Звук сирени

– Кто сможет повалить папочку?

– Я! Я!

Шен и Сун – сыновья наместника Ли Чжуна – тут же вскарабкались на отца. То была их старая игра – и в ней каждый игрок выбирал свою тактику. Сун принялся взглядом ощупывать броню, ища в ней слабое место. Шен же поступил проще и прямолинейнее: обвил руку отца, как обезьяна, и попытался свалить его своим весом. Наместник не только устоял – но даже не сдвинулся с места. Только бамбуковые циновки захрустели под его тяжёлыми сапогами.

– Сдайтесь уже, – посоветовала старшая сестра.

– Ни за что! – упорствовал Шен.

– Кажется, – осторожно заметил Сун. – Это единственный разумный выход.

«Разумный выход» – не тот аргумент, которым можно было остановить Шена. Когда Сун уже спрыгнул на циновки, его брат ещё пытался повалить отца. Он отчаянно бодался, взбирался на широченные плечи, вис на бронированных руках – и шумел так, что, если б город не спал, Шен бы точно поднял его на ноги.

Но Шитао уже просыпался. На улицах грохотали телеги и ставни. Океан что-то бормотал на своём наречии, мусоля белыми губами каменистый берег. Рыбаки вываливали из лодок трепещущее серебро и, щурясь, вглядывались в горизонт. Там, море спустя, различался силуэт другого государства: федерации Усугумо. Наверное, думал Сун, их рыбаки тоже стоят на берегу и рассматривают своего ближайшего соседа – империю Юинин.

– Так, всё, хватит! – донёсся до него голос матери. – Идите за стол – завтрак стынет!

Рядом с могучим супругом Ли Динлю казалась ещё более хрупкой – но точно не уступала ему в характере. Попробовали бы её ослушаться дети и сам наместник. Ошпаренный окриком матери, Шен послушно спрыгнул на циновки и шагнул в сторону, пропуская отца в столовую. Оттуда уже доносились аппетитные ароматы жареных лепёшек, сладких рисовых пирожков, маринованного бамбука и отдававших морем креветок. Шен смотрел отцу в спину и думал, что когда-нибудь – может, через пару лет – он обязательно его повалит.

– А вам завтракать не нужно? – строго спросила Динлю. – Только посмотрите, какие тощие!

– Они просто твои сыновья, матушка, – заметила старшая.

Ин – плечистая и высокая точно дуб – больше напоминала отца. Братья же одолжили у родителей всего понемногу. Шен был смуглым, как Чжун, и лохматым, как Динлю. Бирюзовым цветом глаз с ним поделился какой-то родич – из тех горных краёв, где наместник Ли встретил свою супругу.

Сун, в отличие от Шена, не напоминал ни дальних, ни близких родственников. Кремовые волосы, медового оттенка кожа, глаза цвета молний – никто не признавал в них двойняшек, потому что братья ничем друг на друга не походили. Кроме, разве что, худобы и небольшого роста, подаренных им Динлю.

– Ничего не знаю! – спорила с наследственностью мать. – Пара лепёшек, горсть креветок – и через пару лет вы догоните отца!

– Через пару десятков лет, ты хотела сказать? – насмешливо прищурилась Ин.

– Раньше начнут – раньше догонят! – настаивала Динлю.

– Вот именно, моя драгоценная, – Чжун растрепал и без того лохматые волосы Шена. – Хорошо питаться, много тренироваться и никогда не сдаваться – так я говорю, Шен?

– Так, пап, – согласился Шен.

– Осталось разобраться с первой заповедью, – буркнула Динлю. – Сун, идём завтракать! Су-ун!

Стоявший у окна Сун вдруг бросился в противоположную от матери сторону. Бумажные двери разъехались, захлёстывая друг друга акварельными волнами, и Сун впустил в дом мужчину. Высокий рост, круглые очки, строгое выражение лица – Шен мгновенно узнал доктора Аня, ближайшего советника отца.

Шен ленился изучать чиновничью иерархию Шитао. Потому он не знал, какую именно должность занимает Ань – зато догадывался, что его сестра влюблена в доктора. Пожалуй, только Ань и не заметил, что Ин замерла будто зверь, на которого охотник навёл стрелу – и торопливо шагнула в шёлковую тень ширмы.

У Ин – карьера в армии и почётная должность адъютанта. Завистники шептали: гляньте, какая высокая и неуклюжая – неудивительно, что она в армии! И неудивительно, что она адъютант – повезло родиться в семье Ли Чжуна!

