Свадьба года

– Мне совершенно наплевать на эти чёртовы салфетки! – взрывается она, повышая голос до того уровня, когда эхо отражается от высоких сводов потолка. – Жених и невеста исчезли в неизвестном направлении! И это исключительно твоя вина, Майя.

Я растерянно качаю головой, чувствуя, как мой желудок болезненно сжимается от осознания масштаба происходящего.

– Клянусь вам, это зашло слишком далеко. Поверьте мне на слово – это была совсем не моя идея устраивать подобное представление.

Людмила Игоревна бросает на меня взгляд такой силы, что даже легендарная Медуза Горгона позеленела бы от зависти, и с высоко поднятой головой, источая аристократическое достоинство, устремляется вверх по парадной мраморной лестнице с резными балясинами.

– Хорошо, хорошо, признаю – поездка на море была моей идеей, – говорю я, торопливо поднимаясь за ней по ступенькам и слегка задыхаясь от волнения, – но я никогда, слышите, никогда не предлагала им сбежать, как беглым влюблённым из романа!

Людмила Игоревна внезапно останавливается и резко разворачивается на середине лестницы под огромной картиной с изображением охоты. Я невольно сглатываю комок в горле, когда она смотрит на меня сверху вниз с высоты своего положения и социального статуса, угрожающе тыча изящно маникюрным пальцем мне прямо в лицо.

– Она уехала именно из-за тебя, девочка. И ты это немедленно исправишь, понятно?

Что это вообще означает? Нет невесты – нет свадьбы. Как можно исправить то, что невозможно исправить по определению?

Я глубоко вдыхаю прохладный воздух с лёгким ароматом дорогих французских духов, пытаясь успокоить эту совершенно безумную ситуацию и привести свои мысли в порядок.

– Людмила Игоревна, я думаю, если мы сделаем шаг назад и трезво посмотрим на сложившуюся ситуацию с разных сторон…

Но она уже уходит, не дослушав мои оправдания. Я тяжело вздыхаю, глядя на развевающуюся розовую шаль из натурального шёлка, струящуюся за её плечами, пока она продолжает величественно подниматься по лестнице, словно императрица, направляющаяся к трону. Мне ничего не остаётся, кроме как следовать за ней.

Людмила Игоревна не произносит ни единого слова и даже не удостаивает меня взглядом, пока мы проходим через великолепные залы отеля с антикварной мебелью и коллекционными картинами. Повсюду расставлены огромные цветочные композиции из белых лилий и красных роз, а сотрудники Федеральной службы охраны в штатском незаметно прячутся за массивными вазами из уральского малахита, внимательно наблюдая за каждым нашим движением. Они заметно настораживаются и переговариваются в миниатюрные рации, когда Людмила Игоревна проходит мимо решительной походкой человека, привыкшего к власти.

Две массивные двери из карельской берёзы с позолоченной фурнитурой ожидают нас в конце длинного коридора, устланного персидским ковром, и с каждым шагом в их направлении я чувствую, как моя уверенность тает, а рост уменьшается на добрый сантиметр.

Охранник в чёрном костюме с едва заметным наушником в ухе мгновенно подскакивает с кресла и почтительно открывает тяжёлую дверь, стоит лишь Людмиле Игоревне приблизиться. Она не сбавляет темпа, решительно вторгаясь в огромный конференц-зал с видом на прекрасные пейзажи.

Я следую за ней, чувствуя, как сердце бешено колотится где-то в районе горла.

Первое, что я замечаю, – это Михаил, сидящий за гигантским столом из красного дерева размером примерно с небольшой автомобиль. Его мускулистые руки скрещены на широкой груди, лицо напряжено и сосредоточенно, а тёмные волосы, как всегда, непривлекательно длинные и слегка растрёпанные. Он сидит настолько далеко от своего отца, насколько это физически возможно в пределах одного помещения, словно готов в любую секунду сорваться с места и выпрыгнуть в окно к воронам, кружащим над отелем.

Мой взгляд невольно устремляется к Валентину Валентиновичу Богатырёву. Я физически ощущаю мощную ауру власти и влияния, исходящую от этого человека, пока он сидит во главе стола в идеально сшитом костюме от лучших московских портных, неторопливо разговаривая по защищённому телефону глубоким, властным голосом с лёгкими нотками подмосковного говорка.

