Свадьба года

Глава 1

Майя

Это свадьба года, а я застряла на парковке автостоянки. Я не могла бы быть счастливее от такого поворота событий.

Месяцы интенсивнейшей подготовки буквально вымотали меня до последней капли энергии. Я работала настолько усердно и самозабвенно, что вчера вечером уснула прямо в ванной комнате, обнимая холодный фарфор унитаза, словно это был мой единственный друг на всём белом свете.

Этот день просто обязан пройти идеально – без единой помарки, без малейшего изъяна. Я отчаянно пытаюсь заполучить выгодные контракты на кейтеринг от богатых московских политиков, устраивающих роскошные приёмы и торжества, с тех самых пор, как основала «Кейтеринг от Майи» семь лет назад. И сегодня – это моя золотая возможность засиять ярче всех звёзд на небосклоне. Это мой единственный шанс впечатлить влиятельных людей, ослепить их своим мастерством и навсегда вывести моё имя на карту столичного кейтеринга.

Сын председателя Государственной Думы Валентина Богатырёва женится на девушке своей мечты, и я – официальный кейтеринг-провайдер на этой грандиозной свадьбе. Изысканные закуски, коктейльные снэки, роскошные четырёхблюдные ужины – всё, что только душа пожелает, я запихну это в рты почтенных гостей с таким мастерством, что они будут вспоминать об этом годами.

Моя команда, к сожалению, не так предана общему делу, как я, но я искренне надеюсь, что именно сегодня они проявят себя по полной программе и покажут, на что способны. Всё должно быть безупречно, словно произведение искусства.

– Аня! – визжу я, чувствуя, как по спине пробегает холодок ужаса. – Что ты творишь?!

Она поднимает на меня невинный взгляд, небрежно плюхая серебряную ложку для мороженого в деликатесный изысканный паштет из утиной печени, словно малыш, беспечно играющий в песочнице с ведёрком обычной грязи.

– Готовлю закуски, а как выглядит со стороны? – отвечает она с таким видом, будто это самая естественная вещь на свете.

По моей спине пробегает нервная дрожь предчувствия катастрофы, когда я вижу, как она бесцеремонно шлёпает ложку на хрустящий крекер, разбрызгивая паштет стоимостью две тысячи триста рублей за сто граммов по недавно отполированному до зеркального блеска серебряному подносу.

Моя спина напрягается, словно струна.

– Это…

– Свадьба года! – хором произносят Аня и ещё четверо сотрудников, словно заученную мантру.

Звучит почти как откровенная насмешка над моими стараниями.

Я глубоко втягиваю воздух и стараюсь не нахмуриться грозовой тучей, внимательно оглядывая нашу просторную белоснежную палатку и всех членов команды, которые изо всех сил пытаются не захихикать как школьники.

– Эти изысканные закуски не должны готовиться раньше, чем за несколько минут до непосредственной подачи на стол! – объясняю я терпеливо, словно воспитательница в детском саду. – Свадьба начнётся через два часа! Разве вы не следуете составленному мною подробному графику работы?

Моя челюсть сжимается до боли, когда я замечаю запечатанный конверт из плотной манильской бумаги, небрежно лежащий на столе рядом с Аней. Мы обе одновременно бросаемся к нему, но я хватаю его первой, опережая её всего на долю секунды.

– Серьёзно?! – спрашиваю я в полном недоумении, торопливо разрывая конверт. – Вы даже не открыли его? Даже не взглянули?

Она равнодушно пожимает плечами, словно речь идёт о чём-то совершенно незначительном.

– Вы не прочитали ни единого слова! – говорю я в полном неверии, лихорадочно перелистывая четыре десятка хрустящих страниц с важнейшей информацией, над которой я корпела целую неделю, не щадя ни времени, ни сил. – Подробное расписание походов в уборную, чек-лист требований к униформе – всё лежит здесь нетронутым!

Я резко оборачиваюсь и хмуро смотрю на происходящее, видя, как другие конверты из манильской бумаги таинственным образом исчезают с рабочих мест.

– Все! Экстренное собрание. Прямо сейчас. Все немедленно подойдите ко мне!

