000
ОтложитьЧитал
Редактор Ксения Левонесова
Дизайнер обложки Полина Александровна Трунова
© Евгений Юрьевич Клейменов, 2025
© Полина Александровна Трунова, дизайн обложки, 2025
ISBN 978-5-0067-3508-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дух времени 1
Я пытался стать счастливым, но что-то пошло не так. Моя история начиналась как путь хулигана, искавшего себя в музыке, а закончилась… Об этом вы узнаете сами.
В пятницу после школы я шел вдоль Коммунистического проспекта, который у нас называют Арбатом. Руки в карманах, прическа растрепанная, галстук съехал набок, рюкзак за спиной – типичный школьный хулиган. Меня привлекли громкие возгласы и смех шпаны за углом дома. И конечно, я сразу свернул туда – интересно ведь!
В подворотне, у стены дома, четверо обступили хлюпика – явно хотели «нагреть» его на деньги.
– Ты че, дудист? – сказал самый высокий и ткнул хлюпика в бок. Толпа заржала, как кони.
Я подошел ближе.
– Ты че молчишь? С тобой разговаривают! – подключился другой. Этого я знал, шестерка, таскает мне сигареты на переменах.
– Это, не дудка, я скрипач, – промямлил хлюпик, прижимая к себе футляр.
«Ну точно, сейчас разведут этого лоха!» – подумал я. До толпы оставалось не больше десятка шагов.
– Эй! – окликнул их. Они обернулись. Сейчас поймут, что платить хлюпики должны только мне.
– Че? – набычился тот высокий, раздув ноздри.
– «Чё» по-китайски – жопа! – не сбавляя шага, бросил я, подходя ближе.
А у этого длинного, хоть и с задержкой, но все же сработал инстинкт самосохранения. Но это его не спасло – я не останавливаясь пнул его в живот. Длинный согнулся, схватившись за место удара. Толпа даже не попыталась вступиться за него.
– Ну что, щеглы? Сбросились мне по полтиннику, я сегодня добрый, сказал я.
– Это Петька Бой, быстрее доставайте деньги, – добавил шестерка.
Все послушно скинулись.
– Извини, брат, не признали, – оправдывался длинный.
– Смотались! – скомандовал я. Потом посмотрел на деньги – всего двести рублей. – Стоять! Кто еще полтинник не сдал?
Шпана сразу указала на музыканта.
– Спасибо, – сказал музыкант и поклонился. Видимо, решил, что я спасал его задницу.
– Что значит спасибо? Ты что, кинуть меня решил? – нависал я над ним.
– Но у меня нет… Я уже объяснял этим, у меня ничего нет…
– Тебе что, родители на карман не дают?
– Дают…
– Ну так не тормози, доставай быстрей. Мне что, здесь с тобой весь день торчать?
– Не дам, у меня нет! – Он настолько твердо ответил, что я ошалел.
– Да ты не музыкант, ты бессмертный. Ты что, не боишься меня?
– Боюсь! Но мой учитель говорит, что нужно всегда бороться за свое.
– С кем ты собрался бороться, слабак? Гони деньги!
– Нет, извини.
– Здесь нет твоего учителя. Тебя никто от меня не защитит. – музыкант огляделся. Не только учителя, здесь вообще уже никого не было, даже шпана смылась. Какой наивный! И на что он надеялся? – Да и вообще, что за учитель? Только не говори мне, что ты ходишь на бокс или еще что-то типа того… Не поверю.
– Учитель музыки.
Я рассмеялся во весь голос. Теперь понятно, почему те ржали как кони.
– Да ты не музыкант, а шут! – не мог я успокоиться.
– Ну, я пойду?
После этого я схватился за живот, кажется, даже слезы потекли от смеха. Он и вправду попытался уйти.
– Эй! Стой! – опомнился я и схватил его за плечо. Мне совсем не хотелось его бить, он даже стал нравиться мне. – Слушай, я тебя буду звать Шут.
Он ничего не ответил и пошел дальше.
– Куда так спешишь? С какой ты школы? Что-то лицо у тебя знакомое, я не угрожал тебе раньше? – спрашивал я, идя рядом с ним.
