Сны исчезающего края

1

Жарко. Выжженная, пожухлая трава. Охристая пыль дороги, да ржавые силуэты гор прямо по курсу. И ни одного ручейка, сколько бы они не тащились. Солнце нещадно палило – всё-таки середина лета. Звон мух, резкий крик хищной птицы где-то в нестерпимо горящем небе. Спуск, подъём, поворот…

И вот за очередным холмом низина блеснула драгоценной влагой: великан уронил тут зеркало в золотой оправе, и оно валялось на пожелтевшей смятой ткани холмов. Наконец-то озеро! Анариэль заметила, что со стороны гор в него впадал ручеек, однако, ни одной речки из него не вытекало. Поверхность озера была тишайшей, не было ни обычного тростникового забора по берегам, ни болотца, ни птиц, ни играющей рыбы. Только зеркальная гладь, отражающая белёсое небо и прожигающе-яркое солнце.

Дорога проходила совсем близко к озеру, путница спешилась и подвела коня к воде. Наклонившись, коснулась рукой воды – холодная. Только утолив жажду, и смыв с лица дорожную пыль, она нашла силы удивиться – озеро ведь должно хорошо прогреваться, по крайней мере, поверхность…

– Добро пожаловать в страну волшебства, леди, – низкий мужской голос из-за спины едва не заставил ее подпрыгнуть и напрочь выбил из головы размышления о природе озера.

Он появился со стороны гор: огромный белый конь с неброской, но дорогой посеребренной сбруей, светлая дорожная одежда, под плащом тускло поблескивает кольчуга, островерхий шлем, белый шарф, спасающий от пыли, откинут; тёмные пронзительные глаза на красивом лице, чёрные мягкие волосы, выбивающиеся из-под шлема, красивый изгиб губ и голос, вроде бы мягкий, но властный.

Чтобы увидеть его, девушке пришлось резко обернуться, крутанувшись на каблуках, рука сама потянулась к закрепленному на поясе кинжалу, и незнакомец одобрительно хмыкнул.

– Весьма полезная в этих краях привычка, хоть я и не враг Вам, леди, – последнее слово прозвучало как вопрос, который Анариэль решила проигнорировать.

– Благодарю, сэр, но я не знаю даже Вашего имени, не только намерений.

– Мое имя Лодинг. И я хотел бы узнать, кто Вы и что привело Вас в это проклятое волшебством место? – он произнёс это так, будто имел право не только задать этот вопрос, но и повернуть девушку домой при случае. Это уже не удалось бы оставить без ответа и она решила сказать правду:

– Меня зовут Анариэль. Год назад мой жених и его лучший друг уехали за Советом Мага. Они так и не вернулись и даже не написали, поэтому я решила отыскать их сама.

– Похвально, леди, – темные глаза всадника продолжали пристально ее изучать. – Я бы посоветовал Вам искать их на границе. Но имейте в виду, девушке там не место, так что будьте осторожнее. А лучше всего – возвращайтесь домой.

– Спасибо, сэр, но откуда Вы знаете, где они? И как мне найти эту границу?

– Последние несколько лет всех новичков посылали служить именно туда, я не помню никого, кто бы год назад, после Совета Мага покинул эту землю. А чтобы найти границу Вам нужно, доехав до гор, повернуть на север. Желаю удачи в поисках, Анариэль, – сказал рыцарь и, закрыв лицо шарфом, направил коня в ту сторону, откуда приехала она. Вскоре всадник скрылся за холмом.

– Спасибо, – прошептала Анариэль, чувствуя, как его образ прочно засел в памяти. Ей почему-то вдруг стало очень холодно. Девушка закуталась в плащ, оседлала коня и поспешила в сторону гор.

Возвращаться домой она, конечно, не собиралась, да и не было никакого дома у нее за спиной.