Ин лишь фыркала в ответ на эти сплетни. Но только до того дня, как в окружении отца появился гибкий, словно ива, доктор Ань. Тогда слухи зашипели как масло на раскалённой сковороде. Ты крупная как мужчина – кто ж возьмёт тебя замуж? Уж точно не доктор Ань! Ин смотрела на советника, пытавшегося отдышаться с дороги – и чувствовала, как от масла сплетен на ней будто закипает кожа.

– Наместник Ли, – наконец выдохнул доктор. – Вы нужны в Серебристом лесу.

– В чём дело? – мгновенно нахмурился Ли Чжун.

– Я не знаю, насколько уместно обсуждать это… – Ань поправил очки. —…При вашей семье, господин наместник.

– Шен, Сун, – скомандовал Ли Чжун. – Идите завтракать.

– Пап, мы… – попытался возразить Шен.

Он заготовил целый залп аргументов – но Сун затащил его в столовую, даже не дав ими воспользоваться. Драконы на дверях растянулись, словно пружины, когда Сун задвинул створки – и с любопытством уставились на братьев круглыми фиолетовыми глазами. Старший из них – смуглый и лохматый – свирепо смотрел на младшего. А младший – светловолосый и аккуратно причёсанный – равнодушно накладывал в тарелку креветки и бамбук.

– Мы не дети! – громко прошептал Шен. – Чтобы нас вот так отсылать в столовую!

– Мы не дети, – согласился Сун. – Мы хитрее.

Голоса взрослых обмякали в тишине, пока не растворились в ней окончательно. Затем на крыльце раздался грохот отцовских сапог и гудение его низкого голоса. Свирепость, с которой Шен смотрел на брата, сменилась восхищением: так Сун затащил его в столовую, чтобы они могли подслушать разговор! Сун, поймав взгляд брата, с лёгким самодовольством ему кивнул.

– Сколько? – строго спросил Ли Чжун.

– Один, господин наместник, – послышался ровный голос доктора Аня. – Контрразведка сообщила лишь об одном шпионе.

– Хочу его допросить. Ин, – бамбуковые доски скрипнули под ногами сестры. – Пусть приведут коня. И если меня будут искать – ты знаешь, где я.

– Пап, я еду с вами.

– Ты остаёшься в Шитао, Ин – и собираешь всё, что принесут мне чиновники и горожане. Кому, как ни тебе, я могу это доверить?

Сестра что-то пробормотала в ответ – Шен не расслышал, что именно – но возражать, судя по всему, не стала. По грохоту брони он понял, что отцу привели коня, а по стуку копыт – что Ли Чжун и доктор Ань отправились в Серебристый лес. Драгоценных металлов там не водилось – зато водился серебристый бамбук, чьи обманчивые тени могли спрятать и вора, и шпиона. Шен обернулся – и увидел, что Сун до белизны пальцев сжимает палочки для еды.

– Как думаешь, – с деланной небрежностью спросил Сун. – Откуда шпион? Из Усугумо?

– Может – из Усугумо, – пожал плечами Шен. – Может – из Красного княжества. Да не переживай ты так! Он идиот последний, раз решил сунуться сюда один. Папа быстро его уму-разуму научит.

– Как нас тогда – когда мы разбили банку с инжирным вареньем? – усмехнулся Сун.

– А теперь помножь на десять, – хмыкнул Шен.

Сун негромко выдохнул, а вслед за ним выдохнул и Шен. Он терпеть не мог, когда брат расстраивался – а это, к его огорчению, происходило довольно часто. И не всегда мрачное настроение Суна можно было развеять воспоминаниями о том, как они мыли липкие от варенья циновки.

Но сегодня Шену, кажется, везло. Брат спокойно вернулся к завтраку, а сам он уставился в окно, гадая, что шпиону понадобилось в Шитао. В круглой, как глаз дракона, раме Шен видел всё тот же знакомый пейзаж. Серебряные искры бамбукового леса. Каменные дома, способные пережить шторм. Море, ртутью поблёскивавшее под солнцем. К грохоту телег и крикам торговцев добавлялся стук палочек о фарфор – и Шену на мгновение даже стало жалко неизвестного шпиона. Шен не знал, что такое одиночество: с ним всегда был брат. А шпион, оказавшийся во враждебной стране совсем один, казался ему ещё более одиноким, чем кто угодно на свете.

***

– Так, карапузы, это что за танцы? Мы что, либо на балу?

