Проклятие Бессмертных: Король в Белом. Книга 4
- -
- 100%
- +
А теперь выяснилось, что суд над Самиром назначен уже на завтра. Не то чтобы это стало неожиданностью. Всё, что происходило со мной с момента моего прибытия, было одной сплошной грудой неожиданного дерьма. Причём совершенно нежеланного. Но одно оставалось неизменным – всё происходило слишком быстро. К чёрту всё в моей нынешней жизни. Абсолютно всё.
– Я вижу, сама мысль о предстоящем суде причиняет вам великое страдание.
Голос прервал мои мысли. Я вздрогнула.
– Позвольте предположить, если я не переступаю границы дозволенного. Дело не только в вашей привязанности к обвиняемому, верно? Кто был тот, кого он убил?
Ах, да. Золтан всё ещё был здесь. Я подняла взгляд на ангела. Он стоял на почтительном расстоянии. Всё ещё опасался Горыныча. Наблюдал за мной, заложив руки за спину. Эта поза подчёркивала его стройную фигуру. Он был мускулист, но при этом худощав. Как футболист – ни грамма лишнего жира.
Его красота по-прежнему казалась нереальной. Отчего в нём сквозила какая-то потусторонняя, тревожная черта. Теперь я понимала, почему люди столетиями падали ниц перед такими, как он.
– Оборотень, которого он убил, был моим лучшим другом.
Золтан тихо выдохнул. Склонил голову.
– Сударыня… мне искренне жаль. Что же побудило его совершить этот поступок? Ревность?
Я фыркнула с недоверчивой усмешкой. Самир? Ревновать к Грише?
– Нет. Хотя, будь это так, я уверена – он бы на это решился.
У меня не было ни тени сомнения в этом. Самир убил бы любого, кто слишком приблизится ко мне. Я не питала никаких иллюзий насчёт его натуры. Связь с таким человеком была обоюдоострым мечом.
– Что же тогда?
– Пророчество. То, которое ему дала Лириена. Она сказала, что некий король восстанет, чтобы уничтожить меня. И что друг станет моей погибелью. Самир убил Гришу, чтобы предотвратить это. Он сделал это, пытаясь не допустить… Не дать Владыке Каелу или кому-либо другому использовать Гришу против меня.
– Он сделал это, чтобы защитить вас.
Золтан задумчиво посмотрел в сторону.
– Какая горькая трагедия. Совершенно очевидно, что он любит вас. И по той боли, что я вижу в вас, всё более явственно проступает истина. И это чувство взаимно. Не будь этого, вы бы не обременяли себя той мукой, что читается в ваших глазах. Вы бы просто возненавидели его.
– Пожалуйста. – Моё сердце ёкнуло. – Вы не должны никому говорить о своём выводе.
– Боюсь, эта тайна недолго будет оставаться тайной. Но я сохраню её.
– Что вы имеете в виду?
– Это написано у вас на лице.
– Владыка Каел этого не видит.
– Владыка Каел попросту ослеплён собственной ненавистью. Когда он успокоится и найдёт время по-настоящему на вас посмотреть, он всё поймёт.
Золтан тихо рассмеялся.
– Это ещё одна причина, по которой мы скрываем свои лица. Возможно, и вам стоит последовать нашему примеру.
– Эти маски глупы. А моя была ещё и уродлива.
– Тогда создайте свою.
Я и не знала, что могу. Я удивлённо моргнула. Покачала головой.
– Нет. Они всё равно остаются глупыми.
– Как пожелаете. Должен признаться, так приятно вновь видеть выражение лица собрата по королевской крови. Видеть ваши глаза и понимать, что вы чувствуете. Вы не слишком скупы на эмоции. Очень скоро весь мир узнает, что вы любите чернокнижника.
Я содрогнулась.
– Я сама не знаю, люблю ли.
– Тогда позвольте мне развеять ваши сомнения. Это написано на вас ярче, чем чернила ваших новых знаков.
Я закрыла глаза. Опустила голову. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Не от Золтана как такового – а от всего этого. От всей этой ситуации.
– Я не знаю, как мне простить его.
– Гнев и любовь – не одно и то же. Они могут сосуществовать в сердце одновременно.
Золтан издал короткий понимающий звук. С лёгкой усмешкой покачал головой.
