Марфа

Пролог. Девочка.

1

Маленькая девочка, которой было около шести лет, кушала мороженое и смотрела телевизор. По телевизору тогда, в 1980-м, крутили телепередачу «Вокруг смеха». Девочка смотрела, пока её родители были на работе. Она не заметила, когда старуха, одетая в чёрную шинель, скрипнула дверью и вошла в дом.

Семья девочки жила на острове Гомозовых, в посёлке Путик, в деревянном доме. Как и все жители-островитяне в этом посёлке, в этот жуткий день никто не запирал входные двери, когда начинала ходить старушка Марфа. Это делалось для того, чтобы та беспрепятственно могла помочь каждому жителю спастись от Тьмы, которая приходит в этот страшный день.

Она зашла в дом и тихим голосом промолвила стихом:

– Угостите тем, что прячете, не угощайте тем, что на виду.

Это выражение значило, что ей надо принести всю еду, которая хранилась в доме.

Девочка вздрогнула, выключила телевизор, положила на тарелку мороженое и вышла к Марфе.

Девочка, которую звали Анна, ждала Марфу, хотя надеялась, что та сегодня не придёт. Аня очень её боялась – в принципе, как и все в посёлке, – но её приход всегда означал защиту или спасение от того, чего нельзя назвать. Точнее сказать, это не имело названия, оно имело только страх местных – страх островитян. Если этого не бояться, то всё живое падёт в забытье.

– Здравствуйте, бабушка Марфа, – и Аня поклонилась ей. Это было не обязательно, она сделала это как-то машинально, даже не задумываясь об этом; ей было безумно страшно. После поклона она быстро ускользнула в кладовую, где мама ей выставила всю еду, чтобы та не бегала по всему дому и не искала её.

Аня начала выносить понемногу еды. Ей даже пришлось принести свою большую конфету, которую ей привёз дядя из Югославии, – ту, что она бережно берегла до Нового года.

Марфа же шёпотом произносила молитву, держа крестик, пока стол заполнялся банками и прочей едой.

Поставив всё на стол, девочка смотрела на Марфу и ждала, когда та что-нибудь попробует, и надеялась, что та не возьмёт её конфету. Марфа перестала шептать и, посмотрев на стол, куда ей принесли дары, сказала – не смотря на Аню, перепуганную до смерти, – смотря лишь на стол, который ломился от изобилия еды:

– Угостите тем, что прячете, не угощайте тем, что на виду.

От этих слов Аня снова вздрогнула.

– Я вам всё принесла, – ответила девочка тихим и дрожащим голосом.

Марфа повторила вновь:

– Угостите тем, что прячете, не угощайте тем, что на виду.

Аня испугалась и стала думать, что же она забыла принести. Озарение пришло мгновенно: она вспомнила о мороженом, которое лежало в тарелочке на столе. Она быстро зашагала в другую комнату и взяла его. Теперь девочка боялась не только за конфету, но и за мороженое, которое почти полностью растаяло.

Марфа оглядела стол и в мгновение ока взялась за банку варенья из морошки. Не приложив никаких усилий, она открыла банку и зачерпнула ложкой варенье. Девочка очень сильно удивилась, что дряблая старушка смогла с лёгкостью открыть банку. Обычно банки закручивал отец: он закручивал их настолько сильно, что иногда сам не мог потом открыть. А старушка смогла вскрыть варенье без особых усилий.

Пока Аня думала над этим, Марфа уже положила ложку на стол и, повернувшись к девочке, сказала:

– Дом в защите.

Аня выдохнула с облегчением. Теперь мама с папой будут считать её храброй и ответственной девочкой,– подумала она. Но голос Марфы вновь заставил её вздрогнуть.

– Пусть защитит тебя монетка и уйдёт тот, кто тебя ищет, – сказала она и вытянула руку вперёд.

Это выражение означало, что нужно подать любую настоящую монетку. Было не важно, какого она номинала, – главное, чтобы она была настоящей.

Аня вздрогнула: она только сейчас поняла, какую огромную ошибку она допустила.