Я слышу настоящую какофонию разочарованных вздохов и недовольных стонов, пока переворачиваю пустой деревянный ящик от клубники и торжественно встаю на него, словно генерал, обращающийся к своим не особо дисциплинированным войскам. Эти люди не продержались бы и одного дня в настоящей армии. Я же, напротив, расцвела бы там как цветок – у меня была бы самая безупречная униформа в истории российских вооружённых сил.

– Скольких из вас прочитали подробное руководство, которое я предоставила каждому лично в руки? – спрашиваю я, окидывая суровым взглядом всю команду.

Ни одной руки не поднимается. Ни единой чёртовой руки! Я просто не верю своим глазам.

Все мои тринадцать работников уставились на меня абсолютно пустыми, ничего не выражающими взглядами.

Мой желудок болезненно сжимается от нервного напряжения, когда я заставляю себя медленно выдохнуть.

– Мы обслуживаем кейтерингом свадьбу…

– Мы поняли! – раздражённо перебивает Аня, демонстративно поднимая руку. – Но мы ведь не на самом деле обслуживаем свадьбу года. Правда же?

Я смотрю на неё в полном шоке от такой наглости.

– Мы находимся на парковке! – продолжает она, выразительно указывая на белую разметку на сером бетонном полу у своих ног. – Мы обслуживаем только водителей лимузинов да охранников из службы охраны. Нас даже близко не подпускают к самой гостинице!

– Нас официально наняли на работу по кейтерингу эксклюзивной светской свадьбы, – говорю я, стараясь не дать своему голосу предательски дрогнуть от волнения.

– Парковки эксклюзивной свадьбы, – протяжно кашляет мой повар Денис, явно издеваясь.

Мои глаза буквально испепеляют его испепеляющими лазерными лучами ярости.

– Тебе срочно нужен леденец от кашля или что-то в этом роде? – ехидно спрашиваю я.

Он молча качает головой, его щёки мгновенно краснеют от смущения.

– Нас наняли на честную работу, – продолжаю я с достоинством, – и, парковка это или нет, мы выполним эту работу идеально, настолько безупречно, насколько это вообще возможно для обычного человека. Когда вы нанимаете «Кейтеринг от Майи», вы гарантированно получаете наилучший возможный опыт обслуживания, будь вы председателем Государственной Думы или самой царицей всея Руси.

– Или Гаврилой, водителем царицы, – ехидно бормочет Аня под нос.

Мои глаза опасно сужаются, фокусируясь на ней.

– Именно так! – отвечаю я с вызовом.

Она решительно качает головой, явно категорически не соглашаясь со мной.

– Мы могли бы подать этим ребятам обычные макароны с сыром и нарезанными сосисками, и они были бы абсолютно счастливы и довольны.

По мановению невидимой силы в палатку заходят два водителя с внушительными округлыми животами и пышными бородами, удивительно похожие на былинных богатырей Илью Муромца и Добрыню Никитича, променявших ратные подвиги на обыденную работу за баранкой.

– Это та самая кейтеринговая палатка? – спрашивает тот, что похож на Илью Муромца, его любопытный взгляд медленно скользит по аппетитно разложенной еде.

– Да, совершенно верно! – радостно отвечаю я, торопливо спускаясь с деревянного ящика и вставая по стойке смирно.

Моя команда немедленно исчезает за своими рабочими станциями, хотя я их официально не отпускала. Моя челюсть сжимается ещё сильнее от возмущения. Я подхожу к нашим первым гостям, силой воли заставляя свои губы перейти из тонкой напряжённой линии в широкую гостеприимную улыбку.

– Чем могу помочь вам, уважаемые господа? Вы проголодались? Хотите пить? А может быть, желаете горячее влажное полотенце для освежения?

– А это что такое? – спрашивает тот, что похож на Добрыню Никитича, брезгливо указывая сморщенным носом на рабочую станцию Ани.

– Это наш фирменный аппетитный паштет из утиной печени, поданный на домашних хрустящих крекерах с южным инжиром и отборными оливками, – объясняю я с энтузиазмом. – Он совершенно восхитительный, изысканный и чуть-чуть смелый в своём вкусе. Не желаете попробовать?

Мой пульс учащённо бьётся от волнения – первые гости дня пробуют моё новое коронное блюдо. Хотя, если честно, они не выглядят так, будто разделяют мой искренний энтузиазм.

– У вас случайно нет обычных бутербродов или простых пирожков? – с надеждой спрашивает Илья Муромец, отчаянно оглядываясь вокруг в поисках чего-то более привычного.

