- -
- 100%
- +
Глава 1: "Тишина перед штормом" (Анапа)
Солнце еще не взошло, но небо над Анапой уже начинало светлеть, будто кто-то невидимый размазал по горизонту бледно-розовую акварель. Я стоял на крыльце своего потрёпанного домика на окраине города, держа в руках кружку с остывшим кофе. Запах моря доносился даже сюда, смешиваясь с утренней прохладой. Курортный город, говорят. Место, где люди забывают о проблемах. Только вот у меня это не получалось. Проблемы, как старые шрамы, не исчезают, сколько ни загорай.
Мой дом – это скорее сарай с окнами, чем жилье. Но мне плевать. После Москвы, после всего, что там случилось, мне не нужно ничего лишнего. Только тишина. Только покой. Хотя какой там покой, когда каждую ночь я вижу их – жену и дочку, смеющихся в машине за секунду до того, как все превращается в скрежет металла и крики. Я тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Не сейчас, Игорь. Не начинай.
Тишина вокруг была почти осязаемой. Только где-то вдалеке лаяла собака да шуршали листья под лёгким ветром. Я сделал глоток кофе, поморщился – холодный, как мои мысли. И тут раздался звук, который я меньше всего хотел слышать, – стук в дверь. Громкий, настойчивый, будто кто-то решил, что я сплю слишком крепко.
– Игорь Соколов, ты дома? – голос женский, резкий, с ноткой нетерпения. Я вздохнул. Конечно, я дома. Где мне еще быть?
– Кто там? – буркнул я, не особо стараясь звучать дружелюбно.
– Елена Кравцова. Мне нужна твоя помощь. Открой, не заставляй меня ломать дверь.
Я закатил глаза. Ломать дверь? Серьёзно? Но все же поставил кружку на шаткий столик у окна и пошёл открывать. На пороге стояла женщина лет тридцати пяти, высокая, с короткой стрижкой и взглядом, который мог бы пробить бетонную стену. В руках она держала папку, а на лице читалось что-то среднее между решимостью и отчаянием.
– Ты кто такая и чего тебе надо? – спросил я, скрестив руки на груди. Не то чтобы я был рад гостям. Особенно в шесть утра.
– Я журналистка. Работаю в местной газете. А нужно мне, чтобы ты помог найти человека. Туристка пропала. Неделю назад. Полиция, как всегда, разводит руками, а я… я не могу сидеть сложа руки, – она выпалила это на одном дыхании, будто репетировала речь всю ночь.
Я прищурился. Пропала туристка. Ну, конечно. Анапа – место, где люди приезжают отдыхать, а не исчезать. Но я-то знаю, что за глянцевой картинкой курорта скрывается совсем другая жизнь. Грязная, тёмная. Та, о которой не пишут в путеводителях.
– С чего ты решила, что я могу помочь? Я не в полиции. И вообще, я… – я замялся, не желая говорить "в отставке". Это звучало бы слишком официально. – Я больше не занимаюсь такими делами.
– Да ладно тебе, Игорь, – она усмехнулась, но в глазах не было ни капли веселья. – Я знаю, кто ты. Бывший следователь из Москвы. Говорят, ты был одним из лучших, пока… ну, пока не ушёл. Но дело не в этом. Мне сказали, что ты все еще берёшься за частные расследования. А я готова платить. Только помоги.
Я почувствовал, как внутри что-то сжалось. "Пока не ушёл". Она явно знала больше, чем говорила. Или просто копнула в интернете. Неважно. Я не хотел возвращаться к старому. К делам, где каждый шаг напоминает о том, что я не смог спасти самых важных людей в своей жизни.
– Елена, или как там тебя, – начал я, стараясь звучать твёрдо, – я не берусь за дела, которые пахнут проблемами. И уж точно не в шесть утра. Так что…
– Ее зовут Анна Миронова, – перебила она, открывая папку и сунув мне под нос фотографию. Молодая девушка, лет двадцать восемь, улыбалась на снимке, стоя на фоне моря. Светлые волосы, яркие глаза. Типичная туристка, каких тут тысячи. – Она пропала на пляже "Высокий берег". Последний раз ее видели неделю назад. Никто не знает, куда она делась. Ни записки, ни звонка. Ничего. А у меня… у меня есть причина думать, что это не просто несчастный случай.
Я взглянул на фото, потом на Елену. В ее голосе было что-то личное. Не просто журналистский азарт. Что-то глубже. И это меня насторожило. Но еще больше насторожило то, что я почувствовал укол интереса. Первый за долгие месяцы.
