Наваждение выше закона
- -
- 100%
- +
– Ты проголодался, да? – спрашиваю негромко. – Мы ведь кушали перед выходом. Постоянно готов маму съесть? Неудивительно, что ты растешь не по дням, а по часам. Завтра будем праздновать твои три месяца! Представляешь? Ты уже такой большой! С ума сойти можно…
Мы милуемся с малышом какое-то время: я его целую, а он пытается меня облизать.
Наши нежности заканчиваются в тот момент, когда поблизости раздается мое имя.
– Ира?
Резко обернувшись, я замечаю Андрея Леонидовича, если не друга, то хорошего знакомого своего отца. Он был на похоронах, но тот день отпечатался в моей голове на редкость смазано, и ассоциируется на исключительно с болью потери.
– Здравствуйте, Андрей Леонидович, – отзываюсь, не слишком утруждая себя быть приветливой. Сказывается растерянность.
Что он здесь делает? Мы ведь в сквере, в спальном районе.
Несколько месяцев назад Ставрова занял очень высокую должность в одной из силовых структур, и на простые прогулки у него точно времени быть не может.
– А я думаю, ты не ты.
Подойдя ближе, он останавливается в метре от лавки. Смотрит на нас сверху вниз. Выправка, как и всегда, идеальная. Выражение лица – нечитаемое.
На мужчине дорогое темно-синее кашемировое пальто, в распахнутом вороте которого заметен безупречного вида темный костюм.
Отчего-то я начинаю чувствовать себя в пуховике, вязаной шапке и дутиках неуютно. Обычно подобных глупых комплексов насчет внешности за мной не водится. Возможно всё дело в том, что смотрит на меня мужчина как-то подозрительно странно. Я даже не могу сказать, что именно меня смущает, но его взгляд пробирает.
– Мы с Никитой гуляем.
Услышав, что речь зашла о нем, сыночек начинает вертеться и кипишевать. Мне приходится встать и снова его перехватить так, чтобы он видел, с кем мама разговаривает.
– Далеко от дома забрались, – Ставров сухо озвучивает очевидный факт.
– Погода сегодня хорошая.
Он кивает и переводит взгляд на Никиту.
– Подрос за неделю.
Мне требуется пара секунд, чтоб понять его. Из-за недосыпа туплю, и не сразу вспоминаю, что на похоронах с ребенком была. Дурочка.
– Да, если ничего не болит, он кушает хорошо и быстро растет, – натянуто улыбаюсь.
Я не совсем понимаю, с чего вдруг мужчина решил подойти ко мне и поболтать. Особо близко мы никогда не общались.
– Ты здесь с мужем? – он осматривается, будто Илья может прятаться за каким-либо деревцем.
– Нет, мы вдвоем, – отвечаю после короткой заминки.
Говорит, как и думать о предателе сложно. Сердце взрывается болями от простого упоминания.
– Ира, у тебя что-то случилось? – его взгляд становится ещё более пронизывающим.
Профессиональные навыки у Ставрова на высоте, да и из меня конспиратор так себе, если честно. Всю эту неделю мне даже не с кем было поговорить и пожалиться. Было всего три человека, с которыми я позволяла себе быть откровенной.
Теперь никого не осталось.
У Андрея Леонидовича уходит не больше минуты на то, чтобы меня разболтать.
Сама не понимаю, как признаюсь:
– Мы с Ильей разводимся.
Его глаза едва уловимо распахиваются, но удивленным мужчина не выглядит.
– Помощь нужна?
– Нет, я уже подала на развод.
Скривив губы, он качает головой, дескать, даже так?
– У вас ребенок, – кивает на малыша. – Если супруг не захочет разводиться, будут проблемы.
– Не думаю, что Илья будет против.
«Мы ему не нужны», – вертится на языке признание, но я сдерживаюсь.
– Запиши мой номер.
Немного опешив, не знаю, как реагировать на приказ Ставрова.
– У отца в записях сохранился…
– Рабочий, – одергивает меня жестким тоном. – А ты сейчас запишешь личный и в случае необходимости наберешь.
Пожалуй, со смерти папы никто не разговаривал со мной в столь безапелляционном тоне.
Хочется поспорить и заявить, мол, справлюсь сама, но не решаюсь. На подсознательном уровне чувствую, что этому мужчине не стоит перечить. В конце концов, кто мне мешает записать номер, но не звонить ему?
