Парализованная жена генерала дракона

Глава 7

Я открыла глаза. Сон, в котором я хожу, казался мне глотком счастья. Хоть там, в мире грез, я могла прикасаться к вещам, ходить, бегать. Даже сон, в котором я убегаю от чудовища, был прекрасен.

Я проснулась и почувствовала, как у меня по щекам текут слезы. Эти несколько секунд между сном и явью, когда я еще помнила, как вскакивала с кровати, казались мне самыми страшными. Только что я бежала во сне, а теперь снова лежу и смотрю в ненавистный мне потолок, задыхаясь от отчаяния и мучаясь от голода.

– Проснулась моя девочка, – ласковый голос Эффи вызывал внутри прилив теплоты. Я шмыгнула носом и зажмурилась, чтобы дать слезам возможность стечь.

– Вернулся? – спросила я охрипшим голосом и посмотрела на часы. Скоро ужин. Скоро новая пытка.

– Да, час назад, как вернулся, – вздохнула Эффи. – Счастливый такой… Глаза горят…

О, лучше бы она мне этого не говорила. Прямо как ножом по сердцу. Я вспомнила, как раньше Най сидел возле моей постели, как поднимал мою руку и целовал. Я чувствовала прикосновение его губ, а оно словно согревало меня. Зато теперь…

– Как только вернулся, он собрал всех слуг, – произнесла Эффи, присев на кровать рядом со мной. – Прямо всех, кто есть в доме. И сказал, что вся еда в доме строго учитывается. Все кладовки заперты на ключи, а ключи теперь только у генерала. И открывать их можно только с его разрешения!

– О, боже мой, – прошептала я.

– Слуги теперь едят в столовой. Под присмотром генерала, – произнесла Эффи полушепотом. – Я теперь не знаю, как тебя кормить, голубушка…

Ее рука коснулась моих волос.

– Не знаю, что происходит в этом доме! – в сердцах прошептала она. – Никогда еще я такого не видела. Чтобы генерал Моравиа так себя вел! Я, конечно, постараюсь с ним поговорить сегодня!

– Да, поговори, – прошептала я. – Он меня совсем не слышит!

– Ужин! – насторожилась я, услышав шаги за дверью. Я узнаю их из тысячи. И если раньше сердце замирало от счастья, то теперь я смотрела на дверь со страхом.

Эффи поправила одеяло. Дверь открылась, а я увидела на пороге Ная с подносом. Он поставил его на стол, приказывая Эффи выйти из комнаты. Старая нянька тут же поспешила вон, а я смотрела на роскошную еду и десерт в огромной вазе. Больше ни на что я смотреть не могла.

Столик тут же очутился на кровати, а Най выставил блюда перед самым моим носом. Ложечки и вилочки красиво легли на салфетку.

Я смотрела на еду, чувствуя, что еще немного и потеряю сознание от голода. Разве можно так?

– Ешь, – послышался холодный голос мужа, а я попыталась поднять руку, но не смогла. Слезы снова потекли по моим щекам. – Ты чего? Не хочешь? Дорогая, если ты не будешь есть, ты умрешь…

Я задыхалась, глядя на еду.

– Если что-то не так, ты так и скажи, – слышала я голос мужа. – Может, тебе не нравится, как оформили десерт? Я передам на кухню, чтобы в следующий раз они исправили ошибку.

Глава 8

– Какая же ты тварь, – прошептала я, чувствуя, как из глубины души поднимается ненависть, кипит и разъедает сердце. – Скажи мне… Неужели тебе доставляет удовольствие так издеваться надо мной?

– Кто над тобой издевается? – послышался голос Ная, мягкий, словно шёпот ветра, который не должен был бы быть так холоден. – Всё самое лучшее для моей любимой жены.

– Любимой, – с горечью в голосе прошептала я, передразнивая его и чувствуя, как внутри всё сжимается. – Ты сам-то в это веришь? И где ты пропадаешь всё это время? Что изменилось в наших отношениях? Что я не так сделала? Разве я в чём-то виновата? Или что? Сломалась жена, – я почти кричала, – несите новую! Ты же был другим… Заботливым, нежным… Ты сидел на кровати и держал меня за руку. Я чувствовала твоё прикосновение. Я чувствовала твою любовь… Мне её так не хватает…

– Ну-ну, – с усмешкой произнёс Най, его голос был холодным, как лёд. – Чего ты расплакалась? Ешь, пока не остыло. Придумала себе всякую ерунду. Ты же знаешь, что я делаю всё для тебя.