– А теперь я должен попросить у вас прощения. За тысячи лет я так привык наставлять. Порой забываю, что мои советы не всегда желанны. Как, впрочем, и моё присутствие здесь, в вашем доме. Я всё же незваный гость. Я позволил любопытству завлечь себя сюда. Но это не оправдание.
Я улыбнулась.
– Теперь я понимаю, откуда у Сайласа такие манеры.
– А, вы знакомы с моим регентом?
В голосе Золтана послышалась заинтересованность.
– Боюсь, я ещё не успел навестить его дома. Я был слишком увлечён поисками того – или той, – кто спас наш мир.
– Он больше не ваш регент. Но да, я его знаю.
Странное чувство – вдруг оказаться тем, кто делится информацией, а не только получает её.
– Он женился на Элисаре и снял маску.
Золтан прикрыл рукой свою маску. Простонал.
– Ну, конечно же. Что ж, он немедленно вернёт свой прежний статус.
– Я думала, старейшины не могут вступать в брак?
– Буква закона гласит, что главы домов не могут быть связаны узами брака. Теперь, когда я вернулся, он более не является главой дома. Следовательно, он может вернуть своё законное место моего Верховного Жреца.
Впервые в его голосе прозвучали нотки человека, привыкшего вершить закон.
– А кто правил вместо него? Вы знаете?
– Томин.
Золтан разразился коротким и громким смехом.
– О, как же, должно быть, страдал наш мир!
Я не могла сдержать улыбку перед его несколько театральным чувством юмора. Он вёл себя так, словно находился на сцене. Его жесты были соответствующими. Полагаю, он привык быть в центре внимания.
Но всё же он был жутковат. Сияющий и прекрасный. Он вызывал у меня чувство настороженности. И лишь сейчас до меня дошло, что именно всё это время заставляло меня ёжиться в его присутствии.
Его тень. Она всё так же была неправильной. Она всегда была чуть смещена относительно его движений. Будто это были два человека, пытающихся действовать синхронно. Но постоянно промахивающихся на долю секунды.
– Золтан? Что не так с вашей тенью? И что это за способность – разделяться, как вы сделали прежде?
Он сделал шаг в сторону. В этом движении часть его существа будто отделилась от него. Ещё один двойник возник неподалёку. Словно преломлённый луч света. На этот раз у ангела были синие крылья. И когда он отделился от целого, синие оттенки исчезли из крыльев самого Золтана.
Когда он заговорил, они говорили одновременно. Чуть-чуть вразнобой. Это было похоже на взгляд в бесконечное зеркало. Двое мужчин не были копиями. Они были отражениями.
– Я – множество, хотя и остаюсь единым. Тысячи умов живут внутри моего сознания.
И с этими словами отражение шагнуло назад. Слилось с основным телом. Исчезло.
Вот почему он, похоже, единственный, кто способен терпеть Самира. Они оба не в себе.
– Так, значит, ваше имя – Легион? «Легион имя мне, ибо нас много».
– Именно так!
Золтан, казалось, был невероятно доволен. И впечатлён тем, что я знаю это имя.
– Вы знакомы с мифами?
В его голосе слышались одновременно и надежда, и лесть. Это было странно трогательно.
– Знакома.
Я улыбнулась его внезапной оживлённости. Пусть и из фильмов ужасов, но мне было достаточно известно об ангелах и демонах, чтобы понимать отсылки.
– Прошу прощения, если я напугал вас ранее. Просто иногда гораздо проще показать свою природу, чем описать её словами.
– Всё в порядке. Я просто не была к этому готова. Потихоньку я начинаю привыкать ко всей вашей местной мелодраматичности.
– Если вы смогли привыкнуть к чернокнижнику, поверьте – все остальные покажутся вам пресными и скучными.
Золтан отступил на шаг.
– Мне следует оставить вас. Вы нуждаетесь в отдыхе. Завтрашний день будет для вас нелёгким. Я уже достаточно вас обеспокоил. Но когда суд завершится, не согласитесь ли вы навестить меня в соборе? Мне бы хотелось узнать вас получше, сестра.
Бьюсь об заклад, он имеет в виду библейский смысл. Трам-пам-пам.
Горыныч удержал этот комментарий при себе. За что я была ему благодарна. По крайней мере, мне не пришлось ругать его вслух за дурацкие намёки.
– Я с удовольствием. Спасибо вам, Золтан.
Ууууух…
Заткнись, Горыныч.
– В таком случае, желаю вам спокойного сна.
Он склонился в поклоне.