Потянувшись к коляске, достаю из сумки телефон и, сняв блокировку, вбиваю продиктованные цифры. К фамилии Ставров хочется добавить «Никогда не звонить», и всё-таки рисковать глупо.
Я уже прощаюсь с мужчиной, когда он, услышав плач Никитки, предлагает нас довезти.
– Не нужно, мы ещё прогуляемся, – мямлю я не очень-то убедительно.
Сын капризничает, дорога домой будет «веселой». Это очевидно, однако я лучше буду тащить сына на руках и толкать коляску, чем сяду в машину к Ставрову.
Что-то в нем меня очень пугает. Объяснить не могу, на подсознательном уровне чувствую угрозу. Напридумывала я себе её или нет, разобраться пока не могу. И очень надеюсь, что скоро этот вопрос станет неактуальным.
Возвращаемся мы с сынишкой домой очень долго. Пару раз я даже успеваю пожалеть, что отказалась от помощи. С рук он больше не слазит, и как только я пытаюсь схитрить, заманив его в коляску игрушками, поднимает такой ор, что у меня сразу сил прибавляется.
– Кто тут хитрый такой? Кто тут маму эксплуатирует? – вымученно улыбаюсь Никитке, когда мы всё же заползаем в свой двор. – Видишь, мы всё равно добрались! Но если бы ты не вредничал и немного полежал, сделали бы это быстр…
Я осекаюсь, увидев у подъезда Илью. Скрестив руки на груди, он облокотился на дверь своего седана и хмуро смотрит на нас.
Глава 8
– Илья, что тебе нужно? Говори побыстрее и проваливай, – произношу тихо, но достаточно резко.
– Ух, какая грозная! Неужели не рада возвращению мужа? – хмыкает он, выходя из лифта и шагая следом за мной.
Какой же ублюдок…
Я на секунду прикрываю глаза, стараясь подавить внезапно поднявшуюся волну раздражения. Те раны, что потихоньку в его отсутствие начали заживать, снова гноятся и кровоточат.
Вот что, объясните мне, здесь можно было влюбиться? Он ведь ничтожество! Самовлюбленный эгоист!
Неужели любовь бывает настолько слепа?
Крик сына вырывает меня из потока недобрых мыслей.
Пытаясь освободить ручки, Никитка орет во всё горло и выгибается, лежа в коляске, которую я толкаю перед собой.
Ускоряю шаг.
– Подожди, маленький… – умоляю его. – Мы скоро будем дома, и я возьму тебя на ручки. Люблю тебя, мой сладенький. Но мама очень устала и не может уже и тебя нести, и коляску катить.
«А папа твой придурашный и не думает нам помогать», – мысленно добавляю.
Могу и вслух повторить, но жутко не хочется устраивать представление на весь подъезд.
Илья всё слышит, но даже не думает мне помочь.
Выходит, как только мужчина теряет интерес к своей женщине, и совместные дети становятся не нужны? Вот прямо так быстро и резко? Так всегда происходит или мне повезло?
За Никитку мне обидно даже больше, чем за себя.
Ну как так?! Он ведь радовался беременности и появлению сына!..
Или я уже тогда выдавала желаемое за действительное?
Я уже ничего не понимаю…
Оказавшись в квартире, первым делом достаю плачущий драгоценный сверток из люльки и беру на ручки. Поцеловав вспотевшую и залитую слезами щечку, иду в спальню и кладу сына на пеленальный столик.
– Милый, ну чего ты разошелся? Мне тебя так жалко, что сердце кровью обливается. Пожалей маму, – успокаиваю его как могу, пока расстегиваю злосчастный, теплый и неудобный комбинезон. – Сейчас умоемся и будем кушать, родной.
– Ты совсем его избаловала, – цокает муж. – Приучила к рукам.
Я даже не услышала, когда он подошел и встал за моей спиной.
– Тебе какое дело, Илья? Разве ты с ним время проводишь? – не могу скрыть своего раздражения. – Когда ты последний раз возился с сыном?
Резко обернувшись, полосую по его роже таким взглядом, что муж невольно подбирается.
– Ир, чего ты опять конфликтовать начинаешь? Я ведь о тебе забочусь.
Шумно вытолкнув весь воздух из легких, я закатываю глаза.
– От такой заботы и сдохнуть недолго!
До меня не доходит: он забыл, какой сюрприз устроил мне на прошлой неделе при поддержке Николь?
Совсем упоротый, что ли?