Аня тихонько хихикает за моей спиной.

Я уже готова предложить им что-то менее авантюрное из нашего меню, вроде жареных артишоковых сердечек с нежным кремовым соусом, когда воздух внезапно наполняется оглушительным ревом мощного мотоцикла. Звук настолько невыносимо громкий, что хочется закрыть уши руками.

Рёв двигателя мотоцикла становится таким оглушительно громким, что я не могу ни думать, ни говорить, ни даже нормально дышать. Я решительно выхожу из палатки, с нетерпением ожидая, как служба безопасности мгновенно вышвырнет этого наглого типа за нарушение общественного порядка.

Моя кейтеринговая палатка стратегически расположена сбоку от величественного роскошного отеля «Ясная Поляна» – изысканного пятизвездочного комплекса на сто восемьдесят номеров, возведенного в живописном подмосковном уголке всего в паре десятков километров от столицы. Этот отель неизменно красуется на обложках ведущих свадебных журналов России, воплощая собой вершину роскоши и утонченности. Здешние виды на первозданную природу Подмосковья настолько драматичны и завораживающе красивы, что захватывают дух: густые леса, искрящиеся в лучах солнца просторы полей и извилистая лента Москвы-реки, петляющая у подножия отеля. Закат с балкона, когда река окрашивается в золотисто-алые тона, способен превратить самого упрямого скептика в задумчивого романтика с блеском восторга в глазах.

Отель находится прямо в живописном подмосковном уголке всего в паре десятков километров от столицы, так что летние свадьбы здесь – это настоящий парад того, кто есть кто из сливок российского высшего общества.

Вот почему администрация так невероятно строга с тем, кого пускают на территорию. Я, честно говоря, не против такого подхода. Не то чтобы я сильно обиделась или что-то в этом роде. Я прекрасно понимаю, почему меня вежливо выпроводили чуть раньше. Я была расценена как потенциальная «угроза безопасности мероприятия».

И не то чтобы вид с нашей парковки не был столь же захватывающе прекрасным. Здесь растёт очень симпатичный раскидистый клён, а за мусорными контейнерами, если встать на цыпочки и хорошенько вытянуть шею, можно разглядеть небольшой кусочек сверкающей воды Москва реки.

Мои глаза опасно сужаются на ярко-красном спортивном мотоцикле, когда мужчина-водитель вызывающе даёт всем окружающим знать о своём триумфальном прибытии оглушительным металлическим ревущим саундтреком. Он лихо петляет по в основном пустой парковке и направляется прямиком к моей рабочей палатке.

Ни за что на свете!

Я решительно встаю прямо перед ним и отчаянно машу руками, стараясь его остановить, но он просто ловко объезжает меня и беспрепятственно исчезает в моей палатке.

Мои мышцы предательски дрожат от возмущения, сердце бешено колотится в груди, когда я бросаюсь за ним следом. Дорогая посуда на столах громко и тревожно звенит от сильных вибраций работающего двигателя.

– Извините! – кричу я изо всех сил, когда он наконец-то глушит двигатель и небрежно закидывает длинную ногу через сиденье.

Это один из тех быстрых спортивных типов мотоциклов – знаете, тот самый, что запросто швыряет неопытных водителей прямо в орбиту при малейшем попадании в выбоину. Парень одет в потёртые джинсы, свободную синюю рубашку и красный шлем, полностью закрывающий голову.

Я сверлю его испепеляющим взглядом, когда он медленно снимает защитный шлем.

– Вы не можете просто так…

Зрелище его лица на мгновение совершенно ошеломляет меня, и я невольно отшатываюсь назад, когда смотрю прямо в его пронзительно ярко-голубые глаза, а слова намертво застревают в пересохшем горле. Он поразительно похож на жениха, только более небритая и дерзкая версия.

– Артём? – растерянно спрашиваю я, когда полное недоумение овладевает моими мыслями, окончательно путая их.

Этот человек просто не может быть нашим женихом. Я видела жениха сегодня утром во время предварительной встречи. Он был идеально чисто выбрит, с аккуратной причёской, элегантно зачёсанной набок. Артём Богатырёв – жених, достойный обложки глянцевого журнала. Он невероятно обаятельный, гладкий и вызывает приятные мурашки по коже, когда улыбается своей фирменной улыбкой. Этот парень – совсем другое дело. Он откровенно вызывающий, небритый и тоже вызывает мурашки, но скорее от неприятного скрежета ногтей по школьной доске.