– Почему ты так уверена, что это не случайность? – спросил я, все еще держа дистанцию. – Может, она просто уехала. Или… ну, знаешь, море. Бывает всякое.
Елена покачала головой, ее губы сжались в тонкую линию.
– Потому что это не первый случай. И потому что… – она замялась, будто решая, говорить или нет. – Потому что мой младший брат пропал так же. Десять лет назад. Здесь, в Анапе. И никто ничего не сделал. Я не хочу, чтобы еще одна семья прошла через это.
Ее слова повисли в воздухе, тяжёлые, как влажный морской ветер. Я отвёл взгляд, чувствуя, как старые раны начинают ныть. Пропавший брат. Личная боль. Это было слишком знакомо. Слишком близко. Но я не хотел ввязываться. Не снова.
– Слушай, я сочувствую, правда. Но я не тот, кто тебе нужен. Иди в полицию. У них есть ресурсы, люди…
– Полиция? – она фыркнула, и в ее голосе послышалась горечь. – Да они только и делают, что прикрывают свои задницы. Особенно когда дело касается туристов. Никто не хочет портить репутацию курорта. Ты же знаешь, как это работает. А я слышала, что у тебя есть связи. И чутье. Пожалуйста, Игорь. Хотя бы выслушай.
Я вздохнул, чувствуя, как моя решимость тает. Может, это и была ошибка, но что-то в ее словах зацепило. Или, может, я просто устал от тишины. От одиночества. От пустоты, которая заполняла каждый мой день.
– Ладно, – буркнул я наконец. – Заходи. Но только на пять минут. И без обещаний.
Елена просияла, будто я уже подписал контракт на спасение мира. Она шагнула внутрь, и я закрыл дверь, чувствуя, как что-то внутри меня шевельнулось. Предчувствие? Или просто усталость? Не знаю. Но я знал, что это утро станет началом чего-то, от чего я не смогу просто так отмахнуться.
Мы сидели за моим старым кухонным столом, который скрипел при каждом движении. Елена разложила передо мной содержимое своей папки: фотографии Анны, вырезки из газет о других исчезновениях, заметки, написанные аккуратным почерком. Я пробегал глазами по бумагам, стараясь не показывать, насколько меня это задевает.
– Вот, смотри, – она ткнула пальцем в карту Анапы, где был обведён участок пляжа "Высокий берег". – Здесь ее видели в последний раз. Она была с подругой, но та говорит, что Анна ушла одна, чтобы "подышать воздухом". И больше не вернулась. Телефон выключен, вещи остались в номере. Никаких следов.
– А подруга? – спросил я, отпивая глоток воды из мутного стакана. Кофе я уже не хотел. – Она что, не пыталась ее искать?
– Пыталась. Но, знаешь, как это бывает. Туристы. Они думают, что человек просто загулял. А потом, когда понимают, что что-то не так, уже поздно. Полиция допросила ее, но ничего толкового. Сказали, что, скорее всего, Анна утонула. Но тела нет. И я в это не верю.
Я хмыкнул. Утонула. Удобная версия. Особенно для тех, кто не хочет копать глубже. Я знал, как работает система. В Москве было то же самое. Если дело пахнет проблемами, его проще закрыть, чем расследовать.
– А что с другими случаями? Ты сказала, это не первый раз.
Елена кивнула, ее лицо стало еще серьёзнее.
– За последние пять лет в Анапе и окрестностях пропало шестеро туристов. Все молодые, все без явных причин. Троих так и не нашли. Двоих объявили утонувшими, хотя тела нашли не сразу. А один… один просто "вернулся" через месяц, но ничего не помнит. Или делает вид, что не помнит. Я пыталась копать, но каждый раз натыкалась на стену. Полиция, местные власти – все молчат. А я… я не могу остановиться. Из-за брата. Ты понимаешь?
Я понимал. Слишком хорошо. Но не сказал этого вслух. Вместо этого я взял фотографию Анны и долго смотрел на неё. Что-то в ее улыбке напомнило мне мою дочку. Ту же беззаботность. Ту же веру в то, что мир – безопасное место. Я сжал зубы, отгоняя воспоминания.
– Хорошо, – сказал я наконец. – Я не обещаю, что возьмусь за дело. Но я съезжу на этот пляж. Посмотрю, что к чему. Если там ничего нет, я пас. Идёт?
Елена кивнула, и в ее глазах мелькнула надежда.
– Идёт. Я поеду с тобой.