– Отойди, – отталкиваю его от себя и, подняв сына на руки, направляюсь в ванную комнату. – А ещё лучше – сгинь! Мы с Никитушкой тебя в гости не звали.
– В гости?
Боковым зрением замечаю, как Илья насмешливо бровь изгибает. Он старается вести себя непринужденно, но я чувствую напряжение, исходящее от него.
– Вообще-то, я здесь тоже живу, – продолжает, поняв что реакции от меня не последует.
– Жил, – жестко поправляю его. – Жил, пока мы были семьей. Жил, пока не залез в трусы к моей лучшей подруги. Жил, пока строил из себя примерного семьянина. А теперь всё – лавочка прикрыта. Вещички твои я отдала новой пассии. Остальное – на мусорке.
– Что? Ира, ты совсем ебанулась?
– Ты повторяешься, – вспоминаю его грубые сообщения. Илья, похоже, подзабыл, но у меня память хорошая. Я выросла не такой стойкой и независимой, как хотелось бы папе, и всё же ноги об себя никому вытирать не позволю. Чему-то да он меня научил. – Если у тебя оставались здесь ценные вещи, нужно было раньше позаботиться об их сохранности. Сейчас уже поздно истерить.
Схватив за плечо, Илья резко разворачивает меня.
Охнув, натыкаюсь на его гневный взгляд.
Прижимаю сыночка крепче к себе.
– Ты больной? – рявкаю. – А если бы я уронила сына?
– Держи крепче, а ещё лучше – не веди себя как сука! Подумаешь, гульнул немного, на хрен волну поднимать и цирк на весь подъезд устраивать? Выперла бы Николь и успокоилась. Я сам не понимаю, зачем она поперлась к тебе! Зачем было шмотки в подъезд выкидывать. Ведешь себя, как малолетняя истеричка…
– В смысле, как? Я и есть малолетняя истеричка! Мне всего двадцать один год. У меня папа умер, и муж загулял, бросив с новорожденным ребенком. При таких вводных недолго схватить нервное расстройство.
Видит бог, я стараюсь сдержаться, но Илья будто целью задался выбесить меня посильнее.
– Я не собираюсь с тобой разводиться, – заявляет он настолько неожиданно, что я дар речи теряю. – Остынь и мы поговорим.
– Да пошел ты!
Стряхнув с себя его лапу, иду в ванную комнату. Никитка притих в моих руках, внимательно наблюдая за родителями.
Вот так вот, милый, случается, когда мужики забывают, что на них лежит большая ответственность. Надеюсь, ты у меня таким никогда не станешь.
Всё время, что мы с сыночком умываемся, Илья стоит в дверях и внимательно за нами наблюдает.
Я отчетливо осознаю, что женился он на мне по расчету. Это безумно обидное озарение. Просто душу выворачивает наизнанку.
Пусть это прозвучит эгоистично или даже заносчиво, но я с детства слышала хвалебные отзывы о своей внешности. В университете и вовсе мне парни прохода не давали. Оно и понятно, так вышло, что у нас на потоке девушек было мало, поэтому интерес многих был прикован именно ко мне.
Плюсом ко всему, я всегда хорошо училась и не производила впечатления безголовой одноклеточной дурочки.
Так почему же из всех возможных мой выбор пал на самый ущербный вариант? Неужели я не заслужила того, чтобы меня любили по-настоящему, а не за возможность воспользоваться связями влиятельного отца?!
Обидно и больно.
Мой бойкий настрой, как-то резко стихает. Я стараюсь сконцентрироваться на ребенке и никак не выдавать то, как сильно уязвлена.
Переодев сыночка, забираюсь с ним в постель и начинаю кормить. Сначала он по привычке возмущается. Покрикивая, плохо обхватывает сосок и несколько раз давится, но после моих уговоров немного затихает и начинает усиленно и сконцентрировано сосать.
– Уходи, – не выдержав, обращаюсь к Илье. Он сидит на краю кровати и сосредоточенно копается в телефоне. – Я уже подала на развод. Жить с тобой и мириться с Николь я не стану, ты и сам это отлично понимаешь.
Голос мерзко дрожит.
Мне стыдно за свою слабость.
– Ир, я не позволю тебе взять и так легко разрушить нашу семью.
Илья несет какую-то ерунду. Я перестаю что-либо понимать.