– Я хочу умереть, – шептала я, закрывая глаза, словно так можно было спрятаться от всей боли. – Если бы ты знал, как сильно я хочу умереть…

– Из-за чего? – спросил муж, его голос прозвучал безучастно, словно он говорит о чём-то абстрактном, а не о моей жизни.

– Не делай вид, что ты не видишь! – выкрикнула я, давясь собственным отчаянием, ощущая, как сердце разрывается на части. – Ты знаешь, что я умираю внутри, а ты лишь наблюдаешь, как я медленно угасаю!

Я знала, что ещё пять минут, и он всё унесёт – заберёт мою надежду, мою силу.

Но я верила, что добрая Эффи сможет раздобыть еду… На неё одна надежда!

– Знаешь, сейчас всё остынет, – заметил Най, его голос стал чуть мягче, как бы пытаясь скрыть свою холодную жестокость. – И будет невкусным. Сама знаешь…

Он промолчал, и в комнате воцарилась гнетущая тишина. Я представляла, как хватаю с тарелки всё, что вижу, и запихиваю себе в рот – хоть какую-то пищу, хоть какую-то надежду. Но моя рука даже не шевельнулась.

– Ладно, – наконец сказал Най, беря тарелку и аккуратно возвращая её на поднос. – Не хочешь – не надо… Никто не заставит тебя есть.

Когда он наклонился, я почувствовала едва уловимый запах – тонкий аромат женских духов, который ударил мне в нос, словно нож в сердце. Снова эти духи.

– У тебя что? – прошептала я, сжимая губы, чтобы не заплакать. – Появилась любовница?

Он не ответил мне, его взгляд оставался холодным и безэмоциональным, пока я ощущала нотки жасмина, которые витали в комнате, словно призраки.

Огромная ваза с десертом вернулась на поднос, и я смотрела на неё, чувствуя, как внутри всё сжимается – так сильно, что чуть не разорвалось сердце.

Най быстро вышел из комнаты, будто испугался своего же равнодушия, и я осталась одна с этим куском мира, с надоевшими стенами и моей безнадёгой.

Глава 9. Дракон

– Выбросить! Всё до последней крошки! – произнес я, возвращая поднос на кухню. – Или ешьте сами, но при мне!

Кухарки переглянулись и тут же налетели на ужин. Они быстро выскребли десерт ложками.

– Посуду помыть! Чтобы ни единой крошки не осталось! Стол протереть! – приказал я, видя, как быстро опустела тарелка. Пока посудомойки мыли посуду, я стоял и смотрел. Только чистая посуда встала на место, я развернулся и вышел из кухни, слыша, как за спиной переговариваются служанки.

"Что ж он так над ней издевается!" – уловил я.

"Да понятное дело! Извести хочет! Кому нужна парализованная жена!"

Я дальше слушать не стал. Пусть думают, что хотят. Ничего рассказывать им не буду. Эти сплетницы быстро донесут всё до ушей Эффи, а та уже непременно поделится с моей супругой. И тогда все усилия пойдут насмарку.

Пройдя по коридору, я остановился возле дверей жены, слыша ее тихий плач. В этот момент я стиснул зубы, чувствуя, как каждый ее всхлип рвет сердце на части.

– Прости меня, – едва слышно прошептал я. – Прости… Так надо, любимая… Так надо…

Я почувствовал, как у меня на глаза навернулись слезы.

Вот что странно. Я был беспощаден в битве. На моих глазах погибали люди. Я отдавал приказ, понимая, что будут потери. И всегда был тверд. Я знал, что делаю. Но сейчас я чувствовал себя чудовищем. Мне стоило неимоверных усилий взять себя в руки и пройти мимо ее комнаты.

– Еще день, – произнес я. – Просто день. Если я не пройду этот путь до конца, то не узнаю, получится это или нет!

Быстрым шагом я дошел до своего кабинета, открыл дверь и тут же закрыл ее на замок.

Обессиленный, я упал в кресло.

Я опустил голову, взгляд устремился вниз. Я чувствовал, как меня одолевают тяжелые мысли, чувствовал внутреннюю борьбу.

Я чувствовал, как немного сжались мои плечи от тревоги и давления. Одна моя рука держала другую, словно я пытался держать самого себя в руках. Или, быть может, это был жест поддержки? Я чувствовал, как крепко сжимаю обе руки, пытаясь поддержать сам себя.

Тяжело выдохнув, я поднял глаза, словно не давая подступившим слезам течь по щекам.

Горечь наполнила меня изнутри, и я спрятал лицо в руках.