– Я его брат-близнец, – объясняет незнакомец тем же самым гладким голосом, что и у жениха. – Михаил Богатырёв.

– Да, прекрасно. Немедленно уберите этот мотоцикл отсюда, пожалуйста, – требую я максимально вежливо, но твёрдо.

Аня моментально выскакивает рядом со мной, словно чертик из коробочки. Она уставилась на красивый байк широко раскрытыми от восхищения глазами.

– Я с удовольствием припаркую его! – радостно предлагает она.

– Нет! – хором и решительно говорим мы с Михаилом.

Наши взгляды встречаются и задерживаются на долгий, странно напряжённый момент, и я первой отворачиваюсь, неожиданно смутившись.

– Мы занимаемся кейтерингом, а не парковкой транспортных средств, – терпеливо объясняю я Ане. – Пожалуйста, подай тем двум уважаемым джентльменам что-нибудь вкусненькое поесть?

– Они уже ушли в ближайший пивной бар вниз по улице, посмотреть, подают ли там нормальную человеческую еду, – сообщает она с торжествующей ухмылкой «я-же-вас-предупреждала».

– Что?! – Я резко оборачиваюсь как волчок, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Илья Муромец и Добрыня Никитич окончательно уходят прочь. – Подождите! Вернитесь! У нас есть прекрасная еда!

– Это не еда, барышня, – честно говорит Добрыня Никитич, прежде чем они окончательно исчезают за брезентовым клапаном палатки.

Чёрт побери! У меня стопроцентный показатель ушедших клиентов, совершенно недисциплинированный персонал на грани открытого бунта и проклятый мотоцикл, нагло припаркованный прямо в моей рабочей палатке между сервировочными столами. Я вот-вот взорвусь от накопившегося раздражения.

Это должно было стать тем самым событием, которое кардинально перевернёт всё для меня и моей небольшой компании. Долгожданным шансом на лучшие вечеринки и престижные мероприятия с более высоким классом клиентов, которые не будут брезгливо морщить носы от изысканного паштета из утиной печени и не будут задумываться дважды, прежде чем произвести оплату солидным жирным переводом и чаевыми. Я так надеялась расшириться, нанять более компетентный и опытный персонал и, возможно, наконец начать зарабатывать достаточно денег, чтобы снять собственную квартиру без надоедливых соседей по комнате и купить машину, которая не ненавидит меня всей своей железной душой.

Проклятье, я не дам всему этому ускользнуть без отчаянной борьбы!

Мои ноздри гневно раздуваются, когда я резко поворачиваюсь к персоналу, который любопытно собрался вокруг и откровенно пялится на происходящее.

– Немедленно возвращайтесь к работе! – рявкаю я командирским голосом.

Они разбегаются в разные стороны, как испуганные газели, отчаянно спасающиеся от разъярённого ревущего льва.

Михаил смотрит на меня с откровенно забавной ухмылкой на своём раздражающе привлекательном лице.

– А вы, – грозно шиплю я, указывая на него пальцем. – Немедленно уберите эту отвратительную железную штуку, которая так и ждёт срочного визита в отделение неотложной помощи, из моей рабочей палатки. Сию же секунду!

Он просто равнодушно пожимает своими широкими мускулистыми плечами, спокойно глядя на меня невозмутимыми голубыми глазами.

– А куда именно вы хотите, чтобы я его поставил? – вежливо интересуется он.

– На парковку! – рявкаю я, махая рукой в сторону выхода. – Или я с превеликим удовольствием лично закачу его прямо в реку для вас!

– Я думал, я уже нахожусь на парковке, – невозмутимо говорит он, многозначительно глядя вниз на серый бетонный пол. – Вы прямо сейчас стоите на старом масляном пятне от чьей-то машины и ведёте себя как властная стерва.

Я резко втягиваю воздух и торопливо отхожу в сторону, продолжая сверлить его испепеляющим взглядом.

– Это служебная палатка. Моя личная служебная палатка! – с достоинством заявляю я.

– Которая расположена на общественной парковке, – спокойно парирует он.