– Какую семью? О какой семье речь? Ты изменил мне с моей лучшей подругой, – говорю тихо, чтобы не мешать сыну трапезничать. Внутри всё горит. Организм будто сопротивляется и не хочет вести этот тупой диалог. – Я вообще не понимаю, зачем ты вернулся. Всё что можно было выжать из меня этим браком – ты выжал. Хорошая должность, фамилия и связи отца… Что тебе ещё нужно? Если ты надеешься поделить со мной эту квартиру, то закатай губу. Законы ты знаешь не хуже меня и отлично понимаешь, что ловить тебе в этом вопросе нечего. Она не относится к совместно нажитому имуществу…
Наивная дурочка, живущая у меня под кожей и верящая в чудеса, ждет, что Илья начнет её разубеждать. Скажет, что она ему дорога, а не бабло, но…
Суровая реальность снова макает её лицом в самую зловонную жижу.
– У меня возникли проблемы, – Илья и здесь решает не церемониться. – Финансовые. Я должен большую сумму влиятельным людям. И если не отдам, то через пару недель…
– Подожди, – я резко вскидываю руку. Никитка даже пугается и, распахнув соловеющие веки, удивленно смотрит на меня своими глазками-пуговичками. – Прости, сыночек, мама так больше не будет тебя пугать, – нежно глажу его по спинке, а сама перевожу взгляд на его отца. – Ты совсем, что ли, рехнулся? Я дома в декрете сижу… С твоим, между прочим, ребенком. И даже если бы ты не стал мне изменять… Финансово помогать тебе я бы не смогла.
Новость о долгах меня хоть и шокирует, но не настолько, чтобы перебить состояние шока от недавней измены и связи с Николь.
Он ведь здоровый мужик. Разберётся.
– Ир, ты не поняла, всё реально серьезно.
– А мне до этого дело какое? Почему я должна переживать за тебя? Ты обо мне почему-то не думал, когда залез на Николь!
– Не сравнивай, – рычит он сдавленно. – Это разные вещи!
– Да что ты?!
– На кону моя жизнь…
Смотрю на него, как на дурачка.
Нет, обжигающий морозец вдоль позвоночника пробегает, не скрою. Но чем могу помочь, я реально не догоняю. И какие могут быть ко мне претензии?
– Я не понимаю, что ты теперь от меня хочешь? Наворотил дел – разгребай. У меня денег все равно нет.
«А если бы и были, тратила бы их я точно не на тебя», – про себя добавляю.
– Сейчас нет, а через полгода ты получишь наследство… – продолжает он излагать свою мысль, заставляя меня усомниться в своей адекватности. – На несколько месяцев я смогу деньги занять…
Дышать нечем. Перед глазами все расплывается и начинает искрить. Я перестаю слушать мужа и воспринимать информацию. Сгораю в отвращении к нему, да и к себе.
Так противно, что хочется помыться прямо сейчас.
Выходит, я в его глазах настолько безмозглое нечто?
Даже не идиотка… Хуже. Амеба без мозгов и чувства собственного достоинства, о которую можно вытирать ноги? Изменить, унизить, растоптать… А после просто взять и прийти за деньгами, даже не удосужившись лапши на уши не навешать и извиниться?
– Илья, каким моральным уродом нужно быть, чтобы всё это мне сейчас говорить? – боль грудную клетку опоясывает такая, что я с трудом могу дышать. Легкие крошатся, осыпаясь мелкими осколками. – Ты вообще понимаешь, что сейчас мне предлагаешь? После всего, что натворил.
– Я ведь не знал, что всё так получится. Ир, у меня есть три недели, чтобы деньги вернуть. А иначе нам всем пиздец настанет.
– Нам? – ошеломленно переспрашиваю. – Ты в своем уме?
– Да, а ты как думала? Мы ведь одна семья.
Глава 9
После встречи с Ильей я долгое время не могла найти себе места.
За дверь мужа выставила легко – он даже не возражал и не упирался, только успокоения его уход не принес.
Хорошенькое дельце – деньги занимал и тратил он, а отдавать будем вместе!
У меня возникло стойкое ощущение, что муж держит меня за идиотку…
Умом понимаю, что нужно просто развестись с ним и забыть, но эмоциональные оплеухи продолжают прилетать одна за одной.
Разом навались слишком много проблем, и большую часть из них я даже не знаю, как решать.
Если все браки такие, то больше я не хочу вступать в семейную жизнь. Мне и с Никиткой вдвоем неплохо.
Максимум, чем может меня раздосадовать сын – разбудить посреди ночи из-за боли в животике. Или срыгнуть неудачно мне на волосы или на одежду. Но по сравнению с проблемами, доставленными его отцом – это все сущие мелочи!