"Я хочу умереть!" – звенели в ушах ее слова, которые я хотел прогнать.

Я чувствовал, как у меня текут слезы. Я задыхался, понимая, что ничто не сравнится с этой болью.

Я сидел в темноте, ощущая, как слезы обжигают мои щеки. Каждая капля была глотком боли, которую я долго носил внутри, пряча за маской бесстрастия. Внутри меня бушевал ураган: желание кричать, бороться, вырваться из этого ужаса, что я сам создал.

Мое сердце разрывалось на части. Я хотел убежать, исчезнуть, раствориться в темноте. Почему я не мог просто… остановиться? Почему я не мог оставить всё и уйти, не мучая ни себя, ни её?

– Потому что я люблю тебя, – прошептал я, рисуя перед глазами образ жены. – Всё, что я делаю, я делаю во имя любви к тебе. Всё, что у меня есть, это моя любовь к тебе… И быть может, однажды ты поймешь это. Когда пройдет ненависть, ты осознаешь, что я сделал. Если она пройдет… когда-нибудь…

Глава 10. Дракон

Я чувствовал, как боль сжигает каждую клетку тела.

– У меня нет никого дороже тебя. И это чудо, что ты осталась жива… – прошептал я, понимая, что сейчас должен выговориться. – Почему я не поехал с тобой? Я бы накрыл тебя своим телом, и ты бы не пострадала? Зачем же нужно было в тот день ехать к больной тетушке? А всё твое доброе сердечко. Ты так любила тетушку… И не могла ее бросить…

Слова иссякли, а я шумно вздохнул.

Я снова и снова проклинал себя за каждое слово, за каждое действие, за каждую ее слезинку. Как же мне хотелось прямо сейчас встать, броситься к ней, обнять ее, прошептать, как сильно я люблю ее, что все, что я делаю, я делаю ради нее, что я готов всё исправить, обнять её, сказать, что люблю, что я сожалею, если причинил ей боль.

Все мои мысли были только о Люси – о её страданиях, о моей жестокости. Ей сейчас так нужна моя любовь, а я должен вести себя как последняя тварь!

Я готов был отдать всё, что у меня, лишь бы она снова была здорова. Но даже родовая магия оказалась бессильна. Только старый ректор шепнул мне, что слышал о чуде. И сказал, где его искать. Он сказал мне об этом, когда мы вышли с ним в коридор.

«Я знаю, что иногда случаются чудеса. И магия тут ни при чем!» – слышался голос ректора. – «Господин генерал, сам человек – это уже само по себе чудо. Мы никак не можем полностью изучить его. Так что вам стоит съездить по этому адресу. Это всё, что я могу вам посоветовать!».

«У тебя появилась любовница?» – зазвучали в ушах ее слова.

«Ненависть сильнее любви! Иногда ненависть становится лекарством!» – слышал я голос мистера Джейдена.

«А что там? Господин ректор?» – спросил я.

«Ваша последняя надежда!» – услышал я голос старика. – "Если это не поможет, тогда все!"

«Она должна чувствовать, что она одна. Что никто ей не поможет! Что все ее бросили!» – слышался голос мистера Джейдена.

Мешанина из голосов в собственных мыслях заставила меня тряхнуть головой, словно в попытке их отгнать.

Если я скажу Люси, что у меня появилась любовница, то обратного пути не будет. Но что, если именно любовница, пусть и несуществующая, заставит ее почувствовать себя брошенной!

– Вам письмо, господин генерал, – послышался осторожный стук в дверь.

Я быстро прошел в ванную, умывая лицо холодной водой. Глядя себе в глаза, я чувствовал, что в них нет ничего, кроме боли.

Вытерев лицо, я открыл дверь, тут же отвернувшись к шкафу и делая вид, что изучаю книги.

– Вам письмо от барона Эдварда Кроссфилда, – послышался за моей спиной голос дворецкого.

Положи на стол. Потом почитаю, – произнес я, вытаскивая первую попавшуюся книгу.

Я дождался, когда дворецкий выйдет, поставил книгу на место и направился к столу. Письмо лежало на зеленом сукне, а я разрезал конверт и достал свернутую бумагу.

– Господин генерал, – прочитал я. – До меня дошли слухи…

Глава 11

– Ничего не принесла? – с надеждой прошептала я, слыша, как Эффи осторожно входит в комнату. Она тихонько прикрыла за собой дверь.