– Понял, Виталий Владимирович. Тогда увидимся сегодня вечером на торжественном приёме.

Я невольно подпрыгиваю от неожиданности, когда массивная дверь за моей спиной захлопывается с глухим звуком.

Наши глаза с Михаилом на миг встречаются, и в его тёмном взгляде читается смесь раздражения и обречённости, после чего он демонстративно отворачивается к окну. Напряжение в воздухе становится настолько густым, что его можно резать ножом, когда председатель Государственной Думы заканчивает разговор и кладёт трубку.

– Вот она, – произносит Людмила Игоревна, указывая на меня изящным жестом и одновременно витая вокруг стола подобно хищной птице.

Валентин Валентинович внимательно изучает меня проницательным взглядом опытного политика и нажимает кнопку на многоканальном телефоне.

– Константин Петрович, не соединяйте больше никаких звонков до особого распоряжения.

– Слушаюсь, Валентин Валентинович.

Он уже облачён в безупречно сидящий смокинг, подчёркивающий его широкие плечи и мощные руки бывшего спортсмена. Трудно испытывать страх перед человеком в элегантной бабочке, но этому мужчине каким-то образом удаётся производить устрашающее впечатление. Он действительно пугающий в своей невозмутимой уверенности.

Я выросла в глухой тверской деревушке, о которой вы наверняка никогда не слышали и которой нет даже на подробных картах области. Мой отец всю жизнь работал директором сельской школы, а мать – корреспондентом районной газеты «Тверские вести». Я никогда прежде не находилась в обществе столь влиятельных людей. Людей, которые могут поднять трубку и лично побеседовать с президентом России, принимать решения о судьбах регионов и избавляться от проблемных поставщиков услуг за гораздо меньшие провинности, чем срыв свадьбы их единственного сына и наследника.

Валентин Валентинович натянуто улыбается, вежливо указывая на мягкое кожаное кресло напротив себя.

– Присаживайся, пожалуйста, Майя.

Я ищу взглядом поддержку у Михаила, надеясь получить хоть какой-то совет или моральную поддержку в этой непростой ситуации. Но он лишь задумчиво закручивает свои тёмные волосы в небрежный мужской пучок и бессмысленно смотрит в пустоту за окном.

С бешено колотящимся пульсом, отдающимся в висках, я осторожно отодвигаю тяжёлое кресло и медленно опускаюсь в него.

– Это был президент Российской Федерации на линии, – произносит Валентин Валентинович, аккуратно складывая руки на полированной поверхности стола и пронзая меня своими суровыми голубыми глазами. – Виталий Владимирович лично приедет на свадебное торжество сегодня вечером.

– Разве свадьба не должна быть отменена в связи со сложившимися обстоятельствами? – осмеливаюсь спросить я тихим, неуверенным голосом.

Все присутствующие поворачиваются и пристально смотрят на меня.

Когда я начинаю нервно ёрзать в кресле, Людмила Игоревна решительно вмешивается в неловкую паузу.

– Ни в коем случае. Торжественное мероприятие всё равно состоится в назначенное время.

– Без жениха и невесты? – недоумённо переспрашиваю я.

Напряжение в просторном кабинете становится ещё более ощутимым и гнетущим. Валентин Валентинович неожиданно одаривает меня тёплой и, казалось бы, искренней улыбкой. Удивительно располагающая и дружелюбная улыбка от такого властного и влиятельного человека производит довольно странное впечатление.

– Майя, если не ошибаюсь? Майя Сергеевна Фёдорова?

– Да, совершенно верно, Валентин Валентинович.

– Зови меня просто Валентин, пожалуйста. – Он непринуждённо откидывается на спинку кожаного кресла, глубоко вздыхает и расстёгивает пиджак. – Майя, сегодня вечером у нас будет более семисот почётных гостей самого высокого ранга. Губернаторы шести субъектов Федерации, несколько десятков депутатов Государственной Думы и членов Совета Федерации, чрезвычайный и полномочный посол Республики Беларусь. Вы понимаете, о чём я?

– Понимаю.

– Превосходно, – кивает он с одобрением. – Также ожидаются несколько генеральных директоров крупнейших государственных корпораций, министр иностранных дел и, разумеется, президент Российской Федерации собственной персоной. Я полагаю, вы прекрасно знаете, кто это такой.