– Нет, – отрезал я. – Я работаю один. Если вообще работаю. Ты останешься здесь. Или, где там ты живёшь.
– Да ладно, Игорь, – она усмехнулась, но в голосе была сталь. – Я не из тех, кто сидит и ждёт. И потом, я знаю этот город лучше тебя. Я могу быть полезной.
Я хотел возразить, но понял, что спорить бесполезно. Она не из тех, кто легко сдаётся. И, черт возьми, может, мне и правда не помешает компания. Хотя бы для того, чтобы не сойти с ума от собственных мыслей.
– Ладно, – проворчал я. – Но, если что, держись позади. И не лезь, куда не надо.
Она улыбнулась, и я понял, что уже жалею о своем решении.
К пляжу "Высокий берег" мы добрались к семи утра. Солнце уже поднялось, но туристов еще не было. Только чайки кричали над водой, да пара ранних бегунов мелькнула вдалеке. Песок был холодным, влажным от ночного прибоя. Я шёл вдоль берега, внимательно глядя под ноги, пока Елена плелась следом, что-то бормоча себе под нос.
– Здесь красиво, правда? – сказала она, останавливаясь и глядя на море. – Никто бы не подумал, что в таком месте может случиться что-то плохое.
– Красиво, – согласился я, но без энтузиазма. – Только красота обманчива. Под ней всегда что-то скрывается.
Она посмотрела на меня с любопытством, но промолчала. Я продолжал идти, пока не заметил что-то блестящее в песке. Нагнулся, разгрёб пальцами – и вытащил тонкий серебряный браслет. На нем была выгравирована странная фигура, похожая на спираль, пересечённую линией. Я повертел его в руках, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
– Что это? – Елена наклонилась ко мне, ее голос дрожал от волнения.
– Не знаю, – ответил я, хмурясь. – Но это не просто украшение. Этот символ… он что-то значит. Надо выяснить, что.
Я спрятал браслет в карман, чувствуя, как сердце бьётся быстрее. Это была первая зацепка. И что-то подсказывало мне, что она приведёт нас к чему-то гораздо более тёмному, чем мы могли себе представить. Песок под ногами казался вдруг холоднее, а крики чаек – громче, почти зловещими. Я выпрямился и огляделся. Пляж был всё ещё пустынным, только где-то вдалеке маячила фигура одинокого рыбака, возившегося с сетями. Или не рыбака? Я прищурился, пытаясь разглядеть, но расстояние и утренний туман над водой мешали.
– Ты чего застыл? – Елена ткнула меня в плечо, её голос выдернул из раздумий. – Нашёл что-то важное, да? Покажи ещё раз.
– Не сейчас, – отрезал я, не желая пока делиться своими мыслями. Браслет жёг карман, как раскалённый уголь. Этот символ… спираль, пересечённая линией. Где-то я его видел. Может, в старых делах? Или в каком-то отчёте? Память подсовывала обрывки, но ничего конкретного. – Надо проверить окрестности. Если она была здесь, могли остаться другие следы.
Елена кивнула, хотя по её лицу было видно, что она не особо довольна моим молчанием. Она поправила рюкзак на плече и пошла вперёд, вдоль линии прибоя, внимательно глядя под ноги. Я последовал за ней, но мысли всё крутились вокруг браслета. Почему он так задевает? Это не просто украшение. Это знак. Но чей? И зачем?
– Смотри, – Елена вдруг остановилась и указала на что-то в песке. Я подошёл ближе. Следы. Чёткие, глубокие, будто кто-то бежал. Они тянулись от кромки воды к зарослям кустарника, что росли у подножия обрыва. "Высокий берег" не зря так назвали – скалы тут нависали над пляжем, как молчаливые стражи, а внизу, в тени, всегда было сыро и мрачно. Следы обрывались у самых кустов, будто человек просто растворился.
– Это может быть кто угодно, – сказал я, стараясь звучать спокойно. Но внутри всё сжалось. Следы были свежими. Слишком свежими для недельной давности, когда пропала Анна. – Туристы, местные пацаны…
– Ага, а туристы бегают по пляжу босиком в семь утра? – Елена скептически приподняла бровь. – Давай проверим. Может, там что-то есть.
Я хотел возразить, сказать, что это пустая трата времени, но её упрямый взгляд остановил. Ладно, чёрт с ней. Если это успокоит её, пусть посмотрим. Мы двинулись к кустам, пробираясь через колючие ветки. Запах сырости и гниющей травы ударил в нос, а под ногами что-то хлюпало. Тень от скал накрыла нас, и я невольно поёжился. Не место для прогулок, это точно.
