«Умное» кино

Прямо перед входом в шатёр, в котором подавали всякие вкусности, были здоровенные букеты чёрных роз. По меньшей мере по 500 штук в каждом вазоне, стоявшем прямо на лестнице. Люди подходили, клали свои цветы и проходили внутрь шатра, где были столы с едой. Подавали много чего: фаршированные перепёлки с яблочным соусом, брокколи на пару, канапе из «королевской» ветчины с белым хлебом, кунжутные сухие печенья, жареный ростбиф, нарезанный горизонтальными полосками с хорошей, сочной прожаркой, овощные тарелки с сельдереем и морковью, белая рыба, запечённая под солью, и многое другое. Снабжались все кушанья тонной алкоголя. Кому-то хотелось крепкого, чтобы помянуть усопшего, кто-то был за рулём, и мог позволить себе только бокал. В основном крепкое пили только те, кого везли, а не те, кто приехал сам. В самом шатре, в глубине его, был проход в мраморный зал, где стоял огроменный гроб бордового цвета с чёрными лентами. В гробу тихо-мирно лежал заметно усохший Ив Бокю. Его горделивый нос торчал, словно буёк в море, огромные ресницы прикрывали синяки под глазами, которых особо и не было, когда Бокю был жив, а еле заметная ухмылка выражала недовольство. Руки старика были скрещены, тёмно-синий пиджак был застёгнут лишь на одну пуговицу, ногти на всех руках были не подстрижены – эту процедуру Бокю доверял только себе.

Люди в шатре не горевали. Это было не принято. Горевала только молодая жена Ива, ведь она до сих пор не знала, вписана ли в наследство или нет. В их брачном контракте не было прописано ни слова о том, кто и что получит при смерти старика. Девушка сидела в углу шатра с другими родственниками, плакала и заправлялась серебряной текилой, произведённой известным гольфистом.

Гости ели, разговаривали и обсуждали моменты жизни легендарного артиста. Бос Дженнингс рассказывал всем приходящим, как однажды рыбачил с Бокю в Каскаттаме. По словам Боса, Бокю был щедр и добр, поэтому каждую свой пойманную форель отпускал прямо на волю. В разгаре ловли на удочку Ива попался здоровенный марлин, который, конечно, не водится в Каскаттаме. Обладатель суперноса вцепился в него мёртвой хваткой, держал его на «прицеле» около полутора часов, вытянул своей безмерной силищей в 86 лет, оглушил ненадолго деревянной биткой и сфотографировался во весь рост. Фото у Боса не было, но все ему верили. Фрэнсис Белзери утверждала, что её племянница брала актёрские уроки у Бокю. Правда, старик их никогда не давал, слишком велика была его фигура в таком узком рынке, но и нависшая тень его не давала покоя никому в кинематографе – одной его фамилией можно было пробить себе вход в крутой ресторан, vip-зал, кальянную, в общем, куда угодно. Племянница Белзери (ей было 14 лет) стояла тут же и жеманно подмигивала всем, кто слушал эту историю. Девочкой тут же заинтересовалась женатая пара режиссёров – Эд и Марк Буссо вовсю выпытывали хитрости актёрских лекций легенды. Девочка была не против и даже начала позировать режиссёрам, декламируя стихи. Чак Меджен, знаменитый ведущий спортивных новостей, тоже был здесь. Его шкодливый нрав даже здесь давал о себе знать, а его байки собирались слушать толпы народа. В его сказаниях о легендарном Иве Бокю были и походы к проституткам, и процесс татуировки на правой икре, и полуночное знакомство с группой Green Cold Philly Beans, и многие другие рассказы. Половина из них была придумана, половина действительно была, но совершенно с другими людьми и в совершенно других обстоятельствах, а Green Cold Philly Beans вообще ненавидели Бокю, потому что тот болел за Даллас Мэверикс.

Жан-Пьер и Трэвис вышли из машины, оставили ключи администратору, развозившему автомобили по парковке, и подошли к шатру. Француз оставил свой букет при входе, Трэвис посмотрел в небо, поцеловал свои пальцы, сложенные крестиком, и оба вошли внутрь.