– И увидимся завтра.
– И вам…
Золтан исчез во вспышке света. Я зажмурилась и прикрыла лицо руками.
– …того же.
Чёрт побери. Мне действительно нужен был сон. И выпить. Возможно, не в таком порядке.
Я направилась обратно к своему дому. По пути Горыныч уменьшился и устроился кольцом на моём плече. Наконец-то оставил свою оборонительную позу, раз все остальные разошлись.
Хочешь приударить за этим ангельским прелестником?
– Нет, Горыныч. Не хочу.
– Конечно, хочешь. Кто бы отказался? Уверен, это просто… божественно.
Я простонала от его ужасного каламбура. Шлёпнула его по голове ладонью.
– Ай! Тогда как насчёт «неземно»?
Я шлёпнула его снова.
– Прекрати! Я смешной, и ты это знаешь.
– Ты это заслужил.
– Нет, не заслужил! Я всё ещё считаю, что это было смешно.
Добравшись до спальни, я согнала со своей подушки странную маленькую ящерицу. Она тут же юркнула под кровать. Теперь тут повсюду были какие-то зверюшки. Полагаю, в этом был свой смысл. Всё-таки мы живём в джунглях.
Я поняла, что слишком устала, чтобы идти за выпивкой. Плюхнулась на груду подушек, заменявших мне матрас. Услышала подозрительный шорох. Взглянула наверх и увидела на одной из подушек смятый клочок бумаги.
Рядом с ним лежала роза. Но эта роза была необычной. Она была сделана из стекла. Из чёрного стекла.
Я подняла её. Мне мгновенно стало ясно, кто её оставил. Это не было тонким намёком. И смысл того, почему эта роза не настоящая, тоже не ускользнул от меня.
Обычная роза завянет и умрёт. Эта же будет хранить свою хрупкую красоту вечно. На тот случай, если я больше никогда не позволю ему дарить мне цветы. На тот случай, если его самого не станет. И дарить будет уже некому.
Я вдруг осознала, что даже не знаю, каковы возможные итоги завтрашнего суда. Смерть? Тюрьма? Пытки? На какие ещё ужасные вещи способно Нижнемирье?
Роза была прекрасна. Подлинное произведение искусства. У меня не поднялась рука швырнуть её о стену и разбить. Вместо этого я протянула руку. Призвала на ладонь небольшой каменный сосуд. Подобные фокусы до сих пор заставляли меня глупо хихикать. Интересно, когда же это перестанет быть до безумия забавным?
Я поставила сосуд на прикроватный столик. Поместила в него розу.
– Ты всё ещё любишь его.
– Люблю.
Я даже не стала спорить с Горынычем. Я знала правду. Но один вопрос продолжал жечь меня изнутри. Пока я валилась на постель и смотрела на записку, оставленную Самиром.
Смогу ли я его простить?
Наконец я развернула записку. Она была недлинной. Это не было ни извинением, ни пространным объяснением. Всего одно предложение. Оно ранило моё сердце больнее, чем любое многословное послание.
Я сунула записку под ближайшую подушку. Перевернулась на живот. В отчаянной надежде, что сон придёт и унесёт прочь весь тот хаос, что бушевал у меня внутри.
«Поступай, как должна. Самир.»
Глава 4
Сайлас
Я почувствовал возвращение моего короля и повелителя в тот самый миг, когда Золтан поднялся из своей гробницы. Я заранее размышлял о том, сколько времени потребуется другим владыкам, чтобы пробудиться от многовекового сна. Ответ оказался простым – совсем недолго.
Я не удивился, что первым очнулся мой собственный король. Он был последним, кто смирился с неминуемым концом нашего мира. Именно он сохранил самую твёрдую веру в то, что всё обязательно наладится.
Когда Золтан не явился в Святилище Вечных, я без тени сомнения понял, куда направился этот вампир-ангел. Увидеть новую сновидицу.
Для каждого из пробуждающихся владык должно было стать ясно, по какой причине они восстали от сна. Лишь одно событие могло вырвать их из долгого забытья – возвращение мёртвого дома.
По моему опыту, владыки чувствовали присутствие друг друга. Они были связаны неким глубинным, внутренним образом. Подобно тому, как связаны между собой Вечные. В конце концов, все они черпали свою силу от создателя. Они должны были ощутить присутствие Нины так же отчётливо, как любой из нас чувствует тепло близко горящей свечи.