– Тут ничего, – буркнул я, раздвигая ветки. Но Елена уже присела на корточки, разглядывая что-то в песке.
– А это что? – она подняла маленький клочок ткани, серый, с пятнами, похожими на засохшую грязь. Или кровь? Я взял ткань из её рук, повертел. Похоже на кусок рубашки. Не новый, но и не старый. И эти пятна… Я почувствовал, как пульс снова участился.
– Это может быть что угодно, – сказал я, хотя сам в это не верил. – Но лучше сохранить. У тебя есть пакет или что-то такое?
Елена кивнула, порылась в рюкзаке и достала прозрачный зиплок. Я аккуратно положил туда ткань, стараясь не думать о том, что это может значить. Если это кровь, то чья? Анны? Или кого-то другого? И почему этот клочок оказался именно здесь, в зарослях, куда нормальный человек не полезет без причины?
– Игорь, ты сам себе врёшь, – Елена посмотрела на меня с прищуром. – Ты же чувствуешь, что это не просто совпадение. Следы, ткань, браслет. Тут что-то нечисто.
– Чувствую, – огрызнулся я. – Но чувства – это не доказательства. А без доказательств мы только зря тратим время. Пойдём дальше. Надо обойти весь участок.
Мы продолжили осмотр, но чем дальше, тем больше я ощущал, как воздух вокруг сгущается. Не буквально, конечно, но что-то в этом месте было неправильным. Тени казались слишком длинными, звуки – слишком резкими. Я поймал себя на том, что постоянно оглядываюсь, будто жду, что кто-то выскочит из кустов. Паранойя? Может быть. А может, и нет. Мой инстинкт следователя, притупленный годами бездействия, снова оживал. И он кричал, что мы на пороге чего-то опасного.
Через полчаса мы дошли до конца пляжа, где скалы становились почти отвесными. Здесь уже не было песка, только галька и скользкие камни, облепленные водорослями. Елена устало присела на валун, вытирая пот со лба.
– Ну что, Шерлок, какие выводы? – спросила она, пытаясь улыбнуться, но улыбка вышла кривой.
– Вывод один, – сказал я, глядя на море. – Кто-то был здесь. Недавно. И этот кто-то не хотел, чтобы его видели. Следы, ткань… это не туристы. И не рыбаки. А браслет… – я замолчал, чувствуя, как рука сама тянется к карману. – Браслет – это ключ. Надо понять, что за символ на нём. Без этого мы ни черта не поймём.
– И как ты собираешься это сделать? – Елена скрестила руки на груди. – У тебя есть знакомые в музее? Или в библиотеке?
– Не смешно, – буркнул я. Но идея была не такой уж плохой. Символы, знаки – это не моя стихия. В Москве я занимался убийствами, грабежами, наркотиками. А тут… тут пахло чем-то другим. Чем-то, от чего волосы вставали дыбом. – У меня есть один человек. Старик, бывший археолог. Живёт тут неподалёку. Если кто и знает про всякие древние штуки, то это он. Но я не уверен, что он захочет говорить.
– А ты убеди, – Елена пожала плечами. – Ты же следователь. Умеешь людей разговорить.
Я хмыкнул. Убедить. Легко сказать. Старик Пётр был не из тех, кто любит гостей. Последний раз, когда я к нему зашёл – просто за бутылкой, чтобы скоротать вечер, – он чуть не выгнал меня с ружьём. Но выбора не было. Если этот символ что-то значит, Пётр – мой единственный шанс.
– Ладно, – сказал я наконец. – Съездим к нему. Но ты держишь рот на замке. Он не любит болтливых.
Елена закатила глаза, но спорить не стала. Мы двинулись обратно к машине, припаркованной у дороги над пляжем. Солнце уже поднялось выше, и первые туристы начали появляться на горизонте – семьи с детьми, парочки с полотенцами. Обычная курортная жизнь. Но я знал, что под этой картинкой скрывается что-то другое. И этот браслет, этот чёртов символ, был ниточкой, которая могла привести нас к правде. Или к чему-то, от чего лучше держаться подальше.
Когда мы садились в мой старый "Ниссан", я заметил, что та фигура – рыбак или кто там – всё ещё стояла вдалеке. Только теперь она не возилась с сетями. Она смотрела прямо на нас. Я почувствовал, как по спине пробежал холод. Случайность? Или кто-то уже знает, что мы копаем?
– Поехали, – сказал я, заводя двигатель. – И не оглядывайся.