Днём, когда её мама уходила на работу на Лесозавод № 31, она сказала Ане:

– Придёт Марфа, ты подашь ей еду, которую я выставила тебе в кладовой, и обязательно подашь монетку. Я оставляю тебе 10 копеек, их тратить ни в коем случае нельзя, подашь их Марфе.

– Мама, мне страшно. Может, ты останешься дома? – спросила тогда Аня.

Обычно Лена оставалась с дочкой или Женя – отец Ани. Но сегодня их обоих вызвали на ночную смену, и им пришлось уйти на работу. В то время работа была превыше детей и семьи. И было бы тяжело объяснить начальнику, да и в принципе людям не отсюда, что в их посёлке происходят жуткие вещи 31 октября и 31 марта. И что от зла их может защитить только старушка Марфа, что им нужно совершать определённый обряд, чтобы спастись от того, что нельзя назвать.

– Я знаю, милая, но я не могу остаться. Мне надо работать.

К тому моменту Женя уже ушёл на работу.

– Но мне страшно! Я боюсь её! Я не смогу! – вскрикнула Аня.

– Всё, ты сможешь. И не кричи на мать, – заявила Лена. – Мне пора, ты справишься.

После чего она погладила дочь, которая уже пустила слезу, но ещё не рыдала, и вышла из дома.

Аня разрыдалась, как только дверь захлопнулась. Ею овладел страх. Через мгновение она выбежала из дома босиком и направилась к калитке. Мама ещё не успела далеко уйти, поэтому, выйдя за калитку, девочка закричала, направляясь бегом к матери:

– Не бросай меня! Я не смогу!

Лена повернулась к дочери и, подхватив её на руки, когда та к ней подбежала, развернула спиной к себе и ударила её по попе. Аня зарыдала ещё сильнее, на этот раз от боли.

– Ты дура? – крикнула мать. – Зачем ты бежишь босиком? Заболеть хочешь? Быстро в дом!

Девочка пронзительно кричала и пыталась вырваться из захвата матери, которая силком тащила её обратно в дом.

– На улице октябрь, минус один градус. Дура ты! Дура! – кричала мать.

После этой безобразной сцены Лена затащила в дом Аню и, сев на автобус, уехала к парому, который доставил её в город. Аня рыдала на протяжении целого часа, а когда успокоилась, крикнула на весь дом:

– Раз так! Тогда я потрачу эти десять копеек на мороженое, и пусть они знают, как иметь со мной дело! Вот так!

С этими словами она собралась и пошла в единственный магазин в посёлке. А теперь она смотрит на Марфу и понимает, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Последнюю ошибку.

Марфа сразу поняла, в чём дело, она всегда всё знает. Она встала из-за стола и направилась к входной двери, мрачно качая головой. Девочка попыталась исправить положение: она стала бегать по всему дому и переворачивать все ящики и вещи, чтобы найти хоть какую-то монетку.

Через пару минут поисков Аня услышала, как дверь захлопнулась, и через окно увидела, что Марфа вышла за калитку и направилась в соседний дом.

Вновь разрыдавшись, Аня испугалась ещё сильнее. Она ещё не понимала, что с ней произойдёт, но у неё было чутьё, что ей скоро наступит страшный конец.

2

Когда напарница Лены позвала её к телефону, та стояла у станка, который громко шумел. Её сердце уже было не на месте – у неё было чувство, что скоро произойдёт что-то ужасное. Сердце защемило, когда Юля сообщила ей:

– Лен, тебе звонит твоя дочь, она в истерике.

Лена всё бросила и побежала к телефону, который находился в кабинете начальника.

Кабинет начальника был совсем небольшим и обставлен достаточно бедно. Телефон висел у выхода из кабинета; он был специально установлен для того, чтобы все работники могли позвонить домой или, наоборот, принять звонок. Трубка смотрела в потолок, и, когда Лена подошла к телефону, она услышала сильные всхлипы дочери. Она схватила трубку и громко произнесла – в кабинете аж раздалось эхо:

– Аня! Аня! Что случилось?

– Мама! Мама! – всхлипы усилились.

– Да, малышка? Говори, говори! Что, что случилось?

– Прости меня… – всхлипы были настолько душераздирающими, что Лена не могла разобрать слов дочери.