– Плевать, – тихо проговариваю я.
Лучше направить все силы на скорый развод. Отделаться и забыть.
Если, конечно, это получится быстро сделать…
Пока что я не обманывалась. Забыть мужчину, ставшим для тебя во всем первым не так-то просто. Во всяком случае мой жизненный опыт не позволял мне безболезненно вырывать подлецов из своего сердца, как ненужный сорняк.
О том, что сделала Николь, и думать не хотелось.
Подруга так радовалась, когда узнала, что я назвала сыночка именем, созвучным с её. Смеялась, говоря, что у меня теперь помимо Ники будет ещё и Ник. Ей это казалось безумно милым.
И что в итоге?
Кошмар.
Я бы не простила мужу измену с левой бабой, но его связь с моей лучшей подругой просто на корню разрушила во мне веру в людей.
Часы медленно тянутся, заставляя меня метаться по квартире. Когда Никита засыпает, я долго убираю квартиру. Навожу идеальный порядок не потому, что хозяюшка идеальная, а потому что мне нужно себя чем-то занять. Иначе сойду с ума.
Папы с каждым днем не хватает всё сильнее и сильнее.
Будь он жив и расскажи я ему о подобном, мой муж бы уже рыб в пруду кормил. Собой, естественно.
Я, конечно, утрирую, но разговор с подлецами у него действительно был короткий всегда.
Фраза: «Быть мужиком», для него реально глубокий смысл имела, и никак не относилась к первичным половым признакам.
Пока он был жив, Илья себе подобного не позволял и не мог позволить.
Можно позвонить кому-нибудь из папиных друзей. Тому же Ставрову, например. Но мне очень стыдно.
Кем я буду выглядеть в глазах этих взрослых, состоявшихся в жизни мужчин.
Мне кажется, своей слабостью я брошу тень на отца… на память о нем.
В конце концов, он ведь меня так старательно к взрослой жизни готовил. Нужно учиться самостоятельно ему соответствовать.
Мне везет и мой мальчик спит долго.
Я успеваю закончить с уборкой и прочесть в интернете несколько статей, связанных с коллекторами и нюансами правого решения конфликтов с ними.
Хочу понимать, к чему нужно готовиться.
Уповать на свою везучесть не приходится.
Если какая-то неприятность может случиться, конкретно меня она точно стороной не обойдет.
– Ты проснулся малыш? – захожу в спальню, услышав всё ещё сонные агуканья сына.
Пытаясь «болтать», он так смешно складывает в трубочку губки, что мне от умиления хочется плакать.
Всем мамам их детки кажутся самыми красивыми, прекрасными и особенными?
Скорее всего, да. Лично я в восторге от своего продолжения… Такой славный мальчик…
Даже на Илью меньше злюсь, когда сыночком любуюсь.
Мы с ним долго смотрим друг на друга. Никитка лежит на постели, обложенный большими подушками со всех сторон, а я стою рядом и наблюдаю за тем, как сыночек усиленно пытается самостоятельно на животик перевернуться.
Старается так, что даже пыхтит.
Ему срочно требуется освоить новый навык в совершенстве.
После нескольких попыток он всё же почти переворачивается на бочок, но тяжесть полного подгузника тянет его обратно. Наклонившись, я слегка поддерживаю его спинку, не давая ей завалиться назад, и уже на следующем рывке Ник переворачивается на животик.
От своего подвига он приходит в восторг!
Выгибается весь и издает смешной, похожий на рычание котенка звук. Поднимает голову, но так как долго удержать её не может, бьется лицом о постель.
Судя по звукам, ему не больно.
Ник доволен собой.
Убираю одну подушку и становлюсь на колени рядом с постелью так, чтобы мы с ним видели друг друга.
– Ты у меня тарапун, да? – я стараюсь не плакать, но сдержаться так трудно. Слезы сами собой к глазам подступают. – Дедушка бы тобой очень гордился.
Глажу сыночка по пушистой макушке. Волосы у него пока не густые, но очень мягенькие.
В ответ он продолжает зарываться лицом в простыню. В какой-то момент даже закусывает ее край десенками и будто бы пытается пососать.
Я не представляю, как Илья может не любить нашего славного мальчика?!
Ему ведь плевать на сына!
Он был здесь и даже на руки его не взял!
У меня в голове не укладывается…
– Ты проголодался, малыш? Хочешь кушать? Или десенки просто чешутся?