Внутри было очень душно. Вентиляция работала исправно, но шатёр явно не был рассчитан на такое количество гостей. Люди ютились, сбиваясь в отдельные кучки, разносчики еды страдали, пытаясь не плеснуть пойлом в гостей, работники кладбища чувствовали себя неуютно, слушая рассказы богатых людей о богатом человеке. Жан-Пьер и Трэвис встретили знакомых людей из мира кинематографа и принялись обсуждать предстоящие съёмки фильма. Колкен давил на жалость, воспевая талант Бокю, которому не суждено уже было сняться у них в кино; Малюз скучая пил брют – он только поддакивал и осматривал технические отверстия в верхней части шатра, через которые должен был подаваться свежий, не спёртый воздух.

Через двадцать минут прямо к входу в шатёр подъехал чёрный Кёнигсегг Регера. Из него выскочил Гарольд Хендерсон, ещё один мэтр кино. Гарольду было 66 лет, он славился своим дерьмовым характером и неуживчивостью со всеми, как на съёмочной площадке, так и вне её. Гарольд был хорошим другом с Ивом Бокю – они играли вместе в нескольких фильмах, например, в «Прощании с Сен-Дени» или «Лжи во благо». Сварливый нрав Хендерсона был притчей во языцех во всём Голливуде – толщине его райдера позавидовала бы библия во всех изданиях сразу, гонор превратился в отдельного человека, а уж если что-то шло не так, как ему хотелось… Гарольд Хендерсон мог бы насрать под дверью Долсенов, позвонить им в эту дверь и не убегать. И никто не мог сказать ему ни слова, потому что Гарольд был королём бокс-офиса. Сними с ним любую херню, и люди пойдут смотреть на эту поделку в кинотеатры. Выпусти ароматы, и каждый угольщик в стране будет пшикать этот амбре на себя перед 24-часовой сменой в шахте. Стоило ему появиться с банкой пива на фото, снятыми папарацци – в тот же момент народ бежал скупать это пиво в ближайших магазинах.

Гарольд был одет в красный костюм и белую рубашку. Его не волновало, что этот наряд не совсем подходил для похорон. Его вообще мало что волновало. Он выкинул на траву перед шатром букет ослепительно-белых хризантем, снял шляпу и вошёл внутрь.

В шатре стоял гогот. Кто-то обсуждал величайшие моменты в карьере Бокю, кто-то восторгался рулетиками из мяса лобстеров, а кому-то было достаточно просто икать от выпитого и молча пялиться на толпу. Хендерсон поздоровался с Чаком Медженом, махнув в его сторону пальцами, и пошёл прямиком к гробу, где лежал его давний друг. У гроба Гарольд состроил кислую мину и принялся разговаривать с телом.

– Ну и что? Решил уйти красиво? А работать кто за тебя будет? Деньги делать? Мы могли бы снять ещё пару, пока ты совсем не ударился в маразм… Старый добрый гандон. Мне будет тебя не хватать.

Хендерсон крепко сжал руку Бокю и прочувствовал весь холод, исходивший от неё.

– Ладно, дед. Увидимся там.

Хендерсон обернулся и пошёл обратно к выходу. На его беду, он столкнулся с Жан-Пьером в шатре.

– Ебать… Смотри, куда идёшь!

– Гарольд, моё почтение.

– О, Джей-Пи, не узнал тебя.

Хендерсон уже хотел уйти, недослушав, что будет говорить Малюз, но тот остановил его украдкой.

– Гарольд…

– Я не просил трогать меня…

– Слушай, мы потеряли Бокю…

– Что значит мы? Я его потерял, ты даже никогда с ним не работал. Старик и руки бы тебе не подал.

– А он подал. Мы договорились о съёмках, должны были уже снимать через два месяца, а он сгинул.

Хендерсон нехотя начал слушать.

– Ив был моим кумиром. Всегда мечтал о его таланте, харизме. Большой человек, несмотря ни на что…

Малюз кивнул на гроб.

– В этом фильме…

– Что за фильм?

– Он называется «Юность».

– Хуёвое название. Такое не заинтересует никого! О чём?

– Тебе коротко?

– Суперкоротко, или я съебусь.