2

Она выросла в маленьком городке, окруженным со всех сторон дремучими лесами. Ничего необычного: девочка родилась в семье торговца дорогими породами дерева, так что прозвание «леди» не имело никакого к ней отношения. Родители вскоре умерли от морового поветрия и ребенка взяла к себе тетя, сестра отца. Ее муж тоже скончался в том году от болезни, а ей повезло, как и ее сыну. Жили в тех местах дружно, так что вдова с двумя детьми не осталась без помощи. Жили они не богато, но и не бедствовали. Анариэль росла вместе с братом и еще одним мальчиком – сыном друзей ее родителей, так что само собой, как только дети немного подросли, взрослые сговорились о браке. В десять лет это казалось совершенно естественным – они и так все время играли вместе, а с Дримом пожениться было нельзя – он двоюродный брат, значит, она выйдет замуж за Эда, само собой. В пятнадцать обнаружилось, что между подростками начали возникать какие-то чувства, чему все были только рады.

Несмотря на воспитание тети, Анариэль никак не удавалось быть «приличной девочкой», а потом и девушкой. Слишком она была нетерпеливой и неусидчивой. Куклами и шитьем не интересовалась, что уж там о готовке и уборке говорить. Все ей было бегать и драться с мальчишками. Впрочем, дралась она действительно наравне с ними, да и в лесу на охоте хорошо себя чувствовала. Так что старшие женщины хоть и вздыхали, но особенно серьезно на нее никогда не ругались. Да и что ругаться – сирота.

Потом Эдварду и Дриму пришлось уехать – им выпал жребий в двухлетней повинности отправлять в дикие земли юношей для службы королевству. Отец Эдварда хотел ходатайствовать за сына и отправился за этим в столицу, но не доехал. Как потом выяснилось, его убили разбойники по дороге. Его жена после такого уехала к родне в соседний город, оставаться там, где она потеряла сына и мужа, ей было невыносимо. Через год умерла от болезни тетя, и Анариэль осталась совсем одна. Помыкавшись, она решила отправиться на поиски жениха и брата, даже не став продавать дом или имущество, часть наследства потратила на коня и обмундирование в дорогу.

На привале она последовала совету встреченного у озера рыцаря о том, что девушкам на границе не место. Не повернула, конечно, просто отрезала волосы и скормила их костру. Потом получше забинтовала грудь, радуясь, что спрятать её совсем не сложно. Она была стройной и тонкокостной, да и с короткими волосами лицом походила на юношу – бывают же миловидные мальчики с большими глазами. А полагающейся девушке одежды у нее и так с собой не было. Несмотря на вздохи тети, юбки и платья у нее были только на праздник, в обычные же дни она упрямо бегала в штанах, потому что юбки непременно рвались, цеплялись, путались в ногах и вообще мешали жить подвижной жизнью, то есть: бегать наравне с мальчишками, лазать по деревьям, слоняться по лесу и, конечно, драться.

Так и получилось, что дозорные перехватили на подступах к лагерю юношу и проводили его к капитану, совершенно не подозревая, что это девушка в мужском платье.

Рядом с капитаном, суровым мужчиной, лет тридцати, стоял высокий юноша, сильный, с пепельными волосами до плеч и карими добрыми глазами. Одна пропажа нашлась и Анариэль, позабыв про робость, бросилась ему навстречу.

– Дрим! – воскликнула она, моля небеса, чтобы брат понял её маскарад и не выдал.

– Рил, малыш! – Дрим обнял сестру, подмигнув. – Капитан, это мой младший брат, Рил.

– Я хотел бы знать, что он здесь делает, – сурово проговорил капитан.

– И, правда, ты что, из дома бежал, сорванец? – Дрим окончательно вошёл в образ, и у Анариэль отлегло от сердца.

– Мне неоткуда было сбегать. Тётушка умерла этой зимой. А вы год как уехали и ни слуху, ни духу, вот я и решил поехать искать вас с Эдвардом, – выдала она отрепетированную историю. – Я хочу служить с тобой, брат.

Дрим помрачнел.

– Вот оно что. Капитан, этому мальчишке некуда возвращаться, разрешите ему служить у нас. Я буду за ним приглядывать.

– Хорошо, пусть остаётся, – согласился капитан. – Жить будет в твоём шатре. Что ж, Рил, теперь ты воин границы.

3

Они сидели в шатре Дрима, на низеньком столике стояли две кружки и бутыль чего-то очень отдалённо напоминающего вино, но достаточно крепкого крепкого.