Бумажные стены школы шуршали на ветру как прибой. Вокруг арены, огороженной бамбуковым забором, стояли ученики – и наблюдали за спаррингом между Шеном и Суном. Услышав учителя, Шен опустил тренировочную палицу и шагнул в сторону. Сун немедленно последовал его примеру.

– Вот так, – учитель стукнул по ноге Шена соломенной сандалией. – Палица – не палка-махалка, а продолжение твоей руки. Напряги мышцы. Сконцентрируйся.

Невероятно трудно концентрироваться, когда за тобой наблюдают. Хотя, в общем и целом, Шен не смущался товарищей по школе. Их всех – от крохотной Коханы до высоченного Яозу – он знал с самого детства. Но стоило ему поймать на себе взгляд удлинённых тёмных глаз, как Шен начинал безостановочно нести чепуху и пропускать простейшие выпады Суна. Вот и сейчас он пытался слушать, что говорит учитель – и всё равно посматривал в сторону.

Ласточка – ученица годом его старше – внимательно следила за трепыханиями Шена на арене. Её хвостики, напоминавшие птичьи крылья, аккуратно лежали на серой с золотым униформе. Кажется, именно из-за них Ласточка получила своё прозвище – хотя её настоящее имя Шен тоже знал. Прочитал в списке, когда относил бумаги учителю Шуану.

– Ещё раз. Ещё… Нет, – покачал головой Шуан. – Яньмэй, иди сюда. Этих карапузов нужно научить ходить – да так, чтобы они не путались в своих ползунках.

Яньмэй Ву ловко перемахнула через бамбуковую ограду и мгновенно заняла боевую стойку. Как и Динлю, Яньмэй прибыла в Шитао откуда-то издалека – из мест, где бамбук сочно-зелёный, а не серебристо-серый. Шуан выхватил палицу у Суна из рук, движением ладони прогнал обоих учеников с арены – и сгорбился как тигр, готовый к прыжку.

– Ты сегодня явно не в форме, – сочувственно заметил Яозу.

– Что-то да, – невесело согласился Шен.

– У всех бывают неудачные дни, – вмешалась Ласточка. – Не огорчайся, Шен.

Сердце Шена едва не выломало рёбра. Он и представить не мог, что старшая ученица помнит его имя – да ещё и стремится поддержать! Вопрос с именем, правда, решается просто, когда ты – сын Ли Чжуна. Но поддерживает же она его не потому, что он родственник наместника?

Шен пытался подобрать слова благодарности, но в голове только шумело от волнения. Хотя, может, это скрипел бамбук или шуршали бумажные стены. Немного помучившись, Шен всё-таки остановился на кратком «спасибо» – но вложил в него всю искренность, на которую был способен. Ласточка коротко кивнула в ответ и отвернулась к арене, где Шуан и Яньмэй взбивали облака бронзовой пыли.

– Он безнадёжен, – шепнул Яозу своей подруге.

– Научится ещё, – улыбнулась Фен, наблюдая за Шеном с Ласточкой, но никак не за боем.

Шен же, пытаясь пережить недавний позор, напротив, во все глаза следил за учителями. Шуан крался вокруг Яньмэй, ступая мягко, словно пантера. Впрочем, Шену всегда чудилось в нём что-то кошачье. Может, круглые глаза. А, может, длинные шрамы на лбу, похожие на следы когтей.

Яньмэй же молнией носилась по арене, вспыхивая то в центре, то у самой ограды. Медные кудряшки прилипли ко лбу, глаза превратились в два зелёных полумесяца – и Шен поймал себя на мысли, что прямолинейный и отчаянный бой Яньмэй ему ближе, чем кошачья грация Шуана. Он даже подумал сменить учителя, но это мысль не успела оформиться в слова: её заглушил грохот, похожий на раскаты далёкого грома.

– Учитель Шуан! Учитель Яньмэй! – низкий голос Яозу перекрыл стук палиц. – В ворота стучат!

– И принесла же кого-то нелёгкая… – проворчал Шуан.

В воротах имелось небольшое окошко, через которое можно было разглядеть гостя. Они появились ещё во времена войны за Красное княжество. Тогда враги первым делом отправлялись в школы боевых искусств, чтобы лишить армию резерва в виде учеников. Шен знал об этом от Суна, который обожал историю – и от тревоги у него свело рёбра. Таинственный шпион. Непонятный гость. А вдруг это приметы надвигающейся войны?

– Это Юшенг и Энлэй, – Шен едва не подпрыгнул от шёпота Суна, вторгшегося в его мысли. – Которые служат у папы.

