Пока любовь растворяется в воде

Еве, будущему инженеру-экологу, с надеждой, что однажды ее элегантность охватит весь мир.

Если ты чувствуешь, что смерть абсурдна и неприемлема, как ошибочное суждение, с этим уже ничего не поделать – ты никогда не сможешь любить.

ДЖОРДЖИО МАНГАНЕЛЛИ^[1]

FULVIO ERVAS

L’AMORE È IDROSOLUBILE

Questo libro è stato tradotto grazie a un contributo per la traduzione assegnato dal Ministero degli Affari Esteri e della Cooperazione Internazionale italiano.

Эта книга переведена благодаря финансовой поддержке, предоставленной Министерством иностранных дел и международного сотрудничества Италии.

В оформлении обложки использованы материалы Rawpixel

© Marcos y Marcos 2011

© Оксана Рогоза, перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке. Livebook Publishing LTD, 2025

28 октября
Четверг

На белой доломитовой скале – огромные квадраты знаков. Инспектор Стуки с трудом оторвал взгляд от полуобнаженной китайской сопрано, стоявшей с ним рядом, и спросил сам себя: откуда в затерянном уголке Доломитовых Альп могла оказаться универсальная схема решения всех проблем?

Это правда: он слишком устал от мира с таким количеством вопросов, на которые не находилось ответов. Но, проследив взглядом путь, обозначенный стрелками, Стуки вдруг осознал, что кричит: «Я не согласен! Это только для того, чтобы переложить на нас ответственность…»

– Инспектор, скорее, сюда! Спускайтесь же, вам говорят! Она бешеная!

– Антимама! – простонал Стуки, отчаянно пытаясь впечатать в память подробности наскального изображения, которое стремительно таяло. Он резко распахнул глаза и свирепо уставился на окно.

– Инспектор Стуки! Инспектор Стуки!

Со двора доносилась оглушительная какофония звуков. Какой контраст с голосами оперных певцов, которые вчера вечером услаждали его слух в сопровождении переливов бессмертной музыки Моцарта.

Инспектор отбросил одеяло.

«Антимама! Обязательно так орать? – с раздражением подумал Стуки. – Дайте мне несколько минут, чтобы спокойно проснуться, и еще – на пару-тройку отжиманий, пока на кухне варится кофе. Позвольте мне взглянуть на себя в зеркало, перед тем как начать бриться. Я хочу иметь возможность насладиться мыслью о том, что и эту ночь мы тоже пережили. Ведь это уже немало, в наше-то время, когда ни в чем нельзя быть уверенным наверняка».

Стуки запахнул халат и выглянул в окно, щурясь от яркого света. Окутанная аурой мистической визуальной неопределенности, внизу волновалась группа из пяти или шести человек. В гомоне соседей он расслышал голоса сестер из переулка Дотти. Они были возбуждены больше всех.

– Спускайтесь, инспектор!

– Мне на работу только после обеда. Я собирался побаловать себя сытным завтраком, потому что решил снова вернуться к вечерним пробежкам.

– Именно сегодня?

– Да, сегодня вечером.

– Мы нуждаемся в сильной руке закона… – заверещала младшая из сестер.

– А я здесь при чем?

– …представителем которого вы являетесь! Или в нашем переулке живут и другие полицейские? Скорее, не теряйте времени!

Стуки потер глаза, пытаясь прогнать остатки сна. Моцарт. Это все его вина. Чертов гений.

Соседи не переставали кипятиться, показывая пальцами на что-то, маячащее в другом конце переулка. Инспектору не удалось разглядеть из окна, что конкретно, но было ясно, что именно оно вызывало у присутствующих панический страх.

– Где ваш пистолет? – крикнул один из соседей.

– Зачем он вам?

– Придите сюда и исполните свой долг! У собаки синьора Баттистона бешенство.

– Что?

– Эта псина попыталась укусить мальчика, который шел в школу.

– Мальчишка, должно быть, ее дразнил?

– Поторопитесь! Наши жизни в опасности! – завопили сестры Сандра и Вероника.

Они были напуганы, но самое главное – гараж, в котором стоял их красный «мини», находился как раз в той стороне. Полицейский только фыркнул в ответ.

Когда инспектор Стуки вышел на улицу, толпа соседей бросилась к нему и в мгновение ока оказалась за его спиной. Примерно в тридцати метрах от подъезда Стуки разглядел стоящее посреди улицы испуганное мохнатое существо с ошейником, от которого по земле тянулся кожаный поводок. В этом ходячем недоразумении инспектор узнал пса синьора Баттистона.