Михаил демонстративно закатывает глаза и тяжело вздыхает.

– Сегодняшний вечер – это не просто свадебное торжество, – торжественно произносит Валентин, неторопливо поднимаясь с места и подходя к большому изогнутому окну с видом на подмосковные просторы. Он делает эффектную драматическую паузу, затем поворачивается с особенным блеском в проницательных глазах. – Сегодня вечером я официально объявлю о своём решении баллотироваться на пост президента Российской Федерации.

– Вы собираетесь баллотироваться в президенты? – выпаливаю я в полном шоке, чувствуя, как кровь отливает от лица.

– Совершенно верно.

– Российской Федерации?

– Нет, шашлычной «У Петровича», – ехидно отвечает Людмила Игоревна, театрально закатывая накрашенные глаза.

– Людмила, пожалуйста, – предостерегающе поднимает руку Валентин Валентинович. – Прошу тебя воздержаться от сарказма.

Я быстро поворачиваюсь к Михаилу, и по его мрачному выражению лица становится очевидно, что он также слышит эту новость впервые и не особенно рад подобному развитию событий.

– Итак, как вы все понимаете, – продолжает Валентин Валентинович более деловым тоном. – Я нахожусь в весьма деликатном положении. Сегодня вечером состоится торжественное объявление о моём выдвижении, а завтра же начнётся интенсивная месячная медийная кампания, призванная максимально эффективно использовать созданный информационный резонанс. Моя команда заблаговременно забронировала эфирное время на центральных телеканалах, ток-шоу, утренние и вечерние передачи, и у нас подготовлена целая серия масштабных кампаний в социальных сетях, которые стартуют немедленно после официального объявления.

Людмила Игоревна бесшумно проходит за спиной Михаила и ласково кладёт руку ему на широкое плечо. Его голова упрямо отвёрнута в сторону от отца, и всем своим видом он источает плохо скрываемое презрение.

– Отмена свадебного торжества станет настоящей пиар-катастрофой для моего политического имиджа, – говорит Валентин Валентинович с печальным покачиванием седеющей головы. – Мой эгоистичный и безответственный сын, сбежавший в последний момент с невестой, и его легкомысленная избранница будут доминировать во всех новостных сводках, и я буду выглядеть полным посмешищем в глазах избирателей. Подобного развития событий не может и не должно произойти.

– Что конкретно вы хотите от меня? – спрашиваю я, искренне недоумевая, зачем я вообще нахожусь в этом кабинете. Я всего лишь владелица небольшого кейтерингового агентства, обслуживающая мероприятие на парковке. Я была бы ещё более не в своей тарелке разве что в качестве стартового питчера в команде по бейсболу «Спартак». – Хотите, чтобы я поехала в Домодедово и попыталась их отговорить от необдуманного поступка?

Ноздри Валентина Валентиновича гневно раздуваются.

– Ни в коем случае. Я уже имел обстоятельный разговор с Артёмом по защищённой связи. Когда у одного из моих упрямых сыновей что-то засядет в голове, никакие силы в мире не способны это изменить.

Я отчётливо слышу, как Михаил болезненно скрипит зубами.

– Может быть, это знак свыше, что вам не следует становиться президентом, – говорит он с плохо скрываемой горечью в голосе.

– Нет власти выше президентской в нашей великой стране, – резко огрызается Валентин Валентинович.

– Это лишь знак того, что эта София полностью контролирует твоего старшего брата, – язвительно замечает Людмила Игоревна. – И мне это категорически не нравится, Миша.

Все взгляды возвращаются к Валентину Валентиновичу, пока он медленно и обдуманно подходит к столу. Этот человек явно рождён для того, чтобы командовать любой аудиторией. Кажется, у него развито шестое чувство – он инстинктивно знает, как привлечь всеобщее внимание и заставить людей замолчать в ожидании его слов.

– Валентин Валентинович, – осторожно произношу я, украдкой поглядывая на массивную дверь, ведущую к выходу. – Я до сих пор совершенно не понимаю, что конкретно вам от меня требуется.

Валентин Валентинович глубоко и тяжело вздыхает, отодвигает кожаное кресло рядом с моим местом и неторопливо садится. Я с большим трудом сглатываю пересохшее горло, напряжённо глядя на него.