Моё тело напрягается как натянутая струна. Господи, что за человек этот парень? Словно он интуитивно знает, как нажать на каждую мою болевую точку с хирургической точностью.

– Независимо от того, где именно расположена палатка, – говорю я, из последних сил стараясь сохранить голос приятным и спокойным, – я являюсь капитаном этой палатки, и у меня есть последнее слово в том, что здесь происходит…

– Капитан палатки? – переспрашивает он с плохо скрываемым смехом в голосе.

– Да, именно так! – с вызовом отвечаю я, гордо задрав подбородок. – Капитан!

Он лениво и иронично салютует мне, небрежно бросая шлем на кожаное сиденье мотоцикла.

– Что ж, господин капитан, это было весьма забавно и познавательно, но мне срочно нужно попасть внутрь отеля, чтобы как следует подготовиться к торжеству.

– Нет! – категорично заявляю я, когда он поворачивается ко мне спиной. – Мы ещё не закончили наш разговор!

Мать жениха, Людмила Игоревна Богатырёва, входит в палатку с грацией опасной хищницы, и я невольно отступаю назад с бешено бьющимся сердцем. Она поистине ужасающая женщина. Она способна подарить вам самую тёплую материнскую улыбку, одновременно убийственно раня острыми словами прямо в самое сердце.

С такой властной матерью я наконец начинаю понимать, почему байкерский мальчик Михаил имеет такой «прелестный» характер.

– Михаил! – говорит она тоном, который можно описать только как полную противоположность материнскому. – Я так и думала, что услышала этот невыносимо громкий рёв мотоцикла.

По крайней мере, в этом утверждении мы с ней полностью сходимся во мнениях.

Михаил красноречиво закатывает глаза в мою сторону, а потом поворачивается лицом к маме.

– Привет, мамочка. А я думал, что учуял твой невыносимо сильный парфюм. Как он называется? «Аромат свежего трупа»?

Она подходит к нему, грациозно помахивая дизайнерской сумочкой на руке, и церемонно чмокает воздух рядом с его небритыми щеками.

Её элегантное розовое платье и огромная соломенная шляпа выглядят так, будто стоят значительно дороже моей подержанной машины. Эта семья просто безумно, фантастически богата. Валентин Валентинович Богатырёв унаследовал крупнейшую страховую компанию в России, прежде чем начать свою невероятно успешную политическую карьеру. Богатырёвы на данный момент практически российская царская семья в современном исполнении. Я видела фотографии Валентина Валентиновича за торжественным обедом с президентом и другими влиятельными мировыми лидерами.

Я обычно особенно не слежу за политикой, но хороший профессиональный кейтеринг всегда тщательно проводит предварительное исследование своих клиентов.

Людмила Игоревна корчит ужасную гримасу, её придирчивые глаза медленно скользят по небритой щетине Михаила.

– Как мило с твоей стороны отрастить волосы на лице, как у подростка-снежного человека, чтобы твой родной брат выглядел ещё красивее в свой важный свадебный день, – ехидно комментирует она.

– Спасибо большое! – отвечает он с игривой ухмылкой. – И как мило с твоей стороны ждать аж до самого полудня, чтобы напиться в стельку.

– А кто сказал, что я ждала до полудня? – парирует она без тени смущения.

Я с трудом сглатываю, когда она поворачивается в мою сторону своим властным взглядом.

– Коктейль. Крепкий и побольше, – требовательно заявляет она.

– У нас здесь, к сожалению, нет никакого алкоголя, – говорю я дрожащим от волнения голосом.

– Это же свадебная палатка, не так ли? Мы ведь не староверы какие-нибудь, – заявляет она с вызовом.

– Мы обслуживаем водителей и службу охраны, – терпеливо объясняю я с нервным смешком. – Мы же не хотим, чтобы они напились и что-то натворили, правда ведь?

Она просто молча смотрит на меня своим леденящим взглядом.

Я неловко переминаюсь с ноги на ногу под её пристальным вниманием.

– Это может стать по-настоящему опасно для всех окружающих, – добавляю я для убедительности.

– Вы, очевидно, никогда не видели мою дорогую мамочку без спиртного в крови, – с широкой ухмылкой говорит Михаил. – Вот это действительно смертельно опасно для всех живых существ в радиусе километра.

К моему искреннему удивлению, Людмила от души смеётся и крепко обнимает своего непутёвого сына.

