Легенды о героях и злодеях

© Юрий Туровников, 2015

© Юрий Туровников, дизайн обложки, 2015

Корректор Александра Хидан

Корректор Сёма Поздеев

Благодарности

Дарья Воронина

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Богаты Серединные Земли всяческими сказаниями о вампирах и призраках, полнятся они историями о колдунах-некромантах, великих магах и ведьмах. Много разных легенд передают люди из уст в уста. Что в них ложь, а что правда? Поди знай…

Эта сказка написана по мотивам песен культовых групп «Король и Шут» и «КняZz», которые уже стали легендами российского панк-рока. Итак, устраивайтесь поудобнее, мы продолжаем.

Проза – Юрий Туровников,

стихи – Андрей Князев

(использованы с одобрения автора).

Группам «Король и Шут» и «КняZz» посвящается.

Пролог

Зима выдалась на редкость холодной. Поля покрылись снегом, который доходил местами до пояса. Малышня резвилась едва ли не круглые сутки, строя ледяные крепости и играя в снежки, благо, что территория вокруг Броумена теперь освещалась электрическими лампами. Порой к ним присоединялись и взрослые, каждый седьмой день. Тут и там высились укрепления с бойницами, которые помогали возводить гвардейцы – это личный приказ короля. Иногда солдатам приходилось держать оборону против жителей города. Учения всегда проходили на ура. После, всех ждали блины и горячий отвар целебных трав. Разумеется, бесплатно, за счет казны. А те, кто не испытывал тяги к военным наукам, катались с горок на санях или носились по льду на коньках – новом изобретении артели дедушки Даниэля, который почил лет двадцать назад. Каток для любителей стальных полозьев, что крепились ремнями к валенкам, заливали тут же, чтобы дети не ходили на реку.

С тех пор, как правление государством сменилось, жизнь здесь потекла совершенно по-другому. Все любили короля Прохора Первого и молили небеса дать ему здоровья, но то ли молитвы не доходили до богов, то ли… Так или иначе, но силы покидали Правителя Серединных Земель, которому со дня на день должно исполниться сто лет. Его любимая супруга Изольда вознеслась в мир иной лет тридцать назад, родив своему мужу замечательную дочь, которая, в свою очередь, подарила отцу внучку, а та – озорного правнука, точную копию деда. Такого же шебутного и неугомонного, с копной рыжих волос и веснушчатым носом. Сейчас десятилетний балагур сидел на краешке кровати и тормошил Прохора за плечо. Тот запустил пятерню в свою седую шевелюру и натянул одеяло.

– Подбрось, внучек, в камин полешек, мерзну я. Кхе-кхе…

– Уже, деда, – ответил пацаненок. – Там места нет, забил под завязку. Сейчас потеть начнешь. Уже тепло.

Король усмехнулся.

– Тепло… Из носа потекло. Ты чего не играешь с ребятами? Чего со стариком сидишь? Так все детство пропустишь.

– Мне с тобой интереснее, – улыбнулся Ерофей. – Деда, а почему меня так назвали? Странное какое-то имя. Почему не Бенедикт какой-нибудь, там, или Леопольд?

Прохор надул щеки.

– Жил давным-давно богатырь такой и король по совместительству. Напал как-то на землю-матушку ворог лютый, и восстал супротив него весь народ. И пошел Ерофей на риск. Дабы избежать кровопролития, он предложил командующему вражеской армии: давай, дескать, мы сразимся между собой, и кто победит в битве, тот, считай, и войну выиграл. Морглен, вражеский король, призадумался, поморщил лоб и согласился. На том и порешили. И вот встали две армии одна напротив другой, слева горы, справа пропасть. Выехали в центр плато два всадника: Ерофей на гнедом жеребце и Морглен на вороном. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо в кроваво-красный цвет, и играло своими уходящими лучами на доспехах воинов, стоявших в напряжении. Дул легкий ветер, развевая стяги обеих армий. Гнедой ударил копытам, подняв облако пыли, вороной оскалился, показав острые, как ножи, зубы. И помчались всадники навстречу друг другу. Выхватили они мечи и сошлись в жестокой схватке. Оглушающий лязг и конское ржание летали над плато. Долго рубились богатыри, и вот Ерофей стал отступать к пропасти. Кроме того, конь Морглена словно помогал своему хозяину: он клацал своей пастью, пытаясь укусить противника, и, вставая на дыбы, норовил ударить копытом и выбить щит. И вот вражеский меч поразил коня Ерофея. Гнедой захрипел и рухнул замертво на краю пропасти, едва не придавив хозяина. Шлем слетел с головы воина, а ветер стал развевать его волосы. «Вот и настал твой конец. Теперь твои земли станут моими» – воскликнул Морглен и направил своего коня вперед. И вот вороной монстр раскрыл свою смердящую пасть, чтобы растерзать Ерофея, но богатырь, как говорится, был не лыком шит. Он молнией метнулся в сторону и изо всех сил ударил коня по крупу мечом. Это произошло так неожиданно, что конь Морглена заржал и рванул в пропасть. Последнее, что воскликнул басурманин… – Прохор почесал затылок. – Тебе еще рано такие слова знать. Так вот, рухнули они на камни и разбились вдребезги. Одно мокрое место осталось. Вражеской армии пришлось сложить оружие и сдаться. А как иначе? Короля-то у них больше нет. Вот такая история. Про то даже песня сложена.1