Я не винил Золтана за то, что он отправился на разведку. Нина была объектом немалого любопытства. Весь мир гудел от слухов и новостей о новой королеве. Бездна продолжала отступать, и наш мир постепенно исцелялся. Он возвращал себе былые размеры и великолепие. Целые города и сельские просторы, когда-то поглощённые пустотой небытия, возвращались на свои места.
В лесах и городах теперь бродили новые твари. Создания, не похожие ни на каких, что я видел прежде. Они были искажёнными, мультяшными и одновременно ужасающими. Эти существа рождались из самых глубин сознания Нины.
Творения Влада не были и наполовину столь же фантасмагоричными и извращёнными, как грёзы современного ребёнка.
Как-то утром я столкнулся с существом, способным принимать облик любого предмета обихода. Я обнаружил его в весьма неудачный момент, когда собрался попить послеобеденный чай. Оно притворялось моим чайником. К счастью, следы от укусов на моей руке зажили довольно быстро. Хотя яд ещё долго причинял жгучую боль.
Возвращение сновидицы вновь сделало Нижнемирье непредсказуемым. Оно стало неизведанным даже для таких древних созданий, как я.
Элисара жаловалась мне целый час на некоего массивного роботизированного цыплёнка. Он изрыгал зелёное пламя, бесчинствовал в её лесах и уничтожил несколько рощ. Те самые рощи, которые её стая считала своим домом.
Мне с трудом удалось сдержать смех, когда я это представил.
Впрочем, теперь обезумевшие новорождённые чудовища должны были стать наименьшей из проблем Элисары. С возвращением Золтана стало ясно, что другие последуют за ним в кратчайшие сроки. Я подозревал, что Малахар, её король, вскоре последует за Королём Крови.
Элисара, без сомнения, будет страшиться возвращения Малахара.
Это не значит, что Элисара не почитала Малахара. Она была предана ему больше, чем любой другой старейшина, служивший своему владыке. И потому, само собой разумеется, ни один старейшина не был так глубоко ранен потерей своего короля.
Возможно, за исключением одного лишь Торнеуса. Тот упал в Нижнемирье уже после того, как король Келдрик погрузился в сон. Он предпочёл не встречать конец мира лицом к лицу. Виктория, предшественница Торнеуса, так и не смогла оправиться после его ухода.
Каждый из королей и королев Нижнемирья отступил в свои склепы, чтобы встретить пустоту в тишине. И у каждого на то были свои причины. Да, причиной было давящее бремя небытия, нависшее над ними. Но для каждого та эмоция, что подтолкнула их к этому шагу, была своя.
Для Королевы Балтор ею стала всепоглощающая скорбь по умирающему миру, который она так сильно любила. Она ушла первой. Владычица Судьбы обладала самой прямой, наименее замысловатой мотивацией.
Для Келдрика же мир более не представлял интереса. Ибо то, что не может расти и учиться, не имеет для него ценности.
Для Малахара роковым стало признание собственного поражения. Именно это заставило короля оборотней лечь в свою гробницу. Для его сородичей поражение была непростительным грехом – хуже убийства или предательства.
И последним ушёл Золтан. Для него это стало принятием судьбы, уготованной им Вечными. Ангел верил, что влияние Вечных проявляется во всём сущем. Следовательно, так должно было завершиться существование их мира. Его история была трагедией веры.
Но о, как же была жестока ярость Элисары к Малахару, когда тот заполз в свой склеп! Он, как яростно кричала тогда Элисара, «поджал свой прогнивший хвост и отступил, как побитая собака».
Она будет в бешенстве, когда он вернётся. Малахар заплатит за своё бегство кровью.
Мои отношения с королём Золтаном были совершенно иными.
Вся сущность оборотней была подчинена их страстям. Их эмоциям. Что бы они ни чувствовали, то они и делали. Здравый смысл и рациональность мало значили в их глазах. Я был благодарен их импульсивности. Ибо именно отсутствие логического темперамента спасло мне жизнь в ту ночь, когда Элисара решила взять меня в любовники, а не в трофеи.
Я с теплотой вспоминал ту ночь. И всегда буду.
Нет, мой орден не был орденом страсти или импульса. Мой дом – это дом тщательных размышлений, доводов и слов. Дом пространных, завуалированных изложений намерений. Там, где простой кулак или объятие могли бы достичь того же результата.
