Девятый Журавлик

Глава 5

Когда я приблизился к двери заведения Мартышки, внутренний компромисс был достигнут. Импланты выстроили гормональный баланс и минимальную калибровку. Серьезная настройка не помешала бы, но для этого требовалась клиника не уровня Рынка. А значит, все откладывалась до лучших времен. Если когда-нибудь они наступят.

Чувство утраты боевых товарищей уже отгорело, отойдя на второй план. Погружаться в скорбь казалось излишним – и в этой обстановке, и в целом. Их не вернешь. И все, что я могу – отомстить, если выдастся шанс. Если удастся вычислить, кто предатель. Почти наверняка его место – на самом верху, куда не добраться.

Можно было посвятить мести остаток жизни, чтобы призвать к ответу инициатора роспуска КВ и уничтожения отставников. Но это походило на путь японского самурая-буси, потерявшего хозяина. Став ронином, он ищет смерти, и находит ее, рано или поздно.

Бусидо умерло вместе с эпохой Мэйдзи и атомной бомбардировкой Хиросимы, но японцы так этого и не заметили.

Я не ронин и не самурай. И однажды я все-таки узнаю, что происходит. И доберусь до тех, до кого смогу. Можно было бы начать с Вольски. Подозрительно, что он остался цел и даже продолжил службу. Еще и выслал предупреждение. То есть, он либо знал все, либо догадался и успел унести зад с линии огня.

«Почему ты не выбрал мирную профессию?» – часто спрашивали меня. При этом задающие вопрос обычно вежливо отводили взгляд от шрамов. «А что вы можете мне предложить? – вопросом на вопрос отвечал я. – Собачек выгуливать? Развозить пиццу? Заделаться сантехником?»

В ответ обычно звучали невнятные слова о вакансиях разнорабочих на заводах и гидропонных фермах, где работодателей мало интересовали личные дела сотрудников. После этого мне оставалось только издевательски усмехнуться, и завершить разговор.

Для бывшего военного, служившего в КВ Альянса, в наше время открыто очень мало путей. Либо становиться свободным наемником, либо вербоваться в ЧВК, либо – в телохранители. Свободные наемники едят не каждый день, да и шкурой рискуют регулярно, но хотя бы знают, за что получают деньги. ЧВК содержатся за счет организованной преступности или крупных корпораций. Я сталкивался с этими отморозками, и их методы работы мне претили. В личную охрану какой-либо шишки, вроде Салли Блэка, меня не возьмут – мордой не вышел. Да я бы и сам не пошел. Помню этого упыря слишком хорошо, довелось сталкиваться лично.

Странная штука – человеческая память. Иногда приходится долго идти по цепочкам ассоциаций, чтобы добраться до важного момента. И обнаружить, что ты перевернул горы воспоминаний, а получил в итоге ерундовую мелочь. А порой наоборот: давно и надежно забытое всплывает наверх, как русская подводная лодка. Волны памяти сметают тебя сегодняшнего, увлекая за собой на дно прошлого.

Это случилось почти одиннадцать лет назад, в панамериканских джунглях25.

Те места редко показывают по головизору, и никто не устраивает туристических поездок туда. Немудрено: в бурлящем и вспыхивающем перестрелками котле дождевых лесов исчезали целые армии. Война не прекращалась ни на минуту, все сражались против всех. Наркобароны и их гвардейцы, охранявшие плантации модифицированных коки и мака. Местные жители, пытавшиеся выжить и сохранить свои племена. Повстанцы и мятежники, давно забывшие, против чего они восстали. Одиночные выживальщики-наркоманы, сбежавшие от жизни в мегаполисах. Безумные «хранители джунглей» – отколовшаяся от «Гринписа» группа энтузиастов. Регулярные войска и спецподразделения Альянса, Китая, Океанического содружества. Частные военные компании и спецназ корпораций.

Редко кто отваживался нырнуть в это коричнево-зеленое месиво по собственной воле. И еще реже смельчаку удавалось вернуться живым. Я вспомнил про Салли Блэка, известного репортера и медиа-магната. Мультимиллионер, владеющий десятками информационных агентств и голоканалов по всему миру. Продюсер и ведущий популярных реалити-шоу. Если мне не изменяет память, ему предъявляли обвинения в похищении людей, торговле оружием, организации заказных убийств и попытках смены политических режимов в странах третьего мира. По десяти уголовным делам Блэка оправдали, остальные замяли. Поговаривают, что Салли держит постановление ГлобалПола26 о планетарном розыске на стене в своем офисе. И даже заказал для него золотую рамку.

Но ничто не мешало Блэку быть желанным гостем вечеринок и приемов, заниматься своими проектами и время от времени взрывать медиа-пространство очередными скандальными репортажами, выступлениями или шоу. Именно его лицо я заметил краем глаза, когда в последний раз смотрел головизор. И именно Блэк во время выступления Ксенакиса сидел в первом ряду, среди других важных персон. Салли вытирал лысину белоснежным платком, и о чем-то переговаривался с худым, как гвоздь, италоамериканцем, потирая пальцами мочку уха.