– Я слышал, что на северо-востоке страны было выявлено несколько случаев бешенства среди домашних животных, – вполголоса проговорил кто-то из соседей.

– Наши города захлестнула эпидемия! – вскричала Сандра. – Все владельцы собак обязаны делать своим питомцам прививку от бешенства. К сожалению, многие этим пренебрегают, пытаясь сэкономить несколько евро.

– А где жертва нападения? Где мальчик? – стал оглядываться по сторонам Стуки.

– В школе, – ответила Вероника. – Он пошел исполнять свой долг.

– Антимама! – воскликнул Стуки. – Если на собаке ошейник с поводком, то куда девался синьор Баттистон?

Инспектор бросился бежать, ловко перепрыгнув через светлый меховой комок, и исчез за углом.

Синьор Баттистон лежал рядом с мусорным баком. Скорее всего, старику стало плохо, когда он прогуливался со своей дворняжкой по кличке Арго, направляясь к старинным городским стенам Тревизо. Стуки пощупал пульс: жив! «Крепкий старикан, – подумал инспектор. – В конце концов, альпийский стрелок^[2] старой закалки не может умереть в тот момент, когда ведет свою собаку опорожнить кишечник».

– Вызовите скорую! – закричал полицейский, обернувшись к сбившимся в кучу соседям, которые с опаской приближались к месту происшествия.

«Никакой он не бешеный», – подумал Стуки. Пес, по всей вероятности, попытался привлечь внимание школьника. Мальчишка, наверное, отшвырнул его ногой, а Арго, недолго думая, тяпнул хулигана за пятку, это он умел.

– Вспышка бешенства на северо-востоке страны – это не выдумка, – с виноватым видом проговорил один из соседей, в то время как остальные в молчании провожали удивленными взглядами удаляющуюся машину скорой помощи.

Сандра и Вероника взглянули на инспектора как на святого Мартина – героя, которому ничто не может помешать совершать добрые дела.

– Сомневаться в Арго! – с упреком произнес инспектор Стуки. Этот пес в своей жизни и ящерицы не обидел.

Соседи стыдливо потупились. Всем им не раз приходилось видеть синьора Баттистона бредущим вдоль каштановой аллеи по направлению к городским стенам с этим самым псом на поводке.

– А этот ваш мальчик – отъявленный обалдуй, – добавил Стуки.

– Он сын нашей подруги. Бедняжка только что пережила довольно непростой развод, и сейчас у нее огромное множество проблем.

Нашли тему для разговоров – проблемы знакомых. Важны решения, в мире не хватает правильных решений, и весь вопрос в том, где их искать.

– И какие же у нее проблемы?

– Начальник – тиран, бывший муж не платит алименты, сын не хочет учиться и ведет себя отвратительно. В школе мальчика даже оставили на второй год.

– И, выбирая между верным псом и хулиганом, вы предпочли встать на сторону последнего? – сказал Стуки, обвиняющим жестом указывая на обеих сестер.

– Да что вы понимаете в подростках?

– И в жизни разведенных женщин.

«Начинается, – подумал Стуки, – добавьте еще: и в избирательном влиянии гиперопеки на процент неприспособленных к жизни в человеческом обществе индивидуумов». Инспектор даже не захотел слушать перечисление всех причин, по которым Микеланджело, сын подруги сестер из переулка Дотти, так бездарно распоряжался своей жизнью.

– Я быстро перевоспитаю этого вредителя, – сказал Стуки. – Вот пусть только явится из школы.

Микеланджело всегда ходил в школу одной и той же дорогой: до конца переулка Дотти, затем вдоль старинных стен и галопом до классического лицея^[3]. Отправляясь утром на работу, инспектор уже несколько раз встречал подростка на своем пути.

Днем, когда ученики возвращались из школы, Микеланджело так и не появился. Стуки подумал, что тот, должно быть, догадался, какую поднял суматоху. Может быть, мальчишка и до школы-то сегодня не дошел, а сейчас где-то бродил по Тревизо, опьяненный радостью оттого, что отправил старого маразматика в преисподнюю, тем самым понизив средний возраст населения города. Старики только искажают статистику.

Стуки решил, что встретится с парнем завтра утром.

Инспектор позвонил в больницу, чтобы узнать, как чувствует себя синьор Баттистон. Ему ответили, что тот в реанимации в кардиологическом отделении.

– Угрозы для жизни нет, – добавил врач.

Конечно, доктор не мог этого знать, но старый вояка придерживался мнения, что жизнь в любой момент находится под угрозой, и поэтому уже давно перестал о чем-либо беспокоиться.

На воротах дома Стуки разглядел приклеенную скотчем записку сестер: «Собака Баттистона у доктора Анабанти. Позаботьтесь о ней».