– О как, – сказал мальчуган. – Выходит, Ерофей оказался не таким уж и сильным. Чуть все государство не прос… порил.

– Дело не в силе, а в хитрости. В военном деле важна стратегия, как и в любом другом, уж я-то знаю, поверь мне на слово! Богатырь и врага победил, и ненужных жертв избежал и новые земли получил. Головастый мужик был.

– А расскажи что-нибудь еще! – попросил паренек, устраиваясь рядом с дедом.

– Ох, – вздохнул Прохор и покачал головой. – Помереть спокойно не дашь. Ладно, слушай. Поведаю я тебе несколько историй, по одной на ночь, а что правда, что вымысел, то сам решай…

Глава первая2

Председатель села Горянка навис над столом и принялся просматривать бумаги. Не смотря на то, что за окном стоял ясный день, толстяк низко склонился, подвинул поближе масляную лампу и поправил на носу очки. Возраст, зрение испортилось, хоть нанимай читаря, но тогда придется платить ему жалование, а это значит, что самому меньше достанется. А признаться в наступающей слепоте – означает потерять работу. А кто по своей воле откажется от такой должности? Нужно поискать дурака.

Председатель откинулся на спинку стула и потер покрасневшие глаза. В последнее время в предгорьях все встало с ног на голову. Лето выдалось засушливым, и весь урожай зерновых того и гляди погибнет. А сколько трудов стоило взрастить его?! Кругом одни камни да песок. Обозами привозили сюда землю, дай бог здоровье королю, который не пожалел на это золота. Сами жители ни в какую не хотели покидать насиженные места. Еще бы! Горные хребты, уходящие своими пиками в облака, защищали от ветра, да и в случае войны сюда вряд ли какая армия дойдет. Но самое главное – это копи! В горах велись разработки по добыче драгоценных камней, что пользовались спросом.

Скрипнули петли, и в приоткрывшуюся дверь кабинета просунулась чернявая голова. Председатель надвинул на нос очки.

– Какого лешего тебе нужно, Степан?

Тот откашлялся и вошел. Молодец оказался здоровенным, как шкаф, в котором старейшина хранил копии отчетов и грамот, что посылал в столицу. Такой быка сможет свалить одним ударов промеж рогов. Он подтянул портки, поправил рубаху, подпоясанную куском веревки.

– Я это, чего, собственно, пришел-то… Фекла опять жалобную грамоту просит.

– Теперь-то чего стряслось?! – нахмурился председатель.

– Свинья у нее пропала, Титыч. Кстати, это уже третья на этой седьмице. Еще одна у бабки Катерины и у молочницы Джульетты. Я так мыслю, надо послать гонца в Броумен, пусть пришлют человека, который разберется, кто ворует наших поросей.

– Ничего лучше придумать не мог? – нахмурился председатель. – Беспокоить государя по пустякам. Что о нас подумают? Давай-ка сначала сами попробуем, а уж если ничего не выйдет, тогда…

Старейшина встал из-за стола и подошел к окну. Вдалеке высились снежные шапки гор. По небу проплывали облака, то и дело закрывая собою солнечный диск. Толстяк потянул воздух и чихнул в ладонь. Сказалась аллергия на пыльцу цветов, что покрывали все предгорье.

– И что делать? – спросил Степан, утерев рукавом рубахи нос.

– Значит так, – Титыч сел на подоконник. – Собери всех свиней в один амбар, какой побольше, а сам останься в ночь караулить.