Возможно, я провёл слишком много времени среди зверей из дома Элисары. Возможно, моё презрение к холодности жрецов Дома Крови за долгие годы возросло до небес.
Не стоит понимать меня превратно. Я был счастлив возвращению Золтана. Он был добр, даже в своей эзотерической тьме. Я обожал своего короля и находил великое умиротворение в присутствии вампира-ангела. Того, кто был самым преданным слугой Вечных.
Даже несмотря на то, что именно его сила удерживала Вечных в плену в их глубинах, не было никого, кто любил бы своих первозданных создателей так же сильно, как он.
С тёплым сердцем я зажигал свечи на алтаре в главном зале святилища. Том самом, за которым я присматривал все эти четыреста с лишним лет для своего короля. Резные изображения наших создателей были драматично подсвечены снизу мерцающим пламенем свечей.
Наш мир был спасён, и всё же его наверняка ждали новые потрясения. Завтра Самир должен был предстать перед судом за убийство. Его могли приговорить к смерти за это преступление. Или лишить титула и заключить в тюрьму на тысячу лет, если не больше. Существовало множество вариантов развития событий.
Моё сердце обливалось кровью за Нину, вынужденную вершить суд. Вынужденную решать, какая судьба ожидает человека, которого она любила. Я зажёг свечу за душу Григория и молился своим Вечным, чтобы он обрёл покой.
Я почувствовал присутствие Золтана за мгновение до его появления. Я обернулся и опустился на одно колено, когда белый свет, исходящий от ангела, затопил комнату.
– О, встань, глупец, – босые ноги Золтана коснулись каменного пола святилища. Его упрёк был тёплым. – Поднимайся, дорогой друг.
Я поднялся и улыбнулся ангелу передо мной. Всего за несколько шагов Золтан преодолел пространство каменного пола и обнял меня, прежде чем я успел что-либо сказать. Я ответил на жест и почувствовал, как в меня хлынуло великое облегчение.
Мой король вернулся.
– Новая королева сказала правду, – Золтан отступил на шаг от меня и постучал указательным пальцем по моей щеке. Над моими отметинами души. – Мой регент покинул свой пост ради любви.
Я вздрогнул и со вздохом смутился. Да, моя маска исчезла. Золтан мог видеть отметины, идущие по моему лицу от виска до челюсти.
Хотя мы с Элисарой были вместе во времена правления Золтана, лишь последние триста пятьдесят лет мы состояли в браке. Только после того, как белый ангел лёг в свою гробницу, я отказался от своей маски, чтобы назвать Элисару своей женой.
– Да… мой король.
– Не будь так печален, Сайлас! – рассмеялся Золтан. – Ты думаешь, я удивлён? Ты, вечно честный и благородный? Я не могу быть счастливее за тебя, дорогой друг. Я лишь сожалею, что не смог провести вашу церемонию. – Золтан схватил меня за плечи и ободряюще сжал. – Но ты оставил Томина главным. Серьёзно?
– Он был следующим преемником.
– И что же наш мир сделал, чтобы заслужить твою месть?
Я рассмеялся, не удержавшись.
– Что ж, – Золтан отпустил меня и прошёл мимо, чтобы взглянуть на резное изображение Вечного. Того, который властвовал над нашим собственным Домом Крови. – Он немедленно отстраняется от своей должности. Ты – мой Верховный Жрец, мой регент, и никто иной. Ты восстановлен в своей должности. Ты можешь вернуть свою маску. – Золтан возложил руку на грудь в своём символе молитвы к существу, давшему ему силу.
– Я принимаю свой титул. Но я… – я сделал паузу. – Я бы предпочёл остаться без маски, с вашего позволения, мой король.
– С какой стати? – Золтан обернулся, чтобы взглянуть на меня, и в его тоне сквозило любопытство.
Возможно, на меня повлияло неповиновение Нины старым правилам. Может, я просто привык не носить тот кусок фарфора, что скрывал половину моего лица так долго.
– Я заметил, что другие, кажется, более склонны доверять мне и слушать меня. С тех пор как я обхожусь без неё, у меня появилось больше союзников и знакомых. Честно говоря, думаю, мне так больше нравится. Это показывает честность и доверие, если уж на то пошло.
– Ты всегда был странным, Сайлас. Но, если таково твоё желание, конечно. Оставайся настолько обнажённым, насколько сочтёшь нужным. Кажется, теперь это вошло в моду, – Золтан поддразнил меня последними словами, снова намекая на свой разговор с Ниной.