– Майя, – говорит он на удивление мягким и располагающим голосом. – Мы хотим, чтобы ты сегодня исполнила роль невесты на этой свадьбе.

Я начинаю задыхаться от внезапного приступа кашля.

– Простите, что? – бормочу я, пока глаза слезятся от неожиданности. – Исполнить роль невесты? И выйти замуж за кого именно?

Валентин Валентинович и Людмила Игоревна одновременно поворачиваются в сторону Михаила.

– О господи боже мой.

Неужели я это произнесла вслух?

– Михаил, – говорит Валентин Валентинович более твёрдым и решительным тоном. – Мы хотим, чтобы ты немедленно подстриг эти волосы, тщательно побрился и убедительно изображал своего старшего брата на протяжении всех выходных дней.

Михаил презрительно фыркает.

– Батя, ты вообще серьёзно? Мама, скажи, что он шутит!

Людмила Игоревна равнодушно пожимает плечами.

– Это станет настоящей пиар-катастрофой для всей нашей семьи, если торжественное мероприятие будет отменено в последний момент.

Мой мозг, кажется, окончательно сломался и отказывается нормально функционировать, потому что он не способен обработать ничего из происходящего. Я? В роли невесты? У меня начинает кружиться голова, а в желудке поднимается тошнота от одной только мысли об этом абсурдном предложении.

Я резко поднимаюсь с места, отчаянно махая рукой перед разгорячённым лицом и пытаясь вдохнуть побольше воздуха в лёгкие. Внезапно в просторном кабинете становится невыносимо душно и жарко.

– Вы в порядке? – обеспокоенно спрашивает Михаил, внимательно глядя на меня потемневшими глазами. – У вас такое бледное лицо.

– Я совершенно в порядке, – откровенно лгу я, пока холодный пот выступает на лбу и ладонях. Чёрт возьми, теперь у меня ещё и голова кружится. Я судорожно хватаюсь за край полированного стола, бессильно падая обратно в мягкое кресло.

– Даже не утруждайте себя излишним волнением, Майя – флегматично замечает Михаил, – потому что я этого ни за что не сделаю.

Наигранное тепло мгновенно спадает с лица Валентина Валентиновича, когда он резко поворачивает голову в сторону младшего сына, готовясь к решительной атаке.

– Подумай хорошенько о чести фамилии Богатырёвых и о том колоссальном ущербе, который может нанести наш семейный скандал.

– Мы уже давно знаем, что ты нанёс репутации нашего рода достаточно ущерба на шесть поколений вперёд, не так ли, батя?

– Следи за своим языком, Михаил. Происходящее касается и тебя лично.

– Я простой автомеханик в провинциальном городишке с пятнадцатью тысячами работяг и пенсионеров, – говорит он с горьким смехом. – Каким образом это может меня затронуть?

– Речь идёт о президентстве величайшей страны мира! – гневно рявкает Валентин Валентинович. – Это навсегда укрепит корни нашего семейного древа железобетоном. Твой старший брат Артём сможет пойти по моим стопам, твои будущие дети тоже смогут стать президентами. Если ты, разумеется, не испортишь их окончательно своим дурным влиянием.

– Я просто не способен быть худшим отцом, чем ты.

Валентин Валентинович презрительно отмахивается.

– Оставь эти проблемы для своего психотерапевта, Михаил. У нас нет времени на твою постоянную вечеринку жалости к себе по поводу того, как ты получил абсолютно всё, что только можно пожелать в этой жизни, и всё равно умудрился найти повод для недовольства.

– Ты, чёрт возьми, издеваешься? – огрызается Михаил.

Людмила Игоревна осторожно подходит сзади и кладёт успокаивающую руку ему на напряжённый бицепс, что-то тихо шепча на ухо, но он раздражённо стряхивает её ладонь.

Первоначальный шок постепенно проходит, и желание немедленно убраться отсюда подальше накатывает с удвоенной силой. Я встаю настолько быстро, что тяжёлое кожаное кресло с грохотом отъезжает назад.

– Это полнейшее безумие! – восклицаю я, зажмурив глаза и покачав головой. – Вы хотите, чтобы я притворялась, что выхожу замуж? За него из всех возможных людей на свете!