– А как же бабы потом своих отличат от чужих?!

– Вот ты, вроде, смышленый, а иногда дурак-дураком, – сплюнул в окно старейшина. – Таблички на них повесь, как на коров.

– Точно! – ударил себя по лбу детина. – Ну, я пойду?

– Иди, – махнул рукой толстяк и вздохнул. – Только этого еще не хватало. Урожай сохнет, поросей воруют. Что за напасть?!

Едва неугомонный здоровяк покинул кабинет, Титыч вернулся за стол и принялся опять перебирать бумаги.

Степан с умным видом стал ходить по дворам и забирать всех свиней. Естественно, хозяйки сопротивлялись, но тот говорил, что дело государственной важности и что если они хотят, чтобы у них украли порося, то пусть сами и стерегут. Довод оказывался весомым. Помимо свиненыша добровольному помощнику председателя вручали мешок комбикорма.

– То-то же! – приговаривал Степан и грозил пальцем, после чего отводил скотину в большой амбар, стоящий в дальнем конце села. Строение использовалось для хранения сена и сейчас пустовало, ибо все запасы за зиму под чистую смели коровы, а нового еще не накопили.

Молодец провел в трудах праведных весь день, и под вечер амбар ходил ходуном и издавал оглушающие хрюкающие и визжащие звуки. Шутка ли, почти сотня поросей!

Солнце наполовину закатилось за горные пики, поменяв белоснежный окрас снежных шапок на ярко-розовый. Петухи прокричали отбой и угомонились, как и все жители села. В занавешенных окнах забрезжил свет лампадок, из печных труб повалил сизый дым. Хозяйки грели ужин и воду для купания. На небе стали появляться первые звездочки, а потом из-за гор появилась бледная царица ночи – луна. Тьма окутала село. В тишине слышался только лай собак и трескотня сверчков.

Степан собрал на чердаке амбара скудные остатки сена, соорудил лежак и принялся ждать, наблюдая за звездами через дыру в крыше, положив рядом с собой дрын. Охрана свиней оказалась прескучным занятием. Естественно, сторожа сморил сон уже через полчаса, и он захрапел, пуская слюни. Спустя всего пару мгновений после того, как Степан засопел в две дырки, скрипнули петли воротин. Створы приоткрылись, и чья-то тень метнулась внутрь, затем раздался еле слышный визг, и тут же неизвестный выбрался наружу и исчез в ночи.

Проснувшись с первыми петухами, Степан потянулся и спустился с чердака по лестнице. Солнечные лучи пробивались сквозь щели стен, сколоченных из горбылей. Горе-сторож, на всякий случай, решил пересчитать свиней. Каково же было его удивление, когда обнаружилась пропажа одного порося. Только и оставалось, что чесать затылок и разводить руками. Повесив голову, Степан поплелся к дому председателя села.

– Ей-богу, не спал я! – оправдывался перед Титом детина, даже на секунду не покраснев. – Всю ночь ходил дозором вокруг амбара. Чтоб мне провалиться, если вру!

Старейшина откинулся на спинку стула, отодвинул на край стола грамоты и сложил руки на груди.

– Ты это хозяйке свиненыша расскажи! Удержу с твоего жалования, ясно?! – Степан насупился и почесал свой рыжий чуб. – Сам вызвался мне служить, тебя никто не тянул силком. Если не изловишь мне вора, поедешь в столицу, под конвоем. Тебя Государь махом пристроит куда следует. Понял?

– Чего тут не понять-то… – вздохнул Степан.

В тюрьму ему не хотелось, а посему, чтобы не уснуть, он решил посетить местную знахарку, дабы выпросить у нее немного настоя, который отгоняет сон. Та жила особняком за холмами, возле подножья гор, ветхой лачуге, что стояла в небольшой хвойной рощице.

Старуха, древняя как сам мир, не жаловала гостей, особенно непрошенных. Она вышла на крыльцо своей избы, которая была построена вокруг соснового ствола, что снизу исходился корнями и больше походил на куриную лапу. Домушка возвышалась над землей на два роста, а потому, чтобы подняться, требовалось взобраться по лестнице, а ее спускала сама хозяйка. Таким образом, она себя хоть как-то огораживала и от гостей и от диких собак.

– Чего тебе надо, окаянный? – старуха нахмурилась, почесала свой крючковатый нос и взъерошила копну сальных, седых волос.

Молодчик глупо улыбнулся.

– Приветствую тебя, Йагга. Я бы не стал беспокоить без нужды, но дело крайней важности.