– Рил, Риллан, надо же, – в который раз усмехнулся брат. – А ведь и правда, мальчишка совсем без косы, в жизни не догадаться.

– Ты молодец, Дрим. А у меня сердце в пятки ушло, как подумала, что ты меня сейчас по имени назовёшь да домой отправишь. А Риллан, по-моему, хорошее имя, мне нравится. Кстати, а где Эдвард?

Впервые с момента их встречи улыбка покинула лицо Дрима.

– Ушёл твой Эдвард от нас. Перешёл на тёмную сторону. И не смотри на меня так, я не вру. Земля эта проклята, тут волшбы столько творится, что в людях часто маги просыпаются. Вот и Эд колдуном оказался. Всё мрачнел день ото дня, а потом мы пленного взяли из тёмных, молодой был – вот и попался. Эд с ним весь вечер о чём-то шептался, а ночью ушёл, только записку оставил.

– Так не может быть, его похитили! – поверить в то, что Эд, которого она всю жизнь знала, с которым Дрим был не разлей вода, мог перейти на сторону врага, она не могла.

– Может, не может, а только мы его видели во время следующей атаки. Двоих ребят его заклинанием убило.

В глазах потемнело, хотелось кричать, но горло иссушил едкий привкус гари. Это сгорел последний мост в прошлое. Не было больше Анариэль, не было у неё ни родных, ни дома, ни жениха, умерла она от горя, сгинула. Остался только Рил, он мальчишка крепкий. Да и что ему? Ну, переметнулся друг брата во вражий стан, зато брат живой, хоть и повзрослевший за год не в меру. Вот сидит напротив, смотрит исподлобья, в стакан подливает.

– Выпей, Рил, легче станет. Выпей, – говорит Дрим и старается снова улыбнуться, как будто не произошло ничего. Молодец, с детства с ним дружим, знает как облупленную (то есть облупленного), все мысли наперёд угадывает.

Вино обожгло горло, смыв с него гарь и тлен, приятно обогрело желудок. Вот и началась твоя служба, Рил. Обычная серая служба, чтобы не вспоминать, и вино, чтобы забыть.

И только на задворках сознания стоял зелёный рыцарь с дороги, Лодинг. Стоял и печально улыбался тот, кто последним видел Анариэль.

4

Жизнь на границе была по-походному простой и по-военному суровой. Здесь учились сражаться и убивать, лечили и лечились, встречали врага и давали ему отпор, а потом хоронили и поминали убитых. Жаркое лето сменила серая осень. Рил прижился на границе, стал своим. Казалось, мальчишка и родился в этом лагере, и только Дрим иногда по ночам слышал тихие всхлипы девушки, а не юноши, но ничего с этим не мог поделать, хоть и хотел бы. А Рил учился жить, он ведь, по сути, недавно родился, вот и приходилось учиться всему. Окружавшие их воины не замечали подмены и приняли в свой круг мальчишку, оберегая его как сироту и из-за того, что он казался самым юным среди них, хотя сюда каждый год прибывали шестнадцатилетние, а Анариэль на самом деле уже исполнилось семнадцать.

За осенью, полной дождей и грязи, пришла зима, и с первыми метелями Рила потянуло в сторону гор. Ночью он ворочался и стонал как в бреду, а днём глаз не мог оторвать от серого силуэта гор.

– Что там? – однажды спросил он у Дрима, указывая туда, куда звало его сердце.

– Горы, просто горы. Они ничьи, ни наши, ни их. Нет там ничего. Хотя, погоди, есть там одна башня, Башня Связи называется. Но туда смертным путь заказан. Гиблое место, туда только колдуны суются, – ответил Дрим. Хотел ещё сказать, чтобы не вздумал Риллан туда идти, но понял: всё равно пойдёт. Легче было реку вспять повернуть, чем заставить эту упрямицу отказаться от задуманного.

5

Замело поля белой смертью,

И деревья крестами встали.

Мне бы выйти из этой клетки

Сквозь разбитые ветром ставни.