– Ты что, совсем невнимательный? Я же твой одноклассник, – с обидой сказал он.
– Да? Что-то я тебя совсем не помню.
– Иду в переход, играть.
– О-о-о… Я с тобой пойду!
В ответ он только кивнул.
Домой возвращаться мне не хотелось, там отец. Наверняка опять уткнулся в телевизор с бутылкой пива.
Шут шел быстро, и ему приходилось постоянно притормаживать, коситься на меня, ожидая, но поторопить он меня не решался. Ужас! Что у него за неуверенная походка? Прям как у зайца, который в страхе перебегает от куста к кусту. Лучше бы учитель музыки научил его нормально ходить.
Мы дошли до перехода, Шут встал у входа и достал скрипку. Я ухмыльнулся.
Шут пиликнул пару раз и заиграл незнакомую мне классическую музыку. Я оперся о стену и закурил. Мне нравился звук. Как-то я случайно слушал подобную музыку, она и вправду хороша, даже без ритмичных басов.
Прохожие шли мимо и бросали копейки в футляр, а Шут продолжал играть. Кажется, он никого не замечал, будто стоял один и наслаждался игрой. Что-то меня самого взбесило то, насколько сентиментальное настроение у меня возникло. Поэтому я дернул Шута.
– Слышь… Сыграй, что-нибудь современное! А то народ скучает!
Он послушно кивнул и начал наигрывать знакомую мне мелодию. Вроде бы что-то из новинок, попса или хип-хоп. Мне вообще было без разницы, что слушать, я любил музыку разных жанров.
Люди стали останавливаться, чтобы дослушать мелодию, и бросали даже полтинники.
Он закончил играть, несколько человек похлопали и пошли по своим делам. Шут поклонился, пересчитал заработанное, положил скрипку в футляр и протянул половину суммы мне.
– Это что? – удивился я.
Я, конечно, собирался отжать у него деньги, но как-то забыл, что ли… Не знаю, со мной впервые так.
– Это ведь ты заработал, – пробормотал я, сам не веря собственным словам.
– Это твоя доля. Если бы ты пел или играл, то было бы больше. А теперь мне пора.
Я взял деньги. Так и оставшись стоять, глядя, как Шут уходит своей заячьей походкой. Опомнившись, я пересчитал деньги. Триста рублей. И этот хлюпик рисковал своей физиономией ради полтинника? А мне так легко отдал долю за то, что я просто стоял с ним? Этого я не мог понять. Но еще меньше, я не мог понять себя: почему я так смутился, когда он протянул мне деньги?
Дух времени 2
Прошли выходные. В школе, на уроке химии, я увидел этого Шута. Не соврал, и вправду учится со мной. Но что с того? Какое мне дело? Я сидел и смотрел на него, задумавшись, пока меня не толкнул в бок Колька.
– Ты чего на него уставился? Влюбился, что ли? – заржал он.
– Ты офонарел?! – прописал я ему в сушку. Он заткнулся, обиделся. Но класс уже уставился на нас. – Что смотрите?!
– Петр! Не срывайте урок! – возмутилась химичка.
– Больно надо, – фыркнул я.
Заметив, что Шут тоже смотрит на меня, я взглянул ему в глаза, и он как-то осуждающе отвел взгляд в сторону. Мне на секунду стало стыдно, и тут же – я разозлился. Что за фигня? Какое мне дело до того, осуждает меня Шут или нет? Я постоянно с Колькой срывал уроки, и с чего бы мне сейчас смущаться? Да что происходит-то?!
– Давай его нахлобучим? Он ведь нам долю не отстегивает, – прошептал мне Колька, указывая на Шута.
Я ничего не ответил. Так и просидел в своих размышлениях, не обращая внимания на урок.
Прозвучал звонок на перемену, Колька подлетел к Шуту, приобнял его и, что-то нашептывая на ухо, так вывел из кабинета.
Все! Напряг начался. Теперь должен подключиться я, и вместе мы дожмем его в туалете. По привычке я пошел за ними и встал в проходе, подпирая дверь в туалете, чтобы никто не вошел.
Колька уже начал беситься. Походу Шут не прогибался.
