Два эпизода грядущего

Эпизод 1

Я иногда думал об этом моменте, который проживаю сейчас. И всегда гнал эти мысли, как прогоняет подобные думы каждый человек, ведь в нем природой заложено стремление жить и бороться со своим концом, лживо обманывая себя его избежностью. Ну, или, по крайней мере, отодвигая его даже в мыслях. Подсознательно все думают, что прекращение жизни это не для них.

«Я ведь не то, что другие, я не могу закончить свой путь так как они, может быть именно для меня будет сделано Исключение» – вот она потаенная мысль каждого.

И именно она предохраняет наш разум от сумасшествия, которое неизбежно наступило бы, если бы мысль превратилась в навязчивую.

Несмотря на то, что конец моей жизни предрешен и часы ее отсчитывают последние десятки минут, я вновь и вновь лихорадочно прогоняю эту мысль в своей голове, предполагая самые невероятные способы своего избавления. Перед глазами качаются ступеньки эшафота, который наспех установили на центральной площади, чтобы сотни зевак насладились извращенной картиной кончины сотен и сотен людей, которых вместе со мной доставили сегодня к месту этого современного аутодафе. И хотя после поспешно вынесенного мне и другим приговора, казалось бы, мысли о спасении должны были оставить меня, и я по психологическим законам уже обязан пребывать в апатии, чтобы не тронуться умом в ожидании скорой казни, бешеной работой мысли я все-таки ищу выход. По несчастью я попадаю именно в первую партию приговоренных, которых ведут к месту казни, что лишает меня хотя бы незначительной, но все же отсрочки. Со скованными пластиковыми затяжками руками мы поднимаемся на деревянный помост. Я тупо смотрю на пол, который пахнет свежим деревом, подчеркивая недавнюю законченность постройки, а также поспешность новой управленческой верхушки, практически мгновенно осуществившей массовые задержания, суд и вот теперь казнь. От открывшегося взору вида ряда виселиц мне становится плохо. Я спотыкаюсь и падаю, ударяясь лицом о свежеструганные доски, но боли не чувствую. Меня грубо поднимают и волоком тащат к ближайшему висельному столбу. Перед глазами все крутится – площадь, мрачные столбы с веревочными петлями, тысячи лиц, отобранных по неизвестному мне признаку для участия в этой средневековой процедуре публичного лишения жизни. Какой-то чиновник что-то громко говорит, но я не понимаю смысла его слов. Прихожу в какое-то подобие сознания только тогда, когда меня кто-то железной хваткой берет за плечо и орет мне в ухо:

– Иди! Испытывай судьбу – может, простят!

– Что? Кто простит? – язык мой еле ворочается, губы разбиты после падения. Голос больше похож на шепот или невнятный хрип.

– Как кто?!– орет мне в ухо невидимый собеседник, – Уши со страху заложило?! Только что объявили же! Если эти люди простят тебя, то просто пойдешь на пожизненное! Давай не тяни, другие тоже должны счастья попытать!

Пальцы разжимаются, освобождая плечо. Я снова валюсь на доски пола. Меня вновь поднимают, ставя на колени. Перед глазами стоящая в нескольких десятках метров толпа. Она молчит, прожигая меня тысячью глаз.

Я начинаю говорить, мысли путаются. После приговора никто меня и других не предупреждал о таких новых изысках спешно принятых законов. Я пытаюсь объяснить им, сверлящим меня ненавидящими глазами, что я просто работник, никому вреда лично не причинял, просто исполнял существующие раньше законы, как исполняли их и они – те, в чьих руках сейчас моя жизнь. Липким потом мне заливает глаза, очертания стоящих людей, к которым обращены мои слова, расплываются. Голос срывается, я замолкаю. Не могу видеть и не понимаю, как и каким способом будет решаться моя судьба. Надежду сменяет отчаяние.

« Что же так долго?!» – ожидание становится невыносимым.

Меня опять грубо рывком ставят на ноги, ведут в сторону от моей висельной петли.

« Жив ! Господи! Жив!» – адреналин в крови зашкаливает, замещая все иные вещества.

Что там говорили мне ? Теперь пожизненное? Да, черт с ним, не сейчас об этом! Я живу, живу…

Эпизод 2

Очередное утро, начавшееся с включения вполнакала кварцевой лампы, имитирующей восходящее солнце, против всех моих надежд, которыми меня ежедневно пичкают десятки ученых голов, доставленных в этот город для поддержания меня в оптимальной форме, не принесло ожидаемого облегчения.

Все накопившиеся у меня за долгие годы Служения недомогания проявились сегодня в еще в более ломающей волю форме. По привычке я прислушался к своему состоянию. Это давно уже стало для меня своеобразным утренним ритуалом, занимающим не меньше нескольких минут. Да, сомневаться не приходится. Боль, которая днем прячется в своих укромных уголках, загоняемая туда мощными препаратами, употребляемых мною в строгом распорядке, установленном академическим медицинским составом, уже начала свою выматывающую душу вибрацию. Это было еще только начало, первые уколы по нервной системе. Через каких-то полчаса, если не посетить медицинский блок, боль превратится в опоясывающую все тело, всепожирающую сферу. И мне будет казаться, что нервы вытягиваются в тончайшие нити, готовые просто лопнуть от этого чудовищного напряжения.