Я помнил эти жесты и встречал Блэка раньше. А теперь память услужливо извлекла из глубин и подсунула мне полную версию воспоминаний.

По данным сетевой разведки, картель «Колумбиана» высадил на побережье три отряда африканских наемников. БДК27 под прикрытием легких дрононосцев ушел в ничейные воды, в то время как подразделения наркогвардии барона Трухильо Лопеса углубились в джунгли. Согласно брифингу ОКШ28 Альянса, целью картеля являлись захват рабочей силы, организация новых плантаций и их охрана. Тяжелая бронетехника и вертолеты картеля остались на берегу залива Байя-до-Ойапок.

Мой взвод придали в качестве усиления расширенной третьей роте пятого полка КВ. Основной задачей подразделения определили фиксацию координат новых плантаций и наведение спутниковой группировки на цель. Короткая вспышка в небе – и несколько участков в джунглях превращаются в выжженую дотла землю. По крайней мере, так выглядела тактическая схема ОКШ и командования КВ. В реальности, как обычно, все вышло совсем иначе.

К тому моменту я уже прослужил достаточно, чтобы начать думать своими мозгами. Первоначальная горячность молодости и эйфория после имплантации схлынули. Смерти сослуживцев и грязь боевых операций только ускорили процесс, и я начал размышлять. Сопоставлять детали, собирать информацию, прятать ее в архивы и упаковывать их в кэш имплантов. В свободное время – учиться, учиться, и еще раз учиться.

Хитросплетение геополитики и экономики корпораций, взаимная зависимость и глобальные связи, грязные секреты тайных операций – все это походило скорее на клубок извивающихся паразитов, чем на логически упорядоченную систему. Обычно в чем-то подобном рылся отдел стратегического планирования при штабе КВ, и я не сказал бы, что системные аналитики достигали особых успехов.

Мне хватило мозгов и образования, чтобы понять: мир, в котором мы живем, устроен до омерзения просто. Нас используют, всех и каждого, как простые элементы питания в разветвленной сети. Батарейки отдают ток, пока не истощаются. Некоторые оказываются достаточно ценными, чтобы их подзаряжать, но большинство просто выкидывают. Импланты, которые влияют на своих носителей, изменяя гормональный фон, регулируя настроение и контролируя лояльность – всего лишь цепи. Инструмент управления, такой же как государственные или корпоративные кредиты, залоговые документы банков, система фокусированного образования29.

Мне повезло. Я оказался в числе полезных.

Операция пошла не по плану штаба, но это неудивительно. Командирам подразделений пришлось принимать решения самостоятельно, ориентируясь только на оперативную обстановку. Мой взвод прорвался к командному центру наркогвардии, и снайпер Фонсека разнес голову капитану «Колумбиана». Алонсо был родом из этих мест, и еще мальчишкой примкнул к партизанам-коммунистам. А поклонявшиеся Че Геваре и Святому Фиделю «красные» смертельно ненавидели наркоторговцев и их гвардию. Поэтому, когда Фонсека достал нож и, насвистывая какой-то протяжный мотив, отрезал уши мертвому капитану, никто даже не моргнул.

С гибелью командира наркогвардейцы дрогнули и, спустя минуту, начали отступление. Потом побежали. Ударные дроны продолжали огрызаться выстрелами, но потеря управления сказалась и на них. Эффективность огня снизилась благодаря «глушилкам» и средствам РЭБ30. Это позволило понять, что не все аппараты относились к боевым. Некоторые оказались снабжены множеством камер и сенсоров, включая дорогие и хрупкие панорамные объективы и головизионные сканеры.

«Эти штуки не летают далеко, – передал на частоте взвода младший сержант Диккенс. В этом походе он был за связиста, штатный техник остался в лазарете с отказом имплантов. Эзра честно старался исполнить непривычную роль как можно лучше, и у него иногда получалось. Сложно переучить специалиста по допросам на возню с каналами и электроникой. – Антенны маленькие. И батареи тоже»

«Тот, кто их запустил, где-то поблизости, – я прищелкнул языком, вызывая ротный канал. – Это Сука, запрашиваю скан частот. Ищите гражданские потоки. Мне нужен их ЦУ».

«Вольски, – буркнул знакомый голос. – Сука, откуда у тебя гражданские в боевой зоне? Лейтенант Кеплер, проведите скан и выдайте данные Суке».

«Благодарю, майор, – ответил я, но канал уже умер, погашенный начальником связи полка. Кеплер был хорошим хакером и потому страдал паранойей. – Диккенс, ждем звонок друга31».

Кеплер не подвел, пакет пришел через считанные секунды. Неподалеку от нас, на прогалине пологого склона холма, спутники и висящие в паре миль над джунглями катера радиоразведки обнаружили провал в амплитудах сигналов. К тому же, неизвестные дроны передавали информацию на частотах, не используемых никем, кроме разве что служб спасения Альянса и полицейских Океании.