– Петька, представь, этот упырь не хочет делиться. Он сказал, что не уважает тебя! – Колька подошел ко мне и сменил на посту. Теперь моя очередь дожимать Шута.
– Ты меня не уважаешь? – спросил я и остановился. Шут смотрел так же, как и в пятницу. «Вот в чем дело. Вот почему тогда я не решился требовать от него денег. Все дело в его взгляде»: подумал я.
– Я такого не говорил, – ответил он.
Краем глаза увидел, как Колька уже потирал руки. Здесь я должен вступиться за него и сказать, что Шут наговаривает на моего друга – и дело в шляпе, расписали по понятиям. Но я медлил.
– Ты что такой дерзкий? А?! – набычился Колька, видя, что я торможу.
Он подошел к музыканту и уже собирался его ударить в живот. Мне нужно было срочно что-то делать! Но я медлил.
И вот удар! Колька упал на пол, схватившись за челюсть. Я ошарашенно смотрел на музыканта, он на меня. Зачем я уложил Кольку?
– Ты чего? Ты ведь сам предложил! – начал возмущаться он.
– Заткнись! – перебил я его. Не хотелось, чтобы музыкант думал, что я за него вступился. – А ты вали отсюда, Шут! – прикрикнул на него.
Он порицающе посмотрел на меня, но ничего не сказал и вышел. Я помог Кольке подняться.
– Что это было? Больно, блин!
– Не трогай его, – отрезал я.
– Да ну тебя! – Колька психанул и выбежал из туалета.
Я закурил у окна. Выпуская дым в форточку, думал о том, что сейчас произошло. Но фоном в памяти играла музыка Шута.
Дух времени 3
Я лежал дома. Ночную тишину нарушала музыка из модных наушников. Большие такие, с жесткими басами, не подделка какая-нибудь из Китая, а настоящие – дорогие оригиналы.
«Не спи! Терпи! Борись!» – повторял себе. Не люблю засыпать. Это доказательство моей беспомощности, новый день, в котором я ничего не добился. А во сне выходила вся правда наружу, я никто, я слабак, который даже не мог никому втащить. Руки не слушались, ноги не двигались, я был беспомощной игрушкой для битья. Но через пару часов глаза слипались, я не мог вечно бодрствовать. Сон всегда оставался победителем, а я – проигравшим.
Утром еле встал под ужасный звон будильника. Наушники лежали рядом, и в них играла музыка. Опять не справился, заснул. Недовольный и разбитый, собрался в школу, опаздывать не хотелось. Опять будут грозить вызвать отца.
По дороге мне встретился Колька, он не поздоровался и обиженно ускорился. Я не останавил его, мне нечего было ему сказать.
Возле входа в школу стоял Шут.
– Здравствуй, – поздоровался он.
– Хм… – промычал я от неожиданности и зашел внутрь.
Не знаю, почему я так глупо среагировал. Не думал, что он со мной поздоровается, я только пару дней назад узнал о его существовании. Разве после сцены в туалете он не должен на меня злиться? Загруженный этими мыслями, я занял свое место в классе и уставился в окно. Историчка меня не трогала, так и просидел весь урок, размышляя.
На перемене я тоже ни с кем не общался. Потом плюнул на все. Надоело торчать в школе. Я собрал рюкзак и захотел прогуляться по дамбе вдоль реки. Но на крыльце снова был Шут, он стоял с красивой девчонкой.
– Петя! – помахал он мне.
– Чего тебе? – остановился я.
– А ты куда? Еще ведь занятия, – удивился он.
– Да, это… Чет надоело мне… – растерялся я, засмотревшись на девочку.
Она была такая, ну… Это, типа красивая. Волосы такие длинные и пышные, на ветру там типа колосятся. А лицо милое, такое детское, наивное, с румянцем на щеках, и улыбка белоснежная. Да и вообще, она как-то странно смотрела на меня, улыбалась. Что с ней? Может, она того? Верно! Кто еще будет общаться с Шутом? Только сумасшедшая. Еще и низкая, мне по грудь – прям представил, как она кладет голову мне на плечо.