Холодный ветер пробирал до костей, несмотря на самую теплую одежду, какую ей удалось раздобыть перед самоволкой в горы. Это была совсем не башня на самом деле – просто две огромные пещеры, вырубленные в чёрной скале. Каждый провал охраняли две статуи: правый белые изваяния человека и лошади, а левый – чёрные, дракона и кого-то отдалённо напоминающего человека.

Конь фыркал и дрожал. Анариэль спешилась и пошла по направлению к правому входу. Куда-то подевался по дороге задира и смельчак Рил, оставив испуганную Ани наедине с той неведомой силой, что тянула ее в пасть пещеры, между белых статуй. Как только ноги девушки ступили под чёрный свод, она побежала. Она бежала как во сне: арки, колонны, лестницы, коридоры, ниши с бассейнами. Анариэль не знала, где она, куда бежит. Она не слышала даже собственных шагов, только голос внутри настойчиво и всё громче командующий: вперёд, наверх, скорей, скорей…

И вот она у цели, в огромном пустом зале. У дальней стены стоял трон, вырезанный из чёрного с белыми прожилками камня, высоченный, сделанный по росту не для человека. Повинуясь внутреннему зову, она подошла к трону и вскарабкалась на огромное сиденье. И, стоило ей там оказаться, как тьма забытья оглушила ее и затянула в свои объятия…

Очнувшись, Анариэль не могла вспомнить, что же ей снилось, но теперь, по крайней мере, она знала, что делать. Поспешно соскочив с трона, она подошла к стене справа от него, где на гладкой холодной поверхности были в причудливом узоре разбросаны золотые надписи и вставлены драгоценные камни. Взгляд девушки привлекли золотые завитки «Лодинг» и изумруд рядом с именем.

Анариэль коснулась надписи, будто желая убедиться, что это уже не сон и почувствовала пульсацию тепла, медленно разливающегося по руке. Интересно, что делает здесь имя зелёного рыцаря? Почему зелёного? Просто потому, что так было правильно, потому что не раз с того жаркого дня она видела его во сне в зелёном плаще.

Кончиками пальцев она осторожно дотронулась до изумруда. Камень вспыхнул, на мгновение пронзив ее острым ощущением контакта. Близость, удивление. Скоро, мы скоро будем. Тебе грозит опасность. Жди!

Несмотря на краткость общения, Анариэль жутко устала, она села на пол, прислонившись спиной к стене, трону она не доверяла… И снова тьма утянула ее куда-то.

6

Она очнулась всё в том же зале и с трудом, держась за стену, поднялась на ноги. Голова болела, пол выскальзывал из-под ног, но надо было идти. Разум путался, в нем пульсировало звериное ощущение близкой опасности, но она не знала, куда ей идти, и даже не помнила, как она пришла сюда. Но оставаться было нельзя. Поэтому девушка шла, шатаясь и держась рукой за скользкие влажные стены вырубленный в скале коридоров. В какой-то момент она почувствовала холодный, пахнущий снегом, ветер – значит выход был уже близко, и приободрилась.

Очередной коридор закончился аркой, выходящей на «балкон» – широкий выступ в скале над неизвестной ей дорогой. По дороге между заснеженными пологими холмами быстро приближались три фигуры: всадники, двое в полном доспехе и с огромными секирами – паладины. Анариэль только один раз довелось увидеть таких на границе, и там их не любили, считали выскочками и зазнайками, так как паладины в основном служили в Городе и были не то чтобы магами, но обладали магическими качествами, так что были чем-то вроде отдельного сословия, не чета воинам границы. За ними ехал ещё один рыцарь, он был без тяжелого доспеха, в шлеме, в теплом меховом плаще и без секиры.

Очередной спазм сдавил голову. Анариэль пошатнулась, но устояла. Вдалеке, появились ещё три фигуры. Чёрные. Она не видела чёрных всадников до сих пор не разу, только слышала рассказы о них на границе, но узнала мгновенно. Страх сдавил грудь холодным камнем, она хотела крикнуть, но из горла вырвался лишь хрип. Однако третий рыцарь обернулся, словно услышав её предостережение, и, увидев чёрных, крикнул что-то паладинам. Те на скаку развернули коней и двинулись наперерез врагу. Когда всадник поравнялся с убежищем Анариэль, она спрыгнула с уступа в снег (благо балкон возвышался над землей всего на два человеческих роста), поднялась на ноги, и воин, свесившись, помог ей взобраться на коня сзади него. Она ухватилась за пояс, конь прянул с места рысью, и каким-то шестым чувством Ани запоздало поняла, кто этот воин. Лодинг! Вот только это было не единственным, что она почувствовала – от него исходили усталость и страх. Неужели эти чёрные так сильны?