– Я вижу, вы встретили новую сновидицу.
Золтан рассмеялся и сложил крылья за спиной.
– Да, встретил. Она просто чудесна. Я вижу в ней такую силу.
Я кивнул.
– У меня была возможность знать её с самого прибытия. Нина – любопытное создание. Я благодарю Вечных за то, что они избрали для неё этот путь. Не думаю, что встречал кого-то, кто лучше подходил бы для ношения бирюзы вместо Влада. Я надеюсь, что все мы найдём покой с её приходом.
– Несомненно. Кажется, она принесла чудо многим, причём более чем одним способом, – намекнул Золтан. – Я прервал, как показалось, попытку Самира защитить девушку от гнева Каела. Я никогда не знал за колдуном подобного – защищать другого. Ни разу. Что ты думаешь об их дружбе?
– Я не знаю, – я попытался не выдавать своих эмоций, но мой король был искусным чтецом чувств. Это была часть его дара. Моё нежелание говорить о том, что мне известно, было для ангела достаточным подтверждением.
– Ты ужасный лгун. Ты всегда им был. И ты до боли верен своему старому другу, даже сейчас и после всего, что он совершил. Я уважаю это. Полагаю, тогда ты знаешь о её взаимной связи с колдуном? – с нетерпением спросил меня Золтан. – Это было так явно видно на них обоих. Я даже удивлён, что Каел не разглядел этого.
Я кивнул.
– После того как Каел убил Нину, я был там, когда Самир решил похоронить её безжизненное тело в озере. Я понял тогда, что он любит её. Что до самой Нины – я знаю, она всё ещё сомневается в ценности своих чувств. Но это явно видно, когда она находится рядом с ним.
– Что ты думаешь о том, что наш общий друг нашёл себе спутницу после всего этого времени? – Золтан устремил свой взгляд обратно на статую Вечного, что возвышалась над нами. Вечного Крови. В крыльях святилища, каждый в своей собственной нише, находились остальные шестеро. По одному Вечному для каждого из правящих домов.
Хотя Золтан и не знал точной причины, по которой Самир убил Влада, он был в курсе боли одиночества, терзавшей колдуна. Возможно, он был единственной другой душой в этом жалком мире, кто верил, что у Самира может быть сердце, способное любить другого.
Я оставался единственным, кто слышал истинные мотивы колдуна из его собственных уст. Хотя был уверен, что Золтан догадывался.
Всё, что Золтан знал наверняка, это то, что Самир забрал Влада ради своих собственных целей. Именно тогда все пятеро оставшихся королей и королев объединились против Самира. И все они потерпели неудачу.
Стоило Самиру принять решение, его уже ничто не могло остановить. Их спасло лишь то, что Самир сдался добровольно. Его ярость могла стереть их всех с лица Нижнемирья, но он неожиданно прекратил борьбу без всякой причины. Казалось, что, убив Влада, Самир просто потерял смысл продолжать войну.
– Я надеюсь, она принесёт ему покой, – сказал я после недолгого раздумья. Золтан был привычен к моим долгим паузам и не торопил меня с ответом. Не торопил, пока я не подберу нужные слова. За это я был ему безмерно благодарен. – Я верю, он заплатил свою цену и заслуживает право знать умиротворение. Я верю, Самир заслуживает того, чтобы познать любовь.
– Хм. Согласен. Думаю, Вечные избрали даровать Самиру спутницу после всего этого времени. Я не считаю совпадением, что та, кого они избрали на замену Владу, уже была увлечена колдуном до самого деяния. Возможно, это станет благословением для нас всех.
Подтекст был ясен. Если Самир познает некое спокойствие в своём существовании, быть может, все мы разделим ту безмятежность, что это принесёт. Я мог лишь молиться Вечным, что это окажется правдой.
– Меня тревожит, что она, кажется, отделена от основной части своей силы, – заметил Золтан. – Её спутник, кажется, стал её укрытием от бури.
– Я не виню её. Никто и никогда не получал силу владыки таким образом. Поскольку она умерла смертной, лишённой какой-либо связи с Вечными, это, вероятно, свело бы её с ума.
– Всё же это неестественное состояние. Застрять в таком подвешенном состоянии, – Золтан взглянул на статую Вечного, нависшую над нами. – Она всё ещё не принимает своего места в этом мире.