– Ой! Познакомься, это Аня. Она тоже играет, только на гитаре, – представил ее Шут.
– Аня? – Красивое имя. Но я сказал иначе: – И что вы тут, мелкие, делаете?
– Эй! Я вообще-то старше вас! – Аня стукнула меня в плечо.
– Что? Ты? – рассмеялся я.
– Мне восемнадцать лет исполнилось вчера! – задрав свой остренький нос, гордо объявила Анна.
– Ага, – поддакнул Шут.
– Да ладно? Такой козявке – восемнадцать? Сейчас со смеху умру! – Я схватился за живот и заржал.
– Дурак! – обиделась Аня и отвернулась.
– Мы это, играть идем, – промямлил Шут.
– Где? В песочнице? – продолжал я прикалываться.
– Оставь его! Пойдем скорее! – Аня подхватила футляр с гитарой, который был больше нее, и пошла прочь от школы.
– Ну… это, пока! – помахал мне Шут и побежал за ней.
Я перестал смеяться. Меня что, только что бросили? Фыркнув, пошел на дамбу, как и планировал, но получалось так, что шел за ними. Мне нужно было в ту же сторону, что и Шуту с Аней. Ну и дела: вообще-то тут я крутой, а они лохи, это они должны бегать за мной. А получилось наоборот. Они хихикали между собой, часто оборачиваясь на меня.
Да что происходит? С каких пор я стал посмешищем? Тем более для этих фриков! Это меня злило!
Они притормозили, явно дожидаясь меня.
Я резко свернул за угол дома, чтобы не видеть этих тупых рож. Быстро прошел по двору. Дальше – выход на Арбат. И я натыкаюсь на них. Черт, и тут они!
– Опять вы?! – возмутился я и попытался пройти между них, толкнув плечами, но тут Анна взмахнула кулаками:
– Ну ты и хам! Ты что, людей не видишь?
– Эй! Ты ошалела? Это вы, шантрапа, ходите смеетесь, а теперь еще и на пути стоите!
– Мы не шантрапа и идем своей дорогой. Да больно ты нам нужен!
– Я видел! Шли, поглядывали на меня, шушукались и смеялись! – сказал я.
– Да мы просто идем в музыкалку!
– Не ссорьтесь, пожалуйста! – засуетился Шут.
– Сюда, что ли? – указал я на здание позади.
– Да! – кивнула Аня.
– Ага, точно… – удивился Шут. – А ты откуда знаешь, где она?
– Ну я это, в детстве часто здесь бывал.
– Ты? – удивились фрики.
– Что смотрите? Да, я. Или думаете, я совсем ничего не знаю?
– Извини, просто не ожидали, – Анна положила руку мне на плечо. – А что ты тут делал? Грузчиком подрабатывал?
– Ха-ха-ха! Очень смешно, – огрызнулся я, но после добавил: – Мать здесь работала учителем музыки, пока жива была. Вот и ждал я ее после школы, иногда и внутрь заходил.
– Извини, не хотела тебя обидеть. – Анна сжала мое плечо.
– Нормально все, – отрезал я и отдернул плечо, но после почувствовал себя дураком. Взглянул на этих двоих, их глаза были наполнены сочувствия, понимания, что ли. – Проехали. А что вы тут забыли?
– Учимся здесь, – снова задрала она нос.
– Концерт у нас здесь, поэтому и ушли раньше с уроков, – добавил Шут.
– Ну вы точно шайка лейка…
– Обижать нас не надо! Вот возьми и послушай, как мы играем, а просто так обижать нас не надо! Пойдем! – возмутилась Анна и потащила за собой Шута.
Я снова остался один. Меня это злило. Эта девчонка вообще не боится меня. Непривычно. Меня все бояться! Хотел обматерить эту мелкую, но вспомнил… Как прибегал сюда к маме и слушал музыкантов. Как мама учила детей играть на гитаре. Как и сам выучил пару аккордов, но это было очень давно, после маминой смерти я больше не играл.
– Эй! Петька Бой! Ты идешь?! – у дверей закричала Аня и показала язык.