Михаил мрачно хмурится, когда я указываю на него дрожащим пальцем.

– Нам также потребуется, чтобы ты убедительно изображала новобрачную на завтрашнем праздничном застолье, – спокойно добавляет Валентин Валентинович.

Я слишком громко и неприлично фыркаю.

– Ни в одной параллельной реальности, ни при каких обстоятельствах я никогда не вышла бы замуж за такого высокомерного, инфантильного, напыщенного и самовлюблённого типа, как он.

– Мы заплатим тебе десять миллионов рублей, – твёрдо и без тени сомнения произносит Валентин Валентинович.

Моя челюсть бессильно отвисает от неожиданности.

Возможно, он не такой уж и плохой человек, в конце концов.

Это действительно деньги, кардинально меняющие всю жизнь. Десять миллионов наличными…

Я смогла бы переехать в новую квартиру, где функционируют оба лифта… Купить подержанную машину, которая не пытается покончить жизнь самоубийством на каждом светофоре… Полностью погасить все накопившиеся долги… Значительно расширить свой скромный бизнес… Эти деньги действительно могут всё кардинально изменить к лучшему.

– Это настолько неправильно и аморально, – угрюмо бормочет Михаил, упорно уставившись в панорамное окно.

Я полностью с ним согласна. Но предложение также крайне заманчиво и соблазнительно.

– Но ведь все приглашённые гости будут ожидать увидеть Софию, – возражаю я, когда суровая реальность наконец возвращается в мои мысли.

– Никто из присутствующих никогда не видел эту турчанку воочию, – с нескрываемым презрением в голосе заявляет Людмила Игоревна. – Кроме членов нашей семьи и свадебной команды организаторов, но мы обязательно с ними разберёмся.

– Неужели никто больше её совсем не знает?

Людмила Игоревна театрально закатывает глаза.

– Она подцепила моего старшего сына во время его деловой командировки в Турцию и весьма предусмотрительно ступила на российскую землю лишь несколько недель тому назад. Я бы непременно избавилась от неё гораздо раньше, если бы у меня было достаточно времени на подготовку операции.

– Но кто-то из многочисленных гостей наверняка видел её фотографии в социальных сетях? Где-нибудь ещё?!

Людмила Игоревна равнодушно пожимает плечами.

– У вас обеих тёмные волосы и вполне заурядные лица среднестатистических славянок.

– Спасибо за лестную характеристику.

– У вас, конечно, разные типы фигуры, но все подумают, что София просто слегка поправилась от предсвадебного стресса и российской кухни.

– Эй, это уже слишком!

– Никто не заметит принципиальной разницы, – торопливо объясняет Валентин Валентинович, стремясь сгладить неловкость. – Ты будешь убедительно изображать её, откликаться на её имя, подпишешь символический брачный документ, выпьешь несколько бокалов шампанского, потанцуешь под живую музыку, отведаешь блинов с икрой завтра утром и отправишься домой с десятью миллионами рублей в кармане.

Я теряю дар речи, лихорадочно обдумывая это невероятное предложение. В принципе, это действительно может сработать…

– У неё не будет никакого жениха, – упрямо заявляет Михаил, – потому что я этого категорически не сделаю.

Валентин Валентинович полностью игнорирует его протесты и продолжает пристально смотреть на меня.

– Через две недели никто из гостей не вспомнит, как именно ты выглядишь.

Ну спасибо, очень утешительно.

– Я настоящая главная звезда сегодняшнего представления, – самодовольно продолжает он. – Во время традиционного тоста за молодых…

– За фальшивых молодых, – ехидно перебивает Людмила Игоревна.

– За несуществующих молодых, – мрачно поправляет Михаил.

– …я сделаю своё историческое объявление перед всей страной. Именно это гости запомнят из сегодняшнего вечера на всю оставшуюся жизнь.