– Я? – удивился Стуки. – А я-то тут при чем?

К сожалению, в их переулке все немного пользовались добротой инспектора. И на этот раз чувствительное сердце Стуки не позволило ему уклониться от поручения.

* * *

Инспектор Стуки направился к располагавшемуся неподалеку дому доктора Анабанти. По дороге инспектор стал подыскивать в уме доводы в пользу приобретения собачьего корма – того ужасного месива, приготовленного из остатков инопланетян, павших в неистовых полярных штормах. Соображений на этот счет у Стуки оказалось совсем немного.

Доктор Анабанти был довольно странным типом, и кто знает, подумал Стуки, сумел бы Арго приспособиться к его астральным ритмам и целебным снадобьям или нет. Вряд ли пес синьора Баттистона смог бы оценить по достоинству суп из крапивы или гранулы Arsenicum album от генитального зуда. У инспектора сжалось сердце, когда он представил себе собачку, подозрительно обнюхивающую кость из древесины бузины и печально взирающую на миску с овощным пюре.

Дверной звонок в квартире Анабанти представлял собой длинную веревку, дернув за которую посетитель обнаруживал, как из прорези в двери выезжает табличка: «Дамы и господа! Постарайтесь не беспокоить меня по пустякам». Нужно было потянуть за шнурок еще раз, чтобы преодолеть это препятствие и услышать звон колокольчика где-то в глубине квартиры. Если фитотерапевт был дома, он не спеша подходил к двери и открывал очень неохотно. Стуки уже привык к таким странностям синьора Анабанти.

Из квартиры раздавался звонкий лай Арго, который не показался Стуки таким уж несчастным. Открыв дверь, доктор Анабанти в течение нескольких секунд молча разглядывал инспектора, будто обдумывая диагноз.

– Вы все еще принимаете Silybum marianum? – наконец произнес гомеопат.

– Сейчас гораздо реже.

– Я так и думал! Это весьма заметно по цвету вашей кожи. Ваша печень…

– Моя печень работает нормально! – воскликнул Стуки, выходя из себя.

– Это пока. Но ваш образ жизни приведет вас к тому…

– Арго! Привет, малыш! Как твои дела?

Песик прошмыгнул между ног доктора Анабанти. У Арго были маленькие острые зубки, к белизне которых даже синьор Карузо, стоматолог, живущий по соседству, не смог бы придраться.

– Что мы с ним будем делать? – спросил Стуки, показывая на собачку.

– Что значит «мы»? Я завтра уезжаю в горы на пять дней, поэтому вам придется забрать его к себе.

– Мне?

– Да, вам. Как я смогу заботиться о собаке, если буду в горах?

– Доктор, – умоляюще проговорил Стуки, – вы ставите меня в очень затруднительное положение.

– Вот и отлично! Разделим наши с вами трудности пополам. Мне ведь тоже будет нелегко там, среди горных вершин, с моими-то коленными суставами.

– А зачем же вы тогда туда едете?

– Потому что я люблю горы и считаю, что невозможно понять, как устроен мир, оставаясь на равнине, как это делаете вы и вам подобные, – назидательно проговорил Анабанти и, чтобы закончить дискуссию, поправил ремень на брюках.

* * *

Инспектор Стуки с семенящим вслед за ним Арго медленно шел по переулку, размышляя, как лучше поступить. Его единственный родственник, продавец ковров дядя Сайрус, не испытывал особой любви к животным, и уже так случилось однажды, что вверенная ему на несколько дней собака сбежала и оказалась в собачьем приюте.

Между тем Арго совсем не было дела до затруднений инспектора: он весело семенил рядом со Стуки, виляя хвостиком.

Полицейский вспомнил, что у сестер из переулка Дотти, Сандры и Вероники, был богатый опыт в плане содержания домашних животных. В разное время у них жили кошки, черепахи, экзотические рыбки и даже индийский черный дрозд. Тем не менее, принимая во внимание качество их мебели, Стуки было трудно представить, чтобы соседки согласились приютить собаку с таким характером, как у Арго. При желании этот милый пушистик мог бы с успехом заменить дробилку для сахарного тростника где-нибудь на плантациях Карибского побережья.

– Арго, мне очень жаль, но я вряд ли смогу оставить тебя у себя. Наверное, мне придется хорошенько тебя упаковать и спрятать под кроватью твоего хозяина в реанимации.

Песик сильнее завилял хвостом. Интересно, что Арго хотел ему этим сказать?