Елена посмотрела на меня с тревогой, но ничего не сказала. Машина тронулась, а я крепче сжал руль, чувствуя, как браслет в кармане становится всё тяжелее. Что-то подсказывало мне, что это только начало. И что тишина, которую я так ценил, скоро превратится в настоящий шторм.
Дорога от пляжа вела через узкие улочки окраины Анапы, где туристический лоск сменялся обшарпанными домишками и пыльными дворами. Я гнал машину чуть быстрее, чем нужно, поглядывая в зеркало заднего вида. Тот тип на пляже… он всё ещё стоял там, когда мы уезжали. Или мне показалось? Паранойя – мой старый друг, но сейчас она была особенно настойчивой. Я пытался убедить себя, что это просто местный, любопытный зевака. Но инстинкт, который не раз спасал мне жизнь в Москве, шептал: "Ты на крючке, Игорь. Кто-то уже знает".
– Ты всегда такой напряжённый или это из-за меня? – Елена наконец нарушила молчание, её голос звучал с лёгкой насмешкой, но я слышал в нём нервозность. Она сидела, скрестив руки, и смотрела в боковое окно, будто пыталась разглядеть что-то в мелькающих заборах и деревьях.
– Не из-за тебя, – буркнул я, не отрывая глаз от дороги. – Просто не люблю, когда за мной следят.
– Следят? – она резко повернулась ко мне, её брови поползли вверх. – Ты серьёзно? Это из-за того мужика на пляже? Да он, наверное, просто рыбу ловил.
– Может, и рыбу, – сказал я, стараясь звучать равнодушно. – А может, и нет. В любом случае, лучше перестраховаться.
Елена фыркнула, но спорить не стала. Она снова отвернулась к окну, а я почувствовал лёгкий укол раздражения. Она не понимает. Не знает, как быстро всё может пойти наперекосяк, когда ты копаешь там, где не надо. Но я не стал объяснять. Пусть думает, что я перегибаю. Лучше так, чем потом вытаскивать её из неприятностей.
Дом Петра находился на самом краю города, там, где асфальт заканчивался, а дорога превращалась в ухабистую грунтовку. Старик жил в старом деревянном доме, окружённом зарослями акации и дикого винограда. Место выглядело так, будто время здесь остановилось лет пятьдесят назад. Я припарковал машину у покосившегося забора, заглушил двигатель и повернулся к Елене.
– Сиди здесь, – сказал я твёрдо. – И не спорь. Пётр не любит чужаков. Если я пойду один, у нас будет больше шансов.
– А если он тебя пристрелит? – она усмехнулась, но в глазах мелькнула тревога. – Я что, должна просто сидеть и ждать?
– Если услышишь выстрел, беги, – ответил я, стараясь не улыбнуться. – Но серьёзно, просто жди. Я ненадолго.
Она закатила глаза, но осталась в машине. Я вышел, захлопнул дверцу и направился к калитке. Ржавые петли скрипнули, когда я её открыл, и где-то во дворе тут же залаяла собака – старая, судя по хриплому голосу. Я постучал в дверь, стараясь не думать о том, что Пётр может и правда встретить меня с ружьём. Старик был не из дружелюбных.
Дверь открылась через пару минут, и на пороге появился сам Пётр – худой, сгорбленный, с лицом, похожим на смятый пергамент. Его седые волосы торчали во все стороны, а глаза, несмотря на возраст, смотрели остро, почти враждебно.
– Чего тебе, Соколов? – проворчал он, даже не здороваясь. – Я же сказал, не ходи сюда без бутылки. А ты, вижу, с пустыми руками.
– Привет, Пётр, – я постарался улыбнуться, но вышло, наверное, криво. – Бутылку потом принесу. А сейчас мне нужна твоя помощь. Дело серьёзное.
Он прищурился, оглядывая меня с ног до головы, будто решал, выгонять сразу или послушать.
– Серьёзное, говоришь? – хмыкнул он. – У тебя всегда всё серьёзное. Ладно, заходи. Только недолго. У меня дела.
Я шагнул внутрь, чувствуя запах старого дерева и пыли. В доме было темно, окна завешаны плотными шторами, а на полках громоздились книги, бумаги и какие-то странные предметы – то ли артефакты, то ли просто хлам. Пётр был археологом, пока не ушёл на пенсию, но его страсть к старым вещам никуда не делась. Если кто и мог знать про символ на браслете, то только он.