– Я не поняла. Что случилось? – Страх полностью овладел ею.

– Прости, я потратила, потратила… – Снова ничего нельзя было разобрать, но, когда Лена услышала слово «потратила», она тут же всё поняла.

– Дочь, что ты натворила? – вскрикнула Лена и, прижавшись к стене, скатилась вниз, сев на корточки. Её начало трясти – она знала, что теперь произойдёт.

– Прости, – ревела Аня.

Лена не знала, что ей делать. Она смотрела на часы, но не видела времени. Дочь продолжала реветь; её всхлипы даже стали раздражать Лену, но она не могла заткнуть её – боялась, что теперь той придёт конец. Когда её взгляд всё-таки смог сосредоточиться на часах, она вскочила и сказала:

– Спрячься! Спрячься куда-нибудь! Я должна успеть на паром!

– Мама! Я боюсь! – с криком отрезала Аня.

– Я спасу тебя! – крикнула Лена и добавила: – Спрячься! Я скоро буду.

Повесив трубку, она ещё раз взглянула на часы и побежала вниз.

На часах было 22:31.

Сбегая по лестнице, она наткнулась на начальника, который поднимался к себе в кабинет.

– Елена Ивановна, вы куда? – спросил он, не поднимая на неё взгляд. Он смотрел на отчёт работы за этот месяц.

– Мне срочно… Мне срочно нужно домой! – крикнула она.

– Зачем это? – спросил начальник. Его не удивил тон Лены, хотя та громко кричала.

– Моей дочери плохо! – Она сказала первое, что пришло на ум.

– И что? – спросил он мягким, но уже пугающим голосом.

– Извините? – удивлённо спросила Лена. Она не понимала, почему у Сан Саныча был такой тон.

– Пусть ляжет в постель, а вы, когда закончите свою смену, поможете ей. В чём проблема-то? – Он уже поднял глаза на Елену. В его глазах читалась холодная ярость и ненависть к ней. Он не ненавидел её – просто ему никогда не было понятно, почему некоторые решают уйти с работы раньше, по каким бы то ни было причинам.

– Но мне срочно нужно! – взмолилась она уже более тихим голосом.

– Н-да, – цокнул он. – Из-за таких бездельниц и прохиндеев у нас в стране никогда не наступит коммунизм.

С этими словами он поднялся к себе в кабинет и исчез за дверью.

На секунду Лене захотелось подняться наверх, извиниться и продолжить работу. Но это было мимолётно. Она со всех ног слетела с лестницы и побежала через цеха к главному выходу.

На улице было очень холодно. Она не стала забегать в раздевалку, чтобы взять свою дублёнку, которую ей привёз брат из Югославии. Она торопилась на последний автобус, отбывавший от главного входа в сторону Маймакса в 22:40.

Автобус отъехал вовремя – она успела заскочить в него. И только сейчас она поняла, что последний паром отправится в 23:00, а последний автобус из посёлка 24-го Лесозавода отправится в 22:50. Ей придётся идти – а точнее, бежать – 8 километров до посёлка Путик.

Автобус привёз её на причал вовремя. Она вышла из него и бегом направилась к кассе. Там сидела пожилая женщина, которая вот-вот должна была поставить табличку «Касса закрыта». Лена успела постучать в окошко и купить билет на паром. Когда билет был получен, женщина очень тихо сообщила:

– Торопитесь, он уже отходит.

Эти слова были ни к чему: Лена и так бежала как могла.

Она успела заскочить на баржу, прежде чем трап убрали. Контролёрша искоса посмотрела на неё. Её безумно раздражали люди, которые опаздывали. Она взяла билет у Лены и только сейчас заметила, что та находится в рабочей форме Лесозавода № 31. Вышивка располагалась на правом кармане, а на всю спину красовались надпись и знак завода. Подавая оборванный билет Лене, она со злобой фыркнула:

– Сталина на тебя не хватает.

Лена не услышала этого – она смотрела на остров, который постепенно приближался. Она немного надеялась, что автобус ещё не уехал и ей не придётся бежать, потому что бежать ей придётся очень-очень быстро. Она даже боялась представить, что будет, если она не успеет. Хотя ей даже не удалось придумать план, как спасти свою дочь. Этим она решила заняться потом: для начала ей нужно было оказаться рядом с дочкой.