Меня, что ли, зовут с собой? Ну ладно посмотрим, как эти неудачники опозорятся. Оказывается, начинался концерт, уже собирались зрители. На афише у входа прочитал: что-то типа отчетного выступления учеников, сборная солянка. Я вместе с толпой доплыл до зрительного зала, сел. Как давно я здесь не был… Помню, раньше мама тоже выступала и брала меня на концерты с собой. Она играла, а я сидел и слушал. Стоп, а ведь… Точно! Я всегда сидел именно на этом месте. За много лет тут даже кресла не поменяли. Помню, я здесь еще на сиденье нацарапал «Петь». А «ка», так и не успел, меня наругала тетка, сидевшая рядом. Надо же, и надпись до сих пор здесь, на спинке кресла.
Я ухмыльнулся. Одно из первых моих хулиганств. Провел пальцами по буквам. Незаконченный шедевр. Я достал карманный ножик и накарябал: «ка Бой».
Вот это я умею! Довольный любовался дописанной надписью. На душе стало так тепло и хорошо. Будто на сцену вот-вот выйдет мама… Но вместо нее объявили Шута.
Он вышел и запиликал классическую музыку. Все же он хорошо играет. Зал аплодировал, но я не поддержал их. В переходе Шут играл лучше, а тут мне не хватило чего-то. Возможно не так душевно…
Когда вышла Аня, воцарилась тишина. Эта взбалмошная девчонка явно не вписывалась в рамки этого цивильного мероприятия. Кожаная черная косуха, белая рубашка на выпуск, короткая юбка, яркие колготки, большие черные ботинки. А на голове две пышные дули, они добавляли ей роста – вылитый панк. Мрачный макияж, черные подведенные глаза и ярко-красная помада. Как попугай среди строгих ворон.
Анна протопала к центру сцены. Электрогитара через плечо с широким ремнем и тянущимся за ней шнуром по полу. Дойдя до середины сцены, она встала в стойку, растопырив ноги шире плеч. Подняла руку вверх и со всей силы ударила по струнам. По залу пронесся такой звучный «дрям», что все прикрыли уши.
– Р-р-рок! – вскрикнула Анька, подпрыгнула и начала отыгрывать соло.
Тетка рядом со мной, похожая на типичную училку, сначала хмурилась, а потом начала покачивать головой и отбивать такт ногой. Игра Ани была агрессивной, но живой, настоящее биение бунтарского сердца. На финальном аккорде зал зааплодировал.
Другие выступления досматривать я не стал, скучно. Вышел на улицу, завернул за угол и достал сигарету. Кольца дыма привычно полетели вверх.
Окно над моей головой открылось, оттуда высунулась Аня.
– Эй! Ты чего здесь куришь? – возмутилась она.
– А что, нельзя? – задрал я голову. – Вроде детей здесь нет, никому дурной пример не подаю.
– Детей? Да ты еще и сам ребенок! – рассмеялась она.
– Да чтоб тебя… Мне уже семнадцать! – выругался я и помахал кулаком.
– Дурак!
– Ты очень круто выступила, – неожиданно сказал я. Она выглядывала из окна с таким видом, словно осматривает свои владения. Будто весь мир у нее ног.
– Курение – это плохо! Бросай.
– Согласен. Меня самого бесит этот дым. Может, когда-нибудь и брошу. Пока лень, – ответил я. Хотя понимал, что просто не смогу бросить – уже пытался, но не хватило силы воли.
– Это не оправдание мужчины, – сказала она.
– Знаю, – ответил честно с злостью.
– Спасибо, что поддержал во время выступления. Я видела, как ты аплодировал, – улыбнулась Анна. – Мы скоро выйдем, подожди нас.
Отчего-то я покраснел, но ничего не ответил. Обычно я общался с девушками, которые меня боятся. Да и как общался… Говорить с ними не о чем, глупые они, эти девчонки.
Докурив, выбросил сигарету и подошел к крыльцу. Из музыкалки выходила всякая мелюзга – обычно мы с корешами над такой издевались. Типичные лохи-заучки.
Они с опаской оглядывались на меня, но у меня не было настроения их гнобить или трясти деньги. К тому же рядом много взрослых. И дураку ясно, что я не стану докапываться до щеглов прилюдно, чего они так трясутся? Что за врожденный животный страх у этих слабаков?
