла Весна.

Муза подлетела поближе и с интересом взглянула на Весну. В глазах Музы плясали веселые искорки. Художник взял кисть.

– И это всё? ― разочарованно произнес Снегирь и сорвался с ветки. Художник и Муза не обратили на него внимания.

Им было тепло.