* * *

Рабочий день инспектора Стуки, наполненный отчетами, телефонными звонками и беседами с агентом Ландрулли, выдался на редкость монотонным и скучным. Но вечер в компании с Арго прошел на удивление приятно. Когда Стуки вывел собаку во двор, из окна выглянули вездесущие Сандра и Вероника. Инспектор постарался проигнорировать их насмешки и колкие замечания. «Аргошка-толстозад» – так прозвали пса зловредные соседки, вероятно завидующие той неожиданной дружбе, которая завязалась между двумя мужчинами, пусть и разных биологических видов.

– Антамама! Дамы, что вы себе позволяете?

– Аргошка-толстозад! Аргошка-толстозад! – продолжали издеваться сестры.

– Он останется у меня до тех пор, пока не вернется синьор Баттистон, – уточнил полицейский, возмущенный этими эпитетами в адрес существа, которое смотрело на него обожающим взглядом.

– С вами? И чем вы будете его кормить? Крекерами?

Вот вредины!

– Я куплю мясо.

– О-о-о! Нежное филе для Аргошки-толстозада.

Вредные, злые и ревнивые.

29 октября
Пятница

Инспектор Стуки поджидал Микеланджело на углу переулка. Он посмотрел на часы: парень должен был появиться с минуты на минуту.

Микеланджело тащился, низко опустив голову, тяжелый рюкзак висел у него на одном плече. Стуки внимательнее пригляделся к подростку: довольно высокий, вид угрюмый, но лицо чистое, без прыщей и других проблем с кожей. Такой точно все держит в себе, вооружившись гормонами, как ручными гранатами. Штаны свободные и мешковатые, шнурки на кроссовках развязаны. Микеланджело не смотрел по сторонам и казался ужасно рассеянным. Стуки подумал, что вчера он мог просто случайно столкнуться с известным ворчуном Баттистоном, и из-за этого произошла ссора.

– Эй, молодежь!

Микеланджело прошел мимо, не удостоив инспектора даже взглядом.

– Молодой человек, – еще раз позвал инспектор, шагая рядом с мальчиком и положив руку ему на плечо.

– Руки прочь, а то мало не покажется! – крикнул подросток.

Слегка озадаченный Стуки не смог сдержать смех.

– И что ты мне сделаешь?

– Покалечу.

– Чем?

– Голыми руками.

– Какими? Этими? С твоими-то мускулами?

– Предупреждаю: я занимаюсь тай-чи.

– Неужели? И как долго?

– Целый месяц.

– Да ты что! И тебя уже научили калечить людей?

Микеланджело резко остановился и спросил:

– Вы тот полицейский, который живет в начале переулка Дотти?

– Инспектор Стуки.

– Между прочим, старик уже был без сознания, когда я там проходил. А эта псина на меня зарычала.

– И ты оставил пожилого человека лежать на земле, не оказав ему помощь?

– Тогда бы я точно опоздал в школу. И потом, у меня разрядился мобильник.

Стуки внимательно посмотрел на мальчишку. Микеланджело ответил ему решительным взглядом. «Бедные учителя, – подумал Стуки, – одного такого на класс вполне достаточно».

– Ну конечно, ты ведь никогда не опаздываешь в школу, да?

– Естественно.

– И старик, в конце концов, мог бы жить поосторожней, тогда бы у него и проблем было меньше, так?

– Вы просто читаете мои мысли.

– Слушай, Микеланджело, когда синьор Баттистон придет в себя, я с ним обязательно побеседую. И если окажется, что это ты виноват в случившемся, мало не покажется тебе. Я понятно изъясняюсь? Ты можешь быть хоть чемпионом мира по тай-чи, тайскому боксу или кунг-фу с острова Борнео, но я тебя все равно достану. Понимаешь, о чем я?

– Вы ошибаетесь, – коротко ответил мальчишка и отвернулся, как бы говоря, что разговор окончен. Стуки позволил Микеланджело уйти, иначе тот действительно рисковал заявиться в школу после звонка. Инспектор тоже терпеть не мог тех, кто опаздывал.

* * *

В полицейском управлении царила невероятная суматоха. На улице мимо инспектора Стуки промчалось несколько полицейских машин с включенными сиренами.

– Что происходит? – спросил Стуки дежурного.

– Ничего особенного, – ответил дежуривший полицейский. – Один выживший из ума старик угрожает поджечь дом престарелых. Под зданием обнаружили утечку дизельного топлива из подземных труб. Капля за каплей, причем течет уже неизвестно сколько. Когда старик об этом узнал, он каким-то образом сумел незаметно для всех вырыть во дворе яму, напихал туда своих пижам и сейчас угрожает поджечь все зажигалкой. Дед хочет вернуться к себе домой. По-моему, ничего он не подожжет. Вы как думаете, инспектор?