– Ты думаешь, что?..

Из них двоих Сун считался голосом разума. Он тщательно обдумывал и слова, и поступки – в то время как Шен предпочитал бросаться в гущу событий, едва вспыхивала какая-то искра. И сейчас внутри полыхала тревога, охватывая лёгкие колючим жаром. Если шпион напал на папу? Если он ранен, а у берегов Шитао швартуются шипастые корабли Красного княжества? Шен рванул к воротам и краем глаза увидел, что за ним бежит Сун: будто его золотистая тень.

– Юшенг! Энлэй! – выдохнул Шен, поднимая тучи бронзового песка. – Что-то с папой?

– Так, юноша! – румяный и круглолицый Юшенг ткнул в его сторону пальцем. – Вас на этот разговор не приглашали!

– Мы всё равно узнаем, – вмешался Сун.

– Он прав, Юшенг, – кивнул бледный и стройный Энлэй. – Давай скажем сейчас.

– Скажете что? – Шен ощутил, как тревога схватила раскалёнными пальцами за горло.

– Что чужаков оказалось чуть больше, чем один, – мрачно произнёс Шуан. – Наместник ранен. Совет Шитао велел не выпускать учеников, пока…

Шен не услышал, что должно заставить совет передумать. Сквозь пламя тревоги до него не добрались ни крики Энлэя с Юшенгом, которые призывали братьев остаться в школе – ни мрачное замечание Шуана, который велел чиновникам сопровождать детей наместника вместо того, чтобы пытаться удержать их на месте. Шен, расталкивая взрослых, метеором вырвался из школы и помчался в сторону больницы. Сун бежал за ним – как полоса дыма, неизменно сопровождавшая огонь.

***

Свет ламп раскалённой медью стекал по стенам. Едко пахло лекарственными порошками и горько – сушёными травами. Ин слегка наморщила нос, стараясь приспособиться к чужим для неё запахам. Она привыкла к ароматам йода и соли, которым отдавало море, и к железу, которым отдавала кровь. А в больнице любой из семьи Ли оказывался редко.

– Доктор Ань слишком слаб, – хмуро сообщила Суеман, девушка с косой синей, как у русалок. – Ваш допрос не может подождать?

– Госпожа Симэнь… Не нужно, – раздался монотонный голос доктора. – Я расскажу лейтенанту Ли всё, что знаю.

Ин несмело – совсем не как лейтенант – шагнула к постели доктора. Ань щурился в медный полумрак, и лицо его казалось схематичным наброском: чёрточки глаз, штрихи шрамов и тонкая линия поджатых губ. Отражение же Ин, пойманное в жестяном тазу, выглядело карикатурой – плечи ещё шире, рост ещё выше, волосы ещё короче. Не доверять отражениям, сделала мысленную зарубку Ин – и не доверять серебристому бамбуку.

– Расскажите, доктор Ань, – Ин сплела пальцы за спиной. – Как получилось, что вы с наместником попали в засаду?

– Их оказалось больше… – Ань втянул воздух сквозь зубы. – Больше одного. Доклад контрразведки был ошибочным.

– Сколько?

– Семь, лейтенант.

– И все шпионы Усугумо?

Веки, словно налитые свинцом, тяжело опустились – а мир, расплывчатый без очков, стёрся до темноты. И из полумрака памяти проступили те, кого доктор Ань не мог назвать ни шпионами, ни простыми солдатами. Для последних они оказались слишком хорошо обучены. А для первых – слишком приметными: сиреневая униформа хорошо различалась в бамбуковом лесу. Трое мужчин, трое женщин и кто-то, чей пол Ань не смог распознать. Высоченная фигура в железной маске, которая вступила в бой самой последней.

– Не шпионы, – наконец произнёс доктор. – И не солдаты. Какой-то… Элитный отряд.

– Где этот отряд теперь? – спросила Ин, склоняясь ниже над кроватью.

– Неизвестно, – вмешалась Суеман. – Когда мы нашли доктора и господина наместника, в лесу уже никого не было.

Ин считала себя солдатом до мозга костей. Не такая своенравная, как братья, она послушно выполняла приказы – но сейчас приказывать было некому. Некому было объяснить, что происходит и какую угрозу несёт отряд из семи человек. Ин попробовала рассуждать сама, но выходить за рамки было неприятно и сложно: словно встать на гвозди и продержаться на них хотя бы несколько секунд. Семь человек. Сиреневая униформа. Доктор Ань на месте пациента – и его вид тоже кольнул Ин словно гвоздь. Она должна была ослушаться приказа, как точно бы сделал Шен, и отправиться с отцом вместо него. Тогда б его не ранили.