Мой перегруженный разум лихорадочно мечется из стороны в сторону, пока я нервно хожу взад-вперёд по дорогому персидскому ковру. Моему скромному семейному бизнесу действительно остро необходим серьёзный приток денежных средств. Последние несколько лет выдались чрезвычайно тяжёлыми в финансовом плане. Первые два года после открытия дела шли относительно неплохо, но стоило мне арендовать более просторную коммерческую кухню, обновить устаревшее оборудование и нанять целую команду квалифицированных сотрудников, как грянула пандемия и нанесла сокрушительный удар по моему бизнесу. Было крайне тяжело оправиться после практически полного банкротства. Эти деньги могли бы кардинально всё изменить. Я смогла бы полностью погасить все долговые обязательства, значительно расшириться, активно развиваться…

Но мне всё равно остро нужны постоянные заказы. Мне требуются полезные связи и долгосрочные контракты гораздо больше, чем разовая денежная выплата. Деньги рано или поздно закончатся, и я неизбежно вернусь в ту же самую отправную точку. Мне нужны фундаментальные долгосрочные изменения.

Мышцы всего тела напрягаются, когда внезапная решимость окончательно берёт верх.

Я совершенно точно знаю, чего хочу добиться.

– В принципе, это теоретически возможно, – уклончиво произношу я.

– Серьёзно? – одновременно восклицают Михаил и Людмила Игоревна.

Валентин Валентинович с торжествующей силой бьёт кулаком по полированному столу, и его лицо буквально загорается от предвкушения победы.

– Превосходно! Тогда считаем вопрос окончательно решённым.

Он энергично встаёт с места, протягивая мускулистую руку для официального рукопожатия. Я демонстративно скрещиваю руки на груди и пристально смотрю на него. Восторг постепенно спадает с его лица, он неуверенно убирает руку и медленно опускается обратно в кресло.

– Чего именно ты хочешь, Майя?

Я выпрямляю спину, мысленно собираясь с духом для решающего разговора.

– Я хочу получить Золотой Контракт.

Все присутствующие смотрят на меня в полном недоумении.

– Какой именно? – осторожно спрашивает Людмила Игоревна.

Золотой Контракт – это возможно лишь полумифическая легенда среди всех кейтеринговых компаний Москвы и области. Это самый желанный, самый престижный и самый высокооплачиваемый контракт, о котором только может мечтать любое агентство общественного питания. И я собираюсь его заполучить любой ценой.

– Я хочу, чтобы «Кейтеринг от Майи» стал официальным поставщиком услуг общественного питания в Москве, обслуживающим абсолютно все правительственные мероприятия Государственной Думы, Совета Федерации и Администрации Президента.

Валентин Валентинович задумчиво потирает подбородок, откидываясь назад в кресле и внимательно изучая меня новым взглядом. Вероятно, он наконец понимает, что серьёзно недооценил мои амбиции, и спешно перестраивает свои первоначальные расчёты.

– Это действительно что-то совершенно новенькое, – задумчиво бормочет он после продолжительной многозначительной паузы.

Он поворачивается к жене.

– Люда, кто сейчас возглавляет комитет по планированию официальных мероприятий в Кремле и Государственной Думе?

– Ильин Андрей Евгеньевич, – отвечает она, не пропуская ни единой секунды. – Разве у тебя не сохранились те компрометирующие фотографии? С корпоратива в неподобающем виде.

– Совершенно верно… – Он многозначительно кивает и глубоко задумывается, очевидно решая, стоит ли тратить столь ценный компромат на меня.

– Идёт, – решительно произносит он.

Моя челюсть бессильно отвисает от неожиданности.

– Простите, что?

– Если ты убедительно изобразишь Софию и притворишься, что выходишь замуж за моего младшего сына, я обеспечу тебе получение Золотого Контракта.

– И десять миллионов наличными, – твёрдо добавляю я.

– Мы по-прежнему требуем эту сумму?

Я самодовольно ухмыляюсь ему.

– Безусловно. Мы по-прежнему требуем эту сумму.

– Сразу требуйте целый миллиард, Майя! – истерично кричит Михаил, отчаянно вскидывая мускулистые руки. – Это всё равно не имеет никакого значения, потому что я категорически не буду этого делать!

Валентин Валентинович смотрит на него взглядом, от которого даже голодный сибирский медведь предпочёл бы ретироваться.

– Сколько тебе нужно, сынок?

– Мне не нужны твои грязные деньги, заработанные на страданиях простых людей.

Валентин Валентинович тяжело и устало вздыхает. Он делает несколько глубоких, напряжённых вдохов и решительно кивает.

– Прекрасно. Я это сделаю.

– Ты что? – одновременно произносят ошеломлённые Людмила Игоревна и Михаил.