– Если вытекла целая лужа горючего, некоторый риск есть, – ответил Стуки.

– Тогда сегодня на ужин в доме престарелых будет фламбе, – сострил дежурный.

– Ландрулли тоже с ними?

– Нет, из наших только Спрейфико и Белладонна. Ландрулли на своем рабочем месте.

У себя в кабинете инспектор Стуки уселся в любимое кресло на колесиках. Честно говоря, кресло было совсем старое и невероятно скрипучее, но теперь не те времена, чтобы привередничать. Стуки немного поездил в кресле по комнате. Что-то такое витало в воздухе, инспектор это чувствовал. Он снова вспомнил о Микеланджело. Что могло сделать мальчика таким колючим? А как насчет него самого, инспектора Стуки? Каким подростком он был? Довольно проблемным, если быть откровенным.

«Интересно, каким в подростковом возрасте был Ландрулли?» – подумал Стуки, исподтишка наблюдая за подчиненным, который с невозмутимым видом листал сводку новостей.

– Нашел что-то стоящее?

– Одна ясновидящая предсказывает сильное наводнение, – ответил Ландрулли, склонившись над страницей местной хроники. Полицейский агент зачитал инспектору Стуки несколько строк из газетной статьи: журналист комментировал заявления вещуньи с осторожным скепсисом.

– Ну вот, – проворчал Стуки, – уже и гадалки рвутся в метеорологи. Ландрулли, когда именно на нас обрушится стихия?

– В ближайшие дни, инспектор.

– А что, если это будет новый Всемирный потоп? Грехов-то у всех нас, сам понимаешь… Кстати, Ландрулли, ты умеешь плавать?

– Умею, и довольно неплохо.

– На спине тоже?

Их болтовню прервал телефонный звонок.

– Спрейфико дал себя поджечь, как последний дурак! – прокричал в трубку взволнованный агент Белладонна.

Инспектор Стуки вскочил с кресла.

– Это невозможно! Спрейфико сделан из асбеста, он огнеупорный.

– Ничего подобного! Он схватил старика за руку в ту самую секунду, когда тот поджигал пижаму, пропитанную горючим. Они оба поджарились, как два початка кукурузы.

– Белладонна! Если это шутка…

Но Стуки знал, что агент Белладонна отличался патологической серьезностью и никогда не позволял себе шутить, особенно на работе. Чтобы вернуться домой, старик привел в исполнение свои угрозы, и лужайка перед домом престарелых превратилась в горящую саванну. Со Спрейфико в роли жареного дикобраза.

– В каком состоянии находится агент Спрейфико?

– У него ожог правой руки, части правого плеча и подбородка с правой стороны. Борода с той стороны тоже сгорела.

Спрейфико без его фирменной бородки? Зрелище не для слабонервных!

Стуки подумал о синьоре Баттистоне, который попал в реанимацию из-за сердечного приступа, о сумасшедшем старике из дома престарелых и об ожогах агента Спрейфико. Местным врачам в ближайшее время будет чем заняться.

* * *

Во время обеденного перерыва инспектор Стуки вернулся домой, чтобы покормить и выгулять своего нового подопечного. Из больницы не было никаких новостей. Синьор Баттистон по-прежнему находился в реанимации. Это все, что ему смогли сообщить.

– Вы ведь ему не родственник?

– Нет, у синьора Баттистона нет родных.

– Вот именно.

– Что – вот именно?

Впрочем, самое главное, что синьор Баттистон был жив, и врачи обещали поставить его на ноги. Так что скоро соседи опять увидят старика на прогулке со своим четвероногим другом.

Стуки посмотрел на Арго, задорно грызущего сухой собачий корм, сделанный, судя по цене, не иначе как из ламантина. Или, на худой конец, из северного оленя. Такая гадость, намешано неизвестно что. Инспектор ощутил легкие угрызения совести и протянул псу кусочек сыра Азиаго. Арго улыбнулся. Антимама! Собака, которая умеет улыбаться! Всеми семьюдесятью двумя зубами, как голливудские актеры в ретрофильмах.

«А он знай себе улыбается», – подумал Стуки и снова вспомнил про синьора Баттистона. А вдруг… В конце концов, с нашим-то здравоохранением… Ведь может произойти все что угодно: врачебная ошибка, нежелательные побочные эффекты лекарственных препаратов или просто такая судьба. Тогда Стуки придется – с большим сожалением, конечно – оставить пса себе.

Стуки пристегнул поводок и повел собаку к городским стенам.

В таком случае, у него просто не останется другого выбора. И ему наплевать, что об этом скажут сестры из переулка Дотти.

Антимама…