Не удивлюсь если у него и зубки рано полезут!
Чем дольше смотрю в его голубые глазки, тем сильнее хочется плакать. В итоге не успеваю сдержаться и слезы брызжут из глаз.
Ну что за тряпочка?
Быстро тру щеки, чтобы не пугать малыша.
– Пойдем подгузник менять?
Так совпадает, что в ответ сын дважды моргает и у меня на душе тепло разливается.
Ради него пережить можно и нужно всё.
Папе тоже было трудно воспитывать меня в одиночку. Но он справился.
Справлюсь и я!
***
Следующие несколько дней проходят относительно спокойно. Никто нас не дергает.
Илья только раз присылает сообщение, в котором спрашивает, не подумала ли я над его предложением?
«Иди к черту!»– набираю ответ и, не раздумывая, отправляю.
Если честно, я даже не в курсе, сколько денег была денег на банковских счетах отца. Но в любом случае его деньги не имеют никакого отношения к Илье.
Это же нужно было додуматься…
У человека вообще нет границ?
Уже ближе к вечеру он присылает ещё одно сообщение:
«Ну смотри. Не пожалей потом о своем выборе».
Читаю и прихожу к выводу – муж не в себе.
Что значит «Не пожалей?». Снова угроза?
Изо дня в день я задаюсь этим вопросом, пока на одной из прогулок к нам с Никиткой не подходит здоровенный мужик.
Преградив мне путь, он окидывает коляску хмурым взглядом.
Инстинктивно шагаю назад, резко тяну на себя ручку, чтобы дистанцировать сына от этого человека.
Стараюсь не показывать животного страха, но как с ним справиться, если массивная фигура незнакомца едва ли не закрывает собой последние лучи заходящего солнца.
Он реально огромный!
Я таких реально раньше не видела!
Спешно оглянувшись, понимаю: парк непривычно пустынен. Даже если я сейчас заору, на помощь никто не придет!
Осознание этого ужасает.
– Да не бойся ты, – басит здоровяк. Делает шаг, снова становясь рядом с коляской.
Всё плохо. Всё очень- очень, просто безумно плохо!
В этот момент я ненавижу Илью всей душой!
– Кто вы и что вам нужно? – подсознательно чувствую, что сейчас услышу в ответ. Ничем хорошим эта беседа для меня не закончится.
– Ты ведь узнала, – хмыкает он. – Илюша твой вчера свалил за границу с какой-то телкой. Поэтому давай мы не будем ходить вокруг да около, отдавать по-любому придется тебе. Когда бабки вернешь?
Я в ужасе округляю глаза. Не знаю, как справиться с шоком.
Свалил за границу? Это он так с проблемой разделался?
Глава 10
Если бы два месяца назад мне кто-то сказал, как люто в скором времени я буду ненавидеть Илью, я бы ни за что не поверила. Сказала бы, что быть такого не может.
Несмотря на то что живя с папой, мне в самом деле очень не хватало простого человеческого тепла, своего мужа я очень любила. Любила так, что дышать без него не могла. Просыпалась посреди ночи и тайком касалась его. Обнимала и целовала.
Боялась, что он начнет задыхаться от моих чувств. Боялась быть навязчивой и скучной, слишком приторной. Боялась, любить сильнее, чем он любит меня. Поэтому старалась выражать свою привязанность аккуратно, более незаметно.
Чем всё это закончилось, вы и сами знаете.
Но до смерти отца, муж отлично отыгрывал свою роль. Настолько, что даже смог обмануть моего весьма проницательного папу.
Илья бесспорно талантлив.
И бессердечен.
Я тихо ступаю босыми ногами по темному коридору и открываю дверь в спальню. Свет приглушен, и мне приходится подойти ближе к постели, чтобы убедиться в том, что Никитушка дышит размеренно.
У меня появилась новая фобия.
Кажется, я начинаю медленно сходить с ума.
Этим ужасным людям удалось меня напугать, особо ничего и не делая.
Всего на всего всю последнюю неделю они шлют мне пугающие, леденящую душу видео. Периодически они сопровождаются лаконичными сообщениями: «Обратишься в полицию, и мы сделаем с тобой то же самое».
И я верю.
Откуда-то знаю – это правда.
Вернувшись на кухню, опускаюсь на стул и, поджав под себя ноги, снова беру телефон в руки. Пальцы дрожат, и видео я воспроизвожу только с третьей попытки.