– Ну, выкладывай, – сказал он, усаживаясь в скрипучее кресло и указывая мне на стул напротив. – Что за дело?
Я достал браслет из кармана и положил его на стол между нами. Свет от тусклой лампы упал на серебряную поверхность, и символ – спираль с линией – будто ожил, отбрасывая странные тени.
– Видел что-то подобное? – спросил я, внимательно следя за его реакцией. – Мне нужно знать, что это за знак. Откуда он. Что может значить.
Пётр наклонился ближе, его глаза сузились. Он взял браслет в руки, повертел, провёл пальцем по гравировке. И вдруг его лицо изменилось. Улыбка исчезла, а взгляд стал тяжёлым, почти испуганным.
– Где ты это взял? – спросил он тихо, почти шёпотом. – И не ври мне, Соколов. Это не игрушка.
– На пляже, – ответил я, стараясь звучать спокойно. – "Высокий берег". Нашёл сегодня утром. Это связано с одним делом. Пропала девушка. Возможно, этот браслет – её. Так что это за символ?
Пётр отложил браслет, как будто он жёг ему руки, и откинулся в кресле. Его пальцы нервно постукивали по подлокотнику.
– Это не просто символ, – сказал он наконец, избегая смотреть мне в глаза. – Это знак. Старый. Очень старый. Его использовали… ну, скажем так, не для добрых дел. Я видел его раньше, лет тридцать назад, когда копал в окрестностях Геленджика. Там были находки… странные. Камни с такими же гравировками. И слухи. Местные говорили, что это метка какой-то группы. Или секты. Они называли их "Хранители тени". Но это всё байки, конечно. Или не байки…
Он замолчал, и в комнате повисла тяжёлая тишина. Я почувствовал, как по спине пробежал холод. Секта? Хранители тени? Это звучало как бред из дешёвого ужастика. Но взгляд Петра был слишком серьёзным. Он не шутил. И не врал.
– Что за секта? – спросил я, стараясь не выдать своего беспокойства. – И почему ты так дёргаешься? Что ты знаешь?
– Мало знаю, – отрезал он, поднимая руку, будто останавливая меня. – И не хочу знать больше. Эти люди, если они вообще были… они не любили, когда кто-то суётся в их дела. После тех раскопок двоих из нашей группы нашли мёртвыми. Официально – несчастный случай. Но я не верю в такие совпадения. Так что, Игорь, мой тебе совет: выбрось эту штуку в море и забудь. Не лезь туда, куда не надо.
Я сжал кулаки под столом. Выбросить? Забыть? Легко сказать. Но я видел лицо Анны на той фотографии. И слышал голос Елены, когда она говорила о своём брате. Я не мог просто взять и отступить. Не теперь, когда появилась хоть какая-то зацепка.
– Пётр, я не могу забыть, – сказал я тихо, но твёрдо. – Если это связано с исчезновением, я должен разобраться. Расскажи всё, что знаешь. Или хотя бы дай направление. Куда копать?
Старик долго смотрел на меня, его лицо было непроницаемым. Потом он вздохнул, будто сдаваясь, и потёр виски.
– Ладно, – пробормотал он. – Но я тебя предупредил. Если что, я тут ни при чём. Есть одно место… заброшенный санаторий под Геленджиком. Там, говорят, эти "Хранители" собирались. Или собираются. Не знаю. Я туда не ходил и тебе не советую. Но если уж решил копать, начни с этого. И ещё… будь осторожен с этим браслетом. Такие вещи… они притягивают беду.
Я кивнул, чувствуя, как внутри всё сжимается. Заброшенный санаторий. Секта. Беда. Каждое слово Петра звучало как предупреждение, но я знал, что не остановлюсь. Не теперь. Я забрал браслет, сунул его обратно в карман и поднялся.
– Спасибо, Пётр. Я тебе должен.
– Ничего ты мне не должен, – буркнул он, отворачиваясь. – Просто не притаскивай сюда свои проблемы. И не приходи больше.
Я вышел из дома, чувствуя, как сердце стучит в груди. Солнце уже поднялось выше, но его тепло не грело. Наоборот, казалось, что вокруг становится всё холоднее. Елена ждала меня в машине, её лицо было напряжённым.
– Ну что? – спросила она, едва я сел за руль. – Он что-то сказал?
– Сказал, – ответил я, заводя двигатель. – И мне это не нравится. Мы едем в Геленджик. Есть одно место, которое надо проверить. Но, Елена… если хочешь выйти из игры, сейчас самое время. Потому что, кажется, мы влезаем во что-то очень плохое.