– Поправляйтесь, доктор Ань, – скорее велела, чем пожелала Ин. – Вы…

…Мне очень дороги. Ин хотелось стиснуть длинные пальцы. Хотелось заглянуть в глаза такие чёрные, словно зрачок разлился по радужке – и выплеснуть на доктора Аня все свои чувства. Болезненную, как стояние на гвоздях, вину за то, что он пострадал. Осторожное восхищение. Робкие мечты о том, что однажды доктор посмотрит на неё не как на лейтенанта, а как на женщину. Но карикатура в жестяном тазу напомнила, что разглядеть женщину в Ин довольно сложно. Широкие плечи. Высокий рост. Короткие, как у солдата волосы, чтобы не мешались в бою. Ин шагнула назад, стараясь затолкать свои чувства куда-нибудь поглубже – словно ветошь в кладовую.

– Вы дороги всем нам, – процедила Ин.

– Спасибо, – равнодушно ответил Ань. – Лейтенант Ли.

Воздух в коридоре дрожал от встревоженной суеты. Вперёд-назад носились врачи и медсёстры в серых ифу. Гремели жестяные тазы, с треском рвались бинты, а под потолком повисали едко-зелёные облачка лекарственных порошков. Ин попыталась взглядом найти мать, но вместо неё выхватила из толпы двух мужчин. Один – круглолицый и румяный, второй – стройный и бледный. Оба подбежали к ней и согнулись в поклоне так, что она видела только их макушки.

– Лейтенант Ли! – гаркнул Юшенг. – Мы пытались удержать ваших братьев, но…

– Просим прощения, лейтенант Ли, – прошептал Энлэй.

– Отставить, – велела Ин. – Я бы сильно удивилась, если б вы смогли их удержать. Где они?

– С вашей матушкой, лейтенант, – отрапортовал Юшенг. – Возле палаты господина наместника.

– Спасибо, – кратко поблагодарила их Ин.

Грохот жести и топот ног не только не мешал – но и помогал сосредоточиться. Ин пыталась представить силу и квалификацию воинов, с которыми они столкнулись, и понять, в чём цель их вторжения. У отца в подчинении – несколько генералов, охранявших приграничный Шитао, но ей хотелось разобраться самой. Сиреневая униформа. Трое мужчин. Трое женщин. Фигура в маске – и ложная тревога с самого утра…

– Ин! Ин, цветочек мой!

Голос матери вырвал её из размышлений. Ин вскинула голову – и увидела Динлю, обнимавшую обеих сыновей. Шен уткнулся матери в колени, а Сун – в плечо. Оба казались непривычно тихими, и Ин вдруг ощутила, как от ужаса сминает рёбра. Динлю поймала её ошарашенный взгляд – и обречённо кивнула.

– Врачи не смогли ничего сделать, – ломким шёпотом произнесла Динлю. – Ин… Папа умер.

***

Драконы, извивавшиеся на бумажных дверях, пристально следили за братьями. В их фиолетовых, как самоцветы, глазах нельзя было разглядеть ни сочувствия, ни понимания. Только ленивое любопытство древних существ, далёких от переживаний существ других – маленьких и смертных.

Сун лежал на циновках, бесцветно глядя в потолок. Шен размахивал учебной палицей, хотя мышцы уже горели ледяным огнём. С привычной целеустремлённостью он пытался заместить одно чувство другим: пустоту внутри – усталостью снаружи.

– Шен, – тусклым голосом позвал Сун. – Хватит.

– Я не закончил.

– Шен.

– Я. Не. Закончил!

Циновки захрустели под ногами Суна. Шен считался сильнее брата – да и тренировался с большим удовольствием – но сейчас его одолел бы даже ребёнок. Сун выхватил учебную палицу из рук, немевших от боли, швырнул её в угол комнаты и схватил брата за плечи. Под пристальным наблюдением драконов Шен шумно всхлипнул – и беспомощно осел на пол в объятьях Суна.

Ему казалось, будто он бредёт под толщей воды. Горе давило тяжестью океана, стискивая виски и пытаясь размозжить грудь. В объятьях брата Шен содрогнулся от несправедливости, которой вдруг обернулся мир. Воздух по-прежнему пах солью и йодом. Торговцы волокли телеги, а на побережье хлопали, как крылья громадных птиц, ситцевые паруса. Шен сидел на циновках, где недавно стоял отец, в комнате, где недавно завтракал отец – но отца больше не было. А мир этого даже не заметил: не замер, скованный болью, а продолжил вращаться.