– Пожилой… Ой… Мужчина в самом соку находит аппарат, позволяющий заново пережить все моменты юности.

– То есть «Господин Кто-то»? Это уже было, друг мой…

– Аппарат в один момент даёт сбой, и все принятые решения меняют реальность. Им владеет компания, которой не хочется делиться секретом с простыми людьми. В один момент агенты компании прознают про подаренные главному герою суперсилы и начинают выслеживать его, а он перемещает своё тело в аппарат и начинает менять реальность других людей… Таймлайны, мультивселенные… Часть с актёром камерная, часть с другими получит бюджет в 200 мультов…

– Понял, понял. Думаю, найдёте себе старика, который согласится.

– А… эээ…

– Ты же не думал, что я буду сниматься в этой хуйне?

– Мы готовы дать 40 миллионов…

– И кто твой партнёр?

– Трэвис Колкен.

Хендерсон задумался.

В другом углу шатра Трэвис нашёл свою цель на сегодняшний вечер. В одной из толп в ослепительном чёрном платье с открытой спиной стояла Ава Блимс. Её грудь сочилась сексом, по лопаткам могли съезжать вниз маленькие милые гномы, напевающие песню, а аккуратные ступни, облачённые в стильные чёрные туфли на остром каблуке, довели бы до истощения любого футфетишиста. У Трэвиса загорелись глаза.

– Ава! Ава Блимс!

– Ой, Трэвис. Очень приятно.

– Да, событие не самое радужное, но даже здесь приятно увидеться.

Трэвис поцеловал руку Аве.

– Я твой фанат, ещё с тех времён… Ну… Когда… Короче, давний фанат!

– Большое спасибо!

Блимс зажмурила глаза и наклонила подбородок.

– Как жизнь, карьера?

– Я на отдыхе, Трэ. Сейчас занята бизнесом по покупке недвижимости в Майами. Открываю сеть салонов красоты своего имени.

– Не слышал. Они уже есть в стране?

– Ещё нет, но мы запустимся в этом году. Закупка помещений – отвратительное дело…

– Я… Я видел тебя на прошлой неделе, на фестивале в Пери Парке. Ты была там с каким-то красавцем.

– Это мой фитнес-тренер. Попросил выгулять его для поднятия продаж.

Ава улыбнулась.

– Кто пропустил тебя в таком платье? Куда смотрел фейсконтроль?

Блимс смутилась, хлопая ресницами.

– Если у Бокю хер встанет на похоронах, – прошептал Трэвис. – Тебя больше никогда не пустят на красную дорожку.

– Мистер Колкен! – заорал Чак Меджен, который услышал эту фразу.

– Мистер Футбол, я не с тобой разговариваю.

– Я кое-как перетерпел здесь одну проститутку, терпеть вторую не буду.

Чак надменно посмотрел на обоих.

– Заткни ёбань, поганец!

Трэвис Колкен встал в боевую стойку и вытянул кулаки вперёд. Он начал громко и прерывисто дышать. В любой момент он был готов броситься в бой, лишь бы Ава Блимс была рядом и вознаградила его за это.

– Ты свинья, Меджен, а передача твоя для пенсионеров! – громко сказала Блимс.

– Твоё влагалище видело изнутри больше народу, чем собралось в этом шатре!

На этой фразе Трэвис ринулся в бой, напрыгнув на Чака Меджена. Ведущий спортивных новостей был не робкого десятка и ответил хуком прямо в лицо Колкена, отчего у того изо рта полетели кровяные капли.

– Мразь, убью!

Трэвис смог сократить дистанцию до Меджена, повалил его на пол, и пошла настоящая борьба. Побеждал то один, то второй. Охрана в лице двух бывших телохранителей Бокю поздно заметила драку, но уже стремительно врывалась в середину шатра, чтобы остановить побоище. А останавливать его надо было: Колкен попался в захват челюсти, и Чак мощной правой рукой сдавил её, норовя сломать. Один охранник лёгким движением руки оттащил ведущего в сторону, другой охранник принялся поднимать с колен Колкена. Ава Блимс подскочила к своему защитнику с салфетками и принялась ругаться в адрес Меджена.