– Я так скучала по тебе, мой дорогой! Почему ты никогда не навещаешь родительский дом? – с упрёком спрашивает она.

– Мам, – говорит он, устало наклоняя голову набок.

Она ласково шлёпает его по широкому плечу.

– Знаю, знаю. Но, может быть, ты приедешь к нам в гости, когда твой братец уедет в одно из своих бесконечных плаваний на роскошной яхте?

– Возможно, – уклончиво отвечает он.

Я осторожно отхожу за складной стол и начинаю аккуратно расставлять миниатюрные клубничные пирожные на серебряный поднос, внимательно подслушивая их семейный разговор. Хороший профессиональный кейтеринг всегда держит ухо востро, чтобы лучше предугадывать потребности и желания своих клиентов.

– О, кстати! – внезапно восклицает Людмила Игоревна, вспоминая что-то важное. – Мы повсюду ищем эту турчанку. Ты её случайно не видел?

– Мам, ты просто обязана перестать называть её турчанкой, – с укором говорит Михаил. – Она станет твоей официальной невесткой уже через пару часов.

– Не дай Бог, если нам повезёт, и её депортируют обратно на родину, – с надеждой в голосе отвечает мать.

Михаил устало качает головой.

– Этого точно не случится, мам.

– Ты, конечно, прав. Миграционная служба больше не принимает мои анонимные доносы всерьёз. Проклятье! Я потратила все свои связи на нашу бывшую домработницу.

– Серьёзно, вы действительно не можете найти Софию? – обеспокоенно спрашивает Михаил, нервно проводя рукой по своим растрёпанным каштановым волосам. Мои глаза невольно на мгновение скользят по его крепкому рельефному трицепсу, когда рукав рубашки слегка сползает вниз. «Перестань немедленно!» – строго браню я себя мысленно и торопливо опускаю взгляд обратно на изящные сладости.

– Сбежавшая невеста! – весело смеётся Людмила Игоревна. – Кто бы мог подумать, что это будет именно твой благополучный братец, а не ты, неисправимый бунтарь?

– Пока что не я, – с улыбкой отвечает Михаил. – Я уверен, моя будущая невеста сразу же наденет кроссовки для бега, как только познакомится поближе с нашей любящей и гостеприимной семейкой.

– Звучит вполне правдоподобно, – соглашается мать, уже начиная медленно уходить. – Присматривай за её появлением внимательно, хорошо? И если увидишь где-нибудь поблизости коктейли, немедленно отправь их ко мне лично.

– Я даже ещё не встречал Софию, – кричит ей вслед Михаил. – Как она вообще выглядит?

– Как самая обычная турчанка! – резко отвечает Людмила Игоревна через плечо, прежде чем окончательно исчезнуть за пределами палатки.

Я постепенно начинаю понимать, почему у невесты внезапно похолодели ноги. Эта семья – явно слишком тяжёлое испытание для любого нормального человека.

В такие сложные моменты я искренне рада, что привыкла справляться со всем в одиночку. У меня, конечно, есть родители, но я вижу маму не чаще раза в год, а папу – всего три раза за последние пять лет. Мы изредка болтаем по телефону каждые пару недель, но всегда коротко и исключительно о поверхностных вещах – о его сломавшемся водонагревателе или новой паре зимних ботинок, которые он недавно купил со скидкой. Мама в основном только жалуется на папу, хотя они не виделись уже больше десяти лет.

Я аккуратно накрываю клубничные пирожные чистой салфеткой и выхожу из палатки на свежий воздух, чтобы отнести их в большие промышленные холодильники, подключённые к боковой стене здания.

Когда я осторожно засовываю поднос в холодильник, то замечаю потрясающе красивую невесту Софию, которая грустно сидит на крышке морозильной камеры и медленно курит сигарету. В её прекрасных карих глазах блестят невысохшие слёзы.

Вот чёрт возьми!

Я никогда в жизни не была особенно хороша в подобных деликатных вещах. Я определённо не тот человек, который умеет утешать и поддерживать. Обычно я как раз та, кто неосторожно вызывает слёзы у людей, а не та, кто умело их вытирает и успокаивает.

Но я просто обязана попробовать помочь.

Если эта долгожданная свадьба внезапно отменится, все мои потенциальные новые выгодные контакты и связи отменятся вместе с ней без всякой надежды на восстановление.