Они мчались и ветер трепал короткие волосы Анариэль. Несколько раз она оборачивалась и видела вдали чёрную точку, всё ближе и ближе. Низкое небо придавливало серой грудью, потихоньку начиная темнеть, обещая скорое наступление ночи.

Ветер донёс до нее обрывки голоса Лодинга.

– Часовня близко… должны успеть… укрыться…

И правда, впереди среди редких голых деревьев показалось вытянутое ввысь кирпичное здание. Ани ещё не доводилось видеть часовни, хотя она слышала о них много раз. Вот уже близко…

Конь споткнулся, упал и больше не смог подняться. Они выбрались из снега, тело болело, Анариэль еле держалась на ногах, но рыцарь уверенно потащил ее к выкрашенной в красный двери здания. Кое-как торопливо ковыляя, она чувствовала спиной топот чёрных копыт.

Скрип двери, блаженное тепло. Часовня оказалась совершенно пустым кирпичным зданием с сводчатой крышей без потолка и большим очагом у дальней стены. Дойдя до нее, Лодинг сел, прислонившись к тёплой стене, лицом к закрытым дверям. Анариэль без сил опустилась рядом.

В любую секунду она ожидала услышать страшный стук копыт или грохот о дверь доспехов черных. Но внутри было так тепло, и можно было, спрятавшись от страха, прислониться к плечу Лодинга, чувствуя, как мужчина дышит. Глаза закрывались, и она снова уплыла не то в беспамятство, не то в сон.

7

Чёрные копыта так и не застучали. Только трещал огонь в очаге, да где-то рядом Лодинг тихо спорил с кем-то на незнакомом языке.

Анариэль проснулась. На этот раз снов не было, никаких. Силы потихоньку возвращались. Девушка открыла глаза и села, сбросив плащ Лодинга, которым рыцарь укрыл ее вместо одеяла. Сам он стоял неподалеку и горячо спорил о чём-то с несколькими людьми из «малого народца». Крошки едва доставали ему до пояса, однако возглавляющий их седовласый старец говорил с рыцарем твёрдо.

По всей видимости, он о чём-то просил Лодинга, но тот отказывал. И тогда старик указал на Анариэль. Воин взглянул на неё, и, тяжело вздохнув, согласился.

Потом он подошёл к Ани и помог ей встать.

– Они хотят, чтобы мы ушли. Чёрные всадники не могут проникнуть в часовню, но местные боятся, что они вернутся за нами и разрушат их деревню.

– Но куда мы отсюда уйдём и как?

– Нам надо в Город, там мы будем в безопасности. Старейшина обещал отдать нам стоящие во дворе сани.

– Хорошо, пошли. Не будем больше навлекать беду на этих людей, – согласилась девушка.

Однако стоило им выйти во двор часовни, как Лодинг тихо выругался.

– Наши «гостеприимные» хозяева сдержали слово, вот они, сани. Только коней или, на худой конец, собак они дать забыли.

Посреди двора одиноко стояли сани с упряжью для четырёх собак. Анариэль поплотнее запахнула свой плащ и подумала, что даже если бы у неё были силы идти, то всё равно, до Города, да ещё и с чёрными на хвосте им было не добраться. Она осмотрелась: часовня стояла на краю деревушки с низкими хатами, холмы до гор были почти голыми, а вот с другой стороны темнела полоска леса. Значит, выход был, хоть ей и не хотелось прибегать к крайним методам.

Девушка сложила руки рупором, чтобы усилить звук и протяжно завыла. Воин посмотрел на неё сначала непонимающе, а потом – удивлённо.

У хат зашлись лаем собаки, уголок рта Анариэль дернулся – у дома с хозяином можно было и погавкать, смелости хватало. Обогнув деревню, упруго и осторожно ступая по снегу, к ним приближались серые тени. Волки.