– Что принес? – первым делом спросила знахарка.

Степан скинул с плеча большую котомку и заглянул внутрь.

– Ну, мед там, свиная рулька да чулки вязанные..

– Не густо, однако лучше чем ничего, – бабка не признавала деньги и не брала их за свои услуги, даже будучи молодой и довольно-таки красивой. На кой ей золото в такой глуши? Где тратить? В город она никогда не выбиралась, а в местном захолустье даже захудалого лабаза нет. Да и не любила она шумные компании. Ей милее белки да сороки, от них вреда меньше, чем от людей. Вообще, знахарка недолюбливала двуногих, разумных существ, злобы и коварства в них много, даже слишком. – Ну залазь, коль пришел.

Старуха поддела ногой веревочную лестницу, что лежала на крыльце, и та с деревянным стуком размоталась, не достав до земли всего несколько пядей. Молодец закинул суму за спину и, кряхтя, стал взбираться.

Изнутри дом знахарки выглядел не многим лучше, чем снаружи, паутина, правда, отсутствовала, но… Тут и там висели тушки мертвых зверьков, пучки трав и связки грибов. На окне лет двадцать не стираная занавеска, а на подоконнике пяток склянок не пойми с чем, но очень вонючим. Воздух затхлый, как бабка тут живет? Не понятно, дышать не чем. Не померла бы, она же одна на ближайшие тысячу верст в снадобьях разбирается. Мебель, как таковая, отсутствовала. Стол, стул, лавка да старинный шкаф с дверцами. Довершал внутреннее убранство черный кот на печи да чучело совы над дверью.

– А чего как темно-то? – спросил Степан, потирая голову, что ушиб о дверной косяк. – Лучину хоть бы зажгла или лампу.

– Масло экономлю, – ответила старуха. – Мне свет ни к чему. Я и так знаю, где у меня что. Не тяни, выкладывай, зачем пожаловал.

Молодец сел на стул и вывалил содержимое котомки на стол. В окно застучали ветки, напугав гостя. Он дернулся от неожиданности и едва не свалился на пол, устланный звериными шкурами.

– Тут такое дело. Мне что-нибудь, чтобы ночью сон не сморил. Я нынче свиней сторожил и заснул, а в это время украли кое-чего. Сегодня опять в дозор, боюсь снова сконфузиться.

Бабка покачала головой, что-то пробухтела и потерла морщинистые ладони. Затем порылась в шкафчике и протянула Степану крохотный узелок.

– Заваришь крутым кипятком и выпьешь за три часа до захода солнца. Какие новости в государстве. Я тут совсем от жизни отстала.

– Так ить, – развел руками здоровяк. – Король у нас новый.

– А старый куды делся, помер что ли?

– Да нет, – хмыкнул тот. – На Выборном Дне его попросили. Нонешний правитель молодой и дюже справедливый. Простой люд в обиду не дает, поскольку сам из черни вышел. Шут бывший.

– Ты погляди, что деется! – воскликнула знахарка, опускаясь на лавку. И в чем его справедливость?

Степан многозначительно поднял указательный перст и покивал головой.

– Судили как-то в столице мужика одного. Горожанка, которую он, якобы, того, ну снасильничал, требование выдвинула: или свадьба или голова с плеч. Палач уже и топор наточил и корзину приготовил. Мужик сразу на колоду бросился и орет, мол, руби и не думай. К слову сказать, баба была дюже страшная и необъятная, как наше королевство. И как он на нее позарился – непонятно. В общем, палач занес свое орудие и уже хотел оттяпать бедолаге его буйную голову, но вмешался наш государь, который не одобрял смертную казнь из-за всяких пустяков. Представляешь, поднимается он на помост и вопрошает, что случилось. Мужик отвечает, дескать, шел ночью вдоль опушки, темно, не видать ни зги. Тут из чепыжей выходит дева красная и предлагает всякое. Ну тот и… Под мухой был, не узрел что к чему, знал бы – мимо прошел. Баба давай выть на всю площадь, мол, не так все происходило: шла лесом, а этот выпрыгнул из кустов, перегнул через упавшую березу, задрал платье, спустил штаны и давай свое гнусное дело делать. На крик несчастной прибежали гвардейцы, что на счастье проходили мимо, и повязали негодяя. В общем, так причитала, что всем ее жалко стало. Толпа, собравшаяся на площади, начала требовать отрубить насильнику голову, но король наш, да продлятся его дни вечно, по-своему рассудил. Покумекал Прохор Первый и объявил мужика невиновным, а бабе той наказал месяц убираться в хате оклеветанного. Дескать, такая капитальная женщина и не смогла отбиться от такого доходяги? Брехня. Да и бежать с задранной юбкой проще, чем со спущенными штанами. Оказывается, эта краля дюже как замуж хотела, а никто не брал, и она решила таким образом себе мужика заиметь. Вот такие пироги.