Мы окружили прогалину со всех сторон. Маскировочный электронный купол, проецируемый над небольшим лагерем, ощущался на ретинальных дисплеях как мерцающий снег, идущий снизу вверх. Я моргнул, и помехи исчезли, отфильтрованные имплантами. Два летающих транспорта без опознавательных знаков, несколько стандартных кунгов-фургонов, палатки. Люди в униформе сновали по поляне с ящиками и тюками, сворачивая лагерь. Некоторые из них имели оружие, но за окрестностями не следили – судя по всему, им приказали помогать с погрузкой.

«Скрытно, – скомандовал я взводу, убедившись, что все заняли отведенные им тактическим планом места. – Гражданских – спать. Охрану – по обстоятельствам».

Разведчики отличаются от обычных киберсолдат тем, что они способны спрятаться даже у врага под носом. В этом помогают встроенные в бронекостюм проекторы и излучатели, но маскировка плохо работает в движении, и бойцов все же можно заметить. Но опознать в полупрозрачном размытом сгустке киберсолдата сложно, особенно гражданским. Рабочие падали один за другим от коротких ударов и разрядов станнеров. Охранники лагеря присоединились к ним почти без эксцессов, только один африканец успел выстрелить в воздух. Но на результате захвата это не особо сказалось.

Под отражающим пологом властвовал Салли Блэк. Красный, потный от натуги, он не обращал внимания ни на что вокруг, колдуя над голопультом, словно заправский пианист. Перед ним мелькали в десятке экранов куски голозаписей, кадры боя, взрывы дронов, трупы гвардейцев и пробитые пластины бронекостюмов КВ. Блэк стряхивал капли пота, и снова погружал руки в ртутно-блестящих перчатках в разноцветные сферы, от чего экраны вспыхивали. Он отдавал отрывистые команды на незнакомом кодовом языке, и продолжал трансляцию даже теперь, когда его окружили мои разведчики.

Это вызывало уважение. Пока я не заметил на одном из экранов сцену гибели нескольких киберсолдат из третьей роты. Их накрыло совмещенным залпом роя дронов, и наркогвардейцы добили их выстрелами в забрало шлема. «Блэк организовал эту операцию со стороны картеля? – подумал я, и понял: даже если ошибаюсь, то не сильно. – Ублюдок».

– Не двигаться, – я навел ствол на репортера. – Руки вверх.

– Не мешайте мне работать, мать вашу! Я – Салли Блэк, и мне похуй, кто вы такие, – отрывисто бросил Блэк, брезгливо посмотрел на ствол винтовки, и отодвинул его в сторону толстым пальцем в контактной перчатке. – Осталось всего два сюжета…

Ствол винтовки, направленный на головизионный пульт, выплюнул короткую очередь, подчиняясь движению моего пальца. Салли вскрикнул, но сразу же замолк. И лишь скрипел зубами, наблюдая, как пули крушат его дорогое оборудование. С каждым выстрелом он все сильнее и сильнее багровел, пока не достиг кипения. Он повернулся ко мне, и я с удивлением заметил в его глазах слезы и ярость. Блэк взревел, и бросился на меня, не видя ничего вокруг. Его кулаки ударились в броню, не причиняя никакого ущерба. Отборный мат, которым Салли поливал меня и остальных солдат, содержал удивительно много незнакомых идиом, часть которых я помню до сих пор.

Я оттолкнул его прочь, не особо рассчитывая силы. Нападение гражданина Альянса на киберсолдата во время боевой операции приравнивалось к государственной измене, и заканчивалось расстрелом. Блэк упал навзничь, прижимая руки к лицу. Судя по всему, я сломал или вывихнул ему челюсть. «Повезло, – подумал я. – И жаль, что не шею. Стервятник…»

Мои люди уже навели винтовки на Блэка и ждали команды, но тут вмешался штаб полка.

– Сука, оставь эту падаль, – в голосе Вольски слышались ярость и гнев. Но направлены они были не на меня. – ОКШ приказывает уходить к месту эвакуации.

«Но майор, – я шевельнул губами, подбирая слова. – Это дерьмо напало на меня. Он организовал эту постановку для своих целей. Это…»

– Оставь. Его. Нахуй, – Вольски тяжело дышал, и говорил отрывисто. – Свяжи и брось под деревом, если хочешь, но уходите оттуда. Это приказ.

– Так точно, – перейдя на голосовую связь, выдохнул я.

– Найди мне веревку, – попросил я Эзру. Мне показалось разумным поступить согласно полученному от Вольски совету. – Я знаю, у тебя есть. И… сожгите здесь все.

Я спокойно осмотрелся, войдя в лавку. Внутри торговая точка оказалась намного больше, чем казалась снаружи. Судя по всему, Мартышка не поленилась и оплатила обустройство проходов в соседние лавки и склады, а также – спуски и подъемы на другие подземные этажи бывшего молла. Слишком уж выделялись некоторые металлические пластины пола, словно их неоднократно поднимали и опускали обратно.