Наваждение выше закона

Оно зернистого качества, будто сделано на телефон с плохой камерой. Скорее всего, так и есть. Любительская съемка, на которой запечатлен темный подвал, в центре которого на бетонном полу в луже собственной крови сидит какой-то мужчина.

Откуда я знаю, что кровь именно его, а не бутафорская? Все просто – на полу рядом с его окровавленными и изуродованными ладонями лежат отрубленные пальцы.

Я в ужасе смотрю на кровь, льющуюся из ран, и как только новая волна тошноты подкатывает к горлу, вновь блокирую и отшвыриваю от себя телефон.

Не представляю, как всё это вынести…

Нужно обратиться в полицию, но я не могу. Слишком боюсь за сына.

После того как я узнала, что Илья должен этим бандитам десять миллионов рублей – муженек проиграл их в подпольном казино, вера в то, что мне кто-то сможет помочь, улетучилась.

Люди без связей точно бы не смогли организовать казино в центре столицы. Их стопроцентно крышует кто-то высокопоставленный…

Я не просто ненавижу мужа, я готова растерзать его собственноручно.

Гори в аду, гад!

Это не самое страшное видео из всех, что мне довелось посмотреть. И всё же я не могу перестать думать об этом несчастном человеке…

За время учебы приходилось видеть разное. И в морге доводилось бывать при проведении вскрытия, и на местах совершения преступлений – обожала проходить практику «поближе к земле», но мне никогда в жизни не было так безумно страшно.

Усугубляется всё тем, что Николь день через день выкладывает в статусы беззаботные видео из Таиланда. Именно туда они свалили с Ильей.

Мой драгоценный муж и милашка-подружка.

Даже не подозревала, что во мне может уместиться столько ненависти. Я тону в ней, захлебываюсь.

К моменту, когда они соизволят вернуться, меня либо прикончат, либо я сойду с ума.

Почему жизнь так несправедлива?

***

На следующий день ситуация только усугубляется.

Сидя на кафельном полу рядом с унитазом, я пытаюсь справиться с приступом тошноты, вызванным просмотром нового видео. Оно ещё более жестокое, чем предыдущее. Возможно сказывается недосып, но просвета я никакого не вижу. Выдержка давно помахала мне ручкой, оставив приглядывать за мной вместо себя – панику, граничащую с истерикой.

Когда после последнего спазма проходит пару минут, я медленно встаю и склоняюсь над раковиной. Держусь за её края, боясь упасть.

Напугать новоиспеченную мать – задача простая, я тому яркий пример.

Открыв кран, мою руки и умываюсь холодной водой.

Боюсь поднять взгляд и посмотреть в зеркало на свое отражение. Отчего-то кажется, что от увиденного я и вовсе могу сойти с ума.

Вернувшись в спальню, забираюсь в постель и, свернувшись калачиком рядом с Никиткой, долго вглядываюсь в его спящее личико.

Вот уж кто точно не заслужил всего этого ужаса…

Чем дольше смотрю на него, тем сильнее начинаю бояться. Последние дни мы даже гулять не выходим. Я часто проветриваю, но выйти даже на площадку, расположенную в нашем дворе, не решаюсь.

Убеждаю себя, что ребенка они не тронут…

И тут в моей голове вспыхивает ещё один триггерный вопрос: кому будет нужен Никита, если не станет меня?

Илья ради него палец о палец не ударит. Я же готова сделать всё, но этого в данном случае мало.

Зачем-то пытаюсь разбудить сынишку. Когда он сонно куксится, раздумывая – заорать или нет, не могу найти оправдания своему поступку. Я настолько сильно хотела убедиться в том, что с ним всё в порядке, что сделала очередную глупость…

Придурковатое поведение очень пугает.

Люди по-разному сходят с ума, и предпосылки предугадать порой сложно.

Днем всё же решаюсь и нахожу папину записную книжку. Выписываю номера тех людей, кто чисто теоретически сможет мне помочь.

В полицию идти страшно.

Вечером, искупав Никитку и уложив спать, записываю в блокнот всё, что собираюсь рассказать кому-то из друзей отца. Мысли путаются, и я боюсь забыть что-либо.

Завтра утром обязательно позвоню.

С этой мыслью я выхожу из кухни, собираясь отправиться спать, но замираю посреди коридора, заметив, как из-под входной двери в квартиру начинает валить едкий дым.