Молодец почесал затылок, а знахарка помотала головой.

– Чудеса да и только. Если заглянет государь в наши края, пущай меня навестит. Хочу на него глянуть. Передашь?

– Обязательно, – ответил Степан, а сам подумал, что больше королю делать нечего, как ехать в этот дурий угол, а тем более общаться со всякими полоумными старухами. Детина упрятал в карман узелок, что дала ему Йагга, и, попрощавшись, покинул дом и направился в родное село, тем более что приближался вечер, а это значит, что предстояло вновь заступать в дозор и охранять треклятых поросей от неизвестного вора, чтоб ему пусто было! Ступив на твердую землю, он еще раз поблагодарил старуху, что вышла проводить его на крыльцо. Расправив свои лохмотья, знахарка помахала вослед рукой и, дождавшись, когда путник исчез в тени елок да сосен, скрылась внутри своей лачуги.

Густые облака закрыли собой луну и звезды, погрузив селение во мрак ночи. Ветер гнал со стороны гор прохладу. Все жители села давно уже сидели по домам, а некоторые видели уже десятый сон. Но только не Титыч. Перед тем, как отправиться на покой и предаться долгожданному отдыху, староста Горянки решил проведать своего непутевого добровольного помощника и застал сторожа в тот момент, когда тот обходил амбар дозором. Состряпав хмурую мину, Степан озираясь сматривался в стоптанную им же траву, пытаясь разглядеть чьи-то следы. Для этого он опускал масляную лампу, опускался на колени и с умным видом кивал, мол, все понятно, чужаков не видно. За спиной у него висела большая дубина для обороны. Ружье ему не доверяли, боялись, что кого-нибудь отправит к праотцам случайно, или себе что отстрелит.

– Ты чего там нюхаешь, как пес? – спросил Титыч.

Председатель подошел очень тихо, не издав ни звука. Под его сапогом даже ветка не хрустнула, а потому, его появление стало для Степана полной неожиданностью. Он вскочил, попытался достать из-за спины дубину и выронил лампу. Льняное масло растеклось по пожухлой траве и вспыхнуло.

– Итить-колотить! – воскликнул горе-сторож и принялся затаптывать огонь. Через несколько мгновений он победил-таки пламя. – Кто тут?! Сейчас в зубы дам!

– Это Титыч, дурья твоя башка! От тебя убытки одни. Чуть весь амбар не спалил вместе со свиньями, – Он вздохнул. – Ну что ты за человек?

– А… – протянул тот. – Это вы… Зачем пугаете? Я ведь мог вас ненароком пришибить.

– Сам не убейся, – кашлянул старик и подошел вплотную к Степану. – Все спокойно?

Здоровяк смотрел на старосту сверху вниз и шмыгал носом.

– А то! Мимо меня и мышь не проскочит, – Титыч хмыкнул. – Вчерашнее не в счет. Я подготовился. Если сегодня вор снова позарится на чужое, я ему ребра пересчитаю. Будет собирать выбитые клыки сломанными руками. Останется ему до конца дней одно – кашку есть да охать.

Старик покачал головой.

– Ну-ну, гроза воров… Ты с огнем только поаккуратнее, а то с бабами не расплатимся. Да и куда столько мяса жареного девать? До столицы не довезем – стухнет, сами не съедим – лопнем.

Степан вновь остался один и продолжил нести дежурство, вслушиваясь в возню внутри амбара. Свиньи хрюкали, повизгивали и пытались сделать подкоп под стеной и выбить доски. Приходилось бить ногой в стену, отпугивая настырных тварей. Это помогало, но ненадолго. Как только сторож удалялся, свиньи вновь принимались за работу.