– По… По… Почему… – вновь всхлипнул Шен.

– Потому что он наместник Ли Чжун, – ответил Сун так, словно это всё объясняло.

Все справляются с горем по-своему. Кто-то, как Ин, с головой уходит в работу. Прошения крестьян, доклады разведчиков, планы генералов – больше слов и цифр, чтобы вытеснить ими мысли об отце. Кто-то, как Динлю, посвящает себя семье. Циновки скрипели чистотой, лампы поблёскивали свежим маслом, а дом заволакивало пряным туманом. Динлю мыла, стирала, скребла, перемешивала, лепила – ведь у неё остались сыновья и дочь. И о них нужно заботиться, не забывая, что жизнь может оборваться в любую секунду: как тонкая нить, скреплявшая тяжёлый накрахмаленный шёлк.

И кто-то, как Сун, погружался не в работу или семью – а в само горе будто в едкий хлористый океан. Горе прогрызало кожу, жгло глаза, превращало мякоть лёгких в пепельные ошмётки – и всё, что мог сделать Сун, это отыскать в горе логику, цель и смысл. Он покрепче обнял брата, который судорожно хватал губами воздух, и безразлично взглянул на драконов. Круглые глаза ответили ему бумажным равнодушием.

– Ты думаешь, что это… не было случайностью? – Шен с трудом верил в то, что говорил.

– Наш отец руководил приграничной провинцией, – блекло произнёс Сун. – Случайности с такими людьми обычно не происходят.

В отличие от Ин, служившей в армии, или Суна, искренне интересовавшегося историей, Шен оказался далёк от политики. Его больше интересовали палицы – учебные и настоящие – и книги о героях древности, после которых так здорово представлять себя одним из них. Сейчас же над его безоблачным мир словно собирались тучи. Стратегии, заговоры, богатства Красного княжества, которые мечтали разделить Юинин и Усугумо: мог ли наместник Ли Чжун быть во всём это замешан?

Да и что означает загадочное «замешан»? Какие поступки отца привели к схватке в Серебристом лесу? Шен, нахмурившись, потёр переносицу большим пальцем. Ему казалось, что он уже никогда не откроет книжки о героях. Они вдруг стали бесполезными и ненужными: словно в них поблекли и потрескались картинки.

– Тогда нам нужно попасть в лес, – глухо проговорил Шен.

– Но совет Шитао ввёл комендантский час, – заметил Сун.

– Да хоть комендантские сутки! Нам-то что, Сун? – Шен дёрнул плечами. – Ты хочешь узнать, почему погиб отец? Тогда нам нужно попасть туда, где это случилось. Понять, как шпион там появился, что он вообще тут вынюхивал и…

Непродуманность плана заставила Шена прикусить язык. Он едва ли представлял, как будет расследовать убийство – даже не возникало мысли, с чего начать и что это, в конце концов, ему даст. Однако у Суна, кажется, появились идеи. Впервые с той минуты, как Динлю сообщила им о смерти отца, в глазах цвета молний блеснула какая-то осмысленность.

«Тебе опять нужно было, чтобы тебя подтолкнули, – проницательно заключил Шен. – Ты всё знаешь и умеешь; просто иногда тебе не хватает смелости… Ну или глупости».

– Ты со мной? – спросил Шен.

– Как всегда, – пожал плечами Сун.

Они без труда выбрались из дома: Динлю, погружённая в домашние хлопоты, даже не заметила их побега. Чёрные шёлковые плащи предусмотрительно скрывали лохматую макушку Шена и светлые волосы Суна – однако маскировка не спасла от тех, кто дежурил на крыльце. Яозу удивительно проворно для своего роста вскочил на ноги, вслед за ним грациозно расправила платье Фен. Третьим человеком, сидевшим на крыльце, оказалась девушка с хвостиками-крыльями – и в любой другой миг у Шена сердце бы точно забилось где-то в горле. Но сердце, кажется, раздавило океаническим весом его потери. Всё, что он чувствовал – это свирепую решимость и невыносимую тяжесть в пустой груди.

– Шен! Сун! – Фен обняла братьев, обдавая их ароматом глициний и жемчужной пудры. – Мы хотели навестить вас, но эти господа запретили нам входить в дом…

– Почему вы их не пустили? – Сун строго глянул на охранников.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.