Но обрывки плана уже витали у неё в голове. Она помнила случай, случившийся в этом году, когда Марфа позволила матери с младенцем остаться у неё, так как её дом всегда был под защитой. Лена верила и надеялась, что Марфа поможет и на этот раз.

И как только баржа причалила к пристани, она спрыгнула с неё и на ходу – впервые в своей жизни – стала молиться Богу, в которого уверовала только что.

3

Гигантская чёрная туча стала образовываться над островом, а точнее – над посёлком Путик. Люди, жившие на материке, видели её и боялись, что она пойдёт к ним; равно как боялись и люди, жившие на острове Гомозовых и на остальных ближайших островах. Но этой ночью – как и в другие ночи 31 октября и марта, вот уже несколько столетий, если не тысячелетий, – туча будет висеть только над Путиком.

Старожилы – что на острове, что на материке – знали это, но никогда не знали и не понимали, почему эта туча появляется и откуда. Эта информация была доступна только жителям посёлка – и то не вся.

Некоторые из островитян, живущих в Путике, даже считали, что они берегут других островитян и горожан – если даже не весь мир – от Тьмы, которая по какой-то неизвестной вообще никому причине зародилась именно у них – в Путике. А некоторые даже считали, что, когда у них в стране настанет коммунизм, то с острова навсегда уйдут и Тьма, и страх.

Конечно, это было далеко не так. Это был полный бред. Но, как мы все прекрасно знаем, нам хочется верить только в хорошее. И иногда даже бред может стать правдой – а это знает каждый в Путике.

Последний автобус всё-таки ушёл, и Лене пришлось бежать.

Баржа прибыла на остров Гомозовых – хотя это было ошибочное мнение. На самом деле та часть острова, куда прибыла баржа и где находились посёлки 24-го и 19-го Лесозаводов, а также посёлок Бревенник, была уже другим островом – Кошачьим. Он разделялся с островом Гомозовых маленькой рекой Реошинкой, которая брала своё начало от Северной Двины, а впадала в реку Маймакс.

На острове Гомозовых было тоже два посёлка – Линский Прилук и Путик, – и маленькая деревня Заря. Другую часть острова, которую тоже относили к острову Гомозовых, составлял также уже иной остров – Реушнега. Некоторые отделяли его от острова Гомозовых, но это были лишь немногочисленные жители самого острова – точнее, единственного посёлка Еловка – и островитяне острова Гомозовых. Они знали, что живут на другом острове, и их всегда оскорбляло, когда им говорили, что они с острова Гомозовых.

Самое интересное, что они были вторыми – после, конечно, самих жителей Путика – кто замечал, что над частью острова нависла огромная чёрная туча. И старожилы в этом посёлке знали: туча просто провисит над Путиком и дальше никуда не пойдёт. Но туча всё равно вызывала огромный страх – даже на таком большом расстоянии от них.

Когда Лена уже оказалась у Линский Прилук, она выдохлась. Весь адреналин уже иссяк. Она знала, что от него до Путика оставалось всего ;  километра. Но бежать она уже не могла. Переведя дух, она быстрым шагом перешла мост и двинулась по прямой к посёлку. Через два километра она всё-таки нашла в себе силы и вновь побежала.

Лена чувствовала, что время близится к полуночи. Так оно и было: если бы у неё были часы, то ей было бы известно, что до начала Тьмы осталось меньше 15 минут.

К этому времени Марфа уже обошла все дома в посёлке и приблизилась к маяку. После маяка она должна была пойти в сторону пещеры. Ей нужно было успеть совершить ещё один, последний ритуал и ждать, когда она встретит Тьму перед уходом в сон до 31 марта.

Лена уже подошла к чёрному дому и чуть упавшему дереву, которые ознаменовали, что она находится в проклятом месте.

Часы, которые висели на кухне в доме, мимо которого проходила Лена, пробили 12.

Грохнул гром, сверкнула молния – и в посёлке стало ещё холоднее.

Она вздрогнула, как и все те, кто не уснул, – хотя в эту ночь почти никто и не спал.