Ветер унес облака на запад, очистив небо и дав свободу луне и звездам. Где-то далеко в горах провыл шакал. Степан поежился и от греха подальше спрятался в амбаре. Поднявшись на чердак, он привалился к стене и стал ждать. Снадобье знахарки не подвело – сон как рукой сняло, хотелось что-то делать, лишь бы не сидеть, но с этим здоровяк смог справиться. Чтобы скоротать время он принялся считать звезды на небе через дыру в крыше. Некоторые светила срывались с небосклона и пролетали над амбаром, ярко вспыхнув и махнув на прощание хвостом, как комета. В этот миг Степан судорожно шевелил пальцами, пытаясь успеть загадать желание, но пока его формулировал, звезда уже сгорала.

Нежданный гость появился, когда в копилке сторожа находилось девятьсот девяносто девять штук. Сначала кто-то стал скрестись в ворота и шипеть. Горе-сторож насторожился и, на всякий случай, взял в руки дубину. Створы еле слышно скрипнули и внутрь амбара проскользнула серая тень. Осторожно ступая по хлипкой лестнице, стараясь не шуметь, Степан спускался вниз. Некто был так увлечен хищением живности, что пропустил мимо ушей все звуки, кроме поросячьего хрюканья. Похититель уже отловил себе отличный экземпляр и стал засовывать его в припасенный мешок.

– Ага! – сказал здоровяк, появившись из тьмы. Непрошенный гость резко выпрямился и закрыл лицо плащом. – Положь свиненка на место!

И тут незнакомец зашипел и заговорил со странным акцентом, не свойственным для данной местности.

– Стой, кте стоишь, смертный! – Степан замер. Его могучая фигура смотрелась устрашающе в свете лунных лучей, что пробивались сквозь бреши в стенах, но вора она, казалось, ни сколечко не напугала. – Как ты смеешь оттафать приказ мне, фампиру!

– Кому?! – опешил детина и поднял одну бровь.

– Я фампир! Мой род жил много столетий ф горах. Ш-ш-ш! – Он оскалился, показав длинные острые клыки, при виде которых по спине Степана побежали мурашки, размером с рыжего муравья. – Еще отно тфишение, и я путу фынужден напасть на тебья и выпить фсю тфою кровь! Ш-ш-ш! Фыбирай: или ты, или сфинья.

Вновь в лунном свете сверкнули его клыки, и сторожа передернуло. Выронив дубину, он затрясся от страха и, прислонившись к столбу, сполз на землю.

– Хоть всех забирай! – выпалил Степан и замахал руками. – Изыди, нечистый! Чур меня, чур!

– Прафильный фыбор, – прошипел ночной гость, закинул мешок с поросенком за спину и выскользнул из амбара, оставив горе-сторожа обливаться от страха холодным, липким потом и дышать через раз. Свиньи хором взвизгнули на прощание и вернулись ко сну.

В себя здоровяк пришел только под утро и в голове у него зрел только один вопрос: что с ним сделает старейшина? Второй раз он опростоволосился. Правда, на этот раз особый случай. Не каждую ночь вампиры встречаются. Про них уже несколько столетий никто ничего не слышал, и на тебе. Давным давно кровососов истребили на корню. По всему королевству ходили вооруженные саблями люди и рубили детям ночи головы. Выходить на охоту в одиночку с осиновым колом дураков не находилось. Одолеть упыря в рукопашном бою мало кому удалось. Бывало, найдется герой, захочет перед девицами побравировать, удаль свою молодецкую показать. Пойдет такой в лес нечисть забарывать, а в результате от него только сапоги и оставались. Постепенно ни одного вампира не осталось. Выходит, опять появились.

С первыми петухами Степан пошел с повинной к старосте.

Сначала Титыч с сарказмом посмеялся над рассказом незадачливого сторожа, когда тот опять завел свою дуду про упырей, рыкнул, на третий раз уже ударил по столу кулаком и пригрозил дать за вранье в зубы. Но когда здоровяк упал на колени и начал клясться – засомневался. Никогда не замечалось в этом увальне актерских способностей. Вдруг правду говорит?

– А ну-ка, дыхни! Небось, сам напоролся, аки хряк, – староста решил на всякий случай проверить не пил ли непутевой часом. Тот дыхнул. – Ладно. Так ты говоришь, вампир. Надо жителей собрать и посовещаться. Иди, созывай вече.

Вздохнув, Степан вышел из дома, доковылял к небольшому колоколу, что висел на столбе посреди небольшой вытопной поляне и принялся названивать, дергая за веревку, привязанную к языку. Через несколько минут возле дома старейшины собрались все жители Горянки. Председатель вышел на крыльцо, поднял руки вверх, призывая всех к тишине, и стал держать речь.