– Нет, – прошептала старушка, её глаза наполнились грустью и тревогой. – Я пыталась поговорить с кухаркой, но та сказала, что ключа от кладовых у нее нет. Всё плохо, моя девочка… – её голос задрожал, и я почувствовала, как сердце сжалось от безысходности.

Взгляд старушки был полон искренней вины и отчаяния, словно она сама чувствовала свою беспомощность.

Я вздохнула, пытаясь подавить внутренний крик, что поднимался у меня в груди. Нет, я не должна сдаваться. Я должна быть сильной. Внутри застонала моя воля, будто бы борясь с навалившейся тенью отчаяния. Я должна держаться, ради себя, ради тех, кто надеется на меня.

– Зато я написала письмо вашему двоюродному дядюшке, барону Кроссфилду! – вдруг произнесла Эффи, и в её голосе зазвучала нотка решимости и тревоги одновременно. – От вашего лица! И рассказала обо всем, что творится в поместье! – она говорила быстро, с присущей ей страстью.

И я почувствовала, как внутри меня вдруг вспыхнула искра надежды, словно солнечный луч прорезал темные тучи.

Хоть я и не знала барона Эдварда Кроссфилда лично, но он считался моим дядей по крови. И, насколько мне было известно, после смерти моего отца он оставался моим единственным родственником, той ниточкой, что могла связать меня с миром защиты и надежды. Эти мысли наполнили мою душу непоколебимой решимостью.

– Я всё так и написала! Как есть! Разумеется, порядочные слуги так не поступают. Они ни за что не распространяются о том, что происходит в доме хозяев, но ваша жизнь под угрозой! Пусть ваш двоюродный дядюшка предпримет меры. Может, хоть он вразумит вашего мужа! Или хотя бы настоит на том, чтобы забрать вас к себе!

– Спасибо, Эффи, – тихо поблагодарила я, чувствуя, как внутри меня разгорается тепло надежды. Вся моя душа наполнилась благодарностью за её смелость и заботу. Надеюсь, что этот шаг позволит прервать этот кошмарный сон.

– Будем надеяться, что он сможет как-то повлиять на ситуацию, – кивнула Эффи. – Вы уж простите, что от вашего лица. Но я просила его не выдавать, что ему сообщили об этом в письме.

– Кушать хочется, – прошептала я, осознавая, как быстро и безжалостно голод ломает любые устои. Каким бы возвышенным и гордым ни был человек, в моменты сильного голода он становится слабым, уязвимым. В этот миг я почувствовала, что даже сердце, наполненное гордостью, не выдержит, если не насытится хотя бы крошкой.

Мои мысли кружили в тревожном вихре – надежда, страх, усталость. Но в глубине души я знала: несмотря ни на что, я должна держаться. Ради себя, ради тех, кто верит в меня. Ради Эффи. И пусть даже вся эта тьма кажется непреодолимой, я не позволю ей погубить меня.

Глава 12. Дракон

– Поэтому я прошу вас дать скорейший ответ, – я чуть задержал дыхание, читая самый конец письма, – а еще лучше, если вы позволите мне приехать и лично удостовериться, что с моей дорогой Люси всё в порядке, насколько это возможно в её положении. Барон Эдвард Кроссфилд.

Я посмотрел на письмо – аккуратный почерк, чуть торопливый, с тонкими линиями пера – и резко бросил его в камин. Пламя мгновенно охватило бумагу, превращая слова в пепел. Так я избавился от ненужных, жалостливых родственников, которые, как я чувствовал, только мешали мне своей бесполезной заботой.

Попрошу не вмешиваться в наши семейные дела, – написал я ответ, положив в конверт.

Я ждал другого письма. Письма от магов, которые должны были изучить остатки кареты. Я знал этих лошадей и часто сам брал эту карету. И прекрасно понимал, что эти лошади спокойно реагировали даже на взрыв заклинания рядом. Что должно было случиться, чтобы их понесло?

Эта мысль не давала мне покоя. Я вертел ее и так, и эдак.

– Господин, к вам можно? – послышался голос кухарки за дверью.

– Да, – ответил я, видя, как бумага почернела и рассыпалась в пламени.

– Только что приходила Эффи и просила ключи от кладовых, – прошептала кухарка, опуская глаза. – Вы сказали докладывать о таких вещах…

– Понятно. Спасибо, – произнес я.

Кухарка мялась на пороге, а я смотрел на нее, понимая, что она хочет что-то сказать.

– Конечно, это не мое дело… Мое дело маленькое, готовь да повкуснее. Но… Зачем вы так с бедной вашей супругой, госпожой Люси? – наконец произнесла кухарка. – Это же так жестоко…

– Дорогая миссис Митчелл, вы совершенно правы. Это не ваше дело, – произнес я, видя, как кухарка смутилась и вышла.