Её пробила мощная дрожь в теле; в ней появились новые силы, чтобы сделать последний рывок – к своему дому.

4

Дверь отворилась. Половица скрипнула. В доме стояла гробовая тишина. Тьма полностью поглотила посёлок, а вместе с этим в домах, где горел свет, электричество дало сбой. В данном случае никто бы не обратился в специализированные службы, так как все знали, почему нет электричества, нет света. Все свечки в мгновение ока затушились, зажигалки не работали, спички не поджигались. Весь посёлок впал во Тьму. Всё заработает только к четырём часам утра.

Лена тихонько пробралась на кухню. Она хотела крикнуть:

– Аня! Всё хорошо! Я здесь! Я с тобой!

Но она боялась. Боялась призвать Его – то, что должно было явиться. Глаза не могли привыкнуть к темноте: это была не настоящая темнота. Всё, что было настоящим, осталось там, во вчерашнем дне, и появится только через четыре часа.

– Аня… – слабый шёпот вырвался из уст Лены.

Лязг.

Лена вскрикнула про себя. Что-то упало в их спальне. Она машинально двинулась туда. Лена прожила в этом доме 26 лет – здесь она живёт с самого рождения. Её тело знает каждый закуток этого дома. Но сейчас всё ушло: идя по дому, она чувствовала, что не знает ничего об этом доме – ничего.

За пару минут её лицо дважды столкнулось со стенами, а ноги путались не только между собой, но и нащупывали вещи, которые лежали не на своих местах. Кое-как ей удалось дойти до спальни. Она не видела, что упало; не видела, что вся комната перевёрнута вверх ногами – только одна двуспальная кровать стояла на своём месте.

Лена немного присела, держась за кровать. Опустившись на корточки, а потом на колени, она просунула руку, а затем другую под неё – тем самым легла на живот.

В тот момент материнский инстинкт вопил внутри неё: Её дочь здесь! Она здесь! Прижми же её к себе! Возьми своё дитя! И никогда не бросай! Никогда!

Но, к сожалению, она опоздала.

Лена нащупала хладное тело. Она попыталась вновь помолиться Богу, но верить в него уже было слишком поздно. Обеими руками ей удалось вытащить свою дочь к себе. Приподнявшись, она приподняла свою девочку так, что её ножки встали на пол, но держаться без помощи матери она уже не могла.

В глазах Лены стояли слёзы, она всхлипывала, но ей ещё не удалось увидеть лица дочери. Прежде чем взгляд упал на лицо, Лена заметила, что, в отличие от дома, где ничего не было видно, она видит её красное платьишко в белый горошек – оно потеряло цвет, став блёклым. Сначала она подумала, что, возможно, всё-таки не видит свою дочь. Но, взглянув на ноги, увидела её ножки – они были белоснежными.

– Она уснула, – шёпотом объявила Лена, пытаясь успокоить себя.

Если бы… но правда оказалась куда страшнее.

Весь дом оглушил пронзительный крик – крик матери, потерявшей своё дитя. Этот крик мог услышать весь посёлок, но звуки были поглощены. Однако кое-что всё-таки услышало этот крик.

Все окна в доме треснули. Все двери в доме распахнулись с огромными трещинами. Всё стекло в доме стало лопаться. И в доме стало невыносимо холодно.

Мать ничего не слышала и не чувствовала. Она кричала – кричала от сильной боли.

Зеркала разбились. Окна разбились. Двери развалились.

Оно вошло.

Оно здесь.

Мать рухнула, закрыв собой девочку, пытаясь её спасти, – хотя спасать было уже нечего.

5

Оно ушло.

Марфа вошла в дом, что-то шепча.

Идя в дом, она молилась, крепко держа крестик в левой руке.

Зайдя в спальню, она присела на корточки, взяла головы матери и девочки и приподняла их к своей обвисшей груди, проговаривая молитву. После неё она поцеловала их лбы и повесила деревянный крестик, который объединил их. Аккуратно положив головы на место, она вышла из дома, так ни разу не обернувшись.

Часть Первая. Осень.

Глава первая. Приезд.

1

Поезд остановился. Пасса

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.