8

– Не бойся, это друзья, – улыбнулась Анариэль. Она по очереди заглянула каждому из четырех матерых зверей в глаза и положила руку на серый лоб. – Помоги мне запрячь их.

Рыцарь не дрогнул и поспешил помочь. Как только Лодинг и Ани забрались в сани, волки побежали.

– Как тебе это удалось? – теперь он мог дать волю любопытству, а ей пришлось объяснять.

– Просто я с детства дружу с волками. Когда я была маленькой, один раз заблудилась в лесу. На мой плач из чащи вышел большой серый волк. Я испугалась, что он меня съест, как в сказках, но он лизнул меня в нос и позволил сесть верхом. Волк вывез меня из леса и рассказал много интересного. Он сказал, чтобы я не говорила никому о своем умении общаться с волками, что люди этого не поймут и разозлятся на меня. Я никому и не говорила, даже брату, ты первый, кто узнал об этом.

Поднялся ветер, и им пришлось закрыть лица и поплотнее завернуться в шкуры, валявшиеся в санях. Волки шли споро, а погони не ощущалось, так что тревоги начали забываться, и Ани начало казаться, что это просто такая зимняя прогулка.

Когда стемнело, они устроили привал. Лодинг освободил волков и очертил вокруг саней защитный круг. На вопрос, почему он не пустил в круг волков, рыцарь ответил:

– Они сами смогут о себе позаботиться, и, потом, они наверняка уйдут на охоту ночью.

Костер разжигать было не из чего, Лодинг сотворил какое-то согревающее заклинание, они поплотнее завернулись в шкуры и уснули.

Когда Анариэль открыла глаза, ночь только начала разбавляться предрассветной синевой, но Лодинг уже впрягал волков в сани. Он явно нервничал, да и серые друзья то и дело нетерпеливо рычали.

– Что случилось? – спросила Ани.

– Чёрные вышли на охоту. Они снова преследуют нас.

– Мы успеем?

– Не знаю. Я связался с нашими в Городе, мне обещали выслать отряд. Я сейчас не в том состоянии, чтобы противостоять черным или хотя бы перенести нас в Город.

Теперь они ехали в напряженном молчании. Анариэль прислушивалась к своим внутренним ощущениям и поняла, что чувствует черных и может сказать, в каком они направлении и насколько далеко. Они приближались.

Вскоре девушка обернулась и увидела черные фигуры, настигающие беглецов. И вдруг впереди показались всадники. Это был отряд паладинов из Города. Пронесшись на скаку мимо саней, они отсалютовали Лодингу. Тот просветлел.

– Они задержат черных, пока мы не въедем в Город.

Когда впереди показались стены города, волки остановились. Анариэль освободила их и, поблагодарив, повернулась к Лодингу.

– Дальше они не пойдут – Город опасен для них.

Волки ушли, а Ани и воин продолжили свой путь. Идти было трудно даже по дороге. Анариэль давно не ела, да и толком не отдыхала. Она шла, опираясь на руку рыцаря, а в голове, словно набитой плотными зимними облаками, была только одна мысль – дойти.

Наконец, перед ними были открытые ворота города. Девушка успела сделать пару шагов внутри городских стен, как мир закружился, сжался до точки, а потом погас.

9

Но зима остужает сердце,

Обвивая туманами сонными.

Лишь мечты и рассветное солнце

Остаются незамутненными.

Ей снова снился тот сон.

На горизонте черной громадой повисли горы. Небо выгорело до бела. Она стояла посреди знойной пустоши, на берегу озера с вечно холодной водой и пугающе тихой поверхностью. Ветер играл еще длинными волосами девушки. А рядом на пыльной дороге стоял он – зеленый рыцарь. В зеленом плаще и черном колете, черных штанах и высоких сапогах, на поясе приютился кинжал: светлая сталь, усмешка простой гарды, перевитой кожаными ремнями, небольшой круглый набалдашник из изумруда. Высокий, мощный с широкими плечами, сильными руками и горделивой осанкой. Ветер перебирал его волосы, а он стоял и улыбался, глядя прямо на девушку своими глубокими зелеными глазами.