Я сел за стол, сжимая до боли лезвие ножа в руке. На зеленое сукно упали капли крови. Лезвие – холодное, острое – теперь было испачкано моей кровью. Я надеялся, что это облегчит мою душу, что раны в душе хоть ненадолго перестанут болеть. Но ничего не изменилось. Рана на ладони стала зарастать. Только кровь исчезла, а боль осталась.

Даже зелье с моей кровью не помогло Люси.

– Еще день! – произнес я самому себе. – Только день.

Я буду снова ждать рассвета, чтобы начать всё заново.

Сон не шел. Я сидел в кресле, уставший, словно старик, страдающий бессоницей, и смотрел на циферблат часов. Дом погрузился в тишину, словно засыпая. Я ждал заветные четыре утра – время, когда мне нужно было вставать и готовить завтрак.

Я встал и направился на кухню, доставая ключи от кладовых.

– Приготовьте завтрак для моей жены, – приказал я, видя, как кухарка достает из кладовой еду и выкладывает на стол. Одно яблоко укатилось под стол, а я тут же приказал его поднять и положить на место.

Кухарки готовили в моем присутствии. И я успокоился только тогда, когда последние крошки были сметены со стола.

– Вывернуть карманы передников! – приказал я резко, и лица женщин, испуганные и смущенные, потянулись к карманам.

Они стали выворачивать карманы, и тут я заметил кусочек булочки.

– Ой, простите, – прошептала посудомойка. – Это я не доела. Оставила на завтра…

– Ешь сейчас, – ледяным голосом приказал я, видя, как она сует в рот и жует булку.

Девушка прокашлялась и посмотрела на меня.

– Так-то лучше, – отрезал я, беря поднос и неся его в комнату жены.

В сердце у меня таилось тяжелое ощущение безысходности. Я понимал, что еще немного, и я сорвусь. Если сегодня ничего не случится, я брошу это гиблое дело! Я не могу ее мучить! Не могу каждый день видеть на ее лице слезы! Это выше моих сил.

Глава 13

– Ну не плачь, деточка, – слышала я голос Эффи, когда она расчесывала мои вымытые волосы. Её руки были нежными, как у доброй матери, а голос – мягким, словно ласковая волна.

– Да, твой муж теперь всё контролирует, но у меня есть кое-какие сбережения. Немного, правда… Когда он в очередной раз уедет, я схожу в город и куплю тебе еды… Я уверена, что твой дядюшка это так просто не оставит. Он честный и добрый человек. И скоро он заберет тебя. Я так просила тебя забрать…

– Можешь взять из шкатулки мои драгоценности, – прошептала я, глазами показывая на столик. – И купить на них еду…

Я понимала, что должна выжить. Несмотря ни на что. Чувство голода стало навязчивым настолько, что другие мысли просто путались в голове. Казалось, что я ничего так не хотела, как есть.

– От мужа пахло женскими духами, – прошептала я, стараясь хоть немного отвести мысли от болезненной темы еды. – У него появилась любовница.

– Да быть такого не может! – всплеснула руками Эффи, чуть не уронив расческу.

– Эффи, милая, ты всё прекрасно понимаешь. Посмотри на меня, – прошептала я. – Я обуза. А он – здоровый, красивый мужчина… И знаешь, любовница пахнет жасмином. Его мундир пах ее духами…

– Милая, – вздохнула Эффи. – Мне так стыдно перед тобой… Я не таким его воспитывала. И мне больно смотреть, как он измывается над тобой.

Эффи вздохнула, глаза её наполнились слезами.

– Возьми драгоценности, – настойчиво повторяла я. – Продай их, чтобы купить еды. Можешь отнести в ломбард… Только умоляю…

Маленькая старушка вздохнула, словно тяжесть в сердце стала слишком большой.

– Да, моя крошка, – прошептала Эффи, улыбаясь сквозь слезы. – Эх, была бы я сильным мужчиной, я бы уже вынесла бы тебя отсюда. Но лакеи получили приказ, поэтому не согласятся… Ничего, мы выкрутимся…

Я посмотрела на шкатулку с надеждой, как вдруг услышала шаги.

– Идет, – прошептала я, видя, как Эффи откладывает расческу и встает с кровати.

В комнату вошел генерал, строгий и невозмутимый, с холодным взглядом, но, заметив мою бледность и молчание, его лицо чуть смягчилось.