И вот наконец-то из музыкалки вышла Аня, осмотрелась, увидела меня и побежала навстречу. И вдруг ударила кулаком по плечу:
– Ты видел рок?!
– Ты чего? – разозлился я, но посмотрел на ее лицо, невольно улыбнулся. Аня сияла от счастья, настолько сильно ей понравилось выступать, ее протест системе. Настоящая бунтарка.
– Ты всех всполошила. Теперь они будут строже отбирать номера для концерта, – пробубнил Шут. Я не заметил, как он подошел.
– Зануда! – показала ему язык Аня.
– Что дальше? – спросил я. Они удивленно посмотрели на меня. – Что смотрите? Я спрашиваю, какие у вас планы?
– Ну… Я еще не думала…
– Домой, – уверенно сказал Шут. – Мне нельзя поздно приходить.
Аня кивнула.
– Банальщина. И вы называете себя рокерами? Обычные шуты, – сплюнул я, сунул руки в карманы и пошел прочь.
Они купились! Точнее, Анька. Она сразу побежала за мной, пришлось и Шуту догонять нас.
– А что? Что обычно делают рок-музыканты? Ты знаешь? Танцуют? Буянят? Дерутся? – допрашивала Аня в под прыжку следуя за мной.
Я шел молча, это злило их, даже Шута. Они у меня на крючке!
– Ничего ты не знаешь! Ты не рокер и тем более не музыкант! – разозлилась Анька, но не отставала.
Достаточно выждав паузу, я остановился, да так резко, что они уперлись в меня.
– Отмечают! – повернувшись сказал я, подняв палец вверх.
– О-о-о, – в один голос удивились они.
– Точно! Точно! Давайте отметим! – запрыгала Аня.
Настал мой звездный момент. Я поманил ребят, они подшагнули ближе, с любопытством ожидая моих слов.
– А деньги у вас есть? – шепотом спросил я и с хохотом щелкнул их по носам.
– Ай! – обиделся Шут.
– Нет. Но он прав, – задумавшись, подтвердила Аня, потирая нос.
– Мне пора уходить, – попытался улизнуть Шут.
– Стой! Он точно прав! Наш концерт нужно отметить! – остановила его Анька. – Я хочу быть настоящим рокером!
– Но у нас нет денег, – напомнил я.
– Заработаем! – зловеще улыбнулась Анна.
Тут даже Шут не осмелился спорить. И вот мы бандой направились в переход. Они достали свои музыкальные инструменты, поставили один из футляров для монет. О чем-то пошептались и начали играть что-то классическое. Гитара со скрипкой звучали странно, мне вообще не понравилось. И немногочисленным прохожим, судя по пустому футляру, тоже.
– Ну что за нудятина? – не выдержал я. – Вы ведь умеете лучше! Играйте современные песни!
– А петь кто будет? – раздраженно сказал Шут.
– Да! Если и играть современное, то надо с песнями. А мы не певцы. Ты умеешь? Или только болтать можешь? – усмехнулась Анька.
– Скажу честно, достала ты меня уже со своим нытьем. Была б ты пацаном, давно бы тебе всек!
– А ты всеки! Давай! – не сдавала назад Анька. – Это ты сказал про настоящих рокеров, а сам…
– Тьфу! – отвернулся я. Ну не драться же мне и вправду с девчонкой.
И тогда Шут заиграл популярную песню, Анька тоже начала подыгрывать на гитаре.
И чего она о себе возомнила? Думает, раз умеет трындеть на своей балалайке, так, значит, лучше меня? Ни фига подобного!
Отбросив скромность, я начал подпевать. Кто-то из прохожих странно на меня взглянул. Чтобы не видеть их тупые взгляды, я опустил глаза и продолжал петь. Когда музыка смолкла, я ожидал смешки или фырканье – вряд ли же кому-то понравился мой голос? Но вместо насмешек я услышал жидкие аплодисменты. Поднял глаза. Ого! Перед нашей троицей собралась небольшая толпа, и вроде бы им даже зашло.
– А ты хорошо поешь! – напрыгнула на меня Анька и крепко обняла. – Почему не говорил, что ты наш?
– Ваш?
– Рокер! Такой же, как и мы! – не унималась Анька. Шут только кивнул. – В тебе живет музыка! Она внутри тебя!
– Да ладно, фигню не неси, – буркнул я и попытался отвернуться.
– Сегодня мы отмечаем не только наше выступление, но и твое рождение! – победоносно сказала Аня.
– Что встали? – разозлился я. – Я говорю, что стоите?! А ну давай играть! А то так мы не заработаем! Быстрее! Люди ждут!
Мы спели еще несколько популярных песен. Ну как пели… слова я знал не все, но если уж знал – то подпевал от души. Со временем даже вошел во вкус, некоторые особо энергичные припевы даже кричал – с выражением и нотами, как положено. Где-то слышал, что каждый уважающий себя музыкант должен спеть в переходе.
Мы собрали вокруг себя большую разновозрастную толпу. Анька была круче всех, она дурачилась как безумная, наворачивала круги возле комбоусилителя и крутила башкой. Я пел так самозабвенно, что даже сорвал голос. Только Шут был серьезен. Поначалу мне показалось – он нас, взбалмошных, стесняется, но нет. Просто это был его способ погружаться в музыку – спокойно проживать ее внутри себя. Я читал о таких людях, это у него такой тип характера, кажется, называется интроверт. Ну а мы с Анькой, наверное, эти… «экстрасверты» – безумцы, любящие жизнь.
И вот три звезды подземелья, наполненные духом музыки, величавой походкой вышли на свет. Ну как на свет, конечно, уже был поздний вечер.
Шут распереживался, что ему пора домой, и, что-то пробормотав, быстрой походкой покинул нас. Странно получилось: деньги у нас уже были, но праздновать вдвоем было бы как-то странно. В итоге мы с Анькой тоже решили расходиться. Оказалось, она жила в моей стороне, и мы молча шли вдвоем. Я не знал, что сказать. Внутри меня бурлили эмоции. Я только что пел! И людям вокруг нравилось! Я чувствовал себя настоящей звездой, казалось, с этой минуты моя жизнь изменится…
Но молчаливая прогулка с Аней вернула меня в реальность. Не похоже, что она осталась в восторге от нашего выступления. Иначе почему молчала сейчас, будто я ее чем-то обидел? Или она вспомнила, что я обычный хулиган? От этих мыслей у меня сдавливало грудь, но я ничего не говорил.
– Мы пришли, – тихо прошептала Анна, остановившись напротив подъезда.
Я тоже остановился. В груди настолько защемило, что я скорчился от боли и присел на корточки.
– Петя! Что с тобой? – кинулась ко мне Анька.
– В груди, в груди болит… – простонал я.
– Ложись на снег, ложись скорее, – она, сняв с себя шарф, подложила его мне под голову. – Тебе нужно вытянутся, это все страх, так бывает после первых выступлений…
– Я ничего не боюсь, – сквозь зубы пытался сказать, но ничего не выходило, мне не хватало воздуха даже на вдох. Мог только смотреть на Аньку.
– Уходи, уходи страх. – Она проводила руками от моей груди к ногам, словно совершала ведьмовской ритуал.
Действительно стало легче. Я даже улыбнулся. И чего она говорит про страх? Я никогда ничего не боялся. Заметив мою улыбку, Анька перестала водить руками и сложила их на коленях, сидя рядом со мной, развалившимся на снегу.
– Фуф!
– Спасибо, – буркнул я, не узнав свой голос. Получилось как-то… робко.
– Не сдавайся, не бойся, ты с нами, ты такой же, – прошептала она, словно заклинание, взяв мою руку и приложив к моей же груди.
Наконец Анька встала. Я поднялся за ней, протянул шарф, но она остановила меня.
– Потом отдашь. Вдруг еще где-нибудь по пути вздумаешь упасть! – улыбнулась Аня и пошла к своему подъезду.
Я расслабился и запрокинул голову к небу, дыша полной грудью. Еще долго улыбка не сходила с моего лица. Безумство, как в подземелье, опять захлестнуло меня.