« Так, что-то сегодня все началось очень рано! Надо принять таблетку, иначе и до медблока будет не дойти! Не звать же этих пиявок сюда, в святая святых», – мысль пока еще формулируется достаточно четко.

Когда боль распространится по всему телу, мысли будут только об избавлении от нее, остальное будет просто смыто в море болезненного огня. Ну, вот она, драгоценная таблетка! Я беру ее с прикроватной тумбочки и кладу под язык. Вода в стакане, предусмотрительно поставленного рядом, сопровождает препарат в его пути по пищеводу. Я вновь прислушиваюсь к своим ощущениям. Организм, почувствовавший знакомую химическую комбинацию внутри себя, на несколько минут замирает. И вот начавшаяся было болевая атака отступает, как мне чудится, грозно ворча, и вновь прячется по тайным уголкам моего тела.

– Нет, сегодня я их просто размажу! А если бы приступ начался во сне?! Только вчера этот чертов академик, неоднократно получавший от меня все свои награды и безграничное финансирование разработок, заверял, что мы, наконец, начали побеждать недуг и теперь начнется улучшение! – я произнес эту тираду вслух, прямо в базальтовый потолок спального отсека, являющегося частью самого защищенного комплекса этой планеты.

Ладно. Это потом. Сейчас надо встать! Против ожидания подъем с кровати проходит легко, без признаков сопутствующего обычно этому головокружения. Я допиваю воду из стакана и прохожу в свой рабочий кабинет, соединенный со спальней небольшим коридором. Водные процедуры отложим на несколько минут. Изначально я посмотрю содержимое сводки. Она по системе пневмопочты в виде нескольких стандартных листков писчей бумаги аккуратно, каждый день ложится напротив прорези в стене прямо на сукно рабочего стола. Я занимаю свое ежедневное рабочее место. Сегодня отсюда, как и в остальные дни, будут запущены тысячи и тысячи шестеренок большого механизма Равновесия этого мира, который я строил столько лет. Откинувшись в кресле, я смотрю на черные прямоугольники экранов перед собой. Через час с небольшим они оживут и станут цепью, приводящей в действие механизм Бытия.

Мое чувство опасности, отточенное за последние десятилетия до бритвенной остроты, фиксирует какую-то несуразность обстановки, какое-то тревожащее отличие от привычной повседневности. Я внимательно оглядываюсь. Вроде все на своих местах. Все успокаивает взгляд своей строгой функциональностью и привычностью. Но ведь что-то же встревожило меня? Это чувство меня никогда еще не подводило, оно хорошо известно многим, покинувшим этот мир и переселившимся в царство теней. Тем, кто пытался хоть как-то повредить мне. Еще раз оглядываю все предметы обстановки. Я понял! Я встревожен абсолютной тишиной! Ведь здесь, несмотря на сотни метров гранита над головой, никогда не было тишины такой, как сейчас. Тишины абсолютной, просто выворачивающей наизнанку и оглушающей. Всегда был какой-то незначительный звуковой фон от работающей аппаратуры. Да и кондиционирование воздуха добавляло какого-то своего шепота. А сейчас тишина полная! Слышу только удары своего сердца, начинающего панически убыстрять свой темп. Так, спокойно! Что же произошло, пока я спал? И, если что-то произошло, то какого черта меня не разбудили, ведь предупреждал же! Мать их! Я зло ткнул пальцем в клавишу селектора внутренней аварийной связи. Его щелчок в этой тишине был оглушительным. Динамик остался мертвым. Трупным холодом обдало дурное предчувствие. Черт! Неужели?! Я вскочил с кресла, зацепившись обшлагом пижамного рукава за витиеватый подлокотник. Звук его падения застал меня уже бегущим по коридору.

«Черт бы драл всю эту безопасность!» – мелькало в мозгу, пока я преодолевал кажущуюся сейчас бесконечной сотню метров шлюзового коридора.

И вот, почти оглушенный ударами своего средца, я стою перед входной дверью. Так, здесь есть дублирующий пульт связи и аварийного открытия самой двери! Вот он! Жму на кнопку «Оn». Напрягаюсь в ожидании мягкого звука затвора, который электроприводом должен быть затянут в скальную породу. Тишина!!! Б…! Тишина!!! Я луплю кулаками по чертовой двери, по бесполезному пульту. Все тщетно! Дверь имеет не меньше метра толщины. Это поступок отчаяния. Я уже не в силах себя контролировать. Я что-то ору, кому грожу. Я закупорен в самом безопасном пространстве Земли. Оно теперь мое и только мое. Я падаю без сил у входа в свой отсек. В затуманенном мозгу вспыхивает мысль: « Надо было бы…..», и тут же тонет